— Ни-ильс…
Ещё один удар, ещё один шаг назад.
В высоте из летучих мышей соткался Виго — и упал на голову зомби, вцепившись руками и ногами ему в плечи и голову. Вампир пытался закрыть Шраму глаза, но тот быстро сориентировался и принялся лупить своими чудовищными кулаками по Виго, который тут же тонко завизжал от невыносимой боли.
— Ни-ильс!..
Йоганн сделал ещё шаг назад, в этот раз безо всякого удара, и едва не потерял равновесие.
На оборотня было жалко смотреть. Он подскочил к Шраму и начал колотить его куда ни попадя, но зомби, кажется, вообще никак не реагировал и даже не чувствовал, что его кто-то атакует. Всё внимание огромного мертвяка занимал еле живой Виго, который, невзирая на повреждения, всё ещё сжимал пальцы. Всё его тело напоминало скомканный лист бумаги — и, несмотря на то, что серебра в кулаках Шрама точно не было, вампир был в большой опасности.
Зомби отмахнулся от Нильса, и тот полетел кубарем на землю. Затем мертвец взялся обеими руками за ослабевшего Виго, сорвал его со своей головы, бросил наземь, а затем занёс огромную ступню в тяжёлом башмаке…
— Помоги! — заорал Йоганн.
Оборотень уставился на ногу Шрама, которая опускалась на покорёженного вампира, и во взгляде его не было ничего, кроме ужаса и отчаяния. Зомби издал глухой утробный рёв и изо всех сил топнул, припечатывая бессознательное тело упыря к земле. А затем взглянул на Йоганна, пригнулся, готовясь к последнему прыжку и…
Отступил назад, покачнувшись от удара огромной бурой лапы, усеянной когтями.
Над Брунегеном разнёсся оглушительный рёв, а на мертвеца набросился гигантский разъярённый медведь. Он был выше Шрама на три головы и намного превосходил по весу. Массивные лапы играючи сокрушали больную серую плоть и вырывали из мёртвого тела кусок за куском. Каждый удар закручивал зомби волчком, а могучий зверь всё наступал и наступал, не собираясь давать пощады. Под конец, когда дезориентированный Шрам остановился, шатаясь, как пьяный, медведь опустился на четыре лапы и, взяв разгон, таранным ударом огромной лобастой головы сшиб зомби с ног, отправив в полёт, который оборвался в витрине «Салона-магазина лечебных грязей Ординари и ко».
Зазвенело стекло, захрустело дерево, зверь метнулся в темноту, раздалось короткое рычание — и всё стихло.
Орди, затаив дыхание, внимательно всматривался в темноту и чуть не получил разрыв сердца, когда ему на плечо легла тяжёлая ладонь Йоганна:
— Я проверю, милорд.
В салоне царила полная тишина. Не было слышно ни рычания медведя, ни утробного рёва Шрама. Улица вновь выглядела пустынной и спокойной, как будто и не кипела тут минуту назад смертельная схватка.
Варвар осторожно подкрался к витрине и заглянул внутрь:
— Всё в порядке, милорд!
Юноша выдохнул с облегчением, и в тот же миг в темноте за его спиной громко заржала лошадь. Молодой человек резко обернулся, пронзённый воспоминанием:
— Вильфранд! — вскрикнул он.
— Кто? — нахмурился варвар.
— Надо догнать его! — Орди побежал к карете, но быстро удаляющийся стук копыт недвусмысленно сообщил, что он уже безнадёжно опоздал.
28.
У подъёмного моста столпились охранники и слуги во главе с Вортсвортом.
Первым шёл Шиллинг — невероятно бледный, тихо скуливший от боли и поддерживавший челюсть. Вортсворт щёлкнул пальцами, давая знак слугам, и в тот же момент к бандиту подскочила пара лакеев, которые подхватили его под руки и увели в дом.
Следом, охая, кряхтя и потирая повреждённые места, топали избитые громилы. Их тоже забрали, но в часть дома, предназначенную для слуг.
