Средневековая история 5. Граф и его графиня

— Рада тебя видеть. Что случилось?

— А что-то должно случиться?

— Если у тебя такое лицо? Безусловно!

Ганц вздохнул, устроился в кресле, не спрашивая налил себе морса из графина.

— Лилиан, я только что от короля. Его величество так ненавязчиво поинтересовался, не собираемся ли мы пожениться?

— Срок траура еще не кончен, разве нет?

— я отговорился тем же. Но... надолго этого не хватит. Поэтому — вопрос. Ты собираешься бежать — или остаешься? И если да — то с кем?

Лиля вздохнула.

Да, был у них такой разговор. И может, поэтому Ганц не идет на сближение? Что не твое, то легче отпускается, разве нет?

Бежать? Куда и зачем?

Здесь — все. Вросла она в эту страну, в этот город, вжилась, корнями вцепилась... и все реже вспоминалась та жизнь, до аварии, и все ярче становились картины этого мира.

— Остаюсь я, конечно. Ты же сам видишь...

Ганц видел. И все же оставлял один процент из ста на женскую придурь. Мало ли кто, мало ли как...

— Тогда второй вопрос. Если ты не согласна на свадьбу со мной — придется подобрать подходящую кандидатуру.

Лиля коротко рассмеялась.

— Согласна, не согласна... Ганц, думаешь я не знаю, кто от меня кавалеров все это время разгонял?

Ганц вскинул брови.

Ну, разгонял. Но старался действовать незаметно, чтобы графиня не...

Лилиан насмешливо улыбалась.

— У меня есть свои источники информации. А знаешь, почему я не возражала?

— и почему же?

— Потому что если я нужна человеку, он бы не испугался. А если нет — то на кой пес этот человек мне?

Мужчина уважительно присвистнул. Такого поворота он не ожидал. А ведь мог бы помнить, всегда надо было бы помнить, что эта женщина непредсказуема. И логика у нее совсем другая. За это время он еще больше уверился в своей гипотезе о чужой душе, но никогда и никому об этом не расскажет. Даже если она выберет другого.

— И?

— а ты сам-то уверен? — теперь взгляд зеленых глаз давил вполне ощутимо, каменной плитой на плечи мужчины. — Ты уверен, что тебе нужна такая жена, как я? Или попытаешься стать хорошим мужем? Отнимешь все дела, запрешь дома с вышиванием, заставишь рожать детей каждый год...

Ганц от души рассмеялся.

Весело, со вкусом, встряхивая головой...

— Лилиан, что за чушь?

— все вы хорошие, пока мужьями не стали, — огрызнулась женщина.

— Ну, хочешь — заключим договор? И гарантом послужит его высочество?

— Да хоть бы и его величество. А ты согласишься?

Ганц улыбнулся.

— Конечно. Ты же сама понимаешь, что с меня причитается за одну криминалистику. И судебную медицину. Да много за что... мое состояние уже сейчас превышает состояния большей части нашего дворянства, разве что земли не хватает, но это мы вместе можем наверстать. Не суть важно. Не нужны мне ни твои дела, ни твои деньги. Пусть все уйдет детям. Хочешь — Мири, хочешь — Джайсу, и опекунами назначай кого пожелаешь....

Лиля тряхнула головой.

Ганц не врал. О его делах она была осведомлена. Деловые круги в это время штука узкая. И за последние пару лет, пользуясь советами и помощью Августа и Тариса, удачно вкладывая деньги и сильно не рискуя — Ганц значительно увеличил свое состояние. Что было, то было. Деньги ему не нужны. Ее свобода — тоже. Но...

— Договор? Отлично... я попрошу секретаря. Пусть займется.

— А мне тогда дашь на подпись, — Ганц улыбался уже спокойнее.

Согласилась.

Все было не зря. Она — согласилась.

Да, Ганц и сам приложил много усилий. Эти пару лет он честно отгонял от богатой вдовы охотников за приданым и тех, кто желал погреть руки на ее деле. А почему нет?

