— Она стала ещё опасней? По виду вроде бы не заметно.
— Это новая тренировочная методика по уплотнению мышечной массы. Не советую тебе её злить, раздавит и не заметит. Хэл тоже может заниматься, когда хочет... — завела она вновь свою песню.
— Я тут подумал, — они уже стояли перед порталом, ведущим в центр: переноситься непосредственно в здание Университета было опасно. Акарас смотрел в пол и потирал нос, выглядя почему-то смущённым. — Мы же друзья, ведь так? Почему бы не называть друг друга уменьшительными именами? — и он быстро исчез в портале, не дожидаясь ответа.
Айения была удивлена и провела некоторое время, смотря на колыхание телепортационных волн и размышляя. Ясно, что он просто не хотел дожидаться ответа, поэтому и убежал вперёд. Её унылое настроение поддалось, и она лёгко улыбнулась. Иногда Лецри мог быть поразительно милым. Она решительно шагнула в портал и объявила дожидавшемуся Акарасу:
— Конечно.
Стоп, только уже не Акарасу. Она озадаченно посмотрела на него. Какое же у него уменьшительное имя?
— Извини меня, конечно, но твое имя достаточно редкое...
Он тоже немного растерялся.
— Меня никто так не зовёт, так что я не привык... но... Карс.
— Карс? — девушка попробовала его на язык. Вроде ничего. — Хорошо, можешь звать меня Ени.
Тут выражение лица Лецри немного изменилось.
— Это официальное сокращение?
— А? Нет, у меня веллюрнское имя, и уменьшительно меня даже отец не звал. Это Хэл придумала.
— Так я и думал. Мне всегда казалось, что оно немного... плебейское.
Ени воззрилась на него:
— Ты никогда не изменишься, да?
— Конечно, нет. Это ведь часть моего обаяния.
— Да, точно никогда. Ну как тогда ты хочешь меня звать?
— Мммм... Айя. Подойдёт?
— Это, значит, более благородное?
— Более элегантное, во всяком случае.
— Ну как хочешь... Карс.
Они прошлись ещё немного до пересечения улиц, где их пути расходились, и попрощались. Ени шла домой, погружённая в свои мысли. Хорошо, что Акарас отвлёк её от возможных мыслей по поводу Авито. Только этого ей и не хватало, она и так с трудом все каникулы старалась отвлекаться на что-нибудь другое. Но в скором времени ей всё-таки придётся его увидеть... И она... соскучилась. И в то же время ей совершенно не хотелось его видеть. Так, разрываемая противоположными желаниями, она уже перешла Главную улицу, как услышала своё имя:
— Айения.
Девушка сразу поняла, что зовут её. Ещё бы, ведь такого имени больше ни у кого не было. Странно ещё, как она, задумавшись так глубоко, услышала с первого раза. Она обернулась и увидела очень высокую, даже выше Оролен, статную женщину с длинными чёрными волосами. Она смотрела на Ени так... по-доброму, но в то же время печально, что та на некоторое время потеряла дар речи. Так они стояли некоторое время, пока незнакомка не улыбнулась и повторила:
— Здравствуй, Айения.
— Здравствуйте, — наконец смогла ей ответить Ени. В придачу к странному взгляду обратившаяся к ней женщина ещё отчаянно ей кого-то напоминала, вот только она не могла вспомнить кого.
— Я много времени ждала этого момента. Я была близкой подругой твоей матери и всегда хотела увидеть тебя снова.
Тут на Ени обрушился поток мыслей. Сначала она вспомнила практически аналогичную ситуацию с полковником Даркентом, который не смог ей много сообщить, но переслал фотографию матери, фотография... фотография, присланная с приглашением в Имперский Университет, женщина, смеявшаяся вместе с её мамой на ней...
— Вы... — Ени в изумлении показала на неё пальцем, не соображая, что поступает невежливо. Но женщина только улыбнулась ещё раз.
— Сейчас всё-таки зима, может, зайдём куда-нибудь?
Айения смогла только кивнуть.
