Тошнота отступила. Дверь жалобно скрипнула, когда я привалился к ней — временами нахлёстывало головокружение и темнота в глазах. Поесть всё же стоило — хоть перед этим и предстояла пытка готовкой и ожиданием.
Заполненная тёплым воздухом кухня с её светлыми цветами и стеклянной дверью показалась невыразимо уютной. Немного поподпирав косяк, дожидаясь, пока внезапно накатившая дурнота не исчезнет, я уселся на ближайший стул. Кэльпи молча поставил передо мной кружку с горячей водой и коробочку с чаем. Щедро сыпанув дрожащей рукой чайных листиков, я понаблюдал отрешённо, как янтарные нити, а потом причудливые лепестки и разводы расходятся в воде на матово-белом фоне фарфорового донца. Первый глоток прошёлся по горлу наждаком, а потом я наконец откинулся на жёсткую спинку, и почти бессознательно вспомнил нужные для восстановления сил ингредиенты.
— Масло, чёрный хлеб, любое варенье, корица... Масло сливочное... Молоко, если есть. Молоко или что-нибудь такое...
— Ты будешь готовить?! — Данни крутанулся на месте.
— Иди и обрящешь... Тьфу, иди и найди. И принеси.
Я положил голову на руки, вдыхая струящийся из чашки аромат. Пока он несёт, можно немножко отдохнуть.
Стук босых пяток по доскам пола раздался слишком быстро. Я поднял голову, тыкая пальцем в ящички и словно тиран последнему на своей кухне поварёнку указывая, что нужно достать, и куда поставить. Не поднимаясь с бесконечно желанного стула, плюхнул хлеб в миску с молоком, и только после этого обречённо поплёлся к плите. Данни умудрился бы превратить в горелую несъедобную массу даже это, а есть хотелось.
Ломтики чёрного хлеба, пропитанные молоком, легли на сдобренную маслом сковороду. Запахло невыносимо вкусно — так что даже домовой выглянул из-под стола, примериваясь со здоровенной вилкой подобраться поближе.
В тарелку, спешно подставленную кэльпи, скользнули первые кусочки. С вареньем и корицей, они так и просились в рот. Глотая голодную слюну и пытаясь отогнать лёгкое головокружение, которое сопровождалось давлением сразу за висками, я торопливо выложил подрумяниваться следующую партию. Сейчас — ну наконец-то поем...
Пододвинув ногой стул, я без зазрения совести потянул к себе всю тарелку. Этим живоглотам хватит ещё. А мне в данный момент это жизненно необходимо. Подцепив отобранной у зазевавшегося домового вилкой ломоть побольше, я уже раскрыл рот, намереваясь откусить не меньше трети.
Пахнуло из окна мокрой травой, дождём и тёртыми яблоками, и девичья рука с изящными ноготками аккуратно подхватила всю тарелку за краешек. Хлеб, удерживаемый дрожащей рукой, упал на стол.
— Огонёк!! — я запоздало попытался ухватить её — но сейчас же лишился и упавшего кусочка. — Имей совесть!! — рухнув обратно на стул, я с обречённостью смотрел, как фэйри отбегает на противоположный конец кухни. Злобно зыркнув на неё, я повернулся к плите. Ещё оставалось, чем перекусить...
— А что такого? — невинно вопросила она. — Ты моего опять чуть не угробил — я успокаиваюсь.
Я даже не повернулся — всё внимание было сосредоточено на сковородке, где уже доходили до кондиции и необходимой степени обжаренности сочно-ароматные, мягкие внутри, с золотящейся и шкворчащей корочкой ломтики...
— Ооо... Да тут чем-то вкусненьким пахнет! — со стороны раскрытой двери донёсся оптимистичный возглас Навь. Судя по грохоту стульев на веранде и тихому "ой" Юстин тоже присутствовал в этой компании. Прожорливые твари! Они что, думают, что я им готовить буду?! Я попытался выхватить со сковороды хоть кусочек — но они были невозможно горячи, и, в сердцах швырнув прихватку на стол, плечом распахнул дверь кухни и мрачно пошёл к лестнице.
