Голова оборотня

Вилт проводил взглядом нишего и обернулся к Тейраму.

— Скачки начнутся через десять дней, а на кого мы будем ставить, Мерги так и не определился.

Пращник пожал плечами.

— Этого не знают даже нищие.

— Да, теперь я понимаю грабителей. Кастет гарантирует постоянный доход.

— Или носок с песком, — добавил Тейрам, вспомнив оружие Медяка.

— Кастет надежнее, — возразил лекарь. — Поверь человеку, которому пришлось лечить не одну разбитую голову. А носки — для бездельников вроде Медяка. Если бы он попал не туда куда надо, нам бы пришлось иметь дело с его охраной.

— Тогда уж сразу нож под ребра, — буркнул пращник, — действует безотказно.

Вилт хихикнул:

— Вообще-то я приемлю только не смертельные средства отбора собственности.

— К чему вообще этот разговор, — раздраженно сказал Тейрам, — такой фокус, как с Науссой, нам больше не представится. Мало кто побежит с кучей золота, поверив какому-то письму. Нам понадобилось почти полгода, чтобы выяснить, кто замешан в этом деле.

— Это я просто мечтаю, — примирительно сказал Вилт. — Человек я приземленный, поэтому думаю не о зарытых сокровищах, а о хомяках, которые уже набили свою норку золотом.

— Этот хомячок убил Лазурного стража, и нас заодно бы порешил, представься ему такая возможность, — дал отповедь другу Тейрам.

— Хочу кучу золота и все, — упрямо заявил Вилт. — Ну почему наша башка оборотня понадобилась этим ублюдкам? Если бы не Феган, эта голова уже висела бы над очагом отличного постоялого двора или харчевни, хозяевами которого были бы мы сами. Понимаешь, сами себе хозяева!

— Так сложились звезды, — ответил Тейрам любимой поговоркой Хемилона.

— Почему для этих ублюдков эти звезды складываются только удачно, возьми что Силара, что Фегана с Керсалом, или того же Касана. А для нас у звезд припасена только одна фигура — кукиш. Слыхал о такой?

— Завтра мы заставим Касана поднять башку к небу и увидеть это редкое для всех ублюдков созвездие, — с улыбкой ответил Тейрам.

— Только не забывай, что показ этой фигуры мы оплатили из своего кармана, — ворчливо заметил лекарь. — Всех денег мира не хватит, чтобы каждый засранец полюбовался на звездный кукиш. Вот поэтому я так уважаю кастеты. Один удар и звезды сразу встают в благоприятную для тебя позу.

— Положение, — поправил пращник.

— Если дело тянет больше чем на три сотни гемфаров, то это поза, а если меньше — сойдет и положение, — поучающе заявил коротышка.

— Занимательно ты рассказываешь об астрологии, — засмеялся Тейрам. — Ладно, продолжим разговор в следующий раз, а сейчас пошли спать. Спорю, что Медяк поднимет нас ни свет ни заря.

Как и предсказывал Тейрам, нищий поднял их спозаранку, то и дело нетерпеливо подгоняя лекаря и пращниа, недостаточно быстро, на его взгляд, идущих по грязным улочкам столицы. Друзья внимательно смотрели под ноги, чтобы не сломать ногу в узких и глубоких как нора крота сухих рытвинах, или не растянуться на подозрительного вида кучах мусора.

— Не мог провести нас улицами почище, а не этими крысиными ходами? — недовольно спросил у нищего Вилт, огибая очередное препятствие.

— Зато намного короче, — возразил Медяк, с ловкостью перепрыгивая через канавку, прорытую неизвестно для каких целей.

Друзья со вздохом последовали за нищим дальше. Неказистые домишки, часто довольно в неприглядном виде, то и дело попадались на глаза. Один раз поборники справедливости чуть не столкнулись нос к носу с тремя мрачными типами с оценивающими взглядами. Но обошлось. Узнав Медяка, неизвестные кивнули ему и тут же скрылись в ближайшей подворотне.

— Ребята возвращаются с работы, — неопределенно пояснил нищий в ответ на вопросительный взгляд Тейрама.

