После того, как Сомелье ушёл, мы приступили к еде. Наталья Ильинична показывала мне, как есть утку, лобстера, рыбу разных видов, салаты и мороженое, заостряя внимание на таких, казалось бы, несущественных деталях, как максимальный размер порции, которую можно за один раз положить в рот, и как именно класть. Естественно, каждый кусочек немедленно выплёвывался в подставленное девушкой-горничной ведёрко. Попутно мне разъясняли особенности вкуса того или иного блюда, и на что именно в каждом из них нужно обращать внимание. Я поневоле проникался безграничностью её терпения. Когда последний кусочек кролика был выплюнут, рот вытерт салфеткой, а приборы отложены в сторону, мне поднесли воды прополоскать рот и какую-то таблетку. На мой вопросительный взгляд Наталья Ильинична ответила, что таблетка рекомендована к использованию для быстрого выведения следов алкоголя из крови.
Многообещающе улыбнувшись, она удалилась, а в зале появился Арон Моисеевич с двумя помощниками. Я был снова водружён на пьедестал и подвергнут унизительной процедуре примерки. Как ни странно, но подмётанный портным пиджак сразу подошёл. Со штанами накладка случилась, причём, в результате моих дрыганий во время снятия мерки. Бурча, портной удалился, а вместо него вернулась Наталья Ильинична, чтобы преподать мне урок светских манер, точнее, то, что можно было уместить в оставшиеся полчаса. Тепло, может, даже чересчур, с ней попрощавшись, — но, клянусь, без использования языка! — я ещё раз примерил свой наряд. После того, как Арон Моисеевич показал мне, как правильно наматывать пояс без посторонней помощи, моё приобретение запаковали в большую коробку и вызвали такси. Я посмотрел на часы. Пять, однако! Надо бы поторопиться!
Я прибыл в фешенебельный ресторан под названием Гнездо Вампиров за две минуты до срока. Наталья Ильинична постаралась вбить в меня невозможность опаздывать, заодно предупредив, что моей спутнице, как раз, не прилично явиться раньше срока. Минут десять-пятнадцать опоздания — это светская норма. Швейцар открыл мне дверь такси, позволив выйти, а затем впустил меня в гламурную столовку, не забыв позволить мне коснуться его браслета на запястье, перебрасывая чаевые. Относительно расценок меня тоже просветили, чтобы не попал впросак. Кому рублик, кому пятачок, кому — двугривенный... Метрдотель сразу проводила меня к бару — дожидаться мне надлежало там. Я попросил кофе и воды и сел ждать.
Минут через пять я мысленно хлопнул себя кулаком по лбу. У меня же совсем вылетело из головы, что Марина осталась в городе, из которого я давным-давно уехал! А я ей свидание назначил! Ай-яй-яй, какая беспечность! Я развернул на ладони экран коммуникатора.
Сильно надеюсь, что ты ещё не пришла.
Извини, я неожиданно застрял в пробке, и тут явно всё надолго.
Может, перенесём на другой раз?
Ответ пришёл очень быстро, менее, чем через минуту:
Я уже на месте.
Ничего, подожду!
Мне очень важно с тобой поговорить!
Не голодай там без меня, ОК?
Хорошо! Жду!
Интересное такое, кстати, место. Огромный зал, можно в баскетбол играть с трибунами. Естественно, золочёная лепнина, парча, хрусталь, до блеска начищенный паркетный пол со сложным рисунком. Вдоль стен стоят столики, которых, на самом деле, не очень много, около десятка. В центре выписывают стремительные вензеля две вальсирующие пары. Бесшумные тени официантов, подносящих или уносящих. Через одностороннее стекло было видно, как к ресторану подъехал черный бронированный автомобиль, а за ним — такой же чёрный лимузин с какой-то Очень Важной Персоной в нём. Из машины сопровождения высыпали плечистые спортсмены в чёрных костюмах и очках, рассыпаясь в разные стороны. Почти сразу двое появились в зале, осматривая его, несомненно, цепкими взглядами, которых мне всё равно не было видно за стёклами их очков. К танцующим присоединилась пара посетителей — дама в длинном белом платье и бриллиантах и мужчина во фраке. Потанцевали, нагуляли аппетит и сели обратно за свой столик. В зал вошла девушка.
