Наконец, пятитысячетонный грузопассажирский английский трамп пришёл в порт Александрии, о чём нас известили письмом из конторы капитана порта и через четыре дня мы погрузились на его борт. Ну, что вам рассказать про Магадан... Пароход был гораздо новее и не имел, в отличие от греческого парусов, то есть он уже полностью переведён на паровой движитель. Но, блин, до чего же неторопливый это движитель! Парадный ход этого покорителя морей целых десять узлов, для тупых, то есть леди, это ЦЕЛЫХ восемнадцать километров в час! Но никто насиловать машину не станет, поэтому экономичный ход шесть-восемь узлов. Абзац. Со скоростью хромой черепахи нам предстоит пыхтеть по диагонали через весь Индийский океан. Хорошо, хоть здесь немного позаботились о комфорте пассажиров. Каюты побольше, есть прогулочная палуба, да и кушать пассажиров приглашают в пассажирскую кают-компанию. А нас с Михаилом, как дворян ещё и за капитанский стол, хотя, судя по манерам капитана и старшего помощника, который капитана во время его вахт заменял за столом, их манерам учили на какой-нибудь лондонской помойке. Ну, к примеру, громко рыгать за столом у нас даже кучера себе не позволяют. Но сказанное — правила английского флота и не нам их менять. Впрочем, нам с ними детей не крестить. До Коломбо мы тащились по жуткой жаре. Как вошли в стоячие воды канала, потом Красное море, долго пришлось искать, что же здесь могло быть такого красного, что так его назвали, я вместе с детьми так и осталась в недоумении. Ветра почти нет, только машина чап-чап круглые сутки, а мы словно стоим на ровной глади моря. В движение верится только из-за кильватерного следа за кормой и неспешно меняющегося вида берегов. В Красном море вроде как забарахлила машина и сказали, что зайдём для ремонта в Аден, что жутко обрадовало пассажиров, хоть какое-то разнообразие, но не стали и почухали без остановок. Хотя, какой-то бывалый англичанин сетовал, что заход в Аден на этом маршруте всегда был обязателен. Впрочем, сам же и заметил, что этот Аден дыра-дырой, даже хуже почти цивилизованной Александрии. В Коломбо нас выселили в гостиницу, оказалось, что во время угольной погрузки в наших интересах быть подальше иначе негры нам позавидуют.
А потом мы почапали дальше и мы уже молили, чтобы хоть как-то разнообразить нудное однообразие пути, которое правда попытались сделать праздником пересечения экватора. Мужчин в выставленной на палубе бочке с морской водой искупали всех, как и детей, нас только чуть обрызгали, не с местными туалетами морские купания устраивать. Порадовало, что хоть детей расшевелили. Но видимо наши мольбы были такими страстными, что через пять дней после экватора мы попали в шторм, вернее, это был даже не шторм, а всего лишь свежий ветер в семь баллов, но всем хватило. Первой слегла Алёнка, её и в Чёрном море крепко укачало, хотя там кажется больше никто не травил за борт. А вот здесь стало плохо почти всем. Я слегла следом, но потом, когда поплохело малышам, пришлось стиснуть зубы и встать, на удивление через день я уже носилась ухаживая за всеми и качка только доставляла неудобство тем, что палуба дыбилась постоянно. А почти вся команда восхищалась настоящей леди, которую не берёт качка. Потом оказалось, что с нами через океан путешествовал Васенька, который через семь месяцев родился уже в Австралии.