Кого пугал его титул, кого — статус, кого — вирмане, выросшие в полноценный отряд и использовавшиеся в его ведомстве для силовых акций. Отряд быстрого реагирования, вот как...

Часть вирман патрулировала море, часть работала на суше, менялись раз в полгода.

И работы хватало, видит Альдонай. А без советов Лилиан Иртон ему было бы намного сложнее. Она могла сказать такое, что ему только и оставалось сидеть и чесать затылок — как же раньше-то никто не догадался? А могла не знать простых вещей.

Она до конца доверяла своим близким — и в то же время была болезненно неуверенна в себе. Она с трудом допускала людей в ближний круг, но тех, кого уже допустила, берегла пуще золота, повторяя Миранде, что главное богатство — люди. И девочка во всем соглашалась с матерью.

Да, Миранда...

— Мири я сам скажу, ты не будешь против?

Лиля покачала головой.

— Как хочешь. Но я думаю, что и она против не будет.

Вот так. Оставшись без отца, Миранда принялась инстинктивно искать адекватную замену. А кого?

Джейми молод, Тахир слишком стар, Ричард — принц, так что не может уделять малышке достаточно времени, Эрик часто выходит в море... одним словом Ганц оказался крайним. И не возражал. Сколько вечеров они с Мирандой провели за обсуждением приключений барона Холмса...

Ганц врос в этот дом и эту семью, и если уж ему дали возможность остаться...

— я подпишу любые документы. И буду беречь тебя и всех наших детей. Обещаю.

Лиля послала Ганцу улыбку.

Она сомневалась, что было, то было, но волков бояться — сразу утопиться.

Ганц встал из-за стола, подошел к Лилиан, протянул руку.

— Ты позволишь?

Лиля взглянула на раскрытую ладонь. Кончики пальцев мужчины чуть подрагивали. Страх? Возбуждение?

Лиля помедлила миг — и вложила свои пальцы в узкую ладонь мужчины. Ганц потянул ее к себе, заставляя приподняться из кресла, чуть приобнял за плечи — и коснулся губами губ. Легко-легко, совсем невесомо, но вполне уверенно.

Ты мне доверяешь?

Я попробую тебе довериться.

Ты не пожалеешь.

А потом отстранился — и вышел. Лиля опустилась в кресло.

Совершает ли она ошибку?

Альдонай знает. Жаль, что сообщить не удосужится. Ладно. Время покажет...

* * *

— Ты выходишь замуж...

Ричард констатировал факт. Не ругался, не злился...

Лиля пожала плечами. Та же шкура, камин, тишина, два бокала вина — и серые глаза напротив. И почему он когда-то не понравился? Из-за красоты? Из-за сходства с покойным мужем? Из-за дружбы с Джесом?

Кто поймет женщину — пусть заказывает нобелевку. Эх, не был бы ты принцем...

— Да. Ты против? Или твой отец?

Ричард покачал головой.

— Отец доволен. Ему уже надоели просители.

— Просители?

Ричард насмешливо улыбнулся.

— Лили, милая, а ты думала, что все в жизни так просто? Ты молода, очень красива, богата, знатна... к тебе и герцоги сватались.

— Ко мне?

— Приходили к отцу, если бы он дал добро...

— а ко мне прийти не судьба была?

— а их мнение женщины не очень волновало.

Лиля зашипела. Ричард рассмеялся. Он откровенно наслаждался ее реакцией. Такой живой, естественной, искренней — так себя мог вести только Джерисон. Но он рос рядом, видел не принца, а человека — и Лилиан тоже видела в нем человека. И не скрывала этого.

Общаться на виду у всех они не могли — графиню мигом записали бы в фаворитки и принялись плести интриги. Да и при дворе ей бывать не стоило из-за траура. И так нарушений хватало. И жена принялась бы ревновать... Ричард вздохнул.

Жена.

Милая, обаятельная, веселая, счастливая... нет, он не поступит как отец. И будет верен своей супруге. Слишком дорого королевству пришлось платить за любовь Эдоарда.