Она на сукунду замерла, выискивая меня, а потом, повернувшись в мою сторону, улыбнулась. Я пошёл ей навстречу, по пути на чём свет стоит кляня Титана. Нет, одной печёнкой он у меня не отделается! Я ему устрою... весёлую жизнь. Тоже мне, Ханума нашлась, якорь ему в глотку и бомбрамсель в печень! Девушка была одета в облегающее чёрное вечернее платье до пола, переливающееся при каждом её движении, словно оно было сделано из ртути, и жемчуга на шее и запястьях. Судя по тому, что она доставала мне до бровей, она явно была на каблуках, что делало её походку ещё более грациозной. Небольшая сумочка, тоже расшитая жемчугом и ручной работы личный браслет. Голубые глаза и тёмные волосы дополняли композицию. Меня тоже оценивали, и, судя по одобрительному взгляду, первое испытание я прошёл. Вопрос, стоило ли?
С трудом сдерживая злость, готовую прорваться наружу и сожрать это ни в чём не повинное, — или мне и здесь не стоит выключать свою паранойю, — создание, я подошёл и церемонно склонил голову. Девушка слегка присела в книксене и протянула мне руку. Да, после того, как в меня было вложено столько информации по этикету, я безошибочно распознал, что мне надлежит сделать, когда мне протягивают руку именно так. Я взял пальчики в свою и прижал их к губам. Девушка улыбнулась, а моментально подскочившая тень пригласила нас пройти за столик. Я вручил спутнице принесённую орхидею, вызвав румянец на её щеках, и предложил руку, увлекая вслед за официантом. Я всё ждал, когда же в зале появится хозяин лимузина, и тут меня, как судорогой, свело яростью прозрения. Похоже, я даже дёрнулся, и спутница удивлённо посмотрела на меня.
— А охрану зачем с собой тащить? — глухо спросил я.
— Кто ж меня без неё из дома выпустит? — удивилась она.
— Понятно! — испустил я обречённый вздох.
Мы сели, и она озабоченно меня спросила:
— Ты, что, не рад?
Я стушевался. Не могу я ей говорить неправды.
— Когда ты написала всё бросить, я не знал... — замялся я.
— Что? — нахмурилась она. — Что я всё брошу?
— Да. Вечеринка, папа, близкий круг, — кивнул я. — Почему?
— Дурак ты! — бросила мне девушка и отвернулась в сторону. А-аа, абордажный лом с хреном во все дыры триста тридцать три раза, потный пожиратель рыбьих потрохов, мать твоя каракатица! Мне ещё и этих проблем не хватало, которые сердечные! Только-только, наконец, дышать свободно начал, только лишь боль поутихла! Я этого Крия зубами из капсулы выцарапаю! Он у меня всю жизнь на лекарства работать будет!
— И я, наверное, дура! — она сделала движение, которое могло означать только одно. Я быстро накрыл её руку своей, заметив при этом, как синхронно на моей тушке скрестились взгляды обоих охранников.
— Прости, ты права, я — дурак! По крайней мере, веду себя, как... Прости!
Она снова повернулась ко мне, сверля недобрым взглядом:
— Откуда у тебя мой внешний адрес почты? — на её лице сверкнула догадка, и глаза её сузились: — Ах, так значит, вот какое у тебя запланированное мероприятие!
Она опять дёрнулась, вставая, и я приподнялся вместе с ней:
— А ну, сядь! — шёпотом рявкнул я. Девушка, оторопело приоткрыв рот, уселась на место:
— Да по какому праву ты...
