Некоторые лампочки вдоль опор все еще ярко горели.
Я снова двинулась в путь, стараясь ступать осторожно, чтобы не шуметь. Миновала "Лейтмотив" ("Музыкальные группы на все случаи жизни"), "Мужское тело" (магазин одежды), пункт проката бытовой техники "Монни" и шикарный трехэтажный жилой комплекс. Ни в одном из них не было света.
Я остановилась у жилого дома и понажимала на все кнопки. Ничего не произошло, никто не спросил, кто там, свет не загорелся.
"Голубой фонарь", где я обычно обедала, когда бывала в центре города, выглядел открытым. Вывеска на нем то загоралась, то гасла. Неоновые лампы в окнах весело горели, и яркий желтый свет очерчивал верхнюю часть фрамуги. Столы были уставлены столовым серебром, с улицы доносилась тихая музыка. Но все свечи погасли.
Дверь была заперта на засов.
Я плотнее запахнула куртку на плечах. Война, подумала я. Это, должно быть, была война.
Но это не имело никакого смысла. Война была очень далеко, и Илианда даже не участвовала в ней. В любом случае, зачем немым понадобилось похищать двадцать тысяч человек?
Я перешла улицу и поспешила на парковку. Мне пришлось поискать на ощупь, потому что я забыла, где оставила машину. Наконец нашла ее, открыла дверцу и забралась внутрь. За запертой дверью я чувствовала себя намного лучше.
Включила радио. И услышала знакомый голос Лака Кинана. Он рассказывал о предполагаемом выпуске студенческих облигаций. Отвечал на звонки. Я подождала, пока он назовет свой код. Когда он это сделал, ввела его в свой комлинк. В ответ раздались гудки, указывающие на то, что соединение было установлено. Затем голос Кинана: — Здравствуйте. Мы ценим ваш поздний звонок. Сегодня вечером мы не ведем прямую трансляцию, но будем рады услышать вас в следующий раз. Спокойной ночи. Спасибо вам за проявленный интерес.
Я медленно проехала по центру города и свернула к университету. Коммерческий район сменился тенистыми каменными домами с альпинариями и фонтанами. Неподалеку от Брейденторна, на окраине города, посреди улицы остановилась черная собака, посмотрела на меня и пошла дальше.
В конце концов, я вернулась в "Эдуардиан".
Вестибюль был освещен, но среди листьев в горшках не было ни одного швейцара. Ни один гость не стоял у стойки обслуживания, где на всех экранах было написано "Добрый вечер, чем могу вам помочь?" Я зашла в "Железный пилот" и оглядела пустые столики. И опустевший бар.
Вдалеке прогремел гром.
Я не хотела никому звонить, потому что было поздно. Но в конце концов не выдержала и позвонила Киму Бордли. Он был коллекционером антиквариата и моим старым другом.
Никто не ответил.
Мой двоюродный брат Эйас Вайнштейн не ответил.
Служба безопасности космопорта, где работал Гейдж, не ответила.
Полиция не ответила.
Мое сердце бешено колотилось, а фасады, стулья, прилавки и клерки казались размытыми и нереальными. В дальнем конце вестибюля, у туристического бюро, электронная табличка призывала посетителей арендовать круиз по Голубой линии.
Я поискала в справочнике Албемарл, небольшой шахтерский поселок на другом конце континента, и позвонила в тамошнюю полицию. Мне ответил голос!
— Добрый вечер, — говорилось в нем. — Вы позвонили в полицию Албемарла. Пожалуйста, оставайтесь на связи, и мы скоро свяжемся с вами. Если это срочно, пожалуйста, скажите об этом.
— Да, — прошептала я в трубку, стараясь, чтобы меня не услышали. — Боже мой, это срочно, пожалуйста. Это срочно.
Через некоторое время запись повторилась.
