Эльфийский подарок

По распоряжению эльфийского владыки узников навестил врач, чтобы залечить раны тех, кто умудрился получить их во время короткой стычки. При этом никто из фейри не отказался от его помощи. Ведь раны, нанесённые магическим оружием, требовали специального лечения, и справиться с ними самостоятельно было непросто. Перед уходом из камеры, где сидели дроу, врач оставил им маломощный магический накопитель, чтобы он поддерживал начатый лечебный процесс.

В общем-то, фейри земли были ему бесполезны в предстоящих переговорах с морским королём, но Оберон был дальновидным политиком и не упустил представившуюся возможность привлечь соотечественников матери на свою сторону. После изучения досье, составленного на каждого дроу, среди которых, к его удивлению, оказался один из двергов, он понял, что ему попался неплохой улов. Конечно же, это была молодёжь, но из хороших семей, поддержка которых могла пригодиться ему в будущем. Причём самой влиятельной оказалась семья юного и не совсем чистопородного дверга, если приглядеться, то было заметно, что он полукровка. У мальчишки было красивое лицо, которое он старательно прятал за маской, и уродливая фигура. Первое ему досталось от отца, который был дроу, а второе — от матери дверга. Вряд ли стоит говорить, по какой причине нищий дворянин из захудалого рода женился на уродливой карлице, которая происходила из очень богатой купеческой семьи, владеющей обширными рудниками.

На следующий день после похищения невесты сына, эльфийский владыка вызвал к себе пленённых фейри земли и, поговорив с каждым из них по отдельности, отпустил на волю, не ставя никаких условий. В этом не было необходимости. Он знал, что семьи юных олухов и так будут ему благодарны.

Дольше всего у Оберона заняла беседа с юным Фаро вас-Тури: так звали дверга-полукровку. Он оказался умён — видимо, сказалась кровь матери — и эльфийский владыка, почувствовав благодатный материал, приложил немало усилий, чтобы привлечь его на свою сторону. Поначалу мальчишка молчал и, злобно скалясь, с презрением пялился на него и тогда Оберон, стремясь сэкономить время, принял истинное обличье. Правда, эффект несколько превзошёл его ожидания. Увидев перед собой дроу, который разительно отличался от изнеженного красавца эльфа, Фаро вздрогнул и быстро опустил глаза. Видя, что мальчишка внутренне съёжился, Оберон обругал себя и начал в спешном порядке вспоминать приёмы эн-Ограна, которыми тот приручил его самого. Досье не содержало записей о взаимоотношениях отца и сына, но он представлял, как дроу относится к сыну полукровке. Для этого ему было достаточно вспомнить собственное детство, проведённое в семье матери-дроу.

Конечно же, эльфийский владыка не зря тратил своё время. Мальчишка был ему нужен, а точней, ему было нужно влияние его семьи, живущей в Гринери, богатейшем княжестве фейри земли, которое буквально на днях лишилось своего властителя — он сгорел, не справившись с призванной магией, — и так уж вышло, что Оберон оказался одним из его ближайших наследников по материнской линии.

По сравнению с Этернолиллорном княжество Гринери было совсем небольшим, но по своему значению оно было таково, что за его престол стоило побороться. Отроги — суровые скалистые горы, которые составляли большую часть его территории, были богатейшим источником золота и серебра. Но самым ценным содержимым их недр был метрил, который охотно покупали даже небожители. Причём с незапамятных времён самой крупной жилой этого редкого металла владела семья двергов, в родстве с которой и состояла мать юного Фаро вас-Тури. Уродливая карлица всей душой ненавидела своего красавца мужа и с так же страстью любила единственного сына.

* * *

Спустя вторые сутки после похищения девушки, пришли подарки от Воттерея ар-риа-Ньёрда, который вдруг в одночасье набрал силу и захватил утерянный им ранее престол Морского королевства.