Небо, как они мне осточертели, хуже репьёв в волосах! Всё, хватит с меня — я ложусь спать, и ничто, даже беспримерное поведение этого сборища, не помешает осуществить это!
На кухне Данни что-то пытался втолковывать уписывающей мою еду фэйри. Послышалось, или Навь и в самом деле спросил, не обиделся ли я? Да пусть думает, что его душеньке пожелается — только отстанет!
Вновь накатила тошнота — дёрнув ухом, я подумал, что, возможно, неудавшийся завтрак вполне мог и не пойти на пользу. Путающимися пальцами расстегнул верхнюю петлю-застёжку на вороте халата. Опустив голову, сделал несколько глубоких вдохов — помогло. Ступеньки перестали вращаться по спирали, а звуки вновь пробились сквозь вату в ушах.
Кухонная дверь мелко задребезжала — Огонёк и Данни дружно рассмеялись чему-то. Медленно поднимаясь по лестнице, я вцеплялся в перила одной рукой. Пятки, отбитые бесконечной беготнёй, саднило — мягкий ворс устилающего ступени тонкого коврика мало облегчал их участь — и я даже позволил себе поморщиться, когда, неудачно шагнув, попал по острому выступу.
Послышалось, что меня окликнули — поворачиваясь, я увидел, как зелёные обои колышутся на стене, и по ним ползёт крупная рябь, как круговые волны от дождя. Перед глазами поплыли ступени. Потолок отчего-то пополз вниз, и я попытался присесть, чтобы переждать внезапный приступ головокружения. Перила из-под пальцев уже исчезли — только темнота, наползая отовсюду, заняла их место, да мелькнуло лицо ночного, и я, наконец, упал на что-то мягкое.
* * *
Метнувшись вперёд сквозь тени я едва успел его подхватить и сам чуть не опрокинулся вниз, спиной на лестницу, неловко поставив ногу на край ступени. Цепляясь паутиной крыльев за стену и потолок, склонился к бледному, чуть ли не сзелена, лицу, с которого медленно исчезало выражение бесконечной муки и некой обречённости. Дыхание и биение сердца были такими, словно Габриэль сейчас упал в обморок... но, похоже, именно это и произошло...
— Эй! Ты что там делаешь?! — раздался снизу возмущённый и даже испуганный голос кэльпи.
Бережно подхватив Габриэля на руки, я оглянулся на стоящего в начале лестницы парня. Что бы он ни подумал, увидев, как я склоняюсь почти к шее его хозяина, приближаться на менее безопасное расстояние не рискнул.
— Где его спальня?
— Что у вас тут происходит? — из дверей, ведущих на кухню, выглянула что-то жующая Фаэ.
— Что ты с ним сделал?! — кэльпи требовательно смотрел на меня, готовый, впрочем, в любую секунду сигануть в открытую входную дверь.
— Ничего. У него, похоже, обморок, — развернувшись и не обращая больше внимания на трусливого конька, я начал подниматься наверх. К компании смотрящих снизу добавился Юстин, как всегда, молчаливо делая какие-то свои выводы.
— Огонёк, что тут до меня было? Чем ты его так довела?
Поднявшись на второй этаж, я носком ботинка толкнул выходящую в коридор дверь. Нет, это библиотека.
— Да ничего такого, вроде... — озадаченно пожимая плечиками, фэйри проскользнула вперёд и быстро заглянула во все остальные двери. — Сюда.
Зависнув над полом, девушка обеспокоено проводила нас взглядом.
Уложив Габриэля на кровать, на которой почему-то не оказалось подушки, я отступил на шаг. В дверном проёме, по степени любопытства и осторожности торчали Фаэ, Юстин, встревоженно оглядывающий нас, и кэльпи.
— Так. Вы, двое, — я глянул сначала на Фаэ, затем на кэльпи, — что здесь было до нашего прихода?
Закутав Габриэля в кокон невидимых сейчас крыльев, я погрузил его в глубокий сон. Судя по внешнему виду, он в этом отчаянно нуждался.
— Да ничего такого! Я и взяла-то пару кусочков!
— С тобой, любительница пожрать, всё ясно, — я кивнул кэльпи. — Куда он ходил в прошедшие сутки?