За их спинами возвышался Йоганн: варвар тяжело дышал и ступал так, словно каждый шаг давался ему ценой невыносимых мучений. К нему тоже подошли, но здоровяк лишь отмахнулся, решительно пресекая все попытки ему помочь.
И замыкали мрачную процессию Орди, который постоянно кашлял из-за стойкого ощущения, что у него что-то застряло в горле, и Нильс, кое-как замотанный в тряпки, которые раньше были его одеждой. Он нёс на руках обмякшее бессознательное тело Виго, молчал, хмурился и стискивал зубы так сильно, что на лице вздувались желваки.
— Он поправится, — юноша положил руку на плечо оборотню. — Обязательно поправится.
Здоровяк лишь кивнул и унёс вампира в дом.
— Милорд, я так беспокоился! — Вортсворт подбежал к Ординари лично, не доверяя заботу о нём никому, кроме себя. — Что случилось? Где герцогиня?..
— Не знаю… Вероятно, там, — юноша мрачно кивнул на замок, где всё ещё едва заметно тлела багровая полоса огня.
— Что же это происходит? Что же?.. — запричитал дворецкий. — Проходите, милорд. Вам нужно прилечь.
— Потом, всё потом, — Орди поднял руки в защитном жесте. — Сейчас нужно понять, что делать дальше...
Это действительно следовало понять, и чем скорее, тем лучше. Вильфранд сбежал, но это означало лишь то, что у Орди появилось в запасе совсем немного времени. И за это время требовалось принять решение, от которого зависели жизни множества людей.
Молодой человек прошёл к себе в кабинет и обнаружил на столешнице дымящуюся яичницу с гренками: Вортсворт постарался, — и от этого проявления заботы на душе стало необыкновенно тепло. Юноша плюхнулся в кресло и закрыл глаза. «Что делать? — спрашивал он сам себя. — Что делать?»
Остаться в особняке, укрепиться и готовиться к обороне?
Бессмысленно. Более того, самоубийственно. Неизвестно, какими силами, помимо Стражи, располагал Вильфранд ранее, но можно было сказать точно, что после сегодняшнего перформанса его позиции усилятся. Поэтому самостоятельно загонять себя в нору — определённо плохая идея.
После неудачи Вильфранда инициатива на очень короткий срок оказалась в руках Орди, и нужно было использовать её с максимальной пользой. Но как?..
Штурмовать замок? Бредовая идея. Там, где не справилась гвардия, обычные уличные бандиты точно не сдюжат. К тому же, нельзя быть полностью уверенным в их преданности.
Можно действовать активнее: отхватить себе кусок города побольше, понастроить баррикад и защищать их. Но это точно так же бессмысленно, как и оборона в замке, разве что будет больше пострадавших невинных жителей (Орди был твёрдо уверен, что где-то в Брунегене таковые несомненно водились, несмотря на то, что никто их не видел), да неизбежный итог немного отодвинется. И опять-таки вопрос верности… Одно дело зарабатывать деньги под руководством Ординари, а совсем другое — умирать за него.
Сбежать из города вместе с верными людьми?.. Неплохо. Но нет никакой гарантии, что длинные руки Вильфранда не дотянутся до них. Да и верным людям нет никакой причины жить в глуши. Конечно, он сможет унести достаточное количество золота для того, чтобы начать всё заново и неплохо зажить, но...
А если сбежать самому?
Орди попробовал эту мысль на вкус, покатал на языке и понял, что она очень сильно горчит. Однако горечь горечью, а для молодого человека это был едва ли не единственный шанс избежать расправы. Да, его побег будет означать предательство. Предательство всех, кто работал на него, всех, кто находился рядом, всех, кто сражался за него буквально несколько минут назад, и особенно тех, кому Орди хотел помочь.
После его ухода всё развалится. Исчезнут все признаки организации, каждый будет сам за себя, Вильфранду останется только ловить его бывших сторонников. Продавцы, охрана, слуги, ручные бандиты, деревенщины… Приют. Наверняка детей не тронут, но без денег интернат всё равно долго не просуществует. Его закрытие станет самым тяжким преступлением на совести Орди: дать сиротам кров, еду, заботу и веру в светлое будущее, а потом отнять — верный способ сломать им жизни и превратить в самых озлобленных бандитов, что когда-либо видел Брунеген. Подобные вещи ломали и взрослых людей, что уж говорить о детях. На такое вероломство Орди пойти не мог.
