— Давай, Дима, учись. Станешь как Игорь, пилотом высшего класса. Это тебе не катера сторожить под руководством Петьки, это ответственная работа. Поехали!
Валера устроился со своими телохранителями в пассажирском салоне, наглухо задраив все люки. Когда катер поднялся в воздух, он сказал им:
— Я сейчас сойду, а вы этот чемодан увезёте в Москву. Понятно? Не вздумайте его потерять, охламоны! Позаботься, Юрик, а то этот склеротик оставит его где-нибудь! Теперь... Завтра в Польше я дела сделаю, думаю, что одного дня мне хватит, а вечером — сяду на поезд и поездом вернусь в Россию, что зря катер гонять. В Москве встретимся. Всё поняли?
— У тебя же в паспорте печати нет! — усмехнулся Юрик.
— Ерунда, — отмахнулся Валера. — Я ведь домой еду. Что уж, для этого специальная виза нужна?!
— Смотри, Валера, погранцы могут придраться.
— А что, — спросил второй охранник, — нельзя катер вызвать?
— У меня там базы нет...
— Ты хоть пушку оставь, — посоветовал Юрик. — Заловят, тогда вообще — труба.
— Ничего, я её спрячу где-нибудь.
— К чему зря рисковать? — недоумевал молодой. — Вызвал бы катер, он подобрал бы тебя где-нибудь, никаких проблем!
— Время — деньги! — возразил Валера. — Ты просто не представляешь, какая это сложная операция — вызвать катер. А главное, пилоты плохо знают местность. Так что, придётся рискнуть. Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
— И не ест баланды! — заметил рыжеусый.
Так начинался этот долгий день.
После полутора часов интенсивного полёта, когда катер был уже на подлёте к Варшаве, Игорь объявил по громкой связи:
— Внимание, идём на посадку.
Все пассажиры катера были рады услышать это, потому что полёт не был похож на монотонное путешествие на авиалайнере, это больше походило на "американские горки" с непрерывной чередой разных виражей, подъёмов и падений. Валера начал одеваться.
— Ну, всё, мужики, — сказал он, — мне пора.
— Ты всё-таки на поезде решил ехать? — спросил Юра.
— Да. Не волнуйся, доеду как-нибудь. Встретимся завтра в Москве. На, возьми кобуру, чтобы не таскаться с ней. Всё, пока.
Одетый по зимнему и с "дипломатом" в руках, он прошёл в кабину пилотов, тщательно закрыв за собой двери.
— Ну что? — спросил он Игоря.
— Варшава, — кивнул тот на панораму многочисленных огней большого города. — Садимся?
— Да. Поближе к аэропорту.
Катер на мгновение завис в кустах, возле дороги, и едва Валера сошёл на землю, сразу же исчез в темноте.
Оглядевшись и прислушавшись к доносившемуся гулу аэродрома, Валера выбрался на заснеженное шоссе и зашагал на свет прожекторов.
На площади, перед зданием аэровокзала, стояло множество машин. Люди непрерывно приезжали и уезжали — обычная суматоха, не смотря на столь поздний час. В салоне подержанного "Опеля" сидели двое, тихо играла музыка. Над лобовым стеклом висел маленький треугольный вымпел с изображением совы и девизом под ней, написанным по-русски: "Всё под контролем".
Валера постучал в стекло машины и спросил:
— Привет, ребята. До города не подбросите?
— Садись, — сказал один из сидевших в машине. — Мы тебя уже целый час здесь ждём.
— Прошу прощения, господа, — сказал Валера, усаживаясь на заднее сиденье, — задержался в министерстве. Поехали.
