Все пять галеонов и восемнадцать галер старого образца.
Шингва наклонился вперед, упершись руками в подоконник открытого кормового иллюминатора, и посмотрел поверх своих кораблей на переполненную якорную стоянку, заполненную стоящими на якоре торговыми галеонами, которые бежали к предполагаемой безопасности береговых батарей столицы провинции. Легкие патрули Чариса быстро дали о себе знать после того, как еретики снова изгнали доларцев с острова Кло. Они превратили прибрежные воды Чешира, Буассо и Тигелкэмпа в свалку сгоревших и затонувших судов, и торговое движение в Харчонг-Нэрроуз остановилось. И хотя еретики, похоже, не желали действовать слишком глубоко в заливе Долар — судя по полученным им сообщениям, полторы тысячи миль казались пределом, на который они решились, — Кузнецов, к сожалению, находился в пределах их оперативного радиуса, и Шингва точно знал, куда направляется эта чарисийская эскадра.
Он перевел взгляд со стоящих на якоре торговых судов на доки Ю-кво и горизонт.
Ю-кво, столица провинции и жемчужина залива Эйликсов. Его белые стены и оранжевые крыши из терракотовой черепицы сверкали на солнце. Окна — многие из них были произведениями искусства из цветного стекла — отражали свет, рядом с пальмами в тени прятались мощеные улицы и дорожки из дробленых ракушек, яркие цветы сияли, как множество драгоценных камней, а золотой огонь мерцал на скипетрах на верхушках городских соборов и церквей. Шингва никогда не понимал, почему имперскую столицу давным-давно не перенесли на Юг, но он предполагал, что это должно быть как-то связано с традицией. Шэнг-ми, расположенный в Пекинском заливе провинции Буассо, в устье реки Чьен-Цзян, был древним сердцем народа харчонг. Столица существовала с самого дня Сотворения мира, в то время как Южный Харчонг был всего лишь придатком, который был захвачен и колонизирован сотни лет спустя. Однако это было очень жаль. Климат Ю-кво сделал бы его гораздо более подходящей имперской столицей, и, возможно, имперские бюрократы менее глубоко укоренились бы на Юге. А виноградники, плантации псевдопальм и обширные участки сельскохозяйственных угодий в Кузнецове и Кейросе, безусловно, должны быть долгожданной переменой по сравнению с замерзшими полями свеклы, картофеля и свиноферм Чешира, Чьен-ву и северного Буассо!
И в довершение ко многим другим достопримечательностям Ю-кво был залив Эйликсов. Харчонг-Нэрроуз, возможно, и был закрыт для торгового судоходства, но залив — нет, и городские доки были забиты каботажными судами, многие из которых перевозили груз угля из Кейроса, другие были доверху загружены кукурузой, зерном, бобами, яблоками, апельсинами и сахарными яблоками с ферм Кейроса и Кузнецова. Они не могли отправить грузы по морю, но канал Сент-Лирис был одним из старейших на Сэйфхолде, прорубленным в сердце гор Кузнецов самими архангелами, чтобы соединить Ю-кво (хотя в то время город был не более чем маленьким городком под названием "Нью-Йорк" или каким-то другим грубым варварским названием) со всеми путями к заливу Швей, в тысяче четырехстах милях к востоку. Действительно, канал в первую очередь был причиной того, что Ю-кво вообще был построен, и этот транспорт, особенно продовольственный, стал более прибыльным и важным, чем когда-либо. И все же, каким бы немыслимым это ни было когда-то, еретики в полной мере продемонстрировали свою готовность разрушить системы каналов Сэйфхолда, полностью игнорируя заповеди Священного Писания.
И я не могу их остановить,— признание пронеслось в его мозгу, как холодный ветер, и он вздрогнул, несмотря на утреннюю жару. — Я не смог бы остановить их, даже если бы они не привели с собой одно из своих бронированных чудовищ. С его добавлением на весы даже батареи не смогут их остановить.