Тут нужно сделать пояснение. Ещё когда Наденька была в положении Тасенькой, она категорично подложила под меня Алёнку, чтобы я лишила её невинности. А потом после её смерти Алёнка потребовала, чтобы я была с ней, потому, что такую волю перед смертью высказала её сестра. Ну, я не очень и сопротивлялась, не стану врать, тем более, что девчонки меня к этим ласкам уже приохотили, да и ей приятно. Но как-то старались беречься, да видно не убереглись, впрочем, позже Алёнка сказала, что очень испугалась, что мы уедем и не возьмём её и Фёдора с собой, вот она и решила, чтобы хоть ребёночка моего себе оставить. Ну, что тут сказать? Не слишком удобно было. Пришлось срочно вспоминать, как мы делали мешки беременного живота в Молчановке, ей прятать живот, а мне наоборот. К счастью, на ферме был охотничий домик, куда мы с Алёнкой и доктором перебрались за полтора месяца до родов, вернее Алёнка даже раньше, а я ещё подефилировала со своим "пузиком". Но всё равно рождению Васеньки мы были очень рады. Потом уже от Михаила Алёнка родила Тимошу и, наконец, Анечку. Между детьми я её заставила сделать интервал не меньше двух лет, нечего организм насиловать. А то, что Алёнка влюблена в моего мужа только слепой бы не увидел. Я и не возражала и сама привела её к нашему любимому. Алёнка уже расцвела, такая красотка получилась, и как бы я не старалась, пусть лучше им обоим будет хорошо, тем более, что Алёнка мне как сестрёнка и я испытываю чувство вины за смерть Наденьки перед Алёнкой и Федей. Хоть я и не виновата вроде бы, но чувство вины — оно такое, есть и никуда не денешься. Мы с Алёнкой по вечерам вместе ходим к нашему мужу, а спим всегда вместе с ней, как раньше спали втроём с Наденькой. На людях она мне скорее компаньонка, дети её называют "Няней" и "Тётей". Ну, половине она и, правда, тётя. И она вроде не страдает, что мама для них я, а не она. Кажется, более близкого человека у меня нет, и не было никогда, даже с Наденькой такой близости не было, впрочем мы с Алёнкой уже гораздо больше времени вместе...
Когда пришли в Перт, мы уже успели прийти в себя после шторма. От Александрии до Перта — почти два месяца, ужас, а не скорости. Но мы смогли это пережить, как и воняющую солёную свинину на обед и протухшую воду. Спасались тем, что для детей вынужденно готовили каши, вот мы их и лопали. В порту погрузились и большим обозом двинулись на место нашей новой жизни. Скажу, что не развалины, но запущено всё серьёзно. Присматривавшие за фермой местные похоже продали всё, что смогли, так, что долго лаявшийся с ними поверенный после того, как уточнил, будем ли мы на них подавать в суд, и узнав, что не станем, выгнал их, при этом отнял даже сумки и проверив карманы, чтобы ничего не унесли. Восхитительные нравы, наши мужчины на это смотрели квадратными от удивления глазами. А потом началась работа, вернее РАБОТА! Привести в порядок дом — это такие мелочи для десятка русских мужчин. Всем было довольно дико видеть местные утлые постройки, пока не вспомнили, что морозов здесь не бывает, то есть вообще. Здесь правда накладка небольшая вышла. Морозы случаются, правда очень редко и не страшнее минус пяти-семи на пару дней и даже снег может выпасть, если южный ветер из Антарктики вдруг занесёт краем уж очень разгулявшегося циклона. Хотя, по нашим меркам это не мороз, а смешные слёзки, поэтому смирились все с местной манерой "бунгалы строить" как со вкусом сказал Гаврила. И то, что одна из основных задач здешних домов не от мороза беречь, а прохладную тень создавать, к этому ещё предстояло привыкнуть. Доставшиеся владения, вернее центральная часть фермы-ранчо-фазенды-гасиенды была возведена в колониальном стиле с затенёнными террасами, колоннами и выбелена белой известью со внутренним мавританским двориком. Ломать ничего не стали, а внутренний дворик отдали мне под разведение цветов или чего моя душенька пожелает, а сам дом переориентировали наружу.