Я ехала по тихим улицам. Через полчаса после полуночи, точно по расписанию, разразилась наша ночная гроза. Небеса разверзлись, и мне следовало остановиться, но в движении я чувствовала себя в большей безопасности.
В больнице горел свет. Я остановилась у входа в отделение неотложной помощи и поспешила внутрь. Комната подготовки была пуста. В других местах кровати были смяты, простыни и одеяла отброшены в сторону. Они уходили в спешке.
В береговой спасательной службе лодки были привязаны к причалам, а скиммеры стояли на своих местах. Я проникла в центр связи, который, как предполагается, обслуживается персоналом двадцать восемь часов в сутки, и села за рацию. Со спутников поступали метеосводки, а также обновленные морские расписания. Все записывалось. Затем я подключилась к разговору:
— ...Рекомендую подход по ноль две семь, — произнес женский голос. — Чарли, в вашем районе нет движения. Можете приступать.
— Выполняю, — сказал Чарли. — Рад вернуться, — его голос звучал устало.
— Чарли, мы ожидаем скорого возвращения наземного рейса. В декларации указано, что там одиннадцать пассажиров для "Ричардсона". Как насчет вас и вашей команды?
— Джанет спускается. У нее брат в Пойнте.
— Ладно. Попросите их прибыть в зону 14. Нижний уровень, мы немного опаздываем.
Это была связь между космической станцией и кораблем. "Ричардсон", конечно же, — это космопорт за пределами Пойнт-Эдуарда.
Я попыталась дозвониться до них, но, возможно, передатчик не настроил направление или что-то в этом роде. По крайней мере, так тогда показалось. В общем, почувствовав некоторое облегчение, вернулась к машине. Подумала о том, чтобы вернуться домой. Но в конце концов проехала мимо своего дома и свернула на Олд-Бернфилд-роуд. Когда шаттл должен был садиться, я намеревалась стоять у терминала.
Космопорт имени капитана Уильяма Э. Ричардсона расположен в двадцати двух километрах к юго-востоку от Пойнт-Эдуарда, и, поскольку большая часть движения между комплексом и городом осуществляется на скиммерах, грунтовая дорога пришла в негодность. Это тяжелая поездка.
Дорога поднималась и опускалась, петляя мимо ферм, городов-спутников и полей зреющей пшеницы. По пути я никого не встретила, большинство домов были темными. В любом случае, движения не было. Я начала задаваться вопросом, не решил ли кто-нибудь, что вулкан все-таки не потух. Это была единственная возможность, которая пришла мне в голову.
Буря улеглась. На небе засияли звезды, и кольца завладели миром.
К этому времени Кинана уже не было в эфире, но телеканал все еще передавал заголовки и комментарии к ним:
— Марио Беланко попался на сексуальном скандале. Возможно, ему придется уйти в отставку.
— Церковь Брайтстар внедряет новую программу для пожилых людей.
В "Ричардсоне" все еще горел свет. Это объединенное учреждение, обслуживающее как гражданские, так и военно-космические операции. Вероятно, в те смутные времена две трети его помещений были зарезервированы для военного флота.
— Девушки-гиды чествуют сторонников.
— Строительный проект в Мараклове испытывает финансовые трудности.
Я взглянула на часы. До прибытия шаттла оставалось еще не меньше часа. Но я все равно посмотрела на небо. Никаких движущихся огней.
— Кристофер Сим собирается нанести визит в Пойнт-Эдуард. — Сим, конечно же, был командиром группы деллакондцев, которые с немногочисленными союзниками участвовали в войне с немыми.
Кольца были великолепны. В напряженной и ужасной тишине той ночи древние боги Илианды казались совсем рядом.
Несмотря ни на что, я не могла сдержать улыбки. Если верить учебникам истории, первые поселенцы в окрестностях Пойнт-Эдуарда быстро поверили в буквальное существование сверхъестественных существ. Литература изобиловала лесными дьяволами, призраками и божествами. Я где-то читала, что суеверия распространяются даже в технологическом обществе всякий раз, когда общая численность населения за определенный промежуток времени не превышает некоторого минимального уровня. Если, конечно, еще не существует устойчивой системы верований. Судя по тому, что написали первые поселенцы Пойнта, они ни во что не верили.
