Вместо ответа Черный Рыцарь положил клеймору ему на плечо. Меч придавил такой тяжестью, будто на Мар-ди положили стальной рельс. Колени мгновенно подогнулись.
Фигура в черном доспехе возвышалась над ним. Она еще больше налилась мраком. Между щелью забрала и шлема на секунду выглянуло что-то более темное. Средоточие мрака — полного отсутствия света.
— За победу в Раныде с такого как ты я могу потребовать любую цену. Я требую, чтобы сейчас на любое мое предложение ты говорил: "Клянусь". Начнем, помолясь, — ядовито завершил он.
Ланселот одним стремительным движением ударил его мечом по левому плечу, по макушке и по правому плечу. В этот раз касания легкие, будто прикоснулись перышком. Только на правом плече меч снова налился тяжестью, заставляя Мар-ди не только стоять на коленях, но и согнуть спину.
— Отныне моя жизнь принадлежит Ланселоту... — с яростью в голосе отчеканил черный рыцарь.
— Клянусь, — Мар-ди показалось, что это не он произнес, а язык сам повернулся, еще до того, как он успел сообразить.
— Я являюсь к нему по первому зову...
— Клянусь...
— И выполню любое поручение, каким бы чудовищным и унизительным оно не казалось...
— Клянусь...
— Я буду говорить господину только правду...
— Клянусь...
— Защищать его жизнь...
— Клянусь...
— И почитать его выше, чем любое другое живое или мертвое существо, обитающее во вселенной.
— Клянусь...
— Я не скажу ни одного слова без его ведома...
— Клянусь...
— Ни одного слова, которое может повредить ему или его делу...
— Клянусь...
— Я не смогу лишить себя жизни или причинить себе вред без его согласия...
— Клянусь...
— Его слово для меня закон...
— Клянусь...
— Его просьба для меня приказ...
— Клянусь...
— Его дело — это мое дело...
— Клянусь...
— Его враги — это мои враги...
— Клянусь...
— Клятва эта нерушима. Ее не разрушит смерть или другое заклятие...
— Клянусь...
— Пока господин не отпустит меня на свободу...
— Клянусь...
С каждым предложением меч на плече становился все тяжелее и тяжелее. Последние слова Мар-ди произносил почти лицом в колени. Нет, это точно магия Раныда. Никогда бы он по доброй воле не произнес такую клятву.
Неожиданно тяжесть на плече и спине исчезла. Раздался шелест с каким полоса металла входит в кожаные ножны, а злой голос над головой проговорил:
— Теперь ты мой раб. Это наказание за твою самонадеянность. Ты не умрешь. Ты будешь каждое мгновение жить с чувством, что ты — предатель. Ты предаешь каждого из служителя Света, оптом и в розницу. И ничего не можешь с этим поделать. Даже умереть не можешь. Ареопагиту скажешь, что ты был мне настолько неинтересен, что я не взял с тебя иной платы, как только твой недоделанный мир. Пошел вон.
— Мой мир? - горячая волна ударила в его мозг, расплавляя там все. Он уткнулся лицом в пол.
— Хватит валяться тут. Пошел вон.
Если бы Управитель сейчас стукнул Мар-ди в спину подкованным сапогом, он не почувствовал бы себя более униженным.
Диригенс потеряно шагнул куда-то и очнулся, потому что в лицо брызнули холодной водой. Он открыл глаза. Мар-ди находился в зале Ер. Оранжевый свет лампад, багровый шелк занавесей и участливое лицо минарса, склоненное над ним.
— Вы живы? — шепотом спросил минарс. — Хвала ареопагиту! — и потом едва дыша. — Смотреть на вас было ужасно. Тело дергалось, словно его выкручивали и ломали. Казалось, вы были в аду!
— Я там и был, — с усилием кивнул диригенс.
— Выиграли?
Мар-ди нашел в себе силы лишь покачать головой.
— Не страшно, — утешил минарс. — Ареопагит просил передать, что ваши страдания были не напрасны. Орден узнал, что Ланселот прячется где-то во Флелане. Теперь мы обязательно достанем этого управителя.