Когда они присаживались за столик в кафе, она смогла рассмотреть таинственную незнакомку поближе. Точно инопланетянка, и очень сильная, так ей почему-то показалось, ведь она военная, как и мама, скорей всего. Очень красивая, именно той красотой, которая приобретается с годами теми расами, которые сохраняют надолго молодость. Интересно, сколько ей лет, если она была подругой её матери? Ведь не меньше пятидесяти, а выглядит максимум на двадцать восемь...
Тут сам разглядываемый субъект прервал размышления Ени.
— Меня зовут Лизетт. И, как я уже сказала, я была близкой подругой твоей матери. Была, к моему большому огорчению, — тут она погрустнела на мгновение, но тут же опять тепло улыбнулась собеседнице. — Когда Влад забрал тебя, а, не возражаешь, если я на ты? Просто я помню тебя ещё младенцем, такой крошкой...
— Пожалуйста, — пробормотала ошеломлённая Айения.
— Ну так вот, конечно, я пыталась поговорить с твоим отцом, но всё было бесполезно. Для него это был страшнейший удар, он видеть не хотел Друин. Надеюсь, сейчас ему стало получше... Но я даже и представить себе не могла, что он скрыл от тебя твоё происхождение. Прямо конфликтовать я с ним не могла.
— Ведь вы были на той фотографии, что прислали вместе с приглашением? — наконец вклинилась с вопросом Айения.
— Да, это я. Я устроила, чтобы её туда положили. Надеялась, что это побудит твоего отца перестать скрывать правду. И тебя — приехать сюда.
— А... — тут догадка озарила девушку. — Это вы прислали мне костюм на Церемонию Посвящения?
— Да, сдаюсь, это тоже я, — Лизетт шутливо подняла руки вверх и рассмеялась.
— И, значит, это вы устроили, чтобы меня пригласили в Университет? — голос Ени прозвучал блёкло. Лизетт сразу поняла, куда клонятся её мысли.
— С чего это? Я просто проследила, чтобы его отослали на твой нынешний адрес, Влад же никаких данных не оставил. Ты же Шонор, тебе и так бы его прислали. Это право — твоё по рождению.
Ени с удивлением посмотрела на собеседницу.
— Ты не знаешь? Шонор — твоя настоящая фамилия. Айения Кристенсен Шонор. Я была рядом, когда Летиция его записывала.
Ени продолжала смотреть на Лизетт, но её уже не видела.
— Значит... Это и так моя фамилия... — выдохнула она еле слышно. Лизетт понимающе улыбнулась.
— Все Шоноры всегда были помешаны на поддержании своей родовой чести, — продолжила она, накалывая кусок со своей тарелки. Айения и не заметила, как они появились. — Но внешне выглядели самоуверенными донельзя. У тебя особые условия, оттого тебе и тяжело. Но, думаю, ты справишься. Ведь ты уже не раз это доказывала.
— Правда? — Ени против воли задала этот вопрос.
— Без сомнения.
— А почему вы не сказали мне сразу, как только я приехала в Друин?
Лизетт отложила вилку и посерьёзнела.
— Может быть, я поступила излишне жёстко, но я не хотела давить на тебя. Я хотела, чтобы ты сама осознала ответственность, которую принимаешь, и самолично же сделала решение. И я не ошиблась, как видишь. Шоноры никогда не нуждались в излишней помощи. Но всё же, прости меня, если что.
— Нет, всё нормально, — поспешно возразила Айения. — Я вам очень благодарна за всё. И ещё...
— Хочешь спросить меня о Летиции? — опять поняла её моментально Лизетт. — Зачем?
Ени так удивилась, что замолчала.
— Наверняка, ты уже задавала этот вопрос кому-нибудь. Ответ тебя удовлетворил?
— Ннет... — пришлось признать девушке. — Но...
— Если хочешь знать моё мнение, Летиция была прекрасной женщиной, сильной, гордой, благородной, с заскоками, конечно, но у кого их нет? Я её очень любила. Тебе могут описать её личность все её знакомые, рассказать о всех её поступках, но для тебя могут иметь значение только те отношения, которые у неё могли быть только с тобой, как у матери с дочерью. Но этого тебе никто не расскажет. Лет, которую я помню, — прекрасная подруга, великолепный воин, ответственный командир, любящая и любимая жена. К сожалению, в последние два года перед её смертью я была очень занята и не проводила с ней и с вами много времени, но... Я не могу дать стопроцентной гарантии, но на 99% гарантирую, что она была бы великолепной матерью. Как жаль, что ты этого не узнаешь...