Я проехала мимо места крушения. Машина и городской перевозчик. Перевозчик лежал на обочине шоссе, уткнувшись носом в деревья, все двери были открыты. Большой и неуклюжий, он не был предназначен для загородных дорог. Ему следовало бы делать остановки вдоль Морского бульвара. Но, по-видимому, его ввели в эксплуатацию, чтобы доставлять людей в "Ричардсон". Почему?
По мере того как я приближалась к космопорту, перевозчиков, приспособленных машин, грузовиков и частных транспортных средств становилось все больше, пока они не запрудили дорогу. Они были припаркованы на обеих обочинах и на каждом прилегающем участке открытой местности.
Произошло несколько аварий. В одну из них попал скиммер. За ним лежал свежевырытый глиняный холмик, почти такой же длинный, как сам аппарат. На его вершине кто-то поставил деревянный крест.
По радио все еще говорили о Кристофере Симе.
Я пробралась сквозь скопление машин в космопорт. Из одного из ангаров выехал служебный монорельсовый транспорт. — Здравствуйте, — сказала я. Но не увидела никого из экипажа.
Когда ехать дальше стало невозможно, я развернула машину, чтобы в случае необходимости быстро уехать. И направилась к терминалу. Перроны были завалены багажом и перевернутыми тележками. Ветер разносил обертки от еды, контейнеры от напитков и печатные издания периодических изданий.
В терминале я увидела пятна крови на одной из дверных ручек.
Я вошла внутрь, в зону регистрации. Бродила мимо билетных касс, сувенирных лавок и художественных киосков, стоек проката автомобилей и контрольно-пропускных пунктов.
Сквозь хрустальные стены я могла наблюдать, как монорельс целенаправленно двигался среди служебных сооружений, пока не достиг точки, где путь ему преградил грузовик. Я поднялась на вторую палубу, заняла место на смотровой площадке, еще раз проверила время и приготовилась ждать шаттл.
Я включила голограмму и увидела, как двое мужчин средних лет, моргнув, погрузились в жаркую дискуссию, хотя не помню, а возможно, и никогда не осознавала, о чем шла речь. По крайней мере, это был шум. Но если поначалу это и успокаивало, я быстро начала задумываться, не привлечет ли он нежелательное внимание. В конце концов, хотя я и ругала себя за свои страхи, отключила передачу и нашла место, где меня было почти не видно.
Назначенное время прибытия пришло и прошло.
На ярко мерцающем небе не было заметно никакого движения.
После стольких лет растущие страхи, связанные с теми моментами, остаются яркими. Я знала, может быть, каким-то образом знала с самого начала, что они не прилетят. Что, несмотря на все разговоры на каналах, они не прилетят.
В конце концов, я ушла, побежденная.
Любопытно, как быстро человек приспосабливается. Я достигла состояния, при котором пустынные коридоры, тихие магазины, абсолютная пустота огромного комплекса и города за его пределами казались естественным порядком вещей.
Офис службы безопасности был заперт. Мне пришлось разбить стеклянную панель, чтобы попасть внутрь. Один из мониторов был включен, на нем отображались зоны погрузки, проходы, торговые точки.
Рабочий стол Гейджа находился в соседнем офисе. По сравнению с теми днями, когда он был здесь, ничего не изменилось, разве что одно из кресел было передвинуто. На письменном столе стояли другие фотографии, а на стенах висели другие сертификаты.
Я рухнула на маленький диванчик в углу кабинета и попыталась уснуть. Но боялась закрыть глаза. Так и просидела почти час, наблюдая за дверью и прислушиваясь к звукам, доносившимся из глубины здания. И, конечно, слышала их, зная, что на самом деле их там нет.