В отделе контроля он узнал о случившемся крупном провале в Информационной разведке. Из-за предательства одного из агентов, внедрённого в полицию, тяжёлые потери понесла сама Информационная разведка, а также весьма серьёзно пострадала Криминальная разведка, оставшаяся без прикрытия. Во время перестрелки с полицией погибло несколько опытных сотрудников, часть других была ранена или арестована. Таким образом, Криминальная разведка потеряла целый город, лишившись связи с находящимися там оперативными группами. Сейчас связь налаживалась, но эта потеря будет ещё долго напоминать о себе. Предатель, молодой поляк, не выдержавший тяжести двойной игры, был, конечно, ликвидирован, также как и все курьеры, обеспечивавшие связь "засвеченной" оперативной группы с центром. Но ничего изменить это уже не могло. Валера был в шоке.
Днём, назначив встречу, он встретился со всеми курьерами спецслужб.
В парке Лезенко, возле памятника Шопену, к одиноко сидевшему Валере подсел молодой мужчина. Поставив "дипломат" рядом с Валерой, он, отвернув лацкан пальто, продемонстрировал значок: на поле, выполненном в виде щита, белого цвета, находилась зловещая фигура черепа с костями, под ними была надпись по-латыни — "мэменто морэ". Затем мужчина, достав пачку сигарет, закурил, а Валера, с его "дипломатом", поднялся со скамейки и направился к небольшому автофургону. Скрывшись от посторонних глаз, он, внимательно осмотрев, вскрыл кейс. Переложив все деньги из него в чёрный пакет, Валера нашёл в кармане чемодана дискету, и, включив свой ноутбук, занялся изучением послания.
Круг, глава Криминальной разведки, сообщал подробности произошедших событий, а также докладывал о принятых им мерах. Здесь были отчёты и о других делах его ведомства.
Пока Валера знакомился с отчётами и составлял инструкции, курьер успел выкурить несколько сигарет и прогуляться до автофургона, возле которого беседовали, покуривая, сотрудники ОКОНа. Вернувшись на скамейку, он ещё долго сидел, шурша газетой, ловя снежинки.
Когда Валера, наконец, появился, тот уже успел продрогнуть, за что бранил его последними словами — мысленно, конечно.
За этой встречей последовали другие. Распределив к вечеру между службами все деньги и оставив подробные распоряжения, Валера отправился на железнодорожный вокзал, к отходу поезда Варшава — Москва.
Всё ещё находясь под впечатлением от провала, он занял купе в спальном вагоне. Когда поезд тронулся, Валера помахал рукой своим польским охранникам, затем отправился в вагон-ресторан. Возвращаясь обратно, он зашёл в туалет одного из вагонов, заперев дверь, достал наган. Тщательно обтерев его носовым платком, он спрятал его за радиатор батареи. Теперь можно было отправляться спать, завтра он будет в Москве.
— таможня
В пять часов утра его разбудил громкий стук дверей и тяжёлый топот в коридоре. Граница. Паспортный контроль. Валера покрылся холодным потом. Предъявив польским пограничникам свои документы, он, с замиранием сердца, ждал, что будет дальше. К его великому облегчению пограничники, бегло просмотрев бумаги и задав несколько вопросов, не стали препятствовать его дальнейшему путешествию.
Валера снова лёг, перебирая в уме детали встречи с пограничниками, а поезд уже, стуча колёсами, подъезжал к Бресту — белорусскому пункту пропуска. Здесь, встречая белорусских пограничников, Валера был уже на взводе.
Коренастый офицер и двое солдат вошли в купе, офицер попросил предъявить документы. Валера, трясясь от страха, протянул ему свои реквизиты. Офицер долго и внимательно изучал паспорт, разглядывал печати, затем сурово сказал:
— Я не вижу у вас печати о прохождении таможенного контроля в России. Как вы оказались в Польше?
— Там всё должно быть... — робко кивнул на паспорт Валера.
— Нет здесь ничего! Здесь есть печати о выезде в Испанию, вот печать о вашем возвращении в Россию. Поездка в Турцию тоже оформлена правильно, в Финляндию, а где виза о въезде в Польшу? Где? Как вы это объясните?
— Не знаю... Видимо забыли поставить...
— Как вы оказались в Польше?
— На поезде...
— Билет, конечно, не сохранился?
Валера, предчувствуя недоброе, отрицательно покачал головой.