На этот раз диригенс не смог кивнуть, хотя очень хотел. Значит, клятва не пустяк. Он скован самыми могущественными магическими цепями. Только он один знал об этом.
— Вам надо отдохнуть, Мар-ди, — почтительно склонил голову минарс. — А как только придете в себя, ареопагит удостоит вас еще одной аудиенции.
— Да будет так, — криво улыбнулся Мар-ди.
В голове стукнуло: "О каком мире говорил Ланселот?"
20 июня (4 Синего), раннее утро, Сальбийская ветвь.
— Что это? — потрясенно спросил Серый.
Спор умолк, все обернулись, чтобы увидеть, что же так поразило Чакшу.
Вдоль горизонта разгоралась алая полоса.
— Сначала словно небо от земли было отделено красной черточкой, — торопливо заговорил Серый, а сейчас — смотрите что.
Казалось, горизонт — это забор. За ним бежит великан с факелом и поджигает все по дороге. Зарево разгорается, пышет малиновым, постепенно переходит в пурпур, и полоса "пожара" становится все длиннее и шире, захватывая уже половину неба. Владу вспомнилось: "А лисички взяли спички..." Только тут подожгли не море, а всю планету. Невозможно сказать страшно это или красиво. Красота ужаса. Если бы сейчас сообщили, что начался конец света, он бы поверил.
— Восход, — небрежно пожал плечами Асуэл, разрушив очарование. — Вы никогда не видели восхода?
"Конечно! — усмехнулся Влад. — Солнце плывет по кругу и "поджигает" горизонт" Впервые пришло в голову: если здесь такое странное солнце, то почему не может быть планета плоской и с горными пиками по краям? "Нет, полный бред. Слишком умно. Природа никогда так не сделает. Четыре пика, один напротив другого для определения сторон света... Хотя на Земле тоже частенько попадалось то, что словно спроектировано мудрым архитектором... Может, и правда..." Заканчивать мысль Влад не стал. Не любил об этом. Всегда считал, что церковь — это старая телега, которая движется позади главного войска и подбирает больных, сирых и убогих. Он себя к таковым не причислял. Конечно, что-то такое сверхъестественное есть. Но не Бог. По крайней мере, не тот, которого обычно преподносят в церкви: седой старик с молнией в руках. Чисто Зевс.
— У нас восход тоже красивый, но не настолько, — вымолвил Сергей. — На это посмотришь — и стихи писать начнешь. Что-то вроде...
Саера всходит, очи ослепляя,
Ликует сердце, весело играя...
— А может, "грехи вспоминая"? — поинтересовался Влад. Он вообще не любил стихов, а сейчас понял, что плохие стихи он не любит особенно. — Думаю, нам пора двигаться. Решили выйти пораньше, а теперь торчим здесь. Куда хоть вывели нас? Далеко до орочьей заставы?
Онемение с урукхая постепенно сходило. Он поднялся, неуверенно потоптался возле Влада, ожидая, чтобы тот обратил на него внимание, но мент демонстративно отворачивался. Он покряхтел, махнул рукой и пошел к вольфам.
— Сегодня вечером должны быть в Гугазиже, — Ут смотрел на него с укоризной. — Мы чуть-чуть не дошли до места, где предполагали выйти на поверхность. Сейчас на Сивер вдоль гор, потом спустимся, а там и орочья застава.
После этого он подошел к Серому, стал о чем-то с ним шептаться. Асуэл переговорил с вольфами.
— Можем поехать верхом, — обратился он ко всем. — Надо только хоббитам и Чакше с Торастом сесть по двое.
— Значит, по коням, — кивнул мент.
— Вольфы лучше коней, — заметил Свирепый. — Хорошие кони дороги, потому что во Флелане только лесные эльфы разводят коней. Благодаря им и не погибли все во время нашествия Синих. Но кони не пройдут там, где вольфы смогут. К тому же они неразумны, а убить их легче легкого...
— Кажется, я вас обидел, — пробормотал Влад. — Извини, я так просто. Не подумав, брякнул.
