Почему и нет? Часть первая.

Перышко-то я освоил, но писать им не любил, все искал, чем бы его заменить. Свинцовые карандаши меня не устраивали. Потом я нормальный карандаш себе сварганил, благо пыль графитовая под руку попалась. Случайно на торжище надыбал в кузнечном ряду.

Лет двадцать тому в конце XVIII века венский мастер Йозеф Хардмут смешал пыль графита с глиной и водой и обжег получившуюся массу в печи. В зависимости от количества глины в смеси он смог получить материал различной твердости. Повторить технологию в небольших объемах было не сложно. И пошла писать губерния...

Не о том думаешь, Серега! По записям давай. Че еще?

Записал по памяти устав караульной службы, запомнившийся со времен срочной. Это когда я уже с ружьем в караулах корячился да со старым фельдфебелем беседы вел. Ну и, естественно, соображения меня, самого умного, по охране различных объектов и методов всяческого ее улучшения.

Слава Богу, что писанина была 'ваабче', без источников и фамилий, да еще и адаптирована к эпохе.

И хитрости казачков, вычитанные в разное время вспомнил, и секреты погранцов, и вохру железнодорожную, и лагеря, и ракетные точки. Это уже из других книг. Даже легионы Рима приплел, эрудит долбанный.

А где охрана там и нападения.

Наверное, по ассоциации тогда и за партизан зацепился. Вот и разрисовал обобщенный опыт партизанской тактики от скифов до Вьетконга и моджахедов, правда, почти все в схемах, писать лень было.

Да и стержни цветные в те дни химичил, вот и чиркал схемки в цвете. Искал в них общее и различия.

Игрушку себе такую выдумал, за неимением компьютерной стратегии, но на середине оставил. С цветными стержнями для карандаша не больно-то и получилось, так и забросил, хотя Гаврила считал это дело золотым дном. Даже парнишку какого-то к моим экспериментам с карандашами приставил. И производство потом запустил кустарное.

Не отвлекаться.

Потом...?

А потом было вольное творчество дилетанта на тему 'Как я вижу идеальную контрразведку, и какие все начальники тупые', типичный фидошный треп в виде тезисов. Писал уже, когда за вражиной, связанной с подделками банкнот, гонялся.

И это вот убожество прочитали?! Ой, стыдоба!

Это все проскочило в голове буквально за несколько секунд. Это рассказывать долго. Судя по тому, как горят уши, я здорово покраснел. Стул мне показался вдруг очень неудобным. Мою попытку вскочить князь Кочубей остановил легким движением ладони.

— Ne vous inquiétez pas, mon ami. (Не расстраивайтесь, друг мой.) Никто намеренно не покушался на ваши личные записи. Все вышло абсолютно случайно. Просто тетрадь выпала из за обшлага мундира, когда вас осматривал доктор. Князь лишь заглянул в нее, перекладывая на столик. Вполне простительное любопытство. Так он и прочел пару ваших рассуждений. Они его весьма заинтересовали и повеселили. Более того, он порекомендовал мне просить вас, как моего протеже, составить некий меморандум о вашем видении роли и путей развития разведки в Российской Империи. На ближайшие пятьдесят лет. Смешно?Занятный такой анекдотец. Хм... Да! — Острый взгляд. Насмешка в глазах усилилась, но голос стал строже.

— Так вот, мы вместе с князем посмеялись над великим теоретиком-подпоручиком, и я почти забыл об этом курьезе... — В голосе уже лед.

— Но тут такая штука, я не люблю, когда мои люди дают повод для подшучивания кому-либо, кроме меня, разумеется. Но, в то же время я очень люблю необычные и, хм..., курьезные решения сложных задач. Нравятся они мне. И именно своей оригинальностью. Судя по вашей всполошенной реакции, вы действительно много думали и даже что-то интересное надумали в этом направлении... — Смотрит на меня выжидательно, а после добавляет с ехидством, нараспев. — Преле-е-естно, просто замечательно!

Эк, я повелся.