— Пройдёмте!
— Но, я домой еду! — сделал слабую попытку возразить Валера. — Я гражданин России!
— Ничего не знаю. Пройдёмте! Там разберёмся.
Валеру под конвоем вывели на перрон. Один из солдат вынес его вещи. Проводник вагона печально смотрел им вслед. Вдохнув морозного воздуха, Валера увидел, как его поезд плавно набирает ход.
— Предупреждаю, — строго сказал офицер, — шаг вправо, шаг влево — будет расцениваться, как попытка к бегству. Следуйте за мной.
Они двинулись по перрону — впереди офицер, за ним Валера, а следом два солдата с автоматами. Пока они шли, что-то случилось с сознанием Валеры — всё стало серым, он ничего не замечал, ничего не видел, всё стало каким-то чужим, далёким, даже собственная участь перестала его интересовать. Это не был страх, скорее это был паралич, полная прострация и равнодушие ко всему, вызванные шоком от случившегося. Он вообще перестал думать и что-либо соображать. Всё его восприятие сузилось до уровня чувств, не способного больше ни на что, кроме выполнения чужих приказов.
Его посадили на заднее сиденье "Уазика", между двух солдат — были эти солдаты теми же самыми или уже другими, он даже и не заметил, — и повезли в часть.
Зажатый с двух сторон, Валера мог смотреть только вперёд, но с заднего сиденья был виден лишь небольшой участок дороги, ограниченный капотом и крышей машины. Вокруг бурлила жизнь — мимо проносились машины, люди спешили на работу, небо было чистое и потому было уже довольно светло, но Валеру теперь от всего этого отделяла непреодолимая стена. Когда он снова сможет пройтись по улице? Для него сейчас небо будет в клеточку, и надолго.
Машина, въехав на территорию части, остановилась. Валере приказали выйти, после чего повели в какое-то здание, завели в какое-то помещение. Там его заставили раздеться и встать с поднятыми руками. Молодой помощник следователя, под руководством своего наставника, обыскал Валеру. Затем произвели опись имущества, после чего начался допрос. Следователь, усадив Валеру на приколоченный к полу табурет, стал задавать различные вопросы: имя, фамилия, место работы, куда и зачем ехал. Валера, как во сне, отвечал. На вопрос, каким образом он оказался в Польше, упрямо твердил, что ездил на поезде в служебную командировку, по делам турфимы, а почему в паспорте не оказалось нужных печатей он понятия не имеет. В конце концов, ему дали ручку и лист бумаги, и потребовали всё это подробно изложить, что он и сделал. Когда он писал, у него вдруг возникло странное ощущение, что всё это происходит не с ним, а с кем-то другим, с незнакомым человеком. Ему даже стало смешно оттого, что он с таким интересом описывает свою поездку в Польшу. Внутренне усмехаясь, он подумал: "Да у меня талант!"
Когда он закончил, его отправили в соседнее здание — следственный изолятор. Валера оказался единственным постояльцем этого заведения. Его поместили в чисто выбеленную камеру КПЗ с маленьким зарешёченным окошком под потолком. Дверь за ним с лязгом захлопнулась.
Валера опустился на заправленную кровать, огляделся. Повесить одежду было некуда. Кроме кровати была только тумбочка да табурет. В целом довольно мило. Единственным недостатком был, пожалуй, влажный воздух. Ложиться на холодную, влажную постель раздетым было бы не приятно. После допроса мыслей в голове у Валеры не осталось. Долгий вчерашний день и сегодняшнее потрясение вымотали его основательно. Поэтому он, не раздумывая, постелил поверх одеяла свою куртку, лёг на неё и моментально забылся тяжёлым сном.
...За ужином в семейном кругу Валера сказал:
— Я собираюсь уходить с завода. Сегодня я подал заявление, — он замер в ожидании реакции.
— Ты что, Валера, серьёзно? — изумилась мать.
— Да.
— И куда ты собрался? — строго поинтересовался отец.
— В бизнес меня потянуло.
