И я, кажется, рад тому, что уже не буду жить в то время. На этом я закончу свой рассказ. Эту рукопись я собираюсь отнести в храм — в эту мертвую половинку разрушенного артефакта. Оборотни, конечно, установили вокруг него защиту, но я надеюсь, что моих, хоть и весьма ничтожных, магических способностей хватит, чтобы разомкнуть ее и, самое главное, вновь замкнуть за собой. Потому что я хочу, чтобы эту летопись прочел лишь тот, кто действительно сможет понять ее! Я надеюсь, что это будет один из великого и славного рода магов, которому каким-то чудом века спустя удастся возродиться. Но я также допускаю и мысль, что это будет один из оборотней... Защита вокруг храма такова, что и тот и другой при наличии достаточного количества силы и способностей, сумеет пройти через нее. Наверное, в этом был какой-то замысел Богов, когда они создавали нас такими разными, но со столь схожими по сути способностями! Но об этом пусть думают сами Боги. Мы в этом мире уже сделали достаточно. А я лишь хочу, чтобы века спустя кто-то получил возможность узнать правду. В чем она? В том, что в этом мире есть нечто намного важнее силы, значимее силы, необходимее силы, желаннее силы... Еще большая сила! Это сказал не я. Это написано в той книге, что отныне уже никогда не станет ключом к истинному могуществу."
Глава 4. Солнцеворот
Стремительные вспышки яркого пламени взрезали черное ночное небо. Занила моргнула, и только после этого поняла, что видит их сквозь окно в кузнице, на которое уже какое-то время смотрит совершенно бездумно, примерно с того самого момента, когда закончила читать пергамент, найденный ею в храме. Сам свиток все еще лежал у нее на коленях, и ее пальцы по-прежнему придерживали его за края, не давая сворачиваться.
Три новые вспышки огня пересекли квадрат неба, видного Заниле сквозь окно, — небольшие ярко-желтые сгустки пламени. Кай'я Лэ уже знала, что это такое, — стрелы, на кончики которых намотали промасленную паклю, подожгли ее и только после этого пустили в полет. Занила видела, как такие использовались, чтобы устроить пожар. Только непонятно, кому и зачем понадобилось стрелять ими здесь, в деревне, посреди непроходимых лесов?
Занила решительно встала со своего табурета, не забыв убрать в карман пергаментный свиток, и, присыпав огонь в очаге песком, стремительно вышла из кузницы, а потом и со двора гостеприимно приютившего ее дома. Кай'я Лэ сразу же определила, куда ей следует идти: со стороны единственной на деревню площади раздавался шум возбужденных голосов, и там же высокое черное небо казалось словно подсвеченным снизу желтым сиянием горячего пламени. Оборотень стремительным шагом вышла на площадь и невольно замерла, словно налетев на невидимую стену, остановилась, разглядывая все происходящее перед ее глазами и мысленно ругая себя за собственную глупость. Как она могла забыть, что сегодня ночь зимнего солнцеворота, и что вся деревня будет отмечать этот праздник?!
Посреди площади был сложен огромный, в два человеческих роста, костер. А из его центра еще аммов на пять поднимался небрежно оструганный столб, очевидно совсем недавно бывший стволом какого-то дерева. Из самой вершины столба торчало несколько стрел. И Заниле стоило только один раз взглянуть на них, чтобы в ее памяти, не спрашивая ее разрешения, всплыли воспоминания о том, как именно принято праздновать смену года на севере Вольных княжеств. Костер, который складывали всей деревней, не жалея ни сил ни дров, символизировал старый год. И древние легенды гласили, что тот не уйдет, а значит, не наступит и новый, не взойдет солнце, пока костер не сгорит дотла. Оттого и принято было стараться — поджигать костер сразу со всех сторон — помогать приходу нового дня. Но самым главным считалось, чтобы молодые, сильные, отважные парни со всей деревни, лучшие охотники или мастера, с оружием в руках помогли огню и свету победить зиму. В родной деревне Занилы было принято устраивать что-то вроде поединков, в которых парни демонстрировали всем (а особенно возможным невестам) свое мастерство во владении мечами, топорами или просто длинными кинжалами. В этом же селе особым почетом, очевидно, пользовались луки. Парни, отойдя на условленное расстояние, стреляли в столб, и победителем становился тот, чья стрела оказывалась ближе всех к его вершине! А поскольку луки заряжались не простыми стрелами, а подожженными, то от них к тому же загорался и сам тщательно промасленный столб, а от него уже — и костер.