Чего только не было в тюках, навьюченных на странных животных — прекрасные жемчужины и перламутр, кораллы и изящные поделки, редкие деликатесы и невиданные животные, причём не всегда было возможно отличить одно от другого. Больше всего Оберона заинтересовали изделия, заряженные морской магией. На пару с эн-Ограном они сразу же распотрошили их, чтобы выяснить, как они устроены, но к своему разочарованию не обнаружили ничего нового для себя.

В сопроводительном послании морской король в витиеватых выражениях извинялся за своего сына Альфея и выражал надежду, что его безответственный поступок не скажется на добрососедских отношениях двух королевств. Мол, как только родители его любимого внука Люцифера договорятся, у кого будет жить их общий сын, он незамедлительно отправит домой высокородную эн-Огран.

'Надеюсь, договорный процесс не растянется на целую вечность', — скептически заметил Оберон, в общем-то, довольный, что есть надежда вернуть девушку без военного конфликта.

С приличествующими церемониями подарки морского короля были приняты, и эльфийский владыка с заверениями в дружбе распорядился отправить в Морское королевство не менее ценные дары.

Оценив по достоинству жест доброй воли морского короля, Оберон не стал дожидаться возвращения девушки и распорядился освободить морских рыцарей, которые вторые сутки подряд заливали жгучую обиду на эльфов вином из эльфийских погребов, грозясь опустошить их до последней бочки.

Чтобы нереиды не чувствовали себя обиженными, Оберон одарил их богатыми подарками, и лично принёс им свои извинения, чем заслужил немалое уважение храбрых морских рыцарей. До них уже дошли слухи, кого похитил Альфей и это не вызвало у них восторга. Они понимали, что его безответственное поведение могло обернуться для них гораздо большими неприятностями. Ну а когда эльфийский владыка сказал, что без них праздник не праздник и выразил надежду, что они не держат на него обиды, и примут участие в турнире, польщённые нереиды заулыбались и сказали, что ни за что не отдадут свою победу и будут биться до последнего.

Вскоре морские рыцари, посвящённые в перипетии любовной истории, встречаясь с эльфийским принцем, с сочувствием посматривали на его замкнутое лицо и не обижались, видя, что он холоден с ними; и уж совсем им было неудобно, когда они видели убитого горем старика эн-Ограна.

Подготовив таким образом почву среди фейри земли и моря, эльфийский владыка стал дожидаться, когда его труды принесут плоды и они не замедлили порадовать его дружными всходами.

Тайная работа его эмиссаров в княжестве Гринери оказалась настолько успешной, что принц Лайтиэль, которого он назначил своим правопреемником, вот-вот должен был предстать перед Верховным собранием, состоящим из влиятельных семей дроу и двегов. И те, и другие поддерживали своих кандидатов и ещё лет сто спорили бы, чей лучше, как вдруг семья вас-Тури неожиданно для всех выступила в поддержку старшего сына Оберона. Но самым сильным аргументом в пользу пришлого принца была армия Этернолиллорна, подтянувшаяся к границам Гринери. Благо, у фейри земли не было крупных государств. Из-за междоусобиц они распались на мелкие княжества, причём относительное спокойствие сохранялось всё в том же Гринери.

Обошлось без кровопролития и возвращение невесты Лесного короля. Терпение Оберона, которому воинственно настроенная супруга не давала покоя, было наконец-то вознаграждено. Слова о невыгодности позиций эльфийских войск в морской стихии она пропускала мимо ушей, боясь, что сын отправится к нереидам в одиночку и там погибнет, спасая девушку.

К счастью, морской король сдержал своё слово. Спустя неделю, на Посольском подворье снова открылся портал, и оттуда одной из первых шагнула высокородная эн-Огран. Причём она явилась не одна, а в сопровождении юного Тана ос-Ватто. К великой радости его родителей.

Посольство Морского королевства снова привезло роскошные подарки и извинения своего короля, и они снова были благосклонно приняты.

