| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кто-то из более опытных тычет в восточную часть горизонта:
— Орда идёт.
Ничего не видно. Марево. Жара. Звон цикад. Только присмотревшись замечаешь, что часть неба на востоке не такое голубое, как рядом. Чуть белесее. Через час понимаешь, что это белесое пятно разрастается. И вширь, и вверх. Пыль. Стада выбивают пыль, и она стоит в воздухе. На километр вверх, на десятки километров вширь.
Вглядываешься до боли, до рези в глазах.
— Там, вроде, что-то мелькает сверху.
— Стервятники.
В большой кочёвке всегда много падали. Ослабевших животных дорезают сами пастухи. Но всех не съесть, а холодильников нет.
В небе кружат орлы и ястребы, коршуны и вороны, следом бегут волки и лисы. Поживы всем хватит.
Наконец сверху, с высоты правого берега, замечаешь впереди этой стены пыли полоски стаптываемой травы. Травяные джунгли. В 21 в. такое увидишь, разве что в заповедниках. Зелёное море. Глубокое. Самих всадников не видно — всё, даже их шапки, скрывает степное разнотравье. Ползут по степи россыпи мелких тараканов — джигиты-разведчики. Впереди река, и надо успеть занять для своего коша удобное место на берегу. Главное: с удобным широким пологим спуском к воде.
После жаркого дневного перехода можно удержать перед водой коня, можно — пару волов. Но никто не удержит тысячи овец. Они будут лезть и давить друг друга, если водопой неудобен.
Оставляя в траве широкие просеки, тянутся цепочки кибиток. Обычно — воловья запряжка. Темп движения: цоб-цобе. Их хоть подгоняй, хоть нет — волы не побегут. Но надо успеть к реке прежде табунов: кони выкопытят берег, взбаламутят воду.
По этим просекам в травяном лесу или рядом с ними, тянуться табуны. Травы много, кони скусывают только верхушки, самые вкусные части трав. А остальное утаптывают под ноги.
Шире, и не по следам табунов, идут стада. Быки пытаются развести свои гаремы подальше, пастухи пытаются удержать их вместе.
И, в конце, валит валом сплошная масса овец и коз. Поедая всё не втоптанное в землю, не имея сил самим пробиться через эти заросли.
А над рекой уже пахнет дымком от первых костров. Хорошо, что река приносит валежник — есть на чём вскипятить воду, сварить кулеш. Когда обожжённые солнцем, измученные жарким днём, пастухи придут к своим кибитками — их ждёт ужин и обязательный чай.
Уже поздней ночью становища, наконец, успокаиваются, засыпают. Только собаки изредка обегают свои отары, рычат в темноту.
И вскоре, задолго до рассвета, снова начинают брякать котелки, вздувают огонь на вчерашних кострищах. Затемно пастухи должны быть в сёдлах, чтобы при первых лучах снова загнать скотину на водопой и погнать вперёд, в следующий дневной переход.
Стада уже сдвинутся, а в кибитках доедят недоеденное, соберут неубранное и погонят своих волов догонять и обгонять отары.
Пропустить 12-15 млн. голов, живущих в Степи — человеческих, конских, крупного и мелкого рогатого скота, через одно ушко — невозможно. И последовательно сразу — нельзя. Травы, не сколько съедены, сколько вытоптаны. Не все и не враз поднимутся. А новые подрастут через несколько месяцев.
Приходится разводить орды во времени и пространстве. В очень ограниченном пространстве нескольких бродов, в очень ограниченном времени. Во второй половине лета степь высыхает. И начинаются степные пожары. Стена огня растягивается по сухой высокой траве на километры. И несётся по ветру, уничтожая на своём пути всё.
Литературный штамп. Но видели ли вы, как запекается земля после такого штампа? Как по почернелым оплавленным кусочкам металла понимаешь: здесь была женщина. Которая носила войлочные рога с серебряными колечками.
В конце августа первые отряды Алу перешли Прут, и сразу же попали в местную кашу: отряды секеев, поддержанные местными половцами, громили селения волохов.
С появлением Алу ситуация поменялась.
— Мы не нарушим своих клятв! Пусть твой господин не волнуется — завтра мы идём в битву.
Вельможа местного жупана откланялся и уехал. А в шатёр нукеры привели немолодого плохо одетого половца. Такого бы никогда не пустили дальше порога. Но когда глава одного из влиятельных аилов просит принять брата отца второй жены третьего сына...
— Да пребудет с тобой благоволение Неба, хан.
— Что велел сказать твой хозяин?
— Он велел спросить: хочешь ли ты жить дальше?
— Это не ему решать. Завтра звон наших сабель скажет кому — жить, кому — умереть.