Купил меня князюшко. Может, шлангом прикинуться? Поздно, Серый. С Кочубеем этот номер не пройдет, дядька жесткий. Говорит — как гвозди вколачивает. И сейчас он, похоже, испытывает Сережу Горского, чтобы использовать его для каких-то своих целей, но уже в ином качестве. Чего-то ждет от меня...

А-а-а, семь бед — один ответ! Что будет — то будет, глаза опускать не станем, не девица красная...

А князь продолжал.

— Вам, конечно, знакомо понятие 'creative' наших островных друзей? Так они — большие мастера по таким решениям. Так вот, Горский...— И вдруг рявкнул. — И не надо так дерзко смотреть, не дорос еще, поручик...!

Я вскочил от этакого командирского рыка, словно подкинутый пружиной. СерОжа! Ты опять забыл, что век-то тут девятнадцатый. Не нарушай ранжир! Чревато борзеть с людьми такого калибра.

Впрочем, чревато это во все времена.

— Вы с некоторых пор — мой человек, — продолжил вельможа, — а я очень требователен к своим людям и если вдруг мне взбредет в голову приказать им прыгнуть в окно, они только должны спросить в какое. Сидеть и слушать!

Я опустился на стул обратно, и замер на нем по стойке смирно. Но взгляд не опустил. Из глупого упрямства...

Князь очень внимательно рассмотрел меня, вгоняя, если честно, в пот. Но проклятое упрямство заставляло меня прямо смотреть ему в глаза. Ощущение, словно он меня под уздцы взял, как я несколько часов тому Ворона. Ну, зараза... Выдержу? А вот фигушки... Выдержу!

Нет, Серый. Нельзя... Сыграем? А че... Я типа скромный. Отвожу глаза, но, судя по всему, князя не обманул своей покорностью. Его голос стал тихим, но весьма зловещим.

— Так вот, Горский, вы мне этот меморандум напишете... — усмехнулся нехорошо. — Теперь уж — точно напишите. При всех ваших недостатках у вас совсем неплохие мозги. Они у вас — creative. Не такие, как у прочих. И они мне послужат. Я так желаю! Это может быть мне полезно, так значит, это будет мне полезно. Hoc utile erit utilis.(лат) Разумеется, вы напишете гору полной чуши, но возможно среди этого мусора мы найдем и пару золотых крупинок свежих идей, новых и неизбитых. Сроку вам — десять дней. Это на все, на меморандум и на детальный план варшавского рейда. Если план мне покажется интересным, я, пожалуй, даже позволю князю Куракину курировать осуществление такого безумства. Да! — Тут тон князя изменился на слегка сочувствующий.

— А выбора у вас нет, поручик. Совсем. Если уж смеете суждения иметь, то извольте свои суждения защитить. Либо — знать свое место. А я погляжу, как вы справитесь и справитесь ли вообще. Это моя прихоть, Горский. Вы не удивлены? Ваш шляхетский гонор не бунтует? Нет? Ага! Молчите? Держите себя в руках, не пытаетесь вставить даже слово? Глаза не бегают? Хм..., может у нас и не все еще потеряно. Взрослеете... — голос опять изменился. Стал обычно-насмешливым.

— Теперь я все-таки хочу услышать и вас, Сергей Александрович. Мосты уже сожжены, можете говорить абсолютно спокойно.

— Благодарю за доверие, ваше высокопревосходительство. — Мой голос спокоен и тверд, но не громок. Умеет князь надавить, ох умеет.

— Сказать, что я удивлен и смущен тем заданием, которое вы мне поставили, это будет неправдой. Я просто огорошен... Но, как вы говорите, мосты сожжены... Я выполню ту работу, которую вы мне поручили и постараюсь сделать ее хорошо. Да, я часто думал об этом. Знаний у меня не так и много, но я очень постараюсь не подвести вас. Но все же, я хотел бы уточнить задачу. Да и меморандум...? — С каждым словом мне становилось все легче говорить. Я понял, что от этой задачи мне не отбрыкаться, значит, переводим разговор в деловое русло. Хотите? Извольте уточнить — чего. Продолжаю уже спокойно.

