О том, откуда Виктор взял одежду священнослужителей, следует сказать особо. Жрецы и служки были чистоплотны, что предписывалось их кодексом. Они жили при храме и посещали купальни два раза в день: утром и вечером. Причем, делали это в одно и то же время. Так, почти сразу после заката купальни принадлежали младшим жрецам и служкам. А потом, примерно через час, поступали в безраздельное пользование начальства. Поэтому младшие спешили воспользоваться этим временем, в результате чего купание получалось организованным.
До того, как Виктор узнал об этом, он собирался сделать заказ у портного. У него даже уже была готова легенда о том, что некий купец пригласил жреца и служку на семейный праздник. И они так его отпраздновали, что их одежда пришла в полную негодность. Поэтому купец хотел сделать подарок своим гостям, возместив убытки новыми мантиями. Но заказ получался, по всем прикидкам, дорогим. Один только шелковый зеленый шарф обошелся бы в несколько серебряных монет. Антипову же нужны были деньги на лошадь. Красть животное он не хотел по причине неопытности в этом деле, несмотря на прозрачные намеки Риксты.
Поэтому когда Виктор узнал о купальне, то это решило все. Он со слугой перелезли через ограду и прокрались в неохраняемое помещение, в котором Антипов отобрал два комплекта одежды. А затем, пока Рикста рвал остальные мантии на мелкие клочки, чтобы пропажа не обнаружилась, занялся настенной графикой. Поэтому когда жрецы и служки прекратили омовение, то их изумленному взору предстала философская надпись: 'Грязные мысли не смыть водой', расположенная аккурат над ворохом рваного тряпья. Стиль сообщения был легко узнаваем.
Воспоминания об этом происшествии пронеслись в голове Антипова в ответ на замечание Риксты по поводу кражи жреческих одеяний.
— Красть у жрецов не только можно, но и нужно, — поучительно сказал он. — А у тех, кто работает, нельзя. Поэтому запрещаю тебе всякие выходки в замке барона. И вообще, следи за дорогой. Мы едем по неспокойным местам. Я бы вообще взял еще больше на восток, чтобы выехать на приличный тракт, но крюк и так получается немаленьким.
Сейчас всадники двигались по небольшой дороге, которая, извиваясь, довольно часто углублялась в лес. Они свернули с хорошего тракта, чтобы срезать путь, но Антипов все больше и больше склонялся к выводам, что этого делать не следовало. Жители деревень говорили, что места здесь опасные, а у воина барона ан-Орреант после продажи обмундирования имелись только длинный нож, спрятанный под накидкой, и кольчуга не очень хорошего качества.
— Еще не хватало от своих же пострадать, — буркнул Рикста, имея в виду разбойников. Виктор сделал вид, что ничего не услышал.
Они въехали в очередной лесок и старательно всматривались вдаль. Широкие ветви с зелеными листьями не нависали над дорогой, а устремлялись ввысь, словно борясь друг с другом за место под солнцем. Среди деревьев преобладал бук, по мнению Ролта, отличный материал для изготовления деревянных полов и бочек. Белая древесина с красноватым оттенком ценится и плотниками, делающими мебель, по причине устойчивости к влажности. Антипову эта информация была совершенно не нужна, но, помимо его воли, первым делом всплыла в памяти сына лесоруба, когда высокие буковые деревья начали проплывать мимо.
Дорога изгибалась и плохо просматривалась, несмотря на то, что солнце старательно проникало сквозь ветви. Рикста, помня распоряжение господина бдить, изо всех сил таращился вперед, пытаясь увидеть хоть что-то подозрительное. И его нелегкий труд был вскоре вознагражден.
— Там какая-то коряга, Ролт! Прямо на дороге! — сказал слуга, указывая худой рукой на досадную помеху.
— Стой, — Виктор придержал свою лошадь. Он тоже заметил корягу и это ему совсем не понравилось. Препятствие выглядело как обычный замшелый пень большого размера и лежало примерно метрах в пятнадцати впереди.