— Ты лучше скажи, где они работают, чтобы я обошел это место в поздний час, — заметил лекарь.

— Я бы на твоем месте вообще не шлялся здесь по ночам, в этом районе очень ценят ночной труд, и не жалуют бездельников с монетами, — ухмыльнулся Медяк.

Через полчаса блужданий по незнакомым переулкам нищий вывел спутников на улицу, которая оканчивалась у трехэтажного здания городской стражи. К нему примыкала тюрьма, в которой Вилт с Тейрамом и завели знакомство с Медяком.

При виде тюрьмы лица друзей помрачнели. Нищий же равнодушно бросил взгляд на хорошо знакомое ему пристанище поневоле и подтолкнул спутниковв сторону кареты, стоящей наискосок, в полусотне шагов от входа в здание, где оберегали покой граждан столицы руководители городской стражи во главе с Пераолом.

Устроившись у окошка, занавешенного серой шторкой, лекарь и Медяк жадно высматривали Пераола и сотника Касана. Но те все не объявлялись. Тейрам, развалившись на сиденьи, усмехнулся: пока ночные работники, вроде знакомых Медяка, не увидят третий сон, Пераол не объявится.

А вот Касан явно придерживался мнения, что волка ноги кормят. Быстро выпрыгнув из открытого повозки, сотник исчез в здании, чтобы начать знакомиться с отчетами десятников, дежуривших этой ночью. Касан быстро скользил взглядом по корявым строчкам донесений: попытка поджога халупы никому не нужного старьевщика, зарезанный матрос возле кабака самого низкого пошиба в припортовом районе, несколько ограблений без смертоубийства, и привычные драки. Отчеты о работе ночных воров соберут дежурящие днем. Касан довольно отбросил на стол отчеты. Слава богам, эта ночь на его участке прошла спокойно. Никто не будет торопить его отыскать к концу дня золото обворованного купца, шурин которого достаточно известен его начальству. Касан уже прикидывал, где можно позавтракать после того, как он и другие сотники отчитаются Пераолу о ночных происшествиях, когда резко распахнувшаяся дверь нарушила ход приятных мыслей. Тщедушный писарь, один из трех секретарей Пераола, свистящим голосом произнес:

— Господин Пераол требует немедленно явиться к нему. Немедленно!

С шумом закрыв дверь, канцелярская крыса исчезла, заставив сотника зло выругаться. По манере открывать дверь здесь можно было догадаться о характере предстоящей встречи с начальником. Судя по этому признаку, сотнику гарантированы трудные минуты.

Лихорадочно вспоминая, какой из недочетов в работе мог выплыть к руководству на стол, Касан подтянул ремень, пригладил волосы, и взял на всякий случай утренние доклады десятников: навощенные куски пергамента. После доклада Пераолу лишь небольшая часть из них фиксировалась чернилами, после чего восковую поверхность заново сглаживали для следующей смены.

Следующим признаком предстоящего разгона для Касана стало отсутствие писарей в комнате, примыкающей к апартаментам Пераола. За столами, заваленными отчетами, донесениями, сводками, было непривычно пусто. Лишь сбоку на стуле для посетителей, сидел личный помощник Пераола, один из тех ловких типов, которые всегда в курсе всех дел, творящихся в хозяйстве патрона, а самое неприятное, часто знают о работе стражников больше, чем им следует. Но для Пераола этот человек гарантировал твердый процент почти со всех взяток, которые получали стражи порядка.

— Тебя ждут с нетерпением, — с усмешкой обратился к сотнику помощник.

Касан молча открыл дверь и шагнув в просторный кабинет начальства, закрыл поплотнее дверь. Впрочем, Пераол обладал достаточно пронзительным голосом, чтобы его ругань достигала ушей не только писарей за дверью, но и была хорошо слышна и в коридоре.

— Господин Пераол, я готов отчитаться по всем происшествиям, случившимся за прошедшую ночь, — бодро отрапортовал Касан, и положил на стол доклады подчиненных.

— Обо всех? — глухо переспросил коротко подстриженный начальник, нервно теребя седой ус.

— Да.