Свирепый кивнул: извинения приняты. Подбежал к эльфу, Асуэл вскочил в седло. Тораст подъехал к Сергею и, подхватив его подмышки, посадил впереди себя. Тот даже охнуть не успел. Звонкий под ними присел, проворчал что-то напрягаясь и рванул следом за Свирепым. Влад со Скользящим оказались предпоследними. За ними только Ловкий с двумя хоббитами.
Двигались с хорошей скоростью. Узкая тропинка, не более полуметра в ширину, вскоре влилась в дорогу, выложенную гномами для торговли с народами равнины. Она надежно ложилась под лапы, не грозила ни оползнями, ни трещинами. Пока скакали на Сивер, Саера, едва высунув краешек, успела скрыться за горной грядой, и снова появилась из-за скал уже во всей красе: красный шар, медленно плывущий над горизонтом.
— Какая красота! — успевал восторгаться Серый. Ут нагнал его, оставив Влада за спиной, и, видимо, продолжил давешний разговор:
— Видел бы ты закаты зимой! По всему небу лиловое сияние, перетекает из нежного цвета сирени в темно-фиолетовый.
— Зимой? — удивился тот. — Вы же сказали, что у вас снега не бывает...
— Ну и что? Зимой деревья теряют листья. Ничего не растет. Но Слава Ланселоту, это длится один месяц. Потом весна.
— Весной красивей, — заметил Фисти. — Весной восход и закат зеленый.
— Три месяца зеленых закатов — ерунда, возразил Ут. — А вот сиреневые только тридцать пять дней в году. Не успеваешь привыкнуть...
...До полудня они отмахали изрядное расстояние. Хоббиты взяли с Серого обещание написать стихи о флеланских восходах или закатах. ("У тебя так красиво получается, я еще нигде ничего подобного не читал, — заявил Ут. — Жаль Гро тебя перебил, не дал закончить"). Гро — надо думать, он, Влад. Решительный, но злобный вредитель. Договорившись, хоббиты отстали и скакали последними. Перед Владом замаячила спина урукхая.
К обеду остановились на недолгий отдых. Влад упаковал плащ в сумку — Саера припекала. Серый последовал его примеру. Хоббиты окружили его, снова пошли беседы о поэзии. Влад сидел поодаль и нехотя жевал гномьи лепешки. На воздухе они выглядели еще непривлекательней. Урукхай топтался рядом, а мент делал вид, что не замечает его. Не то, чтобы он злился на него, но делать вид, что ничего не произошло, не хотел. Псих, который сначала бросается, а только потом разговаривает — самый опасный. А вдруг Влад опять что-нибудь ляпнет в беседе, и на этот раз Асуэл не успеет?
Тораст осмелился сесть рядом. Промолвил в пустоту:
— Орман спас мне жизнь.
— Я тоже, — немедленно отозвался Влад.
Урукхай замер: эта мысль в голову не приходила. Кивнул покаянно:
— Да. Ты тоже спас мне жизнь. Прости за это... За то, что я... — потом гулко стукнул по доспеху кулаком. — Ты Дертад — друг. Моя жизнь принадлежит тебе, — Влад только плечами повел, а урукхай добавил спокойно. — Но сначала она, конечно, принадлежит Орману.
— То есть, если он прикажет меня убить — ты убьешь? — уточнил мент ехидно.
— Он не прикажет, — насупился Тораст.
— Я спросил "если". У нас есть поговорки "возможно все" и "никогда не говори никогда".
Урукхай молчал так долго, что Влад подумал: ответ ясен без слов и отвернулся, но тут услышал в спину:
— Если я сам не увижу, что ты творишь зло — я не буду исполнять приказ. Но он не прикажет.
Влад кивнул:
— Забыто. Будем считать, что ничего не было.
Довольный Тораст расправил плечи, глубоко вздохнул:
— Эх, вот придем в Гугазиж — попируем. Я тебя с женами познакомлю. Знаешь, они у меня какие?
— Представляю, — хмыкнул мент.