При старом владельце хозяйство было ориентировано на овцеводство с упором на производство шерсти тонкорунных пород овец, в местном сухом жарком климате шерсть этих пород выходит отличного качества и очень востребована в качестве дорогого сырья при производстве лучших видов кашемиров.* О чём уже поведали опрошенные немногочисленные местные жители. Вообще, Австралия на месте оказалась совершенно не оправдывающей ожидания пустынь и кенгуру. Позже выяснилось, что за горами в долине у западных океанских склонов которых мы расположились раскинулась на четверть территории страны Большая Пустыня Виктория с песком и надо полагать страусами и кенгуру. То есть именно расположенные рядом горы и закрывают с этой стороны внутренние районы от проникновения в глубину территории влажных воздушных масс, и они успешно изливаются на склоны гор с нашей стороны. Безымянный местный ручей или речку в память о доме назвали Коршуновкой и стали прикидывать свои дальнейшие действия. Имеющимися наличными силами обеспечить ведение прибыльного большого хозяйства не реально. Значит нужно писать, что ждём пополнения, а самим готовить места для размещения людей, ведь это было сговорено ещё в России. Пока местные не успели отреагировать, приехавший с нами поверенный быстро и грамотно за хороший процент вознаграждения скупил почти все перспективные окрестные земли. А у оставшихся, не пожелавших продавать, выбор был только идти под наше управление или продавать нам по цене, которую мы спокойно можем занизить ниже низкого. Смысл в том, что нам здесь нужно не просто завести прибыльное хозяйство, нам нужно создать основу будущего русского района, который сможет принять достаточно много соотечественников, когда Россию встряхнёт бунтом.
Пока ждали два зафрахтованных не без помощи Гуркина парохода из Новороссийска, пришлось серьёзно поволноваться. В обоих ехали семьи крестьян и специалисты. Крестьяне из Молчановки во главе со Степанидой Мартьяновной, с ними завербованные Татьяной в Москве, и отправленные из усадеб Верхнего и Нижнего Коршуново, со скотом, скарбом и вещами по триста человек на каждом пароходе. Первый прибыл в порт без сложностей и встал под разгрузку, а от второго не было ни слуху ни духу. Старшей там как раз была Степанида и мы уже почти смирились, что скорее всего их уже не дождёмся, как из Манилы пришла телеграмма, что в пути из Коломбо попали в тяжёлый шторм, была поломка машины, повреждение корпуса, терпели бедствие и пытались чиниться в бухте какого-то островка. После сделанного ремонта капитан сказал, что перехода через океан судно не выдержит, и решили идти в Манилу нормально ремонтироваться. Словом, путь из Новороссийска до Перта, у второго парохода растянулся почти на девять месяцев. И как же все были рады, когда мы их встретили уже в порту Перта, хотя оказалось, что по прямой к нам чуть ближе из порта Олбани, но там дорога намного хуже, да и порт в Перте намного больше.
Ещё удалось наладить контакт с десятком русских семей на побережье севернее Перта и даже уговорили некоторых переселиться к нам. К концу второго года хозяйство уже вышло в ноль и даже принесло небольшую прибыль. Ещё в первый год Михаил выписал из Касабланки доставку пароходом саженцев лозы из Испании и кофейных и мандариновых деревьев из Марокко. И сад как-то сам собой отошёл в моё и Алёнки ведение и вообще под женский присмотр. Нет, все тяжёлые работы делают мужчины, но вот присматривать и ухаживать пришлось учиться нам. А вот над драгоценными посадками винограда тряслись Иван Филимонович и Михаил вдруг открывший в себе такое страстное желание вырастить свой виноград. Ну, а его переработать в настоящее вино...