— Всё, успокойся! У меня свидание с красивой девушкой, а ты пытаешься его испортить!
— Но это не я...
— Я сказал — всё! — она сидела, нахохлившись, если, конечно, можно нахохлиться с такой безупречной укладкой и в этом платье, почти не оставлявшем простора фантазии. — Посмотри мне в глаза! — никакой реакции. — Посмотри! — с нажимом сказал я. Она обратила на меня свои немного покрасневшие озёра.
— Мне хотелось бы, чтобы ты видела, что я говорю правду. Ты обворожительна и восхитительна, — слабая улыбка тронула её губы. Работает! — Я просто потерял голову, увидев тебя, вот и вёл себя глупо.
Она смущённо отвела взгляд:
— Я так старалась...
— Ты бесподобна! — я взял её руку и поцеловал. Идиот! Что я делаю?!! Потом же не отмахаться будет! Не отмаханиться! Комплименты расточал? Расточал! Ручки целовал? Целовал! Остановись, Шаман! Девушка сосредоточенно наблюдала, как мои губы касаются её пальчиков. Ой, дурак! Как я теперь выкручиваться буду? Я подождал, пока её глаза встретятся с моими: — Как тебя зовут, красавица?
— Я точно тебя сегодня убью! — рассмеялась девушка, а потом серьёзно спросила: — А тебя?
— Дмитрий! — кивнул я. — Буду признателен, если ты меня полным именем звать не будешь!
— А я — Алёна! — отчего-то смущённо сказала моя спутница.
— Мне очень приятно, Алёна!
Потом мы ужинали, и беседовали. Сделали по паркету зала пару кругов, которые выявили, что, может, я и отличный Шаман, но вот танцор из меня... Ничего, спишу всё на гипертрофированное достоинство. Я развлекал девушку байками из прежней жизни, смешными и не очень, рассказал, как попал в Барлиону. В какой-то момент вспомнил про Марину, извинился и набрал на коммуникаторе сообщение
Джезве
Это сообщение я послал на адрес, который сам собой завёлся на одном из виртуальных серверов Тампере не далее, как этим утром. Имитатор, получивший его, должен переслать другому, а потом полностью стереть из своих логов. Итогом цепочки из двух десятков Имитаторов должен был стать тот, что заведовал включением противопожарной системы в ресторане Панорама. Ещё через несколько минут мне пришло сообщение с фотографией мокрой рассерженной кошки в приложении. Я быстро набрал послание:
Марина!
Извини меня, я ещё не готов с тобой встретиться!
Давай, в другой раз!
Глядя на мою довольную физиономию, Алёна улыбнулась:
— Судя по твоему виду, ты только что провернул какую-то пакость!
— Увы! — горестно согласился я. — Грешен!
— Что это было?
— Это было мелочно и низко! — скривился я. — Зачем я буду загружать твои прекрасные ушки такой ерундой?
Кончики прекрасных ушек покраснели. Я вдруг что-то осознал, и понимание этого факта меня ударило, как киянкой в макушку. Я замер и уставился в бесконечность.
— Ты что? — спросила девушка. — Эй, есть кто на связи?
Я знал, что не она была этому причиной, просто... Просто, я созрел.
— Я не чувствую боли.
— Я не понимаю... — отозвалась Алёна.
— Всё это время с той безобразной сцены до этого часа мне было больно.
— А теперь?
Я медленно качнул головой из стороны в сторону.
— Это — из-за меня?
Я перевёл взгляд на Алёну:
— А тебе бы этого хотелось?
— Ага! — весело согласилась она.
— Тогда — да, это из-за тебя!