— Конечно, благородный хан. Ты слышал от "злом городе" Переяславле? Год назад славный хан Боняк Бонякович из рода Элдари, внук Боняка Серого Волка, хранитель свободы "жёлтого народа", пришёл туда говорить с ханом Кончаком и другими. Две сотни ханов и подханков, насмехавшихся над старым Боняком, были порваны им на куски. Голыми руками. Хан Тенгри помог Боняку вложить силу. Всю силу человека в один удар. Всю. Тело исчезло. Вспышка — и старого хана нет. А вокруг две сотни ханов, аеп, беков... кусками мяса на песке.
Ободранный, выглядевшим нищим, посланец кагана тяжко вздохнул:
— Я был там. В молодости я ходил в набеги, я видел людей, разрубленных на части. Но никогда я не видел так много... и так мелко...
Он снова взглянут в лицо собеседника:
— Если завтра твоё тело, разорванное на куски, будет валяться в этих степях, если через кровавые ошмётки гниющей падали будет прорастать трава... кому от этого станет лучше? Твоим сыновьям, твоему народу?
— Мы принесли присягу мадьярам. Я обещал пойти в битву.
— Вы присягали. Не мадьярам, а их королю. У них нет нынче короля — некому изменять. Ты пойдёшь в битву, как обещал. Но ты не сказал — на чьей стороне.
Местные половцы пошли в битву. А затем, не вынимая стрел из колчанов, бежали с поля боя. Секеи и мадьяры были истреблены. Первая победа вдохновила кыпчаков и повергла в уныние мадьяр. Попытки выдвинуть единого общенационального лидера — проваливались, 70 ишпанов не могли между собой договориться. Кто-то бежал из страны, кто-то храбро защищал свои владения и погиб, некоторые, в пограничных комитатах, пытались уйти под власть соседних государей — сербов, византийцев, австрийцев или чехов.
В январе следующего, 1174 г., в Альба Регина были коронованы королева Илона и супруг её Андрей, имевший природное имя Алу. Через два месяца она родила мальчика — законного будущего наследника.
Коронацию провёл митрополит Киевский Кирилл Туровский. Что для мадьяр — бред и ересь. Вмешалась политика.
Упрямого Лукаша Эстергомского убили при очередной попытке выбрать короля среди ишпанов. Примитивно зарезали в групповой истерике. Был бы король — представил бы папе нового кандидата. Был бы архиепископ — короновал бы нового короля. Был бы явный кандидат — папа мог бы уполномочить на коронацию другого епископа, как случилось в РИ в истории Белы III Великолепного.
Время идёт, королевство гибнет, и Илона принимает корону от того христианского иерарха, который ближе.
Барбаросса, будучи в конфликте с папой Александром III, очень не хотел, чтобы венгерскую церковь возглавлял сторонник его противника. При этом он не мог допустить присутствие иерархов Царьградских — от другого его противника, императора Мануила.
Мы оказались хоть и неприятным, но приемлемым компромиссом. Особенно, с учётом крещения целого народа:
— Полумиллионый варварский народ, известный своим закоренелым язычеством, принимает свет веры христианский. Пусть и не по-католически, но спасает души свои от геенны огненной. Не следует ли радоваться малому добру, не отказываясь от него, ради сомнительного добра большого? — подобные сентенции в письмах Софьи Кучковны, перегружали мыслительные возможности Барбароссы.
Впрочем, ему хватало и другого. Конфликт в Италии, усилившийся после гибели многих феодалов в паломничестве Генриха Льва. Конфликт трёх северных князей с Саксонией и вспыхнувший мятеж ободритов Никлоты Малого. Усиление Польши княгини Елены и воссоединение Силезии. Важнейшее: раздел империи Плантагенетов. Там, в богатых, густонаселённых провинциях, решалась судьба будущих границ, будущих силы и бессилия. Будет ли Аквитания королевством? Станет ли Прованс частью Арагона?
Дела мадьярские не попадали в число самых приоритетных, для решения которых следует собирать войска и идти войной. Но были "красные линии", о которых мы имели представление благодаря Софочке.
Мануил настаивал на своих митрополитах для коронации. Увы, Лука Хрисоверг, который бы его поддержал, умер. А новый Патриарх Михаил Анхиал, бывший "ипат философов", лично знакомый и дружественный Кириллу, повторил ту же мысль:
— "Лучше синица в руках, чем журавль в небе". Лучше русский митрополит, чем война с латинянами на Дунае.
У Византии шла долгая война в Киликии, предполагались акции в Египте, развернулась война с Венецией. Начинать ещё одну...
Конечно, любой участник мог наплевать на слова о вере, о законе. Собрать войско и ударить. Но у обоих главных хищников были более важные направления.
