Делятся новостями — лёгкие танки сняты с плана ГАЗа. Теперь — только самоходы. Единороги и СУ-76М. Единороги — для егерей, СУ-76М — для линейных лёгких самоходных полков. Успешно поставили спарку авиационных пушек Яковлева на шасси Единорога. Да ещё и во вращающуюся башню! От брони вовсе пришлось отказаться — только противопульная, но зато плотность огня — потрясающая. Да и досягаемость по высоте — приличная. Надёжность пушек в очередной раз существенно улучшилась. Ещё бы — это же основное орудие ИЛ-2. Выпущена на днях машина с порядковым номером 100. Уже 100 Фениксов-2-23! Будет у танковых колонн на марше свой зонтик. 25 батарей! 25 танковых полков прикрыто!
Морозов подошёл, горьковчане почтительно откланялись. Знакомимся.
— Заочно, мы знакомы, — говорит мне этот, без преувеличения, гениальный человек. Приятно, ёпта!
Он достаёт из своего потёртого портфеля листок бумаги. Улыбаюсь — мой эскиз Т-54/55. Аукнулось.
— И как успехи? — спрашиваю.
— Всё чаще, в своих размышлениях, возвращаюсь к этому рисунку.
— А ваш Т-34 с усиленным бронированием? Как по нему дела?
Удивлён? Бывает. Мы из игрулек компьютерных и интернет-энциклопедий какого только недостоверного бреда не нарыли!
— Тупиковый проект. Удельное давление на грунт — как у тяжелого танка. В свете Вашего выступления — орудие надо менять. А резерв по массе — вычерпан.
— А торсионы? Как себя показали?
— Плохо. Три с половиной тонны на торсион — критично. Надо искать другое решение.
— А на него взглянуть можно? Меня интересует башня. Набутовский закончил осмысление башни? В эту башню встанет Грабинская восемьдесятпятка? Когда до ума доведёт эту пушку. Эту башню надо ставить на Т-34 последних модификаций. Да, да, знаю. Погон надо расширять. По-любому, перейдём на 1600. Если не на больший погон. Никто, сейчас, не даст нам заняться вплотную именно этой машиной, — я щёлкнул по листочку блокнота, протянул Морозову несколько листов с Т-44, Т-54, Т-55.
— Использование по-максимому унификации с серийным Т-34 — единственный путь. Но, работы над перспективой — тоже останавливать нельзя.
— Всё это — верно. ГБТУ бы нас понимало.
— Федоренко всё понимает. Вот если бы ты дал ему тот же Т-34, но в этом корпусе, — тыкаю пальцем в рисунок Т-44, — теми же темпом полк в сутки — он бы тебя на руках носил. Но, ему... хотя, при чём тут он? Армии нужны танки! Много танков. Пусть не идеальных, но — много. Генералы даже от пулемётной саранчи Т-60 не отказываются. И не откажутся. По секрету тебе скажу — немцы ошиблись, что перешли на производство новых танков. Ошиблись. А нам — нельзя ошибаться. Надо дать войскам нормальный танк, доведённый до требований времени — Т-34. Но и делать танк нового поколения. Что нам остаётся? Для нового танка — тебе нужно решить массу вопросов. То же уменьшение забронированного пространства. Как поставить дизель поперёк? Надо трансмиссию переделывать. Она и так — не звезда. Надо — по подвеске работать. Торсионы — не пошли? Вот! Жаль. Нужны орудия в танк, новые приборы наблюдения и прицеливания, новые средства связи. Разве в бронекоробке дело? Нужна пушка, а от неё вытанцуется и башня. От башни — корпус. А вот и наши пушкари. Вовремя. Да ещё вдвоём. Конкуренты. Приветствую, уважаемые.
"Раскланиваемся" с Грабиным и Петровым. Морозова попросил не уходить. Генералов-"пушкоразработчиков" интересовал результат испытаний их детищ, орудий, боем. Всё они уже знали, но знали, что у меня своё, ёжнутое, мнение.
— ЗиС-3 — нет нареканий. 85-мм орудие — подвело, — говорю Грабину.
— Нашли причину, уже устранили. Изменили конструкцию дульного тормоза, гидравлических систем. ЗиС-6 — совсем похоронил ты, — попенял он мне.
— Забудь. Срочно нужно доводить до ума 85-мм. С-53. Обоих прошу. Вы, хоть и конкурируете, но вместе у вас лучше получается. Да, по 122-мм — отлично.
