Неловкому студенту, находящемуся под препаратами, большого физического труда стоило забраться на лестницу, а потом, превозмогая страх, карабкаться по ней до второго этажа. Он даже сумел заглянуть в помещение и увидеть там здоровенного пожилого мужика в белом халате. Доктор, наверное. Вот только доктор повёл себя странно. Он что-то орал про каких-то курей, а потом, заметив в окне физиономию Максима, ловко запустил в него куриным окорочком. Куриная ножка попала студенту в нос, отчего он чуть не сверзился с высоты второго этажа. Разведал, называется, ситуацию. Ничего не понятно, даже если увязать проведённую разведку с фазами Луны и с курсом национальной валюты.
Максик на последних силах слез со злосчастной лестницы и побрёл в сторону выхода из больничного двора. В голове пусто до звона. Вованыч пропал, теперь некому говорить Максиму, что делать. Сам же он, без ценных указаний, пребывал в полной прострации.
Пройдя метров десять от лестницы, Максик вдруг нос к носу столкнулся со странным существом, перемещавшемся на четырёх конечностях в его сторону. В свете начинавшегося раннего утра он узнал своего друга Никиту. Вот только Никита выглядел чрезвычайно странно, как будто это он, а не Макс объелся таблетками до изумления. Вованыч обзавёлся какой-то тряпкой, напяленной на его телеса, но потерял всю свою одежду и обувь, да и с четырёх "костей" он не собирался вставать. Зато он подозрительно принюхивался к Максиму, облизывался и смотрел на друга злыми глазами снизу вверх с такой неуёмной жадностью, будто студент являлся вкусной колбасой. Эк его торкнуло.
— Вованыч, — шёпотом произнёс Максим. — Чего это тебя так раскорячило?
Свежий зомби не посчитал нужным общаться с потенциальной пищей. Никиту больше беспокоил кожный зуд и пустой желудок, который скрёбся о рёбра. В его голове бушевал хаос. Зомби хотел жрать свежую плоть, зомби хотел пить свежую кровь, зомби был разъярен как ...зомби.
Вместо ответа Вованыч прыгнул на Максимку. Больничный двор огласился отчаянными воплями заживо поедаемого человека.
Помощник киллера Дуста, тридцатилетний Славик, имеющий погоняло Якут, сидел за рулём престижного в определённых кругах чёрного Бумера марки "дорохо-бохато". Машина стояла на слегка освещённой стоянке, устроенной перед оградой больницы. Других авто из-за ночного времени на стоянке не наблюдалось. Сегодня Якут ассистировал Дусту, но роль помощника сводилась к простым действиям — привезти специалиста к месту работы, поскучать, сидя в машине, потом, как киллер управится с работой, отвезти Дуста домой. Вот и всё. Сегодня Дуст не взял Якута с собой на непосредственную ликвидацию "объекта", сказав, что дело слишком плёвое, что он и один легко управится с устранением еле живого прокурорского работника. Сиди Якут в машине и жди. Якут сидел и ждал, но чем больше ждал, тем больше мрачнел. Старший сказал, что управится минут за тридцать. Время уже давно вышло, а Дуста всё нет, как того Генриха из Пиковой Дамы. Может его замели менты? Но, тогда бы здесь уже вовсю происходило веселье: понаехала бы куча машин с цветомузыкой, началась бы движуха. Менты любят суету.
— Моя милиция меня бережёт, сначала сажает, потом стережёт, — пробормотал Якут — помощник киллера Дуста. Своё погоняло "Якут" Славик получил из-за того, что тянул срок в городе Нерюнгри, что в Якутии. Славику Якутия не понравилась. Холодно, да и вообще...
Возле больницы всё тихо, если не считать недавних истошных воплей хулигана-кота, громко взывавшего к чувствам его дамы сердца. Крикливый обормот начисто лишён голоса, зато наглость кошака зашкаливала. Да и совесть вместе с мозгами у хвостатого отсутствовала: чего, спрашивается, орать во дворе больницы. Сволочь ты лохматая — больным спать мешаешь. Интересно, какая блохастая дурочка клюнет на его отвратительные вопли? Наверное, самая замухрышистая и потасканная, которой и с таким придурком замутить за счастье.