— Да ты что, Валера! — воскликнула удивлённо мать. — Какой из тебя бизнесмен?! Ты посмотри на себя!
— А что? — сказал Валера, — Научусь. Работают же люди!
— Да ты посмотри, что вокруг творится! — не сдавалась мать, — Сплошные убийства! Каждый день сообщают, то одного убили, то другого! Скажи ему, отец!
— Да, — согласился тот, — действительно. Что тебе этот бизнес? Работа у тебя есть...
— Да какая это работа?! — усмехнулся Валера, — Платят гроши, да и то, задерживают.
— Ну и ладно, — сказала мать, — Нам хватает, правда, отец? Всё наладится, будут и на предприятиях хорошо платить.
— Чем ты собираешься заниматься? — спросил отец, — На рынке торговать?
— Нет, — задумчиво сказал Валера, — Я уже всё продумал. У меня есть договорённость — поеду в командировку на месяц. Нужно привезти товар, — он замолчал, готовясь встретить новую вспышку эмоций.
— В командировку! На месяц?! — воскликнула мать.
— Да, — строго сказал Валера, — завтра я уезжаю. Спасибо, мне нужно идти, собираться.
Он быстро встал из-за стола и ушёл к себе в комнату, оставив родителей в состоянии ступора.
На следующий день, в субботу, в доме Валеры царил траур. Собираясь в дальнюю дорогу, Валера осторожно проверил автомат, украденный неделю назад в одной из близлежащих воинских частей и укороченный до размеров сумки. Затем осмотрел свой летательный аппарат, также значительно модернизированный. Основу его теперь составляла автомобильная камера, сложенная вдвое на деревянном каркасе, и накаченная летучим газом. Всё это, вместе с электронной схемой, было упрятано в большом рюкзаке — наружу был выведен лишь пульт управления. Дополняла снаряжение мотоциклетная каска со стеклом, купленная в магазине. Нож, атлас мира, немного продуктов — вот скромный перечень нашего "туриста".
Когда он вышел из своей комнаты с дорожной сумкой и рюкзаком, мать его едва не расплакалась.
— Ты всё взял, Валерочка? — спросила она.
— Всё.
— Свитер положил?
— Нет, так обойдусь.
— А вдруг холодно будет? Возьми.
— Слушай, что тебе мать говорит! — сказал отец.
— Тапочки не забудь.
— Да ну что вы! — возмутился Валера, стараясь не смотреть на родителей, — Я ведь не на северный полюс еду! Через два месяца вернусь.
— Как через два? — удивился отец.
— Ты что, Валера?! — всплеснула руками мать.
— Ну, вдруг задержусь... — неуверенно сказал сын, — Да вы не волнуйтесь, всё будет хорошо.
Трудно быть единственным ребёнком в семье. Когда семья большая — одним больше, одним меньше...
— Ну всё, я побежал. Не волнуйтесь за меня. Должен же я когда-нибудь стать взрослым! Счастливо!
— Пиши, Валера! — крикнула в вдогонку мать.
— Ладно.
Свернув за угол дома, Валера вздохнул. Прощание тяготило его, расставаться всегда тяжело, тем более что он сам не был уверен в правильности принятого решения. Нужно думать о том, что ждало его впереди — золото, власть над миром, космос! Вспомнив об этом, он решительней зашагал к автобусной остановке...
Разбудило Валеру лязганье замка и голос охранника:
— Вставай, поешь хоть.
Валера поднялся, плохо соображая, где он и что происходит. На откинутой внутрь камеры крышке окна, в стальной двери, стоял ужин. Охранник, позади двери, говорил:
— Всё уже остыло. Мы не хотели тебя будить. Время уже много, поешь.
Валера забрал металлическую миску, полную гороховой каши, хлеб, полуостывший чай — поставил на тумбочку. В дополнение к каше был большой кусок рыбы, солёной по домашнему рецепту. Пока Валера знакомился со всем этим, охранник, видимо решив, что арестант недоволен, сказал:
