— Марис и Гарнет сделали бы это в любом случае, даже без Шоуэйла, — сказал ему Мерлин. — И я боюсь, что это произойдет и в других местах. Например, в Сиддармарке, как у тех идиотов в Мэнторе. Может быть, не на ваших совместных предприятиях, но мы все знаем, что это произойдет.
— Я знаю это, — прорычал герцог. — Но это не значит, что мне это должно нравиться.
— Нет, ты не знаешь. — Жейн положила свободную руку ему на колено. — Но пример твоего успеха, несмотря на твой отказ использовать детей, уже является частью дебатов в землях Храма и Доларе!
— И везде, где задействована Делтак Энтерпрайсиз, — добавил Мерлин.
— Прекрати пытаться заставить меня чувствовать себя лучше!
— О, мы не обязаны заставлять тебя чувствовать себя лучше! — Мерлин покачал головой. — Ты слишком доволен собой из-за того, что обыграл Шоуэйла и Шэллиса, чтобы долго впадать в депрессию!
— Верно, слишком верно, если я сам говорю это с подобающей скромностью, — признал Делтак, заметно оживившись.
— Не считаю, что это слово — "скромность" — означает то, что ты думаешь, — сказал Мерлин. — С другой стороны, — признал он с усмешкой, представляя, как Шэллис и Шоуэйл поздравляют себя с тем, что украли так много информации и так много промышленных технологий, даже не осознавая, насколько сильно внутренний круг хотел, чтобы их украли, — все прошло довольно гладко. Можно сказать, почти в стиле Нармана.
— О, нет! Я не в его стратосферной компании... пока, — возразил Делтак.
— Может быть, и нет. Но дезертирство Шэллиса с Шоуэйлом как бы подчеркивает, почему Доминик и Данкин действительно, действительно не хотят, чтобы идея редукторных турбин была предложена кому-либо еще прямо сейчас. Сомневаюсь, что кто-то еще смог бы на самом деле надолго отключить процесс, даже если бы кто-то предложил им такую возможность, но вы, возможно, помните, что Храм удивил нас раз или два во время джихада.
— Согласен. Согласен! — вздохнул Делтак.
И он признал, что адмиралы были правы. На данный момент никто другой на Сэйфхолде не мог бросить вызов паровым военным кораблям имперского чарисийского флота, но это должно было измениться. Как указал Мерлин, чарисийским верфям не разрешалось продавать современные военные корабли кому-либо еще в качестве "очевидной" уловки для поддержания чарисийской монополии на них. На самом деле, это была "уловка", чтобы оказать дополнительное давление на любого, кто мог бы захотеть оспорить абсолютное морское превосходство Чариса, чтобы построить собственные верфи. И рано или поздно в чужих флотах появятся корабли с паровыми двигателями, не принадлежащие чарисийцам.
Если "архангелы" действительно вернутся в следующем десятилетии или около того, это, вероятно, не будет иметь значения. За такое короткое время никто не мог построить флот, способный противостоять ИЧФ; было более важно, чтобы они приложили усилия, распространяя технологии все шире. Однако, если бы Сэйфхолду посчастливилось иметь еще восемь или девять десятилетий до любого "архангельского" возвращения, тогда другие люди, безусловно, смогли бы построить значительные флоты. И учитывая их неспособность ввести электричество, не вызвав небесной бомбардировки, существовал верхний предел способности внутреннего круга продолжать внедрять передовые технологии, чтобы оставаться впереди соперников. Таким образом, хитрость заключалась в том, чтобы продолжать оказывать давление на всех остальных, чтобы они переняли инновации Чариса, не подталкивая их к тому, чтобы позволить их собственным новаторам, таким как Диннис Жуэйгейр или Линкин Фалтин, забежать слишком далеко вперед. И, признал герцог, это действительно делало редукторные турбины чем-то таким, что они должны были держать в резерве.