Якут скурил уже вторую сигарету, хотя Дуст негативно относился к курению и ругал помощника за это пристрастие. Потом слушал концерт без заявок в исполнении кота-хулигана. Затем, когда кот заткнулся, пел сам, воодушевлённый воплями кота: "Денежки, ваше нежное шуршание приводит сердце в трепетание, вы лучше самой легкой музыки приносите покой. Ой-ой-ой". Минут десять созерцал берёзы, росшие во дворе больнички. Деревья слегка покачивали ветвями, отчего хотелось спать, а не сидеть ночью в машине. К утру посвежело. Алтайское лето подходило к концу, но пока не желало сдавать свою территорию на откуп осени. Ночью уже совсем не жарко, но находясь в машине, Якут не ощущал утренней свежести.
Славик не заметил момент, как ночь стала плавно перетекать в утро. Славик, сидя в машине, почти поддался магии города, созерцая и слушая окрестности: чуть не заснул. Тревожная мысль юркнула сквозь сумбур утренних мыслей, но стремительно пропала в глубинах подсознания. Мозг хотел подсказать хозяину, что надо сваливать отсюда, но Якут решил ждать своего шефа до полного прояснения ситуации. Хотя ситуация действительно какая-то мутненькая. Как отечественное министерство культуры.
Кто ждёт, тот дождётся. Вот и Славик дождался, только не появления вечно хмурого Дуста, успешно закончившего работу, а душераздирающих воплей, раздавшихся во дворе больницы. Славик даже сильнее сжал руль, так поразили его дикие вопли, и эти вопли он не назвал бы добрым знаком. Орал точно не кот, а человек. Вот только чего он так орёт, словно его разбирают по кусочкам? Может это Дуст кого-то мочит? Это навряд. Дуст за бесплатно палец о палец не ударит. Кроме того Дуст профессионал краевого уровня и предпочитает выполнять работу тихо. Нет, это что-то иное. Как версия — конкуренты резвятся. Значит, сейчас нагрянет милиция, и правильного пацана привлекут как свидетеля, схватив за мягкое место. А оно нам надо? Ещё по судам затаскают, — нервно пошутил Славик.
— Весело они тут живут, — пробормотал Якут, вглядываясь во двор больнички. — Однако пора ехать отсюда. Жду ещё три минуты и баста.
Уже светало. Это значит, что скоро начнут собираться в кучки страждущие опохмела алкаши, чтобы с утра объединить своё мутное сознание в коллективный разум по поиску бухла. За алкашами подтянутся дворники, а потом начнут шастать работяги. Это значит, что появятся свидетели.
Славик знал, что наш несовершенный мир существует на законах подлости, и их никто не отменял. А они, эти проклятые законы, всегда действуют безотказно, как автомат Калашникова. Перед Якутом замаячила дилемма: идти спасать Дуста или спасаться самому. Готовых решений и инструкций от Дуста на такой случай Славик не имел. Разум решил, что надо спасаться самому, а Дуст не маленький мальчик — сам выберется из передряги, если он умудрился в неё влезть. Но, всё-таки, что там так сильно орало?
В какой-то момент на стоянку машин со двора больницы вышло нечто. Состояние этого нечто определялось Славиком как "очень не очень", что легко виделось в утренних лучах. Славик созерцал длинного парня, одетого в какую-то тряпку, густо вымазанную спереди чем-то чёрным. Этот парень, чуть постояв, разболтанной походкой целенаправленно двинулся к одинокой машине. Зрачки на пол-лица, отвисшая нижняя губа, пьяная походка — всё это доказывало, что парень чем-то конкретно обдолбан. Славик без тени сомнения определил подошедшее существо в разряд законченного наркомана, в глазах которого читалась мерзкая смесь из злобы и ненависти.
— Это ещё что за порно с лошадьми? — всмотрелся Славик на приближающегося торчка.