Именно их мелькание на фоне черного неба Занила и видела из окна кузницы. А к тому моменту, когда она вышла на площадь, костер уже вовсю пылал, и победитель в состязании лучников, судя по всему, тоже определился. Возле самого костра стоял мужчина, в котором Занила узнала старосту Больших Бакалдов, и вручал высоченному широкоплечему парню новенький кожаный колчан, украшенный серебряными заклепками. Победитель улыбался, почтительно кланялся старосте, принимая из его рук приз, но сам то и дело взглядывал ему за спину, на также улыбающуюся ему румяную пухлую девку с косами, украшенными разноцветными лентами. Остальные селяне смеялись, свистели, что-то выкрикивали, поздравляя парня с победой и друг друга с наступлением нового года. Вокруг костра начиналось настоящее веселье, обещавшее растянуться на всю ночь, до самого позднего зимнего рассвета! И Занила почти не удивилась, когда увидела среди селян своих собственных гвардейцев.
Кай'я Лэ отыскала в толпе Байда. Командир словно почувствовал взгляд Хозяйки и тоже обернулся ей на встречу.
— Ты помнишь, что я говорила про охоту? — спросила она, невольно напрягая голос, чтобы перекрыть шум толпы, в самом центре которой они стояли, а также пронзительный звук рожка, на котором кто-то из селян начал наигрывать лихую плясовую мелодию.
— Не беспокойся ни о чем, Хозяйка! — рыжеволосый оборотень широко улыбнулся ей. — Этой ночью просто не беспокойся ни о чем!
И словно в подтверждение этих слов, чья-то рука легла на плечо Занилы. Кай'я Лэ обернулась и увидела прямо перед собой человека — одного из деревенских мужиков, незнакомых ей. Она если и встречала его днем, то просто не помнила об этом. Человек радостно улыбался ей и протягивал берестяной ковшик, полный какой-то светлой мутноватой жидкости. Занила протянула руку, принимая его, и поднесла к лицу. Но, прежде чем отхлебнуть, понюхала. Чувствительному обонянию высшего оборотня запах местного самогона, пусть и настоянного на каких-то травах, показался поистине убийственным! Занила усмехнулась, вспомнив, как Натара как-то раз говорила ей, что высший оборотень благодаря двум уровням своего кружева никогда не может опьянеть по-настоящему. Сейчас она, кажется, нашла этому объяснение. Вероятно, это потому, что высший оборотень выпить такую вот бурду просто не в состоянии! Занила поднесла край ковша к губам, делая вид, что отхлебывает, и с благодарной улыбкой вернула его назад человеку. Она не хотела обижать его отказом. А если все, что она прочла в пергаменте, найденном ею в храме, правда, то этой ночью она будет пьяна и без местной забористой браги! Слишком много ей пришлось узнать... Просто слишком, чтобы вот так сразу суметь это понять, воспринять, представить... Но самое главное — то, что заставляет сердце молотом стучать в ее груди, ей все же теперь известно: Сила Леса не потеряна! Она не мертва!
Занила огляделась по сторонам. Тот ковш, что ей предлагали, был отнюдь не единственным. В толпе люди из рук в руки, угощая своих друзей, родных и просто соседей, передавали другие такие же, а еще всевозможные кружки, чарки, и прочую посуду, до краев наполненные забористым самогоном. И, судя по все жарче разгорающемуся веселью, большинство, в отличие от Занилы, от него не отказывались! И рожок тоже не отставал от людей. Пронзительная, веселая, беззаботная трель, вилась вокруг костра, взлетала вместе с искрами в невозможно высокое, словно глянцевое, небо, захватывала людей, вовлекая их в безудержную пляску вокруг костра. Никто уже больше не стоял на месте: старики и молодые, мужчины и женщины, люди и ее собственные гвардейцы... Оборотни, казалось, на одну ночь зимнего солнцеворота забыли, что значит охота, не видели, что вокруг них пляшет и веселится добыча, от чьей смерти и крови их отделяет лишь приказ Кай'я Лэ, запретившей нападать! Слишком ненадежная преграда — приказ той, что больше всего в этом мире ценит свою собственную свободу и силу. Ту самую Силу Леса, что не мертва! Ту, что ей удастся вернуть ее стае! Она еще никогда не была так уверена в этом!