На данный момент даже корабли, построенные чарисийцами, имели максимальную скорость около двадцати шести узлов, или около двадцати трех старых земных узлов, и они не могли поддерживать эту скорость очень долго, прежде чем их поршневые двигатели тройного расширения начали бы разрываться на части. Принудительная смазка помогла — действительно, это было единственное, что делало это возможным, — но более трудноразрешимой была проблема вибрации. Замена этих поршневых двигателей паровыми турбинами позволила бы значительно увеличить скорость и устранить проблемы с вибрацией, которые не позволяли поршневым двигателям работать на высоких оборотах в течение длительного времени, а проектирование и строительство турбин такого размера не было бы непреодолимым препятствием, тем более, что на каждой сборочной линии на Чарисе было много турбин, к которым мог обратиться инженер. Они были сердцем пневматических станков, разработанных Хаусмином и его мастерами.
К сожалению, чтобы быть эффективной, турбина должна была работать с более высокими оборотами в минуту, чем поршневой двигатель, а турбины, непосредственно соединенные с карданными валами, не могли этого сделать. Их обороты должны были быть снижены до уровня, который действительно могли бы использовать винты корабля, и это вынуждало их выйти за пределы своей эффективности и резко повышало требования к топливу. Денежная стоимость топлива, возможно, и не была проблемой; затраты на объем и тоннаж определенно были. Существовал предел тому, сколько угля можно было втиснуть в корабль, и этот предел и эффективность его двигателей определяли его максимальную дальность плавания. Проще говоря, существующие расширительные двигатели были медленными и хрупкими на высоких скоростях, но сжигали гораздо меньше топлива на милю плавания; турбины были быстрыми и надежными, но обладали ненасытным аппетитом к топливу. Таким образом, для получения скорости и механической надежности турбин требовались значительные жертвы в выносливости и дальности плавания.
Если, конечно, кто-то не создал зубчатую передачу, которую можно было бы вставить между турбиной и карданным валом. Если бы кто-то это сделал, турбины могли бы работать с максимально эффективной скоростью, которая затем была бы сведена к тому, что действительно мог бы использовать винт.
— Хорошо, — сказал герцог Делтак, криво улыбаясь своей жене. — Я буду хорошим. Просто буду сидеть в углу и задыхаться, когда речь заходит обо всей этой истории с передачей, и даже не буду дуться по этому поводу.
— На данный момент.
ФЕВРАЛЬ, Год Божий 906
.I.
Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис
— Думаю, что ненавижу тебя, — с улыбкой сказала Шарлиэн Армак, когда Нимуэ Гарвей вошла в гостиную, ее муж следовал за ней по пятам.
— Почему? — Нимуэ склонила голову набок. — Что я натворила на этот раз?
— У тебя не было утренней тошноты, — сказал ей Кэйлеб со смешком, шагнув вперед, чтобы обнять ее, а затем протянул руку генералу Гарвею. — Она твердила об этом последнюю пару пятидневок.
— Почему? — повторила Нимуэ, когда Шарлиэн раскрыла объятия, чтобы обнять ее в свою очередь. — Это не так, как если бы... — Она сделала паузу, затем перевела взгляд с императора на императрицу и обратно. — Ты шутишь, да?
— Нет, я не шучу, — сказала Шарлиэн. — Сова подтвердил это в прошлую среду.
— Вы двое похожи на кроликов! — со смехом сказала Нимуэ, еще крепче обнимая Шарлиэн. — Что? Четырех наследников было недостаточно?
— Никогда не бывает достаточно наследников... до тех пор, пока они не ввязываются в династические войны, — ответил Кэйлеб. — Что еще более важно, у вас не может быть слишком много братьев и сестер, чтобы поддержать наследника.
— И я все еще ненавижу тебя, — сказала Шарлиэн Нимуэ со своим собственным смехом. — И я думаю, что я тоже ненавижу Айрис. Ее тоже никогда не тошнит по утрам.
— Это правда, — сказала Нимуэ, отступая назад и кладя одну руку на свою собственную "детскую шишку".