Торчок, подойдя к носу Бумера, уставился через стекло на Славика и прохрипел что-то нехорошее. Стекло в машине со стороны водителя было больше чем наполовину опущено, поэтому до носа Славика долетел непревзойдённый аромат выгребной ямы. От длинного парня пахло отнюдь не фиалками. Это здорово разозлило помощника киллера.
— Слышь, свинья сутулая, срыгни отсюда, — громко озвучил свою политическую позицию Якут. Он толерантностью не страдал и не любил наркоманов и бомжей. А здесь два в одном.
Его слова сработали как команда фас. Вместо того, чтобы оставить правильного пацана в покое, наркоман неуловимо быстро оказался у передней двери машины, протянул свои грязные руки к живому человеку через приоткрытое окно и схватил того за голову. Славик и опомниться не успел, когда его голова оказалась частично высунута из окна машины и её начали деловито откручивать. Славик помыслить даже не мог, что не справится с каким-то доходягой, находящимся под препаратами. Ведь такого толкни — он и развалится. Но сейчас у него решительно не получалось спасти свою голову, зажатую, как в тисках руками неимоверно сильного противника. Якут пытался колотить по рукам наркомана, но чувствовал, что бьёт по дереву. К помощнику киллера пришло понимание, что в данный момент не он охотник. Это его сейчас поймали и вот-вот убьют. Он попытался достать остро отточенную отвёртку, чтобы ею ударить по рукам торчка, но время на сопротивление вышло. Якут не услышал, как его позвоночник хрустнул, и наступила смерть.
Глава седьмая.
С самого раннего утра в атмосфере ВИП-палаты витала напряжёнка. Никто из троих обитателей палаты не спал, но и не общался с товарищем по несчастью. Каждый усиленно о чём-то думал, вздыхал и периодически "кидал косяки" на соседей по палате. Драматизм ситуации достиг если не уровня Шекспира, то, как минимум, соответствовал перу Жана Расина, а то и Бертольда Брехта. Первым не выдержал Димка. Игрок прекрасно понимал, что надо предпринимать что-то радикальное, причём срочно. Система та ещё штучка — может выкинуть очередной заковыристый номер. Например, игрок не удивится, если на больницу упадёт самолёт. А что? Для глубины впечатлений игроку. Типа, чтобы жизнь мёдом не казалась. Система считает, что несчастья не познав, мы не получим счастья.
Пришло время резво шевелить копытами — решил Димка. Утром обязательно сюда набежит милиция с прокуратурой выяснять, что тут случилось. Менты с удивлением обнаружат троих объеденных людоедами граждан и начнут совать нос во все дырки. Уходить из этой больнички надо именно сейчас. Пока не началось. Вот только, как Миллера и Егорова уговорить смыться отсюда прямо сейчас?
Димка родил план: сейчас встаю, наплевав на то, что дедушку это здорово удивит, и бегу искать Маринку, то есть Клубничку. Девушка, судя по системной карте, уже подходит к работе, хоть ещё и очень рано: заложенная в её голову программа, не даёт ей отдохнуть, ведь надо всякими вкусняшками ублажать товарища "полковника". Маринку надо перехватить и выдать ей задание, а потом вернуться в палату и напугать, желательно до усёра, Миллера и Егорова. Может, хоть с испугу они подадутся в бега. А дальше дело техники. Конечно, придётся с собой и Маринку тащить. Через двое суток с неё Программа спадёт, и барышня может наговорить много нехорошего следователям.
Димка решительно поднялся с койки и выскочил за дверь. Только буркнул Миллеру, что он идёт на разведку. Как он и предполагал, на деда его шустрость произвела огромное впечатление. И то так: только что парень валялся на койке весь в гипсе, повязках и трубочках, а теперь бегом скачет. Денис Валерьевич смотрел на эту картину, широко раскрытыми глазами. Он только до носа натянул на себя тонкое одеяло и выглядывал оттуда с огромным беспокойством. Миллер молчал: он уже видел Димку резво перемещавшегося по больнице. Олег давно понял, что все бинты на его соседе и гипс — это просто бутафория. Да, здесь, в этом заведении всё бутафория, мираж и галлюцинации. Ночные события только так и можно назвать: галюны. Скорее всего, Олег сбрендил и ему всё кажется в искажённом больным сознанием свете.