— Спасибо, — Ени из всех сил старалась хотя бы не шмыгнуть носом, ведь слёзы и так уже катились в открытую.
— И меньше всего она бы хотела, чтобы ты ограничивала себя, слепо следуя по её пути, — Лизетт вернулась к своему обеду.
— Простите? — девушка удивилась настолько, что даже слёзы высохли.
— Даже если на тебе висит ответственность за возрождение рода, это не значит, что ты обязана стать лётчиком или даже просто пойти на государственную службу. Шоноры всегда славились тем, что считали истинным бесчестием предательство желаний собственного сердца ради всякой ерунды вроде титулов. Ты свободна и можешь быть кем хочешь.
— Спасибо, конечно, — Ени улыбнулась, — но так получилось, что я обожаю летать.
— Великолепно. Истинная дочь своей матери. Неудивительно, что ты так на неё похожа.
— Почему-то все говорят мне это, но ведь это не так.
— Фотографии, даже самые лучшие, не способны передать самое главное — душу человека, которая просвечивает в глазах. У вас обеих потрясающе похожие глаза, такой же прямой и бескомпромиссный взор. Правда, в тебе больше спокойствия и рассудительности, которых не хватало Летиции. И слава богу.
— Забавно, — Ени задумчиво посмотрела в окно. — Я думала, что в тот день, когда узнаю ответ на все эти тайны, это будет что-то поразительное. Но всё оказалось не так. Как-то очень просто...
— Ну извини, — шутливо развела руками Лизетт.
— И гораздо лучше, — добавила Айения. — Спасибо. Мне стало легче. Действительно.
— Очень хорошо. Ну, — женщина поразительно быстро закончила со своей порцией, — последние наставления для дочери моей подруги, — она наставила на Ени палец и пристально посмотрела в глаза. — Не сдавайся. И всегда иди вперед.
Ени выпрямилась и торжественно сказала:
— Я буду стараться. Хотя я одна и мои возможности, я знаю, ограничены, я сделаю всё, чтобы восстановить род Шоноров. Я обещаю.
— Вот и отлично, — Лизетт улыбнулась и встала. — К сожалению, мне уже пора. Эта встреча тоже прошла не совсем так, как я ожидала, но результат меня радует. Пока.
— До свидания, — Ени решила остаться, так как к своей еде она даже не притронулась. Да и поразмышлять немного в спокойной обстановке не мешало. Уже на выходе Лизетт обернулась и сказала:
— Если ты будешь стараться и иди вперёд несмотря ни на что, то, возможно, узнаешь, что ты не так одинока, как тебе кажется.
Что значила эта последняя фраза, Айения не смогла понять даже после долгих размышлений. Очевидно было, что Лизетт что-то подразумевала. Или нет? В конце концов, Ени бросила это дело, тем более, что ей хотелось думать о совсем других вещах. А может, это касалось того, что после того как она приложила усилия для того, чтобы попасть в Друин, она обрела друзей? Хэл, Оро, Карс, Аэрис... Даже со своими сокурсниками она была гораздо ближе, чем когда-либо с одноклассниками. Она уже шла по улице домой, как всегда любуясь зданиями и уже начинающими исчезать праздничными украшениями. Да, Друин излечил её от одиночества. И она очень любила этот город, и не только потому, что это была её фактическая родина, но и за то, что здесь она чувствовала себя по-настоящему дома.
Хэл и Оро были уже дома, сидели на кухне, обмениваясь новостями. Ени тихонько проскользнула в свою комнату и легла на кровать с фотографией матери и Лизетт в руке.