При виде высокородной эн-Огран, одетой в вызывающее блестящее платье, облегающее её фигуру, как перчатка, эльфийская королева издала тихий стон, который эхом повторила её свита. Сведя брови, она двинулась было к девушке, но эн-Огран её удержал. 'Уважаемая сентау, моя внучка ещё не замужем и, вообще, меньше всего она сейчас нуждается в вашем выговоре. Сначала посмотрите на своего сына и успокойтесь', — проговорил он мысленно.

Королева сердито поджала губы: спешить действительно не стоило. Лесной король был уже здесь, но стоял поодаль от девушки, и его лицо отражало гремучую смесь гнева, отчаяния и нерешительности.

'Хотите сказать, что ваша внучка предпочла ему Альфея?' — запальчиво воскликнула Титания, и старый эльф неопределённо улыбнулся.

'Ваше величество, давайте не будем делать поспешных выводов. Сначала посмотрим, что будет, когда девочка увидит вашего сына'.

И снова эн-Огран оказался прав. Народу на Посольском подворье всё прибывало и Аталиса, которая с нетерпением оглядывалась по сторонам, наконец не выдержала и, подпрыгивая на месте, замахала руками.

— Раэтиэль!.. Я здесь! — звонко выкрикнула она и в тот же миг оказалась в его объятиях.

— Любимая, если они тебя обижали, я осушу до дна их проклятое Морское королевство!

На глазах у всех Лесной король поцеловал девушку, а когда он попробовал отстраниться, уже она обхватила его лицо ладонями и, притянув к себе, вернула ему поцелуй, причём с очень большими процентами.

— О боги! Они хоть соображают, что вытворяют?! — возмутилась шокированная королева, видя, что Лесной король и девушка по-прежнему стоят, обнявшись, и не сводят глаз друг с друга.

— Вряд ли, — отозвался Оберон, неслышно появившийся рядом с ней. — Дорогая, давай не будем мешать детям. Сейчас у них самая счастливая пора.

Эльфийский владыка подмигнул эн-Ограну, и они дружно взмахнули жезлами. В тот же миг Посольское подворье опустело, и влюблённые остались наедине.

Всё же сдвоенная вспышка магических концентраторов была такова, что Лесной король очнулся и с недоумением огляделся по сторонам.

— Куда все делись? — удивился он.

— Не всё ли равно? — ответила девушка, по-прежнему пребывая в счастливом состоянии. — Поцелуй меня! — потребовала она и обижено посмотрела на Лесного короля, когда он не выполнил её пожелание и мягко отстранил от себя.

— Мы ещё не поговорили о том, что произошло, когда Альфей утащил тебя к себе.

— Хочешь знать, если у тебя повод для ревности? — лукаво спросила девушка.

— А он у меня есть? — задал Лесной король встречный вопрос.

— Ни малейшего! — ответила она и, поглядев на его бесстрастное лицо, громко фыркнула и превратилась в ведьмочку. — Знаешь, я уже начинаю жалеть Атуэль. Уж я так старалась, изображая её из себя, а в результате эльфийская красотка даже не понравилась Альфею. Удивляюсь, как ей удалось подцепить тебя.

— Вот дурочка! Ведь тебе это как-то удалось!

— Чтобы ведьма да не соблазнила какого-то паршивого эльфа? — насмешливо заявила Аталиса и, изловчившись, ухватила Лесного короля за ухо и громко чмокнула в щёку. — Рэтиэль, давай без глупостей! Не забыл, что я обещала любить только тебя?

— Правда что ли? — осведомился он и, не выдержав, подхватил рыжую девчонку на руки, и она счастливо завизжала, когда они оказались на гигантских качелях, взлетающих под самые небеса.

Действительно, оказавшись в Морском королевстве, девушка сразу же приняла облик высокородной эн-Огран и рассказала речному богу, кто она такая на самом деле: во избежание грядущих недоразумений. А чтобы объяснить свою причастность к Люциферу, она поведала ему историю о дважды рождённой.