«Но разве сейчас у них есть шанс спастись? И разве всё это, в конце концов, не один большой обман?» — спросил молодой человек сам себя и, с сожалением покачав головой, ответил утвердительно.
Последнее время было настолько насыщено событиями, что молодой человек успел забыть своё настоящее имя и место. Орди. Сирота, бывший циркач и мелкий мошенник. Вовсе не лорд Ординари, великий и ужасный.
Юноша взглянул на стол, где полупрозрачный пар всё ещё поднимался над горячей яичницей, и сердце защемило.
«Нет. Нельзя бежать. Я просто не смогу».
Орди вспомнил, как говорил Тиссуру о том, что хочет быть хорошим человеком и не желает больше никого обманывать. Да, возможно, ещё совсем недавно он был оборванным воришкой. И пусть лорд Ординари был не столько реальным человеком, сколько красивым образом, фальшивым, как корона из меди и стекла, но в этот образ верят. За этим образом идут.
Конечно, Вортсворт смог бы найти себе новый дом и нового хозяина. Виго с Нильсом было не впервой уходить в другой город и начинать жизнь с чистого листа. Йоганну ничего не мешало вернуться на лесопилку, а Скульпо для исчезновения было достаточно перелететь на соседнюю крышу, — но все они, приняв присягу Рыцаря Пентаклей, обрели то, что давно искали. Каждый своё: место в жизни, общение, самоуважение, мечты. Потеря этого стала бы для каждого из них сильным ударом, и ради этого «рыцари» готовы были биться насмерть против всего мира — и умереть, если потребуется. Не так давно они очень убедительно это доказали.
Поэтому не имеет значения, что всё началось с обмана. И то, кем он был когда-то, тоже неважно, потому что сейчас он — лорд Ординари. Человек, от которого зависит множество чужих жизней. Именно за них стоило побороться. И именно их стоило защитить.
«Да, всё верно, — подумал воодушевлённый Орди. — Защитить — это можно».
Мысли, обретя направление, помчались по выбранному пути в поисках решения возникшей задачи.
Защитить — это прекрасно сказано. Но как?
Ситуация не стала проще, выходов из неё было не так уж много и…
— Милорд! — в кабинет без стука ворвался растрёпанный Вортсворт. Ни растрёпанности, ни отсутствия манер за ним раньше не замечалось, и Орди кольнуло чувство, что произошло нечто очень неприятное. — Шиллинг! Он уходит!
— Как уходит? — вскочил Орди.
— Вместе с людьми!
Вместо ответа молодой человек помчался на улицу и застал на подъёмном мосту небольшую пробку, состоявшую из сонных бандитов.
— Шиллинг! — рявкнул молодой человек. — Шиллинг!
Головорезы остановились и недобро взглянули на юношу, отчего тот почувствовал себя стоящим возле стены на прицеле целой роты солдат.
— А ну разойдись! — скомандовал юноша и принялся локтями прокладывать дорогу. — Шиллинг!
Наконец он пробился к улице и застал бывшего карманника за попытками взобраться на лошадь. Слуги под руководством Вортсворта замотали ему челюсть белой тряпкой, отчего Шиллинг выглядел так, словно страдал от зубной боли.
— Что тут происходит?! — рявкнул Орди, подбегая к, как он ещё надеялся, союзнику.
Тот повернулся и заговорил сквозь плотно сжатые зубы:
— К нам приходил пошланец. Они шжигают наши дома!
— Что?! Кто? — захлопал глазами молодой человек.
— Штража! Милорд, мы не можем ждешь быть! — Шиллинг подошёл поближе и, схватив Ординари за пуговицу сюртука, приблизил своё лицо к его, и заговорил быстро и тихо: — Люди, милорд. Они не пошлушают, ешли им прикажать оштатьша. Отпуштите их! А шо штражей мы ражберёмша!