Петров — горд. Спешу его расстоить.
— Но, этого мало. Тяжелые танки — чем вооружать? Тоже 85-мм? Какой в них толк? 107 — никуда не влазит. И переделывать её, что новую разработать. Так? А если корпусную А-19 на лафет Д-5Т положить?
Смотрит на меня, как на психа.
— Дульный тормоз, всё такое. Немцы пошли путём увеличения начальной скорости снаряда. Путь — соблазнительный, но спорный. Против танков — отлично. И то — не факт. Мы же планируем рациональные углы бронеплит применять — малые калибры просто срикошетит. Тяжёлый снаряд — есть тяжёлый снаряд. Да и — танки редко воюют с танками. Тяжелые танки — проламывают оборону. Ну, что такое 85-88 мм? А вот — 122-мм поросёнок — любое препятствие снесёт с пути. Любой дот, любой дом развалит. Танкам же не только броня нужна, но и — огонь, Так ведь, Александр Александрович?
Тут подходит другая легенда — Котин Ж.Я. Жмём руки, обмениваемся ритуалом, что "приятно познакомиться", то же с Духовым, сразу включаю их в беду:
— А если использовать наработки ваших башнёров в проектировании новой башни к тяжелому танку? Ну, что это за бред — квадратишь, практишь, гуд? Столько напрасного, неработающего металла. Надо, как классик говорил — берём кусок металла — и на хер всё лишнее.
Посмеялись. Жозеф Яковлевич спрашивает:
— Вы видели наш новый тяжелый танк? А средний тяжёлого бронирования?
— Нет ещё. Но, очень желаю увидеть. Не КВ ли 85? С орудием Петрова? Тоже — промежуточная машина. А Грабин, так и не сумел "вписать" ЗиС-6 в погон 1850? Ха! На базе КВ-1С? А корпус всё также — квадратно-гнездовой? А Т-34 перед глазами — ни разу не стоял? Рациональные углы — не ваша тема, а уважаемые, и даже — легендарные? На следующий, 44-й год мы должны массово выкатить новые танки. Новые! Следующего поколения. Качественно новые. Разница — как Т-34 и БТ. Настолько же превосходящие танки врагов, насколько эти Тигры и Пантеры превосходят сейчас наши танки. Целыми танковыми армиями. Смотри, Петров, это — новый танк прорыва обороны. У него — твоя пушка. 122 мм. А будешь Муму икать — Иванова пушка встанет. А это — новый средний танк. У него твоя, Грабин, пушка. 100 мм. Или кого-то более прыткого, если будешь гоняться за призраками прошлого. Не годиться эта стосемимиллиметровка просто никуда. Лучше морскую сотку взять. Иванова.
К нам подходит лейтенант, зовёт в президиум, идём толпой. За нами — остальные. Устинов, Малышев, Федоренко — ждут.
— Ну, выкладывай, Кузьмин. Не жмись — видел, как ты всех собирал. Давай.
По лицам этой троицы министров вижу — они "в курсе". По-уму, я должен был им раньше доложиться. Но, я с самолёта — сразу сюда. Но, докладывал же. Писал докладные. Почему тут до сих пор — кто в лес, кто по дрова?
Раскладываю рисунки, повторяю словами тот путь, какой они, все присутствующие здесь, сами же и прошли за 43-44 годы.
Федоренко трясёт докладом с анализом исследований попаданий снарядов по танкам — его ведомство собирало данные весь год. Я был прав — это исследование многое изменило в головах людей. Нет необходимости кругового бронирования. Нет нужды в толстой кормовой броне. Для этого есть такая штука — танковая бригада, в которой корму одного танка прикрывает другой танк. Применение танков разрозненно признано малоэффективой, но вынужденной мерой. Танки должны применяться массово.
В этом свете пушкари соглашаются в бесполезности многобашенных, многоорудийных систем. Были и сейчас такие проекты. Ещё не забыт безбашенный КВ-3 — в круг забронированный на 90 мм, КВ-220 — в круг на 100 мм, но уже рисуются КВ-4, КВ-5, КВ-7. Заворачиваем их в долгий ящик архива — виданное ли дело танк, который не способен влезть на ж.д. платформу? Зачем он нужен? Это не танк, а головная боль. Гусеничный бронепоезд. Как ему перебраться через какую-либо речушку, которых у нас в стране — через шаг?
Соглашаются в том, что при массовом применении танков пылевое и снежное облако, поднимаемое дульным тормозом — не критично. Важнее — уменьшение импульса отдачи выстрела. А значит — облегчение откатных механизмов, облегчение казённой части ствола.