Наболтавшись вдоволь и перекусив, они снова были в седлах. Поехали медленней, чтобы не тревожить ни себя, ни вольфов.
— Тораст, — стал приставать к урукхаю Серый. — А чё ты Владу отдал вещи, а мне не отдаешь? Отдай, а?
— Ага, щас! — сердито пробурчал урукхай, хвост волос на затылке отрицательно качнулся.
— Ну, Владу-то отдал! А я чем хуже?
— Он заслужил.
— А я не заслужил, да? Я столько сделал и не заслужил?
— И ты заслужил, — медленно проговорил Тораст. — Хорошую порку.
— Ах вот как? Опять дискриминация, — надулся Сергей. — Как у одних так все добрые дела замечают, а у других только гадости видят. Бессовестные вы, — помолчал, понял, что надавить на совесть не удалось, зашел с другой стороны. — Добро бы там оружие было, а то ведь игрушка — баловство. Ручка и мобила. Отдай мои вещи, а?
— Так эта мобила твоя? — иронично поинтересовался Влад.
— Ой, ну началось! — отчаянно воскликнул Сергей. — Влад, а ты знаешь такой анекдот? Идет девочка, ест конфеты. К ней дядя с наставлением: "Не ешь конфеты, зубы испортишь". А она ему: "Мой дедушка дожил до ста десяти лет". "И что? — интересуется дядька. — Всю жизнь ел конфеты?" "Нет, — покачало головой дитя. — Он не лез не в свое дело".
Тораст хмыкнул, хоббиты позади тоже засмеялись. Влад улыбнулся, но вслух по привычке бросил:
— Доболтаешься у меня. Еще один подзатыльник словишь.
Теперь слева и вверх по склону, метрах в трех от дороги, цепляясь корнями за каменистую почву, подымались заросли диковинных кустов. Высокие, густые — просто чаща непролазная. "Удобное место для засады, — отметил про себя Влад. — Целый отряд спрячется — и не заметишь".
— Отдай мои вещи, — снова возопил Серый. — Это не оружие!
Конец спору положил Асуэл. Остановившись, он чуть повернулся к Торасту и попросил:
— Отдай.
Урукхай тяжело вздохнул, но все-таки порылся в седельной сумке, сунул мобильник вперед, в трясущуюся ладонь Сергея. Тот сразу откинулся на Тораста всем весом, чтобы освободить вторую руку и проверить в каком состоянии мобила. К огромной радости не нашел на ней ни трещинки, ни царапинки. Видно Тораст, помня разъяснения Влада насчет пистолета, решил не совать толстые пальцы, куда не просят.
Почти сразу послышалось разочарованное сопение. Серый, навострившийся вдоволь наиграться с телефоном обнаружил, что энергии в нем осталось на самом донышке. Серый поскулил раздосадовано, но решил, что перед смертью не надышишься, и начал добивать телефон. Вскоре по горной дороге разносилось:
— И кто это там звонит? Непонятно...
— Хозяин, это я, мобильник...
— Ваше сиятельство, вам звонят-с...
Сергей слушал звонки и посмеивался.
Ут и Фисти посматривали на него насторожено. Тораст бросал раздраженные взгляды то на Серого, то на густые заросли кустов. Рука сжала рукоять тесака.
Влад закатил глаза. Никогда он не понимал такой юмор. Уж лучше бы музыку какую слушали...
— Зачаровываю тебя, возьми трубку...
Резко выдохнув, Тораст выбил телефон из рук Серого, и тот, сверкнув на солнце, запрыгал по камням. Сам он, схватив Сергея за плечи, рухнул на землю и вжался за валуном. Звонкий нырнул за ними. Эльф со Свирепым рванули далеко вперед и мгновенно скрылись за поворотом. Вскоре их перепуганные глаза уже сверкали поверх обрушившейся на дорогу глыбы. Ут и Фисти остались на месте, за то прикрылись магическим щитом такой мощности, что лиловое марево практически скрыло их из вида.
Скользящий вместе с Владом, подвывая, лез на крутой склон. Он сползал обратно, снова упорно лез наверх...