'Если бы я был Робин Гудом, — подумал Антипов, — то непременно положил бы такую дуру на дорогу, чтобы остановить повозку или даже всадника. Ее быстро объехать довольно сложно. Но так как я ее не клал, что точно помню, тогда возникает логичный вопрос — кто это сделал? Или она сама прикатилась?'
Виктор принялся озираться по сторонам. Кроме коряги, ничего подозрительного не было заметно, но это не успокаивало. На одной стороне дороги располагались заросли какого-то кустарника, а на другой чуть вдалеке лежало поваленное дерево. Если кто-то решил бы спрятаться, то возможностей для этого было предостаточно.
— Ты что-нибудь еще видишь? — спросил воин у слуги.
— Нет, господин, — Рискта прилежно вертел головой, подражая примеру своего спутника.
— Стой здесь, я проверю. И коня разверни в другую сторону... на всякий случай.
Антипову не хотелось возвращаться из-за какого-то пня, но в засаду попадать тоже нежелательно. Местные нравы были просты: убить, может, и не убьют, а вот лошадей и все ценное отберут наверняка.
Виктор осторожно приблизился к коряге, продолжая внимательно осматриваться. Он не был спокоен. Сердце билось чуть быстрее обычного, а левая рука крепче, чем нужно, сжимала поводья. Правая рука легла на рукоять ножа. При необходимости Антипов вытащит его очень быстро.
Достигнув замшелого пня, воин тут же отметил странную вещь: черная, гнилая часть дерева была обращена кверху. Словно кто-то прикатил его сюда, либо принесло невиданной бурей. Но если постарались люди, то, может быть, сделали это давно, и коряга уже перестала быть им нужна? С надеждой на это Виктор попытался обогнуть препятствие, съехав с вытоптанной дороги туда, где уже были следы тех, кто объезжал пень ранее. Увы, но его надежды не оправдались.
Раздался какой-то визг и почти сразу в заднюю часть плеча что-то ударило. Антипов резко выдохнул и, даже не оглядываясь, принялся разворачивать лошадь. На дорогу позади коряги выскочили двое, но послушное животное уже почти закончило поворот.
— Стой! — разумеется, Виктор проигнорировал крик разбойника. Он уже был готов бежать, но обнаружил, что и с другой стороны от пня появились люди. Тоже двое. Один сжимал дубину внушительной длины, а другой — топор. Оба были лишены доспехов, бородаты и одеты в какое-то серое тряпье.
— Беги! Ходу! — крикнул Антипов слуге, а сам целиком сосредоточился на человеке с топором. Тот оказался ближе и был более опасен.
Разбойник прыгнул, целя, по всей видимости, в ногу всадника. Но то ли от резкого движения нападавшего, то ли по причине слабого мастерства наездника, лошадь шарахнулась в сторону. Топор просвистел мимо, но зато в руке Антипова сверкнул нож. Воин быстро нагнулся, но не ударил, а чиркнул лезвием по шее противника. Не спереди, а немного сзади и сбоку — того слегка развернуло от собственного неудачного удара.
Не глядя на дело своих рук, Виктор быстро перенес внимание на человека с оглоблей, одновременно понукая лошадь. Воин проигнорировал очередной визг и удар в спину, а сумел встретить летящую дубину ступней левой ноги ближе к середине древка. Лошадь резво набрала скорость, переходя в галоп. Антипов вцепился в поводья, все еще сжимая окровавленный нож и опасаясь порезать животное. Воин быстро оставил далеко позади нападающих, чьи крики еще долго слышались после того, как означенная коряга и ее хозяева скрылись за поворотом. Антипов, слегка пригнувшись к шее лошади, разгоряченный кратковременным боем, пулей вылетел из леса и увидел, как вдали, по дороге, идущей полем, скачет Рикста. Путь назад был заказан. Следовало снова выйти на большой тракт и двигаться по нему.