Поэтому они с Лилиан просто друзья. И не больше. Хватит и подозрений, что ее сын — их сын. Но только подозрений. Даже когда он спросил впрямую — Лилиан все отрицала. И Ричард был за это благодарен.

— Я выйду замуж за Ганца. А время покажет, хорошо это или плохо.

— Надеюсь, он будет отпускать тебя ко мне и впредь.

— Он обещал не быть мужем-тираном, — Лиля чуть грустно улыбалась.

— Я присмотрю за этим.

И глядя в серые глаза не сомневалась — присмотрит.

— А я буду приезжать когда ты позовешь.

— Да и траур скоро кончится... будешь бывать при дворе?

Лиля так замотала головой, что по принцу чуть косой не попало.

— Не хочу!!! Гадюшник!!!

— Уж кто бы мне шипел, — притворно обиделся Ричард.

— Да я белая и пушистая!

— А больше похоже на черную и чешуйчатую?

— Вот, а еще будущий король! И так о женщине! — Лиля надулась.

Ричард рассмеялся, поймал ее за кончик косы и несильно потянул.

— Зато о какой женщине.

Играет в камине огонь, бросая на лица людей отблески и превращая их в загадочные маски. И чудится на миг, что это сидят не двое друзей, а двое влюбленных. Беззаботный смех, легкие дружеские прикосновения, атмосфера уюта в комнате...

Наваждение? Или просто мудрость огня, который показывает скрытое?

Наверное, нам все-таки кажется...

* * *

— Дитя Альдоная, Ганц Тримейн, барон Рейнольдс, согласен ли ты...

Альдон Роман сам венчал пару, из особой любезности к невесте. Сколько уже прошло с того времени, как он впервые увидел Лилиан Иртон? Тогда женщина бросилась на помощь графине Марвел... кстати — супруги тоже здесь. Графиня улыбается и вполне здорова и телом и духом.

С тех пор прошло немало времени, многое изменилось. Торговая марка Мариэль (дочь купца навсегда ей и останется, что уж там...) гремела по всему миру. Графиня пользовалась полученной прибылью так, что альдон даже иногда ей выговаривал. Незачем столько всего устраивать для простонародья.

Ан нет.

И больницы для бедных, и приюты, в которых каждый мог получить кров и пищу на три дня, и школы — громадное количество планов, каждый из которых тщательно рассмотрен, обсчитан и будет проводиться в жизнь в порядке строгой очереди...

Губы произносили заученные слова благословения, а альдон вспоминал один из последних разговоров. Лилиан Иртон (да, даже если она еще три раза замуж выйдет, все равно останется для него — Иртон) настаивала, чтобы он предоставил послушников в школы. Пусть обучают слову Альдоная детей, приходящих туда. Ну и заодно чтению, риторике, может, и заграничным языкам...

Да и в больницы не худо бы направлять послушников, а то и пастеров. Когда слово Альдоная наиболее хорошо доходит до человека?

Когда его жизнь по голове постучит поленом — тогда и дойдет. Крепенько так... и вообще — им надо смирять грех гордыни, надо помогать людям — вот и пусть помогают! Место, где люди больше нуждаются в помощи, найти сложно.

Дорого обходится?

Так свои же деньги тратит, не чужие!

Альдон выслушал согласие невесты и привычно благословил и ее.

Брак этот...

Видно же, что не двое влюбленных стоят перед алтарем. Нет.

Соратники, сомысленники, братья по оружию — как ни назови, но не влюбленные. Не горит у них в глазах той любви, что он наблюдал между государем и его второй женой. Зато есть взаимопонимание. И поддержка. С Ганцем альдон тоже частенько общался, и сказать мог только одно. Этот человек жизнь готов положить ради Ативерны. Верен королю, как пес, теперь и Ричарду, работать будет до смерти... а все равно хорошая будет пара.

Иногда достаточно понимания и поддержки. А остальное приложится со временем.

Молодые обменялись браслетами и под руку направились к выходу из храма.

Поздравления, цветы... сегодня король дает в их честь бал во дворце. Эдоард просто подчеркнул, что благоволит этой паре — и кто бы из придворных посмел ему возразить?