— Так, что тут у нас? — вслух произнес Пераол, быстро просматривая происшествия, — убитый матрос, поджог старьёвщика, поножовщина. Никого и ничего ценного, — сказал Пераол, пристально глядя в лицо подчиненному.

— Сегодня выдалась спокойная ночь, — не зная, что сказать, брякнул Касан.

— Спокойная?! — завопил начальник стражи, — и давно у тебя они стали спокойными? Может с того дня, когда ты утаил от меня золото Лиссарта? "Мы нашли там восемьсот золотых", — Пелаор не очень удачно сымитировал голос Касана. Спите спокойно, господин Пелаор, ваши четыреста монет вам привезут вечером, ну а я как нибудь справлюсь с оставшимися двадцатью пятью сотнями гемфаров, не так ли, лживый ты сукин сын?!

Последние слова больше походили на трубный рев раненного быка, чем на крик обиженного в лучших чувствах начальника стражи. Касан, проклиная неведомого доносчика, принялся бессвязно бормотать, по ходу подбирая подходящее оправдание.

— Заткнись, сын крысы, — рявкнул красный как свекла Пераол. — Меня не интересуют твои лживые уловки, где моя доля? Смотри мне в глаза, ублюдок!

— Я, я сейчас же привезу ее вам, — пропыхтел Касан, рисуя себе дальнейшие малоприятные последствия этого разговора.

— Сегодня моя доля будет равна трем тысячам, — яростно произнес Пераол. — И горе тебе, если до обеда их не привезут ко мне домой. — Ты слышишь, жадная скотина?

— Да, да, привезу непременно, — обреченно пробормотал Касан, стараясь не смотреть на начальника, чтобы скрыть свою злость.

— И еще, теперь осмотр домов, где произошло убийство хозяев, стражники будут производить только с участием одного из моих секретарей, или, в особо важных местах, моего помощника. Иначе ты и другие сотники заработаете себе грыжу, заботясь о моей спокойной старости.

Касан сжал зубы и промолчал, держа этот удар под дых. Но сейчас он был не в том положении, чтобы возражать.

— Так точно, господин Пераол, вместе с писарями, — с трудом повторил сотник.

— Мои люди сегодня же подготовят распоряжение на этот счет, а теперь убирайся прочь. И только попробуй еще раз повторить подобный фокус, вмиг окажешься на мраморных рудниках. Там можешь таскать, сколько захочешь.

Испуганный и разозленный Касан выскочил из кабинета и чуть не столкнулся с помощником.

— Тяжелый денек? — сочувствующе произнес он. — Ладно, со всеми такое бывает.

— Но не за три тысячи, — с ненавистью посмотрел на "доброжелателя" сотник, не сомневаясь, через кого узнал Пераол о "недостаче".

— Тут ты прав, в этом и моя вина, не доглядел, — вздохнул помощник, — но теперь все будет иначе.

Касан скрипнул зубами и чуть не бегом бросился к выходу, удивляя знакомых сослуживцев яростным выражением лица.

Затаившиеся в карете с удовольствием разглядывали злую физиономию сотника, а его ругань, которую тот обрушил на ни в чем не повинного кучера одной из арестантских телег, остановившейся у входа в здание, говорила о том, что поход к начальству обошелся Касану недешево.

— Весь день бы глядел на рожу этого ублюдка, — хохотнул довольно Вилт, — не отрывая взгляда от приятного зрелища.

— Заплати еще пятьдесят монет, и я повторю представление, — предложил Медяк, уступивший свое место у окошка Тейраму.

— Я лучше постараюсь получше запечатлеть его в памяти, это выйдет дешевле, — возразил лекарь.

Мерги и Хемилон с интересом выслушали рассказ вернувшихся друзей, впрочем, сапожник при этом явно думал о чем-то другом. Когда закончили обсуждать перипетии этой истории, Мерги кашлянул, привлекая внимание, и произнес:

— До скачек осталось меньше десяти дней и пора решать, на кого мы поставим наше золото. Сейчас я вам обрисую текущее положение, все, что мне удалось разузнать и домыслить самому.

— Я уже и не надеялся, — искренне обрадовался Вилт, пихая в бок Тейрама. — И как же обстоят дела с аферой Керсала и этого мага-вора, Фегана?