А вот Бандинелли через голову венгерских епископов короновал одного из соискателей. Своей властью, как сделал один из его предшественников в 11 в. в отношении Изяславича. Я об этом — уже... И — пшик. Австрийцы, через земли которых самозванец пытался добраться в Венгрию, посадили его в замок. Где тот вскоре и помер. А как иначе? Вражеский агент, человек анти-папы.
Польза от этого эпизода была: Барбаросса убедился, что Бандинелли — враг Алу. "Враг моего врага — мой друг".
Как всегда, более всего от хитрозакрученной политической интриги страдали простые люди.
* * *
Рогерий, "Горестная песнь о разорении Венгерского королевства татарами":
"они (татары) пытали священников, чтобы те отдали церковные драгоценности, крушили дома, сожгли церковь вместе со знатными женщинами, что укрылись внутри. В поисках золота разоряли могилы святых. с женщинами они вообще "совершали столь великие злодеяния (...), что было бы лучше не говорить о них, дабы людей не подвигнуть к совсем уж дурному".
"Они приводили в церкви попеременно мужчин и женщин и после позорного их употребления там же их и убивали. После того, как нестерпимое зловоние стало исходить из тел мертвецов, оставив всё, они ушли оттуда...".
Половцы вели себя чуть более... цивилизованно.
* * *
Ростислав Берладник повёл речных разбойников вверх по Дунаю, мадьяр в приречных городках захватывали и продавали в рабство в Византию.
Прежде Гарнати восхищался богатством мадьярских рынков, а особенно рынков рабов во время набегов. Основная масса рабов того времени — сербы и болгары из владений басилевса. Теперь трафик пошёл в обратную сторону: рабами на рынках Византии стали мадьяры.
Алу знал о моём отрицательном отношении к рабству. Был с ним согласен, помнил ряд эпизодов в Степи, когда я предлагал не выкуп, но смерть рабовладельцу. Получая от меня трофейное оружие по цене лома, он повелел отправлять мадьяр ко мне. По моей цене: две ногаты за ходячую голову. А всех, кто пытался продать полон "на сторону" рассматривал как воришек, таскающих мясо из общего котла.
Уже в сентябре по Дунаю пошли барки с полоном. В гирле Дуная их перегружали на более крупные корабли и отвозили в устья русских рек. Прежде всего в Олешье. Откуда они отправлялись на стройку Канавы. Ещё одна "дорога слёз".
Венгры бежали в Германию, Италию, Кастилию, Святую Землю.
Их было много больше, чем ляхов: из Польши бежали магнаты, гербовая шляхта, их слуги.
Кыпчаки пришли в Паннонию не на год, как получилось у Батыя, а "жить навсегда". Степнякам нужны пастбища, и они вырубали сады и виноградники, выжигали посевы и города. В эмиграцию кинулись все сословия, не только аристократия. Из 6 млн. жителей королевства половина оказалась под властью соседних правителей или созданных новых владений. Треть оставшегося населения погибла, бежала или была угнана в полон.
Ничего нового. В смысле утраты территорий и населения: примерно таковы были потери Венгрии по Трианонскому миру. По результатам ПВМ более всего потеряла Венгрия, более всего приобрела Румыния. Румынии пока нет и не надо.
Подобно ляхам-крестоносцам на Балтике, некоторые мадьяры вошли в состав вспомогательных отрядов, а позже в состав "Русского легиона". Именно в это время он начал формироваться на побережье Азовского моря.
Милонега? — Она стала банькой. Или правильнее жупанессой? Ишпаниньей? Её выдали замуж за ишпана, который сумел перейти на сторону Алу. Ну она там и дала! Не в том смысле "дала", как иные подумали. Оказалось, что она примерная супруга, тверда в вере и преисполнена благочестия. Все местные быстро усвоили, что нарушение канонов — вредно для здоровья.
Конечно, меня очень волновали дела Алу. Благодаря радиосвязи мы могли организовать оперативное взаимодействие между Польшей, Саксонией, Венгрией, Византией. И моей Не-Русью, конечно.
Толкнув "Западный поход", устранив некоторые мелкие препятствия, поддерживая Алу советом и ресурсами, по мере возможности, я, однако, вернувшись во Всеволжск полностью погрузился в наши местные проблемы. Ибо их было... выше головы.
"Вот о себе задумал он высоко...
Охота странствовать напала на него.
Ах! если любит кто кого,
Зачем ума искать и ездить так далёко?".
Кому как, а мне "ума поискать" не вредно.
От скуки у меня Родина есть. Там только отгребай, относи да оттаскивай. О чём дальше.
Конец сто шестидесятой части
copyright v.beryk 2012-2025
v.beryk@gmail.com
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