Орди огляделся и понял, что находится в окружении очень больших и очень мрачных вооружённых людей. Даже Шиллинг пребывал в ужасе, а это ведь были его подчинённые.
— Они просто выманивают тебя! — в отчаянии зашептал Орди. — Я не против того, чтобы вы спасали тех, кто вам дорог, — и тут молодой человек нисколько не кривил душой, — и в иное время я первый взял бы людей и отправился помогать вам, но это ловушка! Вы никого не защитите, только погубите себя!
— Да, я понимаю, — Шиллинг забыл про травму и кивнул, но тут же пискнул от боли. — Но кто решитша жадержать их тут?
Мрачные люди словно невзначай сжимали вокруг них кольцо и с удивлением смотрели на свои дубинки: «Надо же, когда я успел вытащить эту штуку из-за пояса? Должно быть, просто нечем было занять руки».
Молодой человек мысленно выругался.
— Хорошо! — громко произнёс Орди, взяв вора за плечи. — Идите и спасайте свои дома и семьи! Позже мы поможем вам! Я пошлю людей!
Орди покосился на толпу и не сдержал вздоха облегчения. Насупленные брови расходились обратно, дубины возвращались за пояса, кольцо поредело — и молодой человек тут же воспользовался этим, протолкавшись обратно в замок.
— Что случилось? — поинтересовался Йоганн, замотанный в бинты, как мумия. Он наблюдал за разговором Орди и Шиллинга, пряча за спиной увесистую каминную кочергу. — Они уходят?
— Да, — склонил голову Орди.
— Но почему? Вы отпустили их?
— А что мне оставалось делать?! — с неожиданной для самого себя яростью рявкнул юноша. — Кто остановил бы их? Да и какие из них получились бы бойцы, если б они не знали, что происходит в городе и заранее винили меня в гибели их близких?
— Но это неправильно! Младенцу ясно, что они хотят распылить наши силы. Стража либо захватит их всех, либо… — варвар красноречиво провёл ладонью по горлу. — А потом явится сюда.
— Вопрос остаётся в силе, — Ординари мрачно взглянул на Йоганна снизу-вверх. — У кого хватило бы сил остановить их?
Здоровяк потупил взор:
— Не знаю.
— Собираемся через десять минут в саду. Все. Предупреди остальных, — Орди повернулся и зашагал прочь. Теперь он точно знал, что нужно делать.
— Внимание! — в назначенный срок собрались все, кроме Виго, который ещё не пришёл в сознание. Ординари оглядел людей, их было совсем мало. Пара десятков слуг — мужчины, женщины, дети; десяток охранников в кирасах, несколько напуганных клерков, ответственных за разные направления и, разумеется, «Рыцари Пентаклей». После слов Орди установилась полная тишина, прерываемая лишь журчанием фонтана. Все присутствующие замерли и задержали дыхание, и если закрыть глаза, то создалось бы полное впечатление, что в саду никого нет.
— Скоро сюда нагрянет Стража. Поэтому берите всё ценное, что можете унести, и уходите. Скрытно и незаметно, чтобы ни одна живая душа вас не видела. Нильс, ты отвечаешь за Виго. Йоганн, для тебя будет отдельное задание! Вортсворт, для тебя — тоже, подойди потом ко мне с Йоганном, мы всё обговорим. Скульпо… Где Скульпо?
— Не знаю, милорд, — растерянно пожал плечами Вортсворт. — Он пропал вместе с лордом Тиссуром. Мы не можем их найти.
Молодой человек заскрипел зубами:
— Ладно… Выполняйте!
Люди молчали. Никто не двинулся с места, даже дышать никто не решался. Лишь фонтан беззаботно журчал, рассыпая вокруг себя прохладные чистые капли.
— Чего стоите? — насупился Орди. — Запрягайте коней, забирайте золото, все ценности и уходите. Я найду вас.
— Э-э… Простите, милорд… — у Вортсворта было такое выражение лица, будто он не расслышал, что ему только что сказали. — То есть, вы остаётесь, а нас отпускаете?