Официально сейчас она была на седьмом месяце беременности, но это были сэйфхолдские месяцы, которые равнялись примерно шести с половиной земным месяцам. По ее просьбе Сова выполнил компьютерные прогнозы, основанные на генетическом профиле Нимуэ Элбан, чтобы определить, как нормальная беременность повлияла бы на первоначальную Нимуэ, и ее ПИКА точно смоделировала результаты этих прогнозов. Одно различие между ней и Шарлиэн — помимо того факта, что Шарлиэн действительно была беременна — заключалось в том, что Сова определила, что Нимуэ, вероятно, "понесла бы высоко", что придавало ей несколько иной профиль.
— Это правда, — повторила она и улыбнулась немного задумчиво. — С другой стороны, я также не почувствую, как они толкаются.
— Знаю, что у тебя это не получится, — сказала Шарлиэн с более мягкой улыбкой, а затем усмехнулась. — С другой стороны, зато они у тебя не будут поочередно сидеть на твоем мочевом пузыре! Знаю, что это не одно и то же, Нимуэ, но поверь мне, есть некоторые преимущества в том, чтобы делать это по-своему. Особенно с еще одной парой корисандских близнецов! Вам двоим обязательно было это делать?
— Конечно, мы это сделали, ваше величество, — сказал сэр Корин Гарвей, беря ее за руку и наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку. — Это корисандская традиция.
— Хвастуны! — Шарлиэн покачала головой, глядя на него.
— По крайней мере, наши близнецы разноплодные, а не однояйцевые, как у некоторых других людей, которых я могла бы упомянуть, — отметила Нимуэ.
— И таким образом, у нас есть один, которого мы можем назвать в честь обоих наших отцов, и одна, которую мы можем назвать в честь обеих наших матерей, — сказал Гарвей. Он обнял Нимуэ, и она положила голову ему на плечо.
— Я никогда не ожидала, что у меня будет шанс сделать это, — тихо сказала она.
— Это мы, корисандцы, — сказал Гарвей, целуя ее в макушку. — Всегда готовы помочь леди.
— Иногда я восхищаюсь твоей самоотверженностью, — сухо сказала она ему, и настала его очередь усмехнуться.
— Должен сказать, что это один из результатов, который я никогда бы не представил себе в то первое утро, когда обнаружил "капитана Чуэрио", стоящего на посту у палаты Гектора и Айрис, — сказал он. — Полагаю, должен был, учитывая, как я был зол. Всегда кажется, что люди, которых ты любишь, действительно могут свести тебя с ума, так что неудивительно, что ты сразу же начала с этого!
— Говоря о том, чтобы вывести людей из себя — или, по крайней мере, шокировать их, — носы все еще не в порядке из-за "ограбления колыбели"? — спросил Кэйлеб.
— Возможно, — сказал Гарвей. — Конечно, никто на самом деле не знает, сколько лет на самом деле таинственной сейджин Нимуэ, хотя до боли очевидно, что она намного моложе моего древнего и дряхлого "я".
В свои сорок шесть лет он был самым пожилым человеком в комнате. Но это было всего лишь эквивалентом сорока двух стандартных лет, и он был устрашающе здоров для своего возраста. Однако было правдой, что он действительно выглядел гораздо старше. Его темные волосы преждевременно поседели, а правая щека, на которой был серьезный шрам во время почти успешной попытки убить Гектора и Айрис в день их свадьбы, придавала ему мрачный вид воина. Нимуэ Гарвей, с другой стороны, выглядела до нелепости юной. Это было частью загадочности ее личности сейджина, и очевидная разница в возрасте между ней и Мерлином Этроузом была преднамеренной. По правде говоря, объединяя жизнь Нимуэ Элбан до Сэйфхолда с годами существования Нимуэ Чуэрио, она была едва ли на три стандартных года моложе его.
— Вам следовало раньше покончить со всей этой брачной чепухой, — сказала Шарлиэн, жестом приглашая гостей к столу под открытым потолочным окном. — Тогда ты был бы достаточно близок с Эйликом и Шарил, чтобы никто даже не заметил разницы в вашем возрасте!