Эта последняя мысль была горькой, горькой, потому что береговая артиллерия Ю-кво была полностью обновлена, в отличие от батарей, окаймляющих Кузнецов-Нэрроуз. Двадцатипятифунтовые и сорокафунтовые пушки новой модели, стреляющие снарядами, были изготовлены на собственных литейных заводах Ю-кво, и были установлены с особой тщательностью. Немногие из новых орудий были потрачены впустую на батареи Нэрроуз по той простой причине, что, если ветер и прилив не будут сотрудничать, ни один вражеский флот не войдет в зону их досягаемости. Они были расположены так, чтобы прикрывать вероятные пляжи для высадки или удобные якорные стоянки, которые могли бы использоваться при блокаде, и для этой цели они, вероятно, были адекватны, но никто никогда реально не ожидал, что они отгонят атакующий флот.
Береговые батареи Ю-кво были предназначены именно для этого, и пока еретики не выпустили свои проклятые бронированные галеоны, это было именно то, что они должны были делать. Сейчас? — Он покачал головой, в его глазах была горечь. — Если донесения доларцев о том, что произошло на острове Кло, были точными, а не корыстной ложью, призванной оправдать их собственное поражение, у батарей было не больше шансов отразить эту атаку, чем у его собственных кораблей.
Ничто из этого не означает, что мне все равно не нужно пытаться.
— Что ж, — сказал он, отворачиваясь от белых стен и оранжевых крыш, — по крайней мере, им потребуется еще три дня или около того, чтобы прибыть. Полагаю, мы должны потратить их на подготовку людей, Мейдан.
— Да, сэр. — Капитан ветров Цаужин спокойно встретил его взгляд. — Начну с этого прямо сейчас.
* * *
— Понимаю, почему граф Шарпфилд столь высокого мнения о капитане Хейджиле, — сказала Шарлиэн Армак, наблюдая за изображением снарка, проецируемым на ее контактные линзы.
— Я тоже. — Гектор Эплин-Армак сидел напротив нее за столом со стеклянной столешницей на балконе дворца Мэнчир, одной рукой обнимая жену за плечи. То же самое изображение отразилось и на их контактных линзах, и герцог Даркос покачал головой. — Знаю, что это должно быть сделано, но капитан морей Шингва заслуживал лучшего, чем он получил.
— Полагаю, что так оно и было, — признала Нимуэ Чуэрио. Она и Эдуирд Сихэмпер стояли возле номера Шарлиэн, защищая ее частную жизнь... и смотрели ту же передачу от снарков. — По крайней мере, капитан Хейджил спас всех людей Шингвы, кого мог.
— Просто хотелось бы, чтобы Шингва был одним из них, — сказал Гектор. — Я видел достаточно потопленных кораблей и достаточно убитых людей, чтобы мне хватило на всю жизнь, Нимуэ.
Айрис Эплин-Армак положила руку ему на колено. Он посмотрел в ее карие глаза, и она немного грустно улыбнулась.
— Не волнуйся, любимая, — сказал он, сжимая ее плечи. — Я не собираюсь делиться с тобой своей меланхолией. Просто, если разобраться, моряки все одинаковы под кожей. У моря нет фаворитов, и все мы это знаем.
— Не думаю, что твой отчим и Доминик полностью согласились бы с тобой, — тихо сказала Шарлиэн. Гектор посмотрел на нее, и она пожала плечами. — О, уверена, что они согласились бы с тобой в том, что касается Шингвы. И они, вероятно, подпишутся о том, что море не играет в фаворитов. Но они не готовы простить и забыть то, что касается некоторых моряков. — Ее глаза были мрачными. — Все еще есть счет, который нужно собрать для Гвилима Мэнтира и его людей.
— Верно. Но, знаешь, даже до того, как мы с Айрис получили доступ к снаркам, я никогда не думал, что это была идея Тирска. Полностью согласен с Кэйлебом и Домиником в том, что за что-то подобное приходится платить, независимо от того, была это его идея или нет. Но это не значит, что я должен с нетерпением ждать этого.