— Женщина лёгкого поведения: надо смириться с галюниками, — совершенно растерянно ругнулся Олег. Умные люди говорят, что галлюцинации — это состояние организма, когда ему уже всё хорошо и конкретно по барабану. Я подхватил душевную болезнь — решил сам себе признаться Олег — пойду на инвалидность, дадут вторую или первую группу, буду воробьям дули крутить. Всё, что делается вокруг, мне только кажется, главное не кидаться на людей и не кусаться, тогда всё будет в ёлочку. Люди не любят буйнопомешаных, поэтому стану тихим психом. Стоп упадническим мыслям, потом их додумаю, а то дедушка начал что-то возбуждаться.
Это точно. Денис Валерьевич тоже весь распереживался. Так-то с его здоровьем сегодня всё непривычно прекрасно, хотя вчера он чувствовал себя край как плохо. Возраст, куча болезней, плюс внучёк довёл деда до переживаний. Вчера стало так плохо, отчего старик думал, что окочурится. Однако он проснулся — и это уже неплохое начало дня. Проснувшись, он начал думать. Занятие не самое приятное, зато полезное и привычное учёному человеку. Егоров ненавидел плыть по течению, уподобившись субстанции, что бултыхается в лунке. Он предпочитал творить. К тому же его мозги почему-то сегодня работали с огромной скоростью. Надо попросить у медиков успокоительных порошков — решил Егоров — а то что-то не то с мозгами. Почему-то он начал вспоминать самые незначительные события из прошлого, да и настоящее очень легко анализировалось. Это просто потрясающе. Хотелось взять ручку и бумагу и срочно записать научные идеи, внезапно осенившие учёного мужа.
Второе потрясение случилось у деда, когда сосед по палате по имени Димка вдруг подорвался с койки и убежал из палаты. Как это? Он же ходить не мог, а тут на тебе — резво побежал. В мозгах щёлкнул очередной сложившийся пазл. Стало кристально ясно, кто такой этот Димка. И это знание требовало обсуждение с ближайшим товарищем, ведь обета молчания профессор никому не давал.
Ближайшим товарищем оказался пострадавший от рук бандитов прокурорский работник, который, смирно лёжал на койке и всем своим видом демонстрировал грустную покорность ударам судьбы. Ага, вот с ним и поделимся сокровенными знаниями, ибо старика просто-напросто распирало поговорить с кем-то близким. Странное, право слово, чувство. Хотелось поговорить даже с человеком, от вида которого мозг почему-то насторожился. Денис Валерьевич, смотря на Миллера, вдруг увидел кучу ранее неучитываемых им деталей. С этим Миллером тоже засада: хоть с какого бока на него гляди, но человек совершенно не похож на доходягу после сложных операций. Наоборот, Миллер похож больше на здорового человека, но зачем-то перевязанного бинтами. Хотя его чуть живого совсем недавно притащили сюда после операций. Егоров сам видел это своими глазами. Хотя, мало ли чего он видит!? Вот сейчас он такое видит, что и не опишешь словами: какие-то многослойные логические построения. Поэтому надо отвлечься беседой с Миллером. Олег, вроде, хороший мужик, не без тараканов, конечно...но и не дегенерат с одной извилиной.
— Олег Николаевич, кхе-кхе, — слегка кашлянул Егоров, привлекая внимание Миллера. — Хочу вам сказать, что я понял, кто такой наш Димка, ага. Вычислил паршивца, понимаешь, только сейчас. Осенило в темечко, можно сказать. Теперь всё понятно и кристально чисто, как слеза пионерки, которую комсомолец лишил иллюзий.
— И кто же он? — равнодушно откликнулся Миллер, пребывающий в своих скорбных размышлениях о суетности этого мира.