— Кажется, туда же, куда вы в прошлый раз совались, — кэльпи всё же протиснулся вперёд. — Так значит, и в самом деле в обморок хлопнулся?
— Значит, и в самом деле, — я перевёл взгляд на сида. — Когда он ходил туда?
— Да так же, под вечер, а вернулся где-то, как светать начало.
— Ясно, — я ещё раз оглядел Габриэля. Сразу на количество синяков и ссадин внимания не обратил, теперь же было видно, что, несмотря на достаточно быструю регенерацию, досталось ему в этот раз не меньше, чем в прошлый. — Юстин, — волчонок шевельнул почти человеческими ушами, — буду тебе очень признателен, если возьмешься приготовить завтрак. Думаю, Габриэль, по пробуждении не откажется.
— Хорошо, — двуликий, словно только и ждал предлога удалиться, исчез в коридоре.
— Может нужно что? — вопросительно кивнул сразу оживляясь, кэльпи.
— Да, поможете Юстину на кухне. Оба. Кыш отсюда, — я махнул рукой. Фаэ лишь фыркнула, утаскивая за собой удивлённого парня — от меня он подобного обращения не ожидал.
Я присел на край кровати. Внизу Юстин принялся доготавливать начатое Габриэлем и попутно давал указания, в основном всё-таки кэльпи — в бездарности Фаэ в вопросах готовки он уже успел убедиться.
Взяв руку Габриэля в свои, я закрыл глаза, вслушиваясь в ритм сердца и память крови, сейчас яркую и чёткую до такой степени, что виделись вереницы образов, пролетающих в спящем сознании. Осенний... Лёгкая дымка почти сентябрьских закатов и рассветов, как морок, как сильнейшее наваждение, преследовала меня уже несколько дней. Сумасшествие...
Я покачал головой. Хоть он и не из древних, и даже не из тех, у кого сейчас лишь напоминанием о некогда доступном всем нам чуде проявляются крылья... Чистейший Источник, какими были все мы до начала Исхода. Видимо, за прошедшие после пробуждения годы я отвык от подобного. Да и малейшая связь обрывалась, как только память крови начинала гаснуть.
Рассеянно поводя пальцами по тыльной стороне его ладони, холодной, словно прикасался не к коже, а к тому же шёлку, я с тихим вздохом позволил вытечь с кончиков пальцев тонким нитям темноты. Крылья заползли в рукав халата, вытягиваясь дальше, оплетая Габриэля почти материальной паутиной, впитывая боль и усталость. Я приоткрыл глаза, чувствуя как между бровей пролегает хмурая складка. К боли и к холоду я всегда был малочувствителен, но вот усталость... Как же я устал от этой усталости!..
Не знаю, много ли прошло времени, но в комнату никто не заглядывал. Внизу, на кухне, негромко переговаривались и даже шутили. Теперь там был и кто-то четвёртый. Он не вмешивался в разговор, но явственно присутствовал.
Я оглянулся, щурясь от яркого утреннего света, проникающего сюда через большие окна, прикрытые лишь лёгкими шторами. Хорошо, всё-таки, что я взял очки — день будет солнечным.
За окнами оказался балкон, увитый розами. Кажется, они повсюду в этом доме...
Я отвернулся, на несколько секунд закрывая глаза, несмотря на все старания Змея, порой излишне чувствительные к яркому свету. Габриэль спал, теперь уже не наведённым сном, чуть повернув голову на бок и положив руку на грудь, другую я по-прежнему держал в своих. Свет ничуть ему не мешал.
— Навь? — из-под прикрытых век на меня со странным выражением растерянности и недоумения смотрели посветлевшие ото сна серые глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — я чуть отодвинулся, садясь более удобно.
Задумавшись, словно для ответа требовалось получше причувствоваться к себе, он двумя пальцами ненадолго сжал переносицу, прижмурился, и всё же ответил.
— На удивление неплохо.
— Судя по тому, что внизу уже не гремят посудой, а жуют и смеются, Юстин успел приготовить что-то. Уверен, что вкусное. Ну,.. съедобное уж точно. Принести тебе сюда, или сможешь спуститься вниз?