Занила запрокинула голову к непроглядно-черному небу, словно острыми иголками проткнутому сотнями серебряных звезд, и звонко рассмеялась, захохотала, не заботясь о том, что подумают о ней окружающие, не желая останавливаться!.. Неужели она действительно пьяна? Лишь от того, что ей удалось узнать? Кто-то налетел сзади на Занилу, не сильно, но чувствительно толкнул ее в плечо. Она оглянулась, лицом к лицу столкнувшись с каким-то человеком. Их вокруг нее было так много, что даже ее тонкое чутье высшего оборотня отказывало ей, не сообщая о том, что кто-то подошел слишком близко. Если уж на то пошло, то они все были слишком близко, ведь Занила находилась в самом центре толпы, охваченной праздничным весельем в ночь зимнего солнцеворота! В любой другой раз это было бы для нее нестерпимо, но, кажется, не сегодня!.. Человек вдруг подхватил ее за руку и, не спрашивая ее разрешения, потянул куда-то вперед, кружа в ритме сумасшедшей стремительной пляски. И Занила позволила увлечь себя, обнять себя за талию, подвести к самому костру, туда, где кружились и другие пары, — на границе тьмы и ярко пылающего пламени, морозной ночи и жара костра, прикасавшегося к коже. Занила отбросила волосы с лица, улыбаясь, заглядывая сияющими серебряными глазами в лицо человека — одного из тех, о которых она прочла в древнем пергаменте — потомка великого племени магов!..
Теперь она знала всю правду о том, как закончилась та великая война. Сколько времени она потратила, пытаясь разгадать эту загадку: что же за ошибку совершили маги. Ошибка... Как мало значит это слово, даже близко не подходя к тому, чтобы отразить всю суть того, что произошло. Ошибка, приведшая к катастрофе... Вот это, кажется, уже ближе к истине! Теперь она знает: магов нет в этом мире, вовсе не потому, что оборотни истребили их. Те все сделали собственными руками! Они захотели подчинить себе Силу Леса, которая всегда отвечала на призыв лишь Кай'е Лэ их врагов. И в результате получили то, что практически уничтожило их. То, что заслужили? Хотела бы Занила думать так. Она бы и думала, если бы маги просто погибли! Но тот летописец, живший за много веков до нее, был прав: потерять собственную силу — магический дар, бывший для них, наверняка, основой всего — культуры, традиций, самой жизни... Это гораздо страшнее. Вот только и жалости к ним Занила не испытывала! Тем, что они сделали дальше, маги лишили себя право на ее сочувствие, потому что, если первый их поступок, пусть и с натяжкой, но все же можно назвать ошибкой, то второй они совершили более чем осознанно. Они разрушили артефакт стаи, забрав с собой книгу — его часть, его неотделимую половинку, без которой он оказался просто разрушен!
Забрали... Еще одно глупое слово — попытка если не солгать, то хотя бы спрятать правду. Пусть даже лишь от самих себя. Это слово в своей летописи употребил тот маг, но Заниле-то ни к чему и не перед кем лгать! Маги украли книгу. Потому что, это она тоже прочитала между строк, выведенных ровным каллиграфическим почерком, они хотели шантажировать оборотней их артефактом, вынудив хотя бы на мир, раз уж им не удалось добиться безоговорочной победы! Но это у них тоже не вышло. Ни победы, ни мира, ни магии для себя, ни Силы Леса для своих врагов... Знали ли они, чем именно ее лишение грозит тем? Понимали ли маги, что без Силы Леса в семьях оборотней практически перестанут рождаться дети, что, пряча книгу, они обрекают стаю, если не на медленное вымирание, то на что-то очень близкое к этому! А как еще можно назвать то, что века спустя высшие оборотни, то есть, по сути, оборотни истинные, станут редкостью, а каждый рожденный в стае ребенок — практически чудом?!