На новом месте мы обустраивались крепко и основательно. Когда я увидела, что после окончания суеты первых лет напряжение схлынуло и мой Мишенька немного заскучал, я озадачила его вопросом изобретения кондиционера. Холодильники здесь уже изобретены. И хоть из всего связанного с холодильниками и кондиционерами я помню только объяснения учителя о точке росы, и гудение периодически отключающегося двигателя компрессора. При этом в морозилке стены снежной шубой покрыты, а сзади тепло отдаёт довольно большой радиатор, а у кондиционера большой вентилятор прокачивает тёплый воздух сквозь морозилку и внизу из него конденсат капает. Но даже моих корявых посылок оказалось достаточно инженерному мозгу моего любимого мужа. Оказалось, что здесь известны пока только холодильники с нагревательными элементами и аммиачным хладагентом. А при использовании компрессора значительно возрастает производительность и КПД, а главное, оказывается возможно реализовать идею кондиционера. После трёх месяцев переписки Михаил собрался и уехал в Мельбурн, как потом оказалось патентовать оба устройства, а после возвращения затеял оба сделать в нашем доме. С холодильником, а Михаил не стал мелочиться, сделал морозильную камеру размерами в шестнадцать кубометров, где поддерживалась температура ниже минус пяти градусов. Правда из-за постоянного аммиачного запаха ему пришлось рефрижератор вынести в отдельное строение, но всё равно иметь возможность долго хранить замороженные продукты в местном климате дорогого стоит. А вот первый кондиционер установил в гостиной нашего дома и частично в зону кондиционирования попадает терраса, если открыть двери из гостиной. В зимнюю жару посидеть в тенёчке, где не плюс сорок, а скажем всего двадцать три по Цельсию — это неописучий кайф, как ехидный Васенька говорит. Правда, пришлось многим объяснять, что нужно очень хорошо следить за малышами, которые очень легко при таких перепадах температур могут простудиться, но ведь сумел и сделал! Такой он у меня молодец. Сейчас пытается сделать улучшенный вариант, в общей сложности у него с этими работами больше десяти патентов, и уже есть договоры по их использованию, и за это начисляют деньги, пока не много, но это ведь только начало. Особое веселье вызвало то как записали нашу фамилию, звучит не очень благозвучно на мой взгляд, "Корчун" и почему-то без окончания. После этого решили назвать посёлок, который уже стал образовываться у поворота в нашу долину "Блэк игл". А чего? Полное название русского коршуна — "чёрный коршун", вот пусть и будет "Чёрный орёл", сами виноваты, что у них нет слова "коршун"...
Постепенно к нам перебираются наши знакомые. Может самым приятным и неожиданным стал приезд Наташи теперь уже не Белоглазовой а фон Кронберг со своим Генрихом. Оба рыжие, только у Наташи глаза карие, а у мужа светло-серые, просто как два солнышка рядом выглядят. Миша над ними посмеивается, что рыжие к рыжим тянутся, но это по доброму. Наташа расцвела, по секрету шепнула, что у неё секретик и погладила по своему животику, а за то, как Генрих на неё смотрит я готова простить ему что угодно. Мы нашим молодым помогли обосноваться рядом с нами. Буквально в двадцати километрах продавалась ферма, как оказалось немецкими колонистами, решившими перебираться к детям устроившимися в Сиднее. Словом, когда они узнали, что покупатель их бывший соотечественник, им не только сильно уступили в цене, но и оставили полностью отлаженное хозяйство, а не как у нас были почти руины. Вера с Белоглазовым и сыновьями пока никак не решатся на переезд, их можно понять, почти на другой конец света, но мне думается, что когда в России начнётся революционный бардак, соберутся очень быстро, тем более, что им есть куда и к кому ехать, а не как мы ехали в пустоту. Жалко только то, что не смогут ничего выручить с имения, которое мы перед отъездом официально передали Вере и Таисии Михайловне. Последняя тоже не едет, а только ругается в письмах, что не может на старости лет увидеть внуков. А вот приезд Катерины оказался грустным. Катерина приехала не одна, а с целой группой людей раньше работавших на Татьяну и пожелавших уехать после смены владельцев. Девочек из салонов только две, обе замужем за приехавшими мужчинами, остальные работали в доходных домах, трактирах, лавках и других предприятиях Татьяны, которую неожиданно убили. Кто и как полиция выяснить так и не сумела, а так как я так и была означена её душеприказчицей, и ведение дел доверила Катерине, то она продала всё и деньги перевела в банк в английские фунты. Суммарно денег вышло не мало, часть мы с Мишей сразу отложили в приданое нашей Танюшке, остальные решили пустить в дело и прикупить ещё земли. На них же помогли купить и открыть в Перте и Олбани лавки и ресторан с гостиницей. Всё-таки приехавшие — горожане не привычны к труду на земле. На первое время выделили им в помощь наших людей, уже знающих английский, а в нашем посёлке открыли трактир, но в нём можно и на русском работать. В нашей долине больше половины из более тысячи жителей русские, три деревни, пять маленьких хозяйств и наше самое большое...