Люди подходят, лезут вперёд, чтобы услышать, гул стоит, как на вокзале. Бардак тот ещё. Конструкторы, инженеры, директора заводов, кучкуются, отходят группками в сторону, обсуждают что-то, возвращаются к длинному столу. Малышев, как дирижёр — увидел нужное лицо — вопрос в лоб, тыкает на того, с кем надо "увязать", что-то чиркает в блокноте. Все разом что-то говорят.
На первый взгляд — бардак. Но, есть такая игра — "Что, где, когда?" Там тоже за минуту обсуждения говорят все и разом. Но, находят же ответ! Так и тут получилось. Давнишнее соперничество Грабина и Петрова — забыто. Карандашом чиркают на листе что-то, горячо спорят. Котин с Духовым голова к голове к Морозову и его людям. Глаза у всех — горят.
Вздыхаю тяжко. Удалось запустить процесс. Или — показалось?
Отхожу, скромно, в сторонку, плюхаюсь в кресло. Подходит Кельш.
— Получилось?
— Ты скажи мне, Коль-Коль, разве я вам не писал, не рассказывал про "танчики"? Разве остальные хроно-зайцы — молчали? Это же "бзик" любого советского пацана — разбор ТТХ танков времён войны. Как? Как люди, которым партия и правительство доверили создание новой боевой техники, оказались такими... даже не знаю, как назвать. Каждый — гений. Каждый — светлая голова. Всё знают, всё понимают. Но, как бабы херовые — сруться! Моё — не моё! И конструкторы пушки, и конструкторы танка, и военные не смогли выработать единую концепцию танка. Чтобы воплотил в себе все достижения, науки и техники, что имеются на данный момент. Каждый из них рассматривает процесс работы над танком со своей колокольни, местечково, абсолютно не вникая и не интересуясь проблемами, возникающими у коллег, по общей работе! ОБЩЕЙ! С самого начала, отсутствует единый коллектив. В таком коллективе не может быть, да и нет — ни взаимопонимания, нет общей цели. Цели — у каждого свои, а они не совпадают с той целью, которая привела бы их к общему успеху. К танку. Как так-то?
— Так вот работать с творческими... личностями. Все они... Да, ты прав. Не хочется их называть так, как заслуживают, но — приходиться.
— Не надо мне про творческих ублюдков! А эти ваши генералы-администраторы — на что? Где нарком танковой промышленности? Где его участие? Его не касается? А автобронетанковое управление? Тоже — не их дело? Коля, год! Год уже, как я вам на блюдечке с голубой каёмочкой! Год, гля! Кто, вообще, это читал? Почему Грабин так маниакально не хочет понять, что нужны не идеальные пушки, не сферический конь в вакууме, а орудие, идеально вписывающиеся в конкретный танк? Почему бюро Котина маниакально строит "бронепоезда"? Все эти монструозные КВ? Почему они не берут схему бронирования нашего же Т-34? Почему до сих пор не применено дифференцирование бронирования? Не надо — ля-ля! Иди, на чертежи их КВ-надцатых посмотри. Броня по кругу — 80-100 мм. Корпус — 8 метров длиной! Как ЭТО до поля боя доедет? Как ЭТО будет жить под авиацией? Как? Вопрос ни у кого не возник? Где башни КВ-3 и КВ-220? Зачем закладывать в проект башни, которые не возможно изготовить? Это не их проблемы? Зачем строить пушку, что не влезает в танк? Это чья проблема?
Не заметил, что вскочил, ору. Коль-Коль — прячет глаза. Потому что меня слышат. Слушают. Ах, вы слушаете? Ну, так слушайте!