Она разглядывала её бесчисленное количество раз, но сейчас как будто открывала что-то новое. Летиция так заразительно смеялась, в её глазах она не могла разглядеть никаких негативных чувств. Неужели её тоже когда-то разрывали на части мысли об ответственности перед родом, солдатами, которыми она руководила, Империей, которой она служила? Она почему-то подумала, что наверняка. Но вряд ли она кому-нибудь показывала свою слабость. Шоноры никогда не колеблются в таких вопросах. Наверное, вот что ей хотела сказать Лизетт. На этой фотографии Летиция была счастлива. Значит, и она тоже сможет поддерживать честь своего рода и радоваться жизни, хотя бы иногда. Если, конечно, будет стараться.
'Мама, я действительно тебя совсем не знаю. И никогда не узнаю. Но всё равно, я тебя очень люблю'. И пусть это выглядело по-детски, она поцеловала фотографию и прижала её к груди, в то время как слёзы уже скатывались со щёк на подушку. Во всяком случае, мама бы наверняка её поняла.
Когда она проснулась утром, эмоциональное послевкусие от вчерашней встречи было скоро перебито сообщением о том, что сегодня в первый же день учёбы в их расписании стоит МВД. Наверное, она ещё никогда не одевалась так долго, даже новая форма не радовала.
'Так, в чём дело? Он же твоя любовь, не так ли? Разве ты не хочешь его увидеть?'
Ага, хотела. Но результат от вступания в любой контакт с Авито был один — разочарование. 'Он меня не любит. Нет, я ему даже не нравлюсь. Нет, ещё хуже. Я его не интересую. Я просто напоминаю ему какой-то эпизод из его жизни. Но даже с этим он справился'. И почему он ведёт именно МВД?!! Ещё шесть с половиной лет таких мучений?! 'Надеюсь, я разлюблю его скорее', — мрачно подумала Ени, выходя из квартиры. — 'Или из этой депрессии меня не вытащит никакая ответственность перед родом'.
Подруги уже ушли, поэтому никому не пришлось объяснять своё малодружелюбное выражение лица, а, подходя к Академии, она уже немного успокоилась и в аудиторию зашла нормально, внутренне приготовившись к последующему занятию.
Но не к тому, что Авито стал ещё красивее. Или ей так показалось из-за долгой разлуки? 'Слово-то какое-то выбрала... Разлука... Кто с кем разлучался?' Во всяком случае, она поспешно спряталась за свой передатчик, чтобы не выдать своих противоречивых чувств. Профессор в этот раз отказался от своей обычной одежды и, видимо, из-за прохладной погоды надел чёрный свитер с белой рубашкой. Ени обычно была не в восторге от свитеров, но это... Кожа его шеи, прекрасно оттеняющаяся контрастным воротом, заставила её почувствовать себя вампиром. 'Вот, значит, что такое неудовлетворённость', — ещё мрачнее, чем утром, подумала Ени. — 'Скоро начну вести себя как помесь Оролен и Скакии'.
Авито, тем временем, не подозревая, какие мысли по его поводу роятся в голове одной из студенток, неожиданно тепло поприветствовал присутствующих.
— Что ж, рад, что вы дожили до второго семестра. Начинается всё самое интересное, оно же самое страшное. Сегодня мы поднимаемся на новый уровень изучения: из исторических событий, с которыми мы познакомились, мы будем выводить закономерности и принципы, а затем чуть дальше перейдём к чистой теории. Итак, вопрос: кто-нибудь читал что-нибудь по моему предмету во время нашей вынужденной разлуки (тут сердце Ени неприятно ёкнуло)?
Поднялись руки Лиюв и Синты. Остальные решили не врать. Айения, кстати, читала пару статей близкой тематики, но решила руку не поднимать. Мало ли что. Акарас побледнел, видимо, коря себя за безделье во время каникул, из-за которого он теперь упускает шанс проявить себя и упрочить позиции своего рода, не иначе.
— Я, в принципе, не льстил себе и не питал напрасные надежды, поэтому такая картина ожидаема. Что ж, всё равно, мы с вами занимались целый семестр и какое-никакое представление о межцивилизационной военной дипломатии у вас должно было сложиться. Вот это мы сейчас и узнаем, — его улыбка была на первый взгляд самой обычной, но спинной мозг сообщил студентам, что не стоит ждать ничего хорошего. — Пройдёмте, — он вышел из аудитории, приглашая их следовать за собой.