Глава 29.
Кеалю удалось прорваться наверх, он все рассчитал правильно. Да и вообще сразу же сориентировался в ситуации. Поэтому его нисколько не удивило то, что он увидел в Лазурных Чертогах. Удивления не было, а вот злость и огорчение были. Сил сохранилось не очень много, внизу не наблюдалось ни одной надлежащим образом освященной статуи, куда Кеаль мог бы войти, а из многочисленной прежде армии последователей остался лишь один человек. И этот незнакомец просто дразнил любопытство своего покровителя. Где это видано — какой-то человечек многое знает о боге вреда и обмана, служит ему верой и правдой, исправно снабжает энергией, а сам бог понятия не имеет, что из себя представляет его единственный адепт. Конечно, Кеалю известно, как выглядит незнакомец, как говорит, во что одет, теперь даже мог примерно отследить из Чертогов его перемещения, но это все, что было доступно. Кто он, что им движет, каковы его цели — вот лишь малая часть вопросов, мучающих любопытного бога.
Кеаль чувствовал необходимость немедленно разобраться с загадкой. Для этого сейчас имелись два пути: либо подождать, пока незнакомец сам назовет себя во время очередной шутки, на которые он горазд, либо действовать активно и, получив тело, самому разузнать все, что нужно. Первое было экономичней, а второе — предпочтительней.
Создание тела — довольно затратный процесс, если не использовать жалкую полупрозрачную поделку. Конечно, ни один бог не пошел бы на то, чтобы сделать настоящее человеческое тело — это чересчур сложно, не стоит огромных усилий и, пожалуй, вообще невыполнимо, а вот нечто однородное или, наоборот, полое внутри, подчиняющееся мыслям, — задача по силам. Находясь в Чертогах, тело создать легче, чем пребывая на земле. Но здесь имелся ряд ограничений. Прежде всего, тело появляется лишь там, где имеется канал, идущий сверху вниз. Таких каналов, соединяющих Чертоги и землю, было множество, но все же они не покрывали собой все пространство. Во-вторых, создание тела требует времени. От получаса до нескольких часов. Поэтому бог при всем желании не сможет быстро прийти на помощь своему смертному любимцу, если с тем что-то внезапно стрясется. Через подходящую статую — да, поможет мгновенно, если услышит призыв, а через тело — нет. В-третьих, срок жизни тела ограничен и зависит целиком от сил бога. У Кеаля, например, избытка энергии пока что не было. В-четвертых, что самое неприятное, бог, находясь в Чертогах, осознает себя в теле на земле. Поэтому он не только видит и слышит все, что нужно, но и чувствует любой ущерб, нанесенный его творению. Очень нехорошее ощущение, особенно, если повреждение большое. Есть еще и в-пятых и в-шестых и в-седьмых, но это все пока что не интересовало Кеаля. Он твердо решил изготовить тело, чтобы пообщаться с незнакомцем, и чувствовал, что откладывать это дело не следует. Благо, что последователь остановился в трактире. Кеалю этого времени должно было хватить для создания мало-мальски приличного тела.
Бог был прав — Виктор действительно остановился в трактире. Антипова подвигло на это дело не нарастающее чувство безопасности (все-таки он уже прилично удалился от Парреана), а интерес.
Когда господин и слуга убежали от разбойников, которые, впрочем, и не гнались за ними, почитатель Ареса обнаружил, что в нем торчат две стрелы. Одна в плече, а другая в спине. Однако справедливости ради нужно отметить, что стрелы не вошли в тело, а повисли, зацепившись за накидку. Качество лука стрелка-разбойника было еще ниже, чем качество кольчуги.