Мерги прочистил горло, не обращая внимания на болтовню лекаря и начал говорить.

— Итак, через восемь дней начинаются имперские скачки. Участвуют все конюшни королевства. Вообще-то никто не запрещает выставить скакуна и из соседней страны, но из-за слова "имперские" Урман и Лармор не желают лишний раз напоминать себе, что они когда-то были частями Бератской империи. То же относится и к Урдалану. Про Дангару все ясно, война и захваченная восточная окраина. Поэтому все фавориты питаются бератским овсом.

Придирчивый до мелочей Хемилон кивнул, соглашаясь со словами друга.

— Скачки будут идти четыре дня, в первые три дня по два заезда, в каждом по семь лошадей. На четвертый день к шести победителям заездов король выставляет своего скакуна, который не обязан участвовать в отборочных соревнованиях. Привилегия со времен империи. Поэтому из семи претендентов точно известно только об одном — королевском Ветерке.

— А почему бы нам не попытаться сделать еще ставку и на отборочных заездах? — перебил сапожника Вилт.

Мерги вздохнул.

— Потому что мы собираемся поставить две сотни золотых. А рисковать шесть раз подряд с нашей удачей я не собираюсь. Мы же договорились ставить на того скакуна, на котором собирается пополнить казну сам Керсал.

— Вилт, не начинай все сначала, — нетерпеливо сказал Тейрам. — Мерги не затем бегал по городу, чтобы мы рисковали такими деньгами.

— Ладно, ладно, продолжай, — примирительно сказал лекарь Мерги.

— Несмотря на такое количество скакунов, — продолжил Мерги, — реальных претендентов совсем не много. Я уже говорил о победителях двух предыдущих скачек, Красотке от гильдии могильщиков и Яблочке из конюшни угольщиков. К ним стоит добавить трех жеребцов: Резвого — от жриц Итал, Дурного — любимца Расса — лучшего сирпалида в столице и Лютика — надежда владельца мраморных рудников.

Конечно, не все они выйдут в финал, но на слуху именно они. И именно о них предпочитают не говорить многие завсегдатаи ипподромов, когда их начинаешь расспрашивать о верном фаворите. В любом случае, скорее всего, на кого-то из них остановили свой выбор король и Феган.

Кстати, как я и предполагал, уже четвертый день по столице гуляют слухи о резвости урманского жеребца, — усмехнулся Мерги. — Причем ссылаются на разных людей, которые случайно оказались на тренировке Ветерка.

— Подготовка началась, — задумчиво произнес Хемилон. В лошадях астролог не разбирался и особо ими не интересовался. Но авантюра Керсала его увлекла.

— А нельзя отследить, на кого поставят такую огромную ставку от короля? — полюбопытствовал Тейрам.

-Мерги покачал головой.

— Нет, делать ставки наличными выше трехсот гемфаров запрещено законом, чтобы избежать всплеска ограблений в дни состязаний. Ставки больше этой суммы оформляются через письменные обязательства под залог недвижимости в самой гильдии нищих в присутствии чиновника из магистрата, который заверяет ставку.

— А если привлечь Медяка? — жадно поинтересовался Вилт.

— Если ты обратил внимание, то Медяк хоть и занимает не последнее место в гильдии, но к деньгам его не подпускают. Для этого есть казначей гильдии, которого мы не знаем, и помощник Инбалт. Вряд ли кто другой допущен к таким вещам, кроме них и самого Белха. Да и деньги будут положены через подставное лицо, скорее всего малоизвестного аристократа или купца.

— Ну и как нам угадать тогда, на кого поставили король с магом? — нетерпеливо спросил Вилт.

— Я предполагаю, что после одного из трех отборочных дней станет известно о неожиданной травме скакуна или болезни жокея. А чтобы внести полную сумятицу, это произойдет сразу с двумя или тремя победителями. Я говорю достаточно уверенно, потому что поле для маневра у мага и короля ограниченно. Часть людей бросится ставить на этих лошадей, потому что подобные слухи — обычная для ипподрома уловка. Другие кинутся делать ставку на королевского Ветерка.