Они замолчали, когда "Дреднот" медленно проплыл через гавань Ю-кво под марселями и кливерами, нарезные шестидюймовые орудия ревели одно за другим, ровно, как метроном, каждое орудие наводилось по отдельности, когда оно швыряло свои тяжелые снаряды в береговые батареи. Харчонгские артиллеристы с вызывающим мужеством стояли навытяжку, поливая его ответным огнем, но безрезультатно. Их снаряды отскакивали от его брони, как множество бейсбольных мячей; его же снаряды проходили прямо сквозь их брустверы, разбивая их орудия в вулканы расколотого камня и искалеченной плоти.
Позади него "Вортекс" и "Файрсторм" встали на якорь и прикрепили шпринги к своим якорным тросам. Теперь они поворачивались на месте, приводя в действие свои высокоточные угловые орудия. К чести Хейджила, — подумала Нимуэ, — его корабли старались вести огонь как можно дальше от жилых кварталов столицы провинции. Маловероятно, что какой-либо церковный флот предпринял бы такие же усилия. Но, с другой стороны, в этом и заключалась разница между двумя сторонами, не так ли?
Однако набережная и — особенно — набережная канала были честной игрой. Склады адски ревели в огне, изрыгая густые клубы черного дыма. Как и причалы — те, которые еще не превратились в руины, — а катера и баркасы с "Теллесберг брайд" и обычных военных галеонов быстро расправлялись со стоящими на якоре торговыми судами. Без сомнения, многие из них в конце концов тоже будут сожжены, поскольку Хейджилу не хватало персонала, чтобы разместить призовые команды на борту всех них, но многие другие — те, у кого были самые ценные грузы, — вернутся с ним на остров Кло, когда он уйдет. И как только оборонительный огонь будет полностью подавлен — что не займет много времени, — под прикрытием орудий эскадры "Теллесберг брайд" высадит своих морских пехотинцев, чтобы завершить разрушение прибрежных шлюзов канала Сент-Лирис. Они не захватили с собой ничего из ливизита заводов Делтак, но достаточное количество пороха отлично справится с этой задачей.
— Это аккуратная операция, — сказала она по внутреннему комму, не шевеля губами. — Я все же не думаю, что адмирал Росейл клюнет.
— Мы всегда можем надеяться, — ответил Гектор, и она усмехнулась.
— Во-первых, кто-то должен сообщить ему достаточно быстро, Гектор, а этого не произойдет. Но, во-вторых, даже если он узнал об этом вовремя, чтобы совершить вылазку и перехватить Хейджила у Короны Кейроса, он, вероятно, слишком умен, чтобы попытаться это сделать.
Гектор кивнул немного кисло. Корона Кейроса, дуга островов у устья пролива Кузнецов, окружала воды пролива Иван и пролива Хвэнчжи. Они также предоставили сэру Даранду Росейлу, который командовал королевским доларским флотом, в настоящее время базирующимся на острове Уэйл, наилучшую возможность перехватить Хейджила на обратном пути к острову Кло. Вот почему корабль-побратим "Дреднота" "Тандерер", еще двадцать пять галеонов и четыре разведывательные шхуны имперского чарисийского флота в настоящее время удерживали стоянку у острова Мадсин в надежде, что он попытается сделать именно это.
— Действительно ли имеет значение, сможет ли граф Шарпфилд втянуть Росейла в бой или нет? — спросила Айрис. — Я имею в виду, он избегает действий, не так ли? И пока он это делает, мы можем продолжать делать подобные вещи.
Она махнула рукой, указывая на котел дыма и пламени, который окутал набережную Ю-кво.
— И да, и нет, — сказал ее муж. — Он избегает действий не потому, что никогда не планирует драться, Айрис. Он избегает активных действий, потому что пока не хочет драться.
— Но если мы продолжим устраивать рейды, подобные этому, будет ли иметь значение, что он может планировать сделать с нами когда-нибудь в будущем? Я имею в виду, ущерб будет нанесен, не так ли? И когда прибудет "Кинг Хааралд", мы сможем зайти так глубоко в Доларский залив, как захотим!