Габриэль сперва приподнялся, потом сел, но привалился плечом к стене.
— Пожалуй, лучше сюда. А, спасибо... Это ты меня принёс?
— Да, — я встал, направляясь к двери.
Выйдя в коридор, я окинул взглядом лестницу. Что-то если не морское, то уж точно водное присутствовало в цвете стен, да и картины. Вода Изначальная... Мне вспомнился случайно увиденный сон Габриэля, и темноволосая девушка из морского народа...
Спускаясь вниз мимо плывущих через спокойные и штормовые волны кораблей и указующих им путь маяков, я приостановился в холле. Благодаря Фаэ, не любящей закрытых дверей и окон, здесь гулял не то чтоб лёгкий ветерок, а целый табун сквозняков. На полу валялись, чуть подрагивая, листы старых газет, большая соломенная шляпа, что висела до того на вешалке около входа, перебралась к самому подножью лестницы. Я с тревогой глянул на подоконники, но, слава Богиням, никаких растений в маленьких горшочках там не стояло, как не лежало и под ними. Подобрав шляпу, я пристроил её на спинку одного из стульев.
На кухне все трое сидели за круглым большим столом, который в прошлый мой визит стоял на веранде. Ближе к краю, чтобы всем было удобно тянуться, стояла кастрюля с варёными сардельками и несколько уже опустевших тарелок. Правила застольного этикета сегодня отдыхали. Фаэ, впрочем, как и обычно, пользовалась руками, иногда дуя на обожжённые пальцы. Кэльпи и Юстин, более благоразумно воспользовались вилками. Чуть подальше, прячась за большим блюдом с пирожными, которые Фаэ, наверняка, умыкнула откуда-то из соседских владений, сидел меховой клубок с чёрными мышиными глазками и тоненькими конечностями. Перед ним стояло фарфоровое блюдце, и, придерживая лапками большую для него сардельку, он часто-часто откусывал от неё мелкими кошачьими зубками.
— Хм... — я обвёл стол задумчивым взглядом. Неужели всё?
— Даниэл, я подумал, — несколько невнятно из-за прожёвываемого куска, начал волчонок, — что, я всё равно не так уж и хорошо готовлю, но... — он кивнул на плиту, где стояла неплотно прикрытая крышкой сковородка, оттуда исходил запах поджаренного хлеба.
— Понятно, — я кивнул, заглядывая под крышку — вполне нормально. Юстин, запихав в рот остаток сардельки, поглядел, как я перетаскиваю сковородку на доску, и полез сперва в шкаф, а потом сноровисто переложил все гренки в глубокую тарелку и намазал их щедрым слоем абрикосового варенья.
Поставив тарелку на поднос, я добавил туда кружку с уже остывшим травяным чаем — Фаэ потянулась было за ней, но перехватить и вернуть обратно так и не успела, только пробурчала что-то неразборчивое по поводу моей наглости.
— Что-что? — переспросил я, забирая и всё блюдо с пирожными. С кухни я уходил под молчаливые, возмущённые взгляды трёх пар глаз. Юстин к этим сладостям был равнодушен.
Поднявшись обратно, я легонько толкнул дверь носком ботинка. Габриэль ненадолго поднимался — под спиной у него теперь лежала большая подушка. На коленях поверх одеяла валялись листки — судя по внешнему виду, добытые где-то в той пещере. Его ночная вылазка на этот раз увенчалась успехом.
— Куда лучше поставить? — я оглядел комнату в поисках поверхности поближе к кровати. Рядом с изголовьем стояла тумбочка — поймав утвердительный кивок, поставил поднос туда.
Одним широким движением собрав всё в стопку, сид небрежным жестом пихнул документы, за которые человеческие историки отдали бы душу, под кровать. Из складок одеяла он вытащил ещё одну стопку и протянул мне. Несколько листов, ускользнув из-под руки, остались лежать на виду.
— Спасибо. Держи — это то, за чем мы ходили в прошлый раз, и кое-что ещё сверх всяких ожиданий, — он потянулся к кружке и стал маленькими глоточками прихлёбывать чай.
— А там что? — перегибаясь через его ноги, я подхватил оставшиеся на кровати листы.