Было уже ближе к десяти, когда мы решили, что на сегодня, пожалуй, достаточно. Нет, Алёна, судя по всему, твёрдо нацелилась на бурное продолжение, но мне этого вовсе не хотелось. Нет, девушка она, конечно, хорошая, да и хорошенькая, но... Пусть моё сердце заживает! Может, когда-нибудь потом у неё будет шанс, если я себе более подходящую по возрасту и Степени Важности Персоны подругу не найду. Шампанское выпито, пирожные съедены — пора и честь знать!
Меня чуть ли не физически колбасило, когда мы проходили мимо шкафов охраны. На деньги, да ещё и на большие деньги, у меня выработался буквально рвотный рефлекс. Не получится у нас с тобой ничего, так и знай! Не у того папы, — или мамы, — ты родилась! Уйду я в море на кальмародельфине — и позабудешь ты меня! Ну, что ты на меня так смотришь, будто я твой?
— Дима-а! — недовольно протянула Алёна, кутаясь в воздушную пелерину и безуспешно пытаясь прижаться ко мне, когда мы вышли на улицу. — Ты, что, меня сегодня бросаешь?
Я же ему ничего не обещал, и он меня ни о чём не просил. Только сходить на свидание. Посажу её в лимузин, помашу ручкой, смахну скупую мужскую слезу... И позвоню Наталье, как её там... Игоревне? Ильиничне! Вдруг, ещё не поздно, и она пустит меня на чашечку чая...
— Да, Алёна, тебе пора!
Она гневно сдвинула брови и только что ножкой не топнула:
— Я уже не ребёнок! — А потом её лицо исказилось: — Какой же ты!... — всхлипнула она и отвернулась.
И тут меня как в спину что-то толкнуло. Я схватил её за руку и дёрнул на себя, одновременно шагая вперёд, чтобы поменяться с ней местами. Как в замедленном кино, я видел среагировавших охранников, прыгающих в мою сторону. Я совсем уже развернулся, и мне было видно, как один их врезается в девушку, останавливая её движение, не давая ей уйти... с траектории. Нет! С мерзким звуком чпок! меня сильно толкнуло в спину, заляпывая Алёну моей кровью, и почти сразу на её груди появилась небольшая дырочка толщиной в палец, а её тоже бросило на асфальт. Я упал рядом, вместо правого плеча и правой стороны груди ощущая лишь море огня. Девушка смотрела на меня с мольбой, пытаясь дотянуться до меня наливающейся белизной рукой.
— Дима! — булькнула она толчками выходящей изо рта кровью. — Дима, лю... — глаза её остекленели, и рука, до которой я успел дотянуться, безжизненно обмякла. Под девушкой разливалась кровавая лужа. Сквозь туман, в который я погружался, мне ещё был виден заехавший на тротуар броневик, отрезавший нас от стрелка, слышны маты охранников, далёкий вой машины скорой помощи, пролетевший в сторону снайпера вертолёт... И её стеклянные глаза, в которые я падал, как в пропасть. У Шамана три руки... Меня обступают неясные тени — голубые, красные, жёлтые... И крыло из-за плеча... Белый, мне нужен белый глюк! От дыхания его... Нет, этот слишком маленький! Мне нужен Великий! Разгорается свеча! Я направил белую тень в это хрупкое стремительно бледнеющее тело, и меня скрутило неимоверной болью. Да знаю я, знаю! Мой ранг Шамана недостаточно высок для призыва Высшего Духа исцеления. К чёрту! Дух вошёл в её грудь, и мне стали видны смятое лёгкое, изодранная в клочья аорта, вырванный кусок сердца, выдранные из спины куски кожи. Дух, напрягаясь, починил лёгкое и аорту и зарастил дыру спереди, а потом исчез. Ещё... Кровавая пелена закрыла от меня мир, когда я вызвал второго. Живи! Живи, кому говорю! Девушка судорожно втянула в себя воздух, задышала и, моргнув, ещё шире распахнула свои прекрасные глаза. Те самые, что будут последним, что я увижу на этом свете! Я слабо ей улыбнулся, и мир померк.