— Это произойдет еще не скоро, — заметила Нимуэ. — А тем временем, есть еще Жуэйгейр и его проклятые лонжеронные торпеды. Не говоря уже об этих его гребаных галерах! — фыркнула она по комму. — Будь я проклята, если бы поверила, что он сможет воплотить эту идею в жизнь.
— У лейтенанта Жуэйгейра есть неприятная привычка заставлять работать всевозможные идеи, — кисло согласилась Шарлиэн.
Императрица, подумала Нимуэ, была права. Жуэйгейр уже закончил более дюжины своих бронированных винтовых галер, и еще столько же строилось. Когда он впервые предложил эту концепцию, граф Тирск был вынужден сражаться зубами и ногтями за каждый фунт железа, доставленный им; однако после великого рейда на каналы приоритеты радикально изменились. Как только сам великий инквизитор подписал согласие на проект, единственным ограничивающим фактором стала физическая способность литейных цехов Долара производить железные пластины.
Оснащенные шхунными парусами, эти галеры не были самыми прочными судами, когда-либо созданными, и их гребные винты были значительно менее эффективными, чем те, что были установлены на паровых судах Чариса. Несмотря на это, с тридцатью четырьмя людьми на каждом кривошипном валу четырехсоттонные суда развивали скорость восемь узлов. Даже с полным комплектом запасных крутящих валы людей — или "пешеходов", как их окрестил Жуэйгейр, — они могли поддерживать такую скорость всего около сорока минут, но зато они могли поддерживать четыре узла почти бесконечно, столько, сколько могли бы выдержать гребцы любой обычной галеры. Под парусом при среднем ветре они могли развивать скорость семь или восемь узлов, а их двухлопастные винты поворачивались в вертикальное положение, чтобы минимизировать лобовое сопротивление, и они могли комбинировать ветер и винты для действительно замечательного увеличения скорости.
Удивительно, но они также обладали неплохими мореходными качествами, несмотря на большую массу их железной защиты. Или, точнее, они были бы хорошими морскими судами, если бы масса всей этой брони и трех десятидюймовых гладкоствольных орудий, установленных спереди, не создавали такой невероятной нагрузки на деревянное судно. Жуэйгейр никогда не ожидал, что они будут океанскими боевыми кораблями, но он на собственном горьком опыте убедился, что их корпуса сильно напряжены, и, как бы хорошо они ни управлялись, одна из них буквально развалилась на глубине не более шести футов. После этого злоключения он сделал все, что мог, чтобы укрепить корпуса, но был предел тому, чего он мог достичь без стальных и кованых каркасов, доступных сэру Дастину Оливиру. И это жестко ограничивало их прибрежными водами и умеренными морскими условиями. Однако при таких ограничениях они обладали смертоносным потенциалом против деревянных галеонов.
Их железная броня не выдержала бы нарезных снарядов "Дреднота", но ее было более чем достаточно, чтобы противостоять тридцатифунтовым гладкоствольным пушкам, которые были стандартными тяжелыми орудиями ИЧФ. И хотя восемь узлов могут показаться не слишком быстрыми, это было вдвое больше скорости, которую большинство галеонов могли поддерживать под боевыми парусами. Не говоря уже о том, что галеры могли двигаться прямо против ветра.
Это было достаточно плохо, но переосмысление Жуэйгейром лонжеронной торпеды в некотором смысле вполне могло оказаться еще хуже. Концептуально это было просто: поместите двести фунтов пороха в водонепроницаемый медный контейнер; установите контейнер на конце лонжерона; установите детонатор, используя капсюли, которые теперь доступны защитникам Матери-Церкви; а затем поместите все это хитроумное устройство на маленькую быстроходную лодку. "Торпедные галеры", которые придумал Жуэйгейр, были по большей части обычными судами с веслами, с пятнадцатифутовыми или двадцатифутовыми лонжеронами, установленными так, чтобы их можно было выдвигать над носом. По сути, они были оружием из засады, бесполезным против идущего в открытом море корабля, но при определенных условиях они могли быть смертельно опасны, особенно против корабля, стоящего на якоре. А поскольку они атаковали ниже ватерлинии, броня "Дреднота" была бы совершенно неэффективна против них.