В письменном столе лежал лазерный пистолет. Стол был заперт, и мне пришлось силой выдвинуть ящик, но оружие все еще было там. Я вытащила его, взвесила на руке, чувствуя себя увереннее от его прохладного металлического баланса. Проверила, заряжен ли он. Удобного места для него не нашлось, и в конце концов я засунула его в карман куртки и держала там.
Центр связи располагался в верхней части терминала. Я поднялась на лифте, вышла и, пройдя через множество офисов, зашла в отдел операций, где электроника была отключена. Воспользовалась оружием, чтобы прорезать дверь с надписью "НЕ ВХОДИТЬ". Я уже бывала там раз или два во время экскурсий для членов семьи.
Передатчик был оставлен включенным.
Что-то вышло из строя. Я включила его на громкоговоритель. Это было просто тихое жужжание электроники. Я решила, что это телеметрия. Космопорт передавал телеметрию.
В этом не было никакого смысла. Я подошла к окну и выглянула наружу. Поискала где-нибудь движущиеся огни, что-нибудь поднимающееся или опускающееся. Но ночное небо было спокойным. На уровне земли над припаркованными автомобилями начал стелиться легкий туман.
Я села за радио. — Привет, — сказала я. — Это "Ричардсон". Где, черт возьми, все?
Не уверена, когда именно я поняла, что не одна. Возможно, где-то послышались шаги. Эхо. Что бы это ни было, я начала осознавать движение и собственное дыхание.
Моим первым порывом было выбраться из терминала. Вернуться к машине и, возможно, к лодке. Пот градом катился по моим ребрам.
Я проходила один за другим кабинеты, сжимая в руке пистолет.
Остановилась в конференц-зале, где доминировала скульптура фридайвера. На резном столе время от времени мигал голографический блок, который кто-то забыл выключить. Вокруг стола в беспорядке было расставлено с полдюжины стульев. Там были пустые кофейные чашки и пара световых планшетов.
Я включила голограмму и один из планшетов. Они обсуждали методы мотивации.
И где-то вдалеке разбилось стекло.
Наверху, в "Башенной комнате", ресторане на крыше.
Я поднялась на лифте на два этажа, вышла в темный коридор и остановилась перед парой открытых дверей.
Там горел свет, в закопченных банках мерцали компьютерные свечи. Играла музыка. Тихая, грустная, романтичная. В те дни "Башенная комната" выглядела и ощущалась как затонувший грот. Это был целый улей из (по-видимому) каменных склепов и логовищ, разделенных водотоками, автоматами для раздачи салатов, фальшивыми валунами и шахтами, а также извилистым баром. Голубой и белый свет искрился на искусственном песчанике и столовом серебре. Хрустальные струи лились из уст танцующих нимф и неслись по узким каналам между грубо отесанными мостиками.
Ощущение было такое, будто отказала система отопления.
Я перешла через мостик и направилась к бару. Все было аккуратно расставлено, стулья стояли по местам, столовое серебро разложено на красных тканевых салфетках, бутылки с приправами и соусом стоят рядышком.
Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и опустилась на стул.
В ответ раздался стук. И голос: — Кто там?
Я замерла.
Шаги. Где-то сзади. Затем из тени появился мужчина. В форме. — Привет, — весело окликнул он. — С вами все в порядке?
Я неуверенно покачала головой. — Конечно, — сказала я. — Что происходит? Где все?
— Я вернусь к окну. — Он отвернулся от меня. — Я должен оставаться там. — Он оглянулся, чтобы убедиться, что я иду за ним, а затем отступил тем же путем, которым пришел.
Я уже видела эту форму раньше. Где-то. К тому времени, когда присоединилась к нему, я уже поняла, что это была светло— и темно-синяя форма Конфедерации, небольшой группы пограничных союзных миров, ведущих войну против немых.