Всадники, немного поблуждав, выехали на большой тракт. Движение там было оживленным. Относительно, конечно. По дороге двигались разнообразные повозки: крытые мешковиной телеги, выдающие себя за кареты, настоящие кареты с дверцами и гербами, двухколесные арбы, движимые не лошадьми, а осликами, верховые: купцы в красных и желтых куртках и островерхих шапках, воины со щитами и копьями, неклассифицируемые личности в черных плащах и многие, многие другие. Верховые, как правило, уступали дорогу повозкам, катящимся в противоположном направлении, а если кареты не могли разъехаться, то на обочину сдвигался менее знатный. Храмовой стражи нигде не было видно, что радовало Антипова.
Рикста и его господин провели на этом тракте не один час. Они старались быть как все и уступали дорогу каретам, воинам и дворянам. Легкая рысь, которой шли их лошади, рано или поздно привела бы их к замку барона без всяких приключений, если бы не одно досадное и удивительное происшествие. Когда Антипов со слугой миновали большую часть пути, их по обочине дороги обогнал какой-то всадник в запыленном коричневом плаще. Он очень торопился и ехал без остановок явно издалека. Виктор бы и внимания не обратил на торопыгу, мало ли за какой надобностью тот спешит, но Рикста был начеку. Глаза паренька округлились, рот приоткрылся, он несколько секунд ошарашенно смотрел вслед всаднику, а потом повернулся к Ролту:
— Господин! Тот, кто нас только что обогнал, очень похож на Аренеперта, главного жреца Зентела в Парреане!
Голос Рикста был тих и слегка подрагивал. У него от волнения перехватило дыхание.
— Показалось, — улыбнулся Виктор. — Что такая важная персона будет делать на тракте в одиночестве в каком-то пыльном плаще? Просто слегка похож.
— Сильно похож, сильно, — зашептал паренек.
— Да брось, показалось, — Антипов твердо верил в то, что говорил, и его вера передавалась спутнику.
Однако уже через несколько секунд и лицо Виктора стало меняться.
'Позвольте, господин Мегре, — подумал он, — а что, если это на самом деле Аренеперт? Я ведь ушел из города? Ушел. Он мог об этом уже узнать. И чтобы бог — любитель жертвоприношений и прочих маниакальных радостей его не наказал, он мог и сбежать! Любопытственно, очень любопытственно'.
— Ну-ка, Рикста, прибавим ход, — сказал Антипов. — Постараемся догнать этого... похожего. Посмотрим, куда это он направляется.
Виктор и сам не знал точно, что его подвергло на этот поступок. То ли желание разузнать побольше о происходящем, то ли намерение взять 'языка', то ли еще что-то, но решение было принято моментально. Если ввязался в игру со странными правилами и тебе судьба предлагает сделать ход, глупо отказываться.
Всадники устремились за незнакомцем. Его коричневый плащ мелькал вдали, но Антипов решил не сокращать расстояние. До заката все равно далеко, а лошадь предположительно Аренеперта находится в худшем состоянии, чем животные бережливых спутников.
Трудно сказать, сколько продолжалась своеобразная гонка: то ли полчаса, то ли час, но в один прекрасный момент ведомый свернул с основного тракта. Виктор, недолго думая, направился за ним. Новая дорога была меньше и так виляла среди рощ и лесков, что преследователям даже показалось, что они потеряли всадника. Но нет — коричневый плащ вскоре снова замелькал вдали. Следуя за ним, господин и слуга достигли большого трактира, огороженного высоким забором, почти стеной, и притаившегося на большой опушке дубовой рощи.
Они въехали в открытые широкие ворота, гадая, миновал ли всадник этот трактир или нет. Но когда увидели его лошадь, уводимую конюхом, то поняли, что нет, не миновал.
Другой слуга, крупный парень с всклокоченными волосами цвета лежалой соломы, подскочил к приезжим, беря под узду их благородных животных. Антипов дал ему всего медяк из соображений экономии (денег осталось мало) и, проигнорировав укоризненный взгляд, направился внутрь помещения в сопровождении Риксты.