— Я ведь военный. Позвольте свои мысли изложить в форме плана либо рапорта. Или, что еще более предпочтительно, тезисной служебной записки с обоснованиями и со схемами структур. Плюс с кратким планом действий, как я их вижу. Так возможно?

— Форма — абсолютно свободная, хоть в виде поэтического романа. А уточнения, так что ж извольте. — Князь опять взял в руки перышко и в такт словам взмахивал им, словно дирижер. — Краткая преамбула, в которой постарайтесь показать свое видение проблемы. Вы, ведь хотите все свести к военной терминологии? Так вот, покажете свое видение войны разведок. По пунктам. Что это такое? Для чего служит? Какими средствами пользуется? Какая польза и соответственно вред..., да еще каковы предположительные затраты и прибыль от этой войны?

Особое внимание определениям. Это тоже будет любопытно взглянуть. Ну и довольно для начала. — Перышко на оглашении пунктов будущего опуса стукало по столешнице

— Далее — структура. Естественно с описанием. Как это вам видится в идеале. Это — пункт два. И как развитие второго пункта, пункт третий. Путь достижения этого самого идеала. Что, куда, зачем, за какой период времени. И о предполагаемых затратах упомянуть тоже не помешает. Какие личностные предпочтения... Впрочем, нет, последнее уже лишнее. И на закуску, — князь, перечисляя объем работы даже не глядел на меня, — с кем воевать эти ваши идеальные структуры будут. Против кого куется сей меч, и соответственно кого прикроет этот щит. Я удовлетворил вашу просьбу?

— Вполне, ваше высокопревосходительство. Только еще одно. Позволено ли будет мне в преамбуле показать свое видение государственного развития как вокруг Российской Империи, так и внутри нее? В виде уж совсем фантастического бреда теоретика-поручика. Простите, если я уж так дерзко...

— Ого? Как забавно! Горский, да вы — кладезь мудрости! Здесь вам такого образования дать не могли, а за границей где...? Уж не тот ли старик, который учил фехтованию? Он вас и познакомил с политикой? А философские трактаты вы с ним случайно не обсуждали? А?

— Именно он. Мы много беседовали с ним. Античных авторов он знал наизусть, впрочем, как и христианских и мусульманских, и часто мне пересказывал, а Платона чаще других... Впрочем, как и Макиавелли и Плутарха.

— Как любопытно. — Кочубей откинулся на кресле. — И как он назывался, сей таинственный человек? Он — ученый, купец или военный?

— Затрудняюсь сказать. Судя по внешности, а по возрасту ему лет за шестьдесят, он — бывший военный, а по объему знаний он — скорее ученый. Знаком с медициной. Но контрабандисты звали его сеньор Фариа...

Пусть простит меня мосье Дюма, просто быстро другое имя на ум не пришло, буду брать его прототип на роль узника замка Иф, благо о нем знаю кое-что. Вру дальше.

— Да и сам он представлялся мне Хосе Кустодио де Фариа, родился в Индии, был как-то связан с иезуитами. Очень необычный человек. О себе не любил говорить.

— Хм. Ладно, об этом потом. Но ваша мысль мне нравится. Одобряю. Только — никакого бреда. Каждое слово должно быть обосновано. Инициатива, она наказуема. Нет? Ну и отлично. Кстати, если опять вздумаете драться на дуэли, знайте — я запрещаю. Пока не напишете мне свое изложение — запрещаю. — И без перехода. — Ступайте, Горский.

Не понял? А когда допишу — можно что ли?

Я вышел из кабинета в легкой прострации.

ГЛАВА 21

Вот высокомерная зараза. Прихоть у него! И из-за этого стоило ехать в столицу? Хотя и выбора-то особого не было. Приказали — прибыл. Нет, чем от начальства подальше — тем лучше.

Охохонюшки, это чем же меня князюшко-то озаботил? Ни много, ни мало, разработкой структуры государственной службы безопасности. Это он так проучить меня решил да на место поставить зарвавшегося выскочку! Типа, сверчок знай свой шесток. Каприз у него, видите ли...