Сколько же времени все это длится? Сколько веков прошло с тех пор, что оборотни, еще храня предания о Силе Леса, уже не знают, как и почему потеряли ее?! Занила вдруг вспомнила разговор с Натарой. Та утверждала, что Сила Леса была утеряна уже после окончания Йат Сваргуэ. Она ошибалась. Как и в том, что могущество стаи оказалось безвозвратно утеряно. Нет, Сила Леса не исчезла, просто с разрушением артефакта оборотни утратили возможность ее призывать!
Но неправы были и маги. Они позволили себе поверить, что им навсегда удалось лишить оборотней их силы. Они просто не могли предположить, что настанет день, когда стаю поведет за собой та, что будет звать себя не только оборотнем, но и магом, та, что не будет знать истинных границ своих возможностей. И саму ее будет звать вперед лишь одно желание — свободы. А ее приносит сила, и еще большая сила, и... Это, кажется, и есть единственная правда в том мире!
Еще чьи-то руки легли на плечи Занилы, отрывая ее от человека, с которым она танцевала, поворачивая лицом к ярко пылающему пламени. Пальцы крепко сжали ее ладонь, потянули за собой, вовлекая в хоровод. Другую руку Занилы уже тоже кто-то схватил, не желая оставаться за кругом. Рожок и не думала смолкать, рассыпая вокруг костра звонкие лихие трели, подгоняя людей, заставляя их нестись все стремительнее... Кольцо людей замкнулось, и Занила позволила ему увлечь себя, закружить, заставить потеряться в ощущениях, в черноте ночи и в нестерпимом сиянии пламени; в морозном воздухе и в жаре костра и разгоряченных человеческих тел — чужих рук, сжимающих ее руки; запахах зимы, снега, плавящейся и закипающей смолы в дровах, сгорающего дерева, дешевого вина, людей, крови, бегущей в их жилах, силы от ее собственных оборотней... Кажется, она не смогла бы остановиться, даже если бы захотела! Кажется, она не захотела бы, даже если бы от этого зависела ее жизнь!
И снова чьи-то руки схватили Занилу, с силой выдергивая ее из круга людей. Она недовольно протестующе воскликнула, но цепочка уже вновь сомкнулась рука к руке, и хоровод уже летел дальше вокруг костра. Занила оглянулась и почти удивилась, увидев перед собой лицо Байда. На секунду, за которую Кай'я Лэ успела почти протрезветь, она подумала, что что-то случилось, из-за чего командир ее гвардейцев вытащил ее из человеческого хоровода. Но оборотень лишь широко улыбался и увлекал ее вслед за собой. Он тоже хотел танцевать с ней! В эту ночь зимнего солнцеворота, когда один год умер, а другой еще не родился, можно все, даже Хозяевам Леса!
Занила расхохоталась ему в лицо и уверенно высвободилась из хватки его рук: этого с нее на сегодня хватит. А потом уверенно расстегнула алый подбитый волчьим мехом плащ и, бросив его оборотню, шагнула прочь от него. Как же давно она не летала! Так давно, что почти забыла, как танцевать по настоящему, заменив это гонкой за силой, борьбой за свою свободу, звонкой песней стальных клинков, умеющих плести из воздуха смертоносное кружево... Занила раскинула руки в стороны, словно собиралась обнять целый мир, тряхнула головой, рассыпая пряди волос по спине, еще и еще раз, по плечам, на лицо, заставляя ветер, неизвестно откуда ворвавшийся в деревню, подхватить их... Этой ночью она будет снегом, гибкой поземкой струящейся по земле, серебристой пылью, висящей в воздухе, цепляющейся за густые, молочно-белые лучи полной луны! Жизнь!.. Единственно возможная судьба...