— Двигатель вам дать в пятьсотмильонов кобыльих сил? А реактивный не надо? А на антигравитации движок не подогнать? А? Пушку вам надо? А вы — какую башню сделали? А? Человек в неё не умещается? Это — его, мазутные, проблемы? Ты, Василий Гаврилович, в танк со своей ЗиС-6 влазил? Как на ней прикажешь работать? А? Казённик всю башню полностью занимает. Даже в просторной рубке моего Единорога он занял вообще — всё! Кто из вас задумывался — как командир танка должен наблюдать за полем боя, находить цель, регистрировать угрозу, наводить орудие, руководить экипажем, вести переговоры с другими экипажами без раций? Как командиру танковой роты руководить ротой? Это — его проблемы? Да? Вы, дизелисты! Создали мотор! А габариты? Что, В-2 — гениальный мотор, базара — нет. Но, время идёт, появился вопрос — у вашего В-2 — так принципиально расположение насосов, фильтров, что нельзя снизить внешние габариты? Надо — чтобы полковник пехоты пришёл и по башке дал? Приду, дам! Ты! Ты же проектируешь башни! Ты в ней хотя бы сидел во время боя? Хотя бы на полигоне, но при интенсивной стрельбе? Не угорел? Как сложно догадаться, что должен быть приточный, а должен быть вытяжной вентилятор? Это тоже — смежники? А до пола боевого отделения, что будет крутиться с башней вместе — вы сколько веков додумываться будите? Некогда? Трёхсоттонный танк рисуем? В историю войти, как ежлан Гротте? Похоронит нас, на хрен, История, вместе со всеми такими прожектами! Кто вас так упёр в эти бронесараи? Пальцем мне покажи, буду этот тупик в головах кулаком пробивать! Сами же додумались, создали, сотворили рационально наклонную броню! Весь мир — копирует. Сами же — отказались. Котин, какая у тебя схема бронирования проектных танков? Какой угол наклона лобовой плиты? Твой средний танк тяжёлого бронирования забронирован, как КВ-1С. Зачем эти закидоны? Вот эти вот эволюции верхней бронедетали? Тебя носом в доклад Федоренко тыкать? Яков Николаевич, доклад — нужный. Но, не прониклись. И к вам вопрос имеется. Они — исполнители. Пляшут под ту музыку, что ты — заказал. Заказал ты — вальс. А надо — гопак! Где тактико-технические на перспективу? Доклад есть, а выводы?
Федоренко вскочил, кулаки — сжаты, скулы — ходуном, багровеет. А я ему кричу:
— Каким твоё управление видит применение танков? Как их, битых, с поля боя вытаскивать? Как их на передке заправлять? Как подвозить боепитание? Как будет двигаться пехотное сопровождение? На чём? Кто и как, и на чём будет разведку осуществлять? Как дороги и мосты танкам чинить под огнём? Чем с воздуха прикрывать? Чем обеспечивать огневую поддержку? А? Есть такое видение у Вас, уважаемые? Танк — один в поле — не воин. Один он — гроб стальной, начинённый взрывчаткой и горючим. Сколько мы тысяч машин потеряли без боя? Никто не ответил — Сталин — добрый. А зря! Даже никто не почесался. А отдали бы тебя, Яков Николаевич, под трибунал прошлым летом, посидел бы в подвале, ответил бы на тупые и упёртые "Почему?" прокурора — может быть были бы сохранены тысячи жизней и миллионы человеко-часов! Где ремонтно-эвуакационные машины? Где заправщики? Где арт-сау огневого усиления? Где зенитные самоходы? Где бронированные транспорты для пехоты? Почему Гудериан подумал о том, чтобы вся его панцердивизион двигалась вся разом и с одной скоростью — скоростью основной ударной силы — скоростью танка, а МЫ — нет? Сколько танков мы будем терять до боя и вне боя?
Не ожидал, что Федоренко растеряется. Но, он — растерялся. Гневный Малышев — белеет. Только Устинов сидит, что-то чиркает в блокноте, будто его — не касается.
— Ты в курсе, сколько и каких себе врагов сегодня нажил? — как змей-искуситель, шипит Кельш.
— Пох! — плюю на пол, — Я тут — проездом. Между прошлым и будущим.
Посмотрел на генералов.
— Сколько вас! Генералы! Вам люди доверили свою судьбу, свои жизни. Вам даны в руки рычаги всей промышленности страны. Как вы ими распорядились? А, уважаемые? Меряетесь, чья пи... чьи амбиции крепче? Перья друг перед другом распушаете? А этим летом Ваня Иванов опять под танк с крестами с гранатами в обнимку полезет, с криком: "Мама! Я — жить хочу!". Да, воспитали отличных защитников! Опять оставите их безоружными? Пацаны, по команде "По машинам!" — каждый раз идут в свой последний и решительный. Федоренко, ты знаешь это чувство бессилия, когда ты даже не видишь немецкий танк, а он отстреливает твоих друзей, как на охоте? Когда каждый выстрел — попадание, каждое попадание — пробитие. Каждое пробитие — уничтоженный танк. С двух километров! А ты его только в упор, только в борт или корму, да и то — подкалибером. Тебе дать почувствовать это? А?