А вот фиг тебе.

Я, твое сиятельство, такого нарисую, что за голову схватишься.

Все понимаю, конечно, невеликий спец, чего уж. Но зато читал много, да и видел в ящике не только сериалы...

Эт я сейчас зря грешу на сериалы, и там инфа какая-никакая была. И немало.

Еще разговоры умных людей слушать умел, тех самых, которые не бывают бывшими. С распадом Союза их сокращали безбожно. В те времена и с простыми смертными они не брезговали пообщаться.

Когда самому покрутиться пришлось ужом, то столкнулся пару раз с такими, они мне помогли как-то, ну и я им в ответку подсобил как смог.

Старая история... Просили забыть.

Я забыл.

При Горби о КГБ только ленивый не говорил. Была и правда, была и кривда, а еще и информация, которой делиться — подлость. Все выплеснули, и чего надо, и чего не надо. Книжек валом по теме, только выбирай. Зарабатывали полковники— генералы — атташе на кусочек масла к своему хлебу.

Фактов и мнений — море, только примечай...

Что еще?

Службу особиста в гарнизонах сам видел. Они разные были, эти 'молчи-молчи'. Батя их недолюбливал, но о полезности говаривал не раз.

Первый отдел на производстве тоже инфы подкинуть может. Плотно они нас опекали, пока по теме работали. Имелась возможность познакомиться. А еще, плюс знание истории на уровне хорошего любителя. Уже багаж. Пусть дилетантский но, уж какой есть.

Я ему наваяю бессмертное творение.

Разозлил он меня. Уф...

Пойду творить...

Н-да. Описывать эти десять дней, охоты нет абсолютно никакой. Особенно первые дни.

Писал, рвал исписанные листы, чиркал, опять рвал в клочки. Спал урывками. Заставлял себя есть через силу и несколько раз в день проделывать комплекс физических упражнений. На пальце набил мозоль от пера, плечи и шея ныли, глаза болели. Мозги скрипели, с трудом перемалывая массивы информации. Память зато, работала как часы, подкидывая все новые и новые данные, которые казалось, накрепко позабыты.

Ага , забыты... Как бы ни так! То ли перенос, то ли контузия мне память улучшили основательно, не знаю. Но помнил все, что когда-то прочел или просмотрел. Лежало в мозгах заархивированное и есть не просило. А тут вот, как понадобилось, так и вспомнилось.

С наскока одолеть задачу не получилось, даже с такой оказавшейся феноменальной памятью. Плюнул.

Начал по новой и по другому. Составил тезисно, чего князюшко заказывали, по пунктам. Получился скелет-основа какого-то осмысленного текста. Во! Как папки подкаталогов на винте. Или скорее таблицы основы и таблички запросов в базе данных.

Отлично!

Полки расставлены и пронумерованы. Теперь начнем их заполнять. Из памяти вытаскиваем информацию и к этой основе лепим. Лишнее потом убираем, недостающее подставляем или сами додумываем. От пункта к пункту, от таблички к табличке. И связочки возможных запросов.

Работаем, Серега! Систематичность в нашем деле главное. Не боись, глазам страшно, а руки делают.

Где-то к концу недели стало что-то путное получаться. Все-таки привычка работать с большим количеством информации ой как пригодилась. И не в первый раз, кстати.

На восьмой день вчерне добился чего-то похожего на, требуемое.

На девятый день закончил. Досрочно. Сложил стопку листов на стол, полюбовался на нее и тут же на диванчике завалился и уснул. Спал двенадцать часов как убитый.

Проснулся голодным и отдохнувшим в прекрасном настроении. За окном день сменялся вечером.

Поржал жизнерадостно на тему — 'смеркалось'.

Впереди — целая ночь для того, чтобы привести в парадное состояние и внешний вид, и свою писанину. Ну, последний рывок...

А приятно себя почувствовать опять студентом на сессии. Давненько так не скрипел мозгой. И вообще, мы — молодцы.