Альфей долго рассматривал светловолосую голубоглазую эльфийку в пышном наряде, подчеркивающем её воздушную красоту, но почему-то ему не верилось, что эта чопорная холодная девица и есть та рыжая синеглазая девчонка, которая запала ему в сердце.

'Говорите, что в вас живёт душа Аталисы, а где находится её тело?' — спросил речной бог. Узнав, что умерших рабынь сжигают в магическом огне, он поспешно отвернулся и закрыл рукой глаза. Сдавленно всхлипнув, он исчез в портале и девушка, оставшись одна, схватилась за голову. 'Нет! Даже не думай!.. Альфей, как ребёнок, потерявший любимую игрушку, немного поплачет и забудет'.

И в самом деле, окружённый первыми красавицами Морского королевства, легкомысленный речной бог быстро забыл свою печаль. Тем более что его сердцем вскоре завладела юная сирена из рода риа-Морисо, дальняя родственница Мольпы.

Поскольку тёплые чувства, которые Альфей питал к смертной девчонке, не распространялись на красавицу эльфийку, он легко согласился на её отъезд. И всё же Аталиса, чувствуя себя виноватой, согласилась оставить ему сына, чем страшно обрадовала морского короля. По старой памяти она называла его Вотаром, хотя это был далеко не тот старик-водяной, которого она знала. Резко помолодевший он смотрелся двойником своего сына, только был ещё красивей.

Первые два дня сирена приглядывалась к девушке, а затем позвала её к себе и строго отчитала за обман. Разыгрывая из себя эльфийскую леди, Аталиса держалась, как могла, а затем не выдержала и с радостным писком повисла у неё на шее.

— Мольпа! Это замечательно! Даже не верится, что теперь ты морская королева! Я так рада за вас с Вотаром!

— Глупая смертная девчонка! — ворчливо пропела сирена, с любовью приглаживая растрёпанные рыжие волосы девушки. — Ну, что ты творишь, дурочка? Зачем своим эльфийским обликом и дурацкими ужимками ты отталкиваешь Альфея?

И тогда Аталиса рассказала всё, что с ней произошло с момента их расставания в Междумирье и Мольпа, выслушав подробную историю мытарств дважды рождённой, с удивлением покачала головой.

— Жаль, что ты любишь эльфийского принца, — посетовала она. — Но с этим уже ничего не поделаешь, хотя мы с Вотаром очень хотели бы видеть тебя своей невесткой. Может, ты всё-таки подумаешь, и не будешь торопиться?

Сирена заглянула в конопатое личико и с огорчением увидела, как сквозь его черты проступает эльфийский лик, от красоты которого захватывало дух даже у неё.

— Я не могу! — чуть слышно ответила девушка и, поднявшись, попятилась прочь. — Простите, ваше величество...

— Это ты прости, Аталиса! — покаянно пропела сирена и протянула к ней руки. — Не сердись, девочка! Уж я-то понимаю тебя, как никто другой. Сама была в твоём положении. Если бы Вотар не вернулся, не знаю, что было бы со мной. Возможно, моя душа уже бродила бы в долинах предков...

— Мольпа! Что случилось? — встревожился морской король, войдя в покои жены.

— Ничего, дорогой! — вытерев глаза, она виновато улыбнулась. — Всё ещё не могу поверить своему счастью.

— Я тоже, — успокоился Вотар и, взяв её за руки, нежно улыбнулся. — А как же иначе, моя золотая певунья? Любовью за любовь! Стоило тебе уйти, и я понял, что жизнь без тебя пуста и сразу же откуда только силы взялись.

'Любовью за любовь', — вдруг вспомнила Аталиса, возвращаясь к себе от морской королевы. 'Интересно, где я слышала эту фразу?' — и перед её внутренним взором возникло лицо короля Эдайна, искажённое горем, таким она увидела его глазами умирающей Волчицы. Затем она увидела его снова, но на этот раз со стрелой в груди и тенью смерти на лице и ей стало не по себе. 'Прости, Радон! Мне страшно жаль, что я принесла тебе так много горя'.