Первый танец молодые танцевали вместе, но на второй Лилиан пригласил Ричард, а ее высочество пригласила новобрачного, подчеркивая, что благоволение идет от всего королевского семейства.

Лиля танцевала, улыбалась, старалась не уронить в грязь лицом...

А поздно вечером, когда они с мужем остались одни в спальне, Ганц чуть коснулся ее щеки.

— Не бойся. Хочешь — я уйду?

Лиля покачала головой. И первая коснулась губами губ супруга.

* * *

Спустя два часа она стояла на балконе и смотрела на звезды. Те ласково подмигивали с небосвода.

Как мужчина, Ганц ее не разочаровал. Наоборот — порадовал. Она такого не ожидала. А в остальном... пусть поклонники морали и нравственности вопят о делении кровати с нелюбимым... хотя где их тут найти?

За Ганца последние два года только и пытались пристроить каких-нибудь девиц. Даже одну дочь герцога. Брак по расчету с главой королевской милиции (название подсказала Лиля) считался весьма и весьма...

А что?

Барон, не стар, бездетен, достаточно богат, обласкан королем... да за такое обеими руками хватаются! Еще и зубами придерживают!

Но — увы. Всем щучкам королевского двора пришлось придержать зубки. Ганц твердо заявил, что его женой может стать только одна женщина. Ее сиятельство, если согласится.

Ну и...

На добро или на зло — она теперь жена Ганца. Она никогда не поверит ему до конца, но будет его женой, родит ему детей... и будет счастлива!

Вопреки всему и вся!

Счастье — это ведь не наличие золота или бриллиантов, не африканские страсти и не громкий титул.

Кому-то просо попадается крупное, кому-то жемчуг мелкий...

Счастье — это состояние души. Недаром же отец, еще в том мире, говорил: 'Хочешь быть счастливой? Будь!'.

Она — будет.

Работа, дом, семья, дети... Ричард?

Они друзья, и так останется. А впрочем... кто-то может сказать, что нам готовит судьба?

Давайте посочувствуем этим несчастным провидцам. Им слишком тяжело жить на свете.

Лиля еще раз подмигнула нахальным звездам и ушла в комнату. Спать, девочка. Завтра будет новый и счастливый день.

Обманутым пловцам раскрой свои глубины!

Мы жаждем, обозрев под солнцем все, что есть,

На дно твое нырнуть — Ад или Рай — едино! -

В неведомого глубь — чтоб новое обресть!

Ш. Бодлер. Плавание.

Эпилог.

Лиля посмотрела на список, пробежала глазами, поморщилась и подписала. М-да, расходы резко возросли, но как ты хотела?

Юбилей, однако!

Пятьдесят лет, круглая дата, наступает ровно через месяц, и Лиля сказала бы, что она накатывается бочонком на ногу...

По такому случаю, Лиля решила собрать всех друзей и родных в поместье под Лавери. Теперь уже своем поместье.

Да, пятьдесят лет... столько воды утекло...

Женщина бросила взгляд в оконное стекло. В сгустившихся сумерках отчетливо проступало ее отражение. Годы оказались милостивы к графине. Седина в светлых волосах почти незаметна, легкая полнота осталась, но очень удачная. Как раз та, которая позволяет женщине в итоге перейти к облику обаятельной пышечки, а не сморщенного абрикоса. Морщин почти нет, и даже зубы удалось сохранить. Кроме зубов мудрости, но положим, она еще тридцать лет назад знала, что не мудрая.

Умная, да. Но житейской мудрости ей Альдонай не отсыпал.

М-да.

Вросла, вжилась, даже вместо бога или богов поминаем Альдоная...

И сложно было не вжиться. Лиля откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза, повертела в пальцах золотое перо.

Она вспоминала.

Примерно четверть века назад она вышла замуж за Ганца Тримейна и стала баронессой. И не прогадала.

Нельзя сказать, что у них все было безоблачно, но семнадцать счастливых лет Альдонай им подарил. Ганц вырастил и выдал замуж Миранду, договорился о помолвке Джайса, подарил ей троих детей...