— Мне пришлось постепенно приводить ее в чувство, — сказал Гарвей, выдвигая стул Нимуэ и усаживая ее, прежде чем сесть рядом с ней. — Кроме того, Эйлик был достаточно сильным шоком для системы Мэнчира, не добавляя к этому нас.
— Система Мэнчира? — Шарлиэн величественно фыркнула, когда Кэйлеб усадил ее, затем устроилась в кресле напротив Гарвея. — Ты бы видел, что произошло в Черейте! Я знаю, что в то время ты не был членом круга, но вернись и попроси Сову воспроизвести для тебя часть видео с камер наблюдения. Его репутация опередила его, и Илана была готова увезти Шарил обратно в Холбрук-Холлоу и держать ее там до тех пор, пока он будет в королевстве. Небеса! Она была готова отправить ее в монастырь, сколько бы времени это ни заняло!
— О, поверь мне, Эйлик мне все об этом рассказал. — Гарвей ухмыльнулся. — И я ни капельки не виню ее светлость. Если бы она была моей дочерью, я бы просиживал ночи с заряженным револьвером, пока он снова не отплыл бы в Мэнчир!
— Прекратите это, вы оба! — ругнулась Нимуэ, хотя ее улыбка была почти такой же широкой, как у Гарвея. — Он полностью предан ей, и ты это знаешь!
— Конечно, знаю, — признал Гарвей. — Было бы и вполовину не так весело подшучивать над ним, если бы это было не так. Все эти годы он был самым отъявленным холостяком Корисанды, и он влюбился в школьницу!
— Совсем не школьница, — не согласилась Шарлиэн. — Ей было двадцать пять, ради всего святого!
— И ему было тридцать девять, — парировал Гарвей. — Бывают моменты, когда я хотел бы указать некоторым людям в Мэнчире, что моя жена на самом деле на тысячу с лишним лет или около того старше меня, потому что время от времени я получаю комментарий "виверна из гнезда". Особенно от Тарила. К счастью, у него стало меньше возможностей придираться ко мне с тех пор, как он ушел из княжеского совета и вернулся на действительную службу во флоте. Однако Чарлз взял на себя труд заменить его.
— Ах, да! Радости старых друзей семьи! — сказал Кэйлеб. — С акцентом на "старом" в данном случае.
— Серьезно, я полностью одобряю этот брак, — сказала Шарлиэн. — Шарил — одна из самых умных людей, которых я знаю, и упрямая. И, честно говоря, я не огорчена тем, что мне больше не нужно беспокоиться о способности лихого графа Уиндшера взъерошивать перья и вызывать себя на дуэли.
— Это успокаивает, — признал Гарвей. — Особенно для тех из нас, кто продолжал считать себя его секундантом. — Выражение его лица стало более серьезным. — Я всегда боялся, что в один прекрасный день он либо позволит убить себя, либо окажется вынужденным убить кого-то другого. И то, и другое было бы... плохо.
— Это правда, — согласился Кэйлеб. — Но то, что он женился на кузине Шарлиэн, тоже было серьезным политическим переворотом. Тот факт, что это был еще один из тех нежных любовных браков, возможно, заставил романтиков среди нас — и, кстати, я причисляю себя к их числу — заплакать, но с политической точки зрения я поддерживаю любой брак между княжествами и королевствами империи, который мы можем получить.
— Всегда циничный политик, — сказала Нимуэ, но в ее тоне было явное одобрение.
— Я бы не стал настаивать на этом только из-за политических преимуществ, но это не значит, что я закрываю на них глаза постфактум, — немного едко сказал Кэйлеб.
— И говоря как человек, который был самым близким другом Эйлика в течение тридцати с лишним лет, она была невероятно добра к нему, — сказал Гарвей. — Как ты и сказала, Шарлиэн, она одна из самых умных людей, которых можно встретить. Правда в том, что она была достаточно умна, чтобы понять, что большая часть его репутации была прикрытием.
