— Я скажу: мой род — это мы, — одними губами прошептал Шурга. Посмотрел, слезящимися, видимо из-за пыли, глазами на свой клан, и добавил окрепшим голосом. — Я отвечу за всех. Ибо мы — Сэргэлт Огадур!
— Сэргэлт Огадур! — повторил Ардын и, вскинув меч, крикнул. — Мы, сыны Огадура, в нас кровь Могултая! Наш вождь — Шургаан!
— Сэргэлт Огадур! Шургаан! — ревом поддержали десятника воины и затрясли в воздухе оружием.
На полные торжества крики орков из палатки вышел человек, следом за ним выполз лекарь, волоча тяжелую сумку.
Шургаан, почувствовав за спиной движение, обернулся.
— Шонхон, дай смолу зеленого корня, — приказал он, прикрывая чашу от легких порывов ветра.
Лекарь сначала пытался было возмутиться, но, встретившись взглядом с безумными глазами Шурги, достал из поклажи маленький флакон, вырезанный из цельного куска камня, и протянул его орку. Шургаан зубами вырвал пробку, вылил тягучую жидкость в чашу и, пока она не застыла, тщательно смешал с пеплом. Смола на воздухе быстро затвердевала, становясь при этом темнее, и вскоре на заскорузлой ладони воина лежал полупрозрачный темно-зеленый окатыш, с серыми разводами внутри. Шурга кончиком ножа сделал в нем отверстие и пропустил через него кожаный шнурок.
Вестник, которого насторожили воодушевленные окровавленные лица орков, издали внимательно наблюдал за манипуляциями Шурги. Когда огадур закончил, он сделал несколько шагов навстречу к магу, и, впервые за все время знакомства, посмотрел на Волдэмара как на равного.
— У меня к тебе последняя просьба, поклянись, что сохранишь это, — обратился он к Вестнику и протянул вперед руку, с которой на шнурке свисал кусочек застывшей смолы с пеплом орочьих волос.
Человек ненадолго задумался. Бросил быстрый взгляд на непривычно серьезного Шургаана, скосил глаза на остальных орков, затаивших дыхание в ожидании ответа мага, на их мечи, кончики которых дрожали от нетерпения, и взял из рук огадура странный амулет.
— Клянусь, я буду хранить это как свое сердце! — с пафосом произнес человек и, подтверждая свои слова действием, повесил темно-зеленый камушек на шею и прижал его к груди напротив сердца.
Это простое действие возымело неожиданный эффект. Орки взревели, приплясывая от радости на месте, а с Шурги словно сняли тяжелейший груз. Он запрокинул голову к небу, ощущая возвращение былой уверенности. На мгновение он ощутил себя равным богам, чья воля меняет реальность. Теперь Шургаан твердо знал, что скоро Пустоши содрогнутся от поступи свирепой орды, идущей на Храм под стягом Сэргэлт Огадур. Осталась только малость — найти этих бойцов и вышить на черно-красном полотнище знак Вестника. Будет красиво, решил он, вспоминая великолепные знамена людей...
— Пора, — тихо произнес Шургаан, с трудом отгоняя от себя видения.
Воины, услышав первый приказ вождя, тут же прекратили веселье. Впереди — длинная и опасная дорога, чем скорее они тронутся в путь, тем больше будет шансов вывести Вестника к людям.
* * *
Я так и не понял, что произошло на последней общей стоянке. Отметил только, что теперь орки стали бегать шустрее, выполняя приказы Шурги. Сам он, видимо копируя своего отца, важно стоял в центре образовавшегося бедлама, и отдавал ценные указания.
Расстались несколько буднично. Шурга сел на коня, крикнул "Сэргэлт Огадур", орки гаркнули ему в ответ, многозначительно мне кивнул, словно надеясь на скорую встречу, и устремился на северо-восток. Я некоторое время смотрел ему в след, пока силуэт не исчез в красной дымке, и про себя пожелал удачи. Надеюсь, он сумеет увести погоню.
Вскоре и мы тронулись в путь. Нужно было успеть уйти подальше от стоянки, пока стояло затишье.
На следующий день, как и предсказывали орки, поднялся сильный ветер. Снова пришли в движение клубы пыли. Ардын, приказав нам обмотать лица себе и лошадям тряпками, медленно вел отряд, ориентируясь на одному ему видимые приметы. Вскоре буря усилилась, сократив видимость до десятка шагов, и мы встали на привал. Пыльная мгла развеялась к вечеру. Почва стала ровной и твердой, если бы не редкие пучки пожелтевшей травы, можно было подумать, что перед нами рукотворная дорога.
Ардын вылез из укрытия, внимательно посмотрел на синий купол небосвода и, не найдя там хотя бы одного облака, скомандовал.
— Обмотайте коням копыта и вперед. Нужно пройти как можно дальше, пока наши следы трудно различить.
Двое суток мы практически не слазили с лошадей. Когда Ардын счел, что отошли достаточно далеко, он поменял схему движения. Теперь днем мы отлеживались в укрытиях, а шли ночами.
От всех жутко воняло потом, но о том, чтобы помыться, можно было только мечтать. Воды было в обрез, почти всю отдавали лошадям. От жажды и усталости лица у всех осунулись, у меня самого еле хватало сил, чтобы на привале засунуть в себя полоску сушеного мяса, доползти до укрытия и, закутавшись в меховой плащ, наконец-то заснуть. Во время этой скачки я держался только тем, что на коротких стоянках тянул понемножку энергию с орков. Никаких угрызений совести по этому поводу не было. Ведь это не мои боевые товарищи, а отряд наемников, который по уговору дал мне Шурга.
Хуже всего приходилось Шонхону. Маленький лекарь на стоянках еле держался на ногах, однако прежде чем упасть на землю и забыться в тревожном сне, он находил в себе силы осмотреть воинов и лошадей. Носастый неожиданно оказался неплохим коновалом. Если бы не он, наши кони сдохли бы еще к концу первой недели.
Еще он лечил меня. Шонхон, я наконец-то стал называть его по имени, менял мне повязки, покрывая перед этим рану травяной кашицей. К его лечению я добавлял свое — каждый раз перед сном немного медитировал, направляя внутреннюю энергию к поврежденным участкам тела. Если бы не бешеная скачка, раны зажили бы за неделю. А так приходилось принимать его лечение, правда, от настоек я решил отказаться. Хватит, напробовался уже у орков всякой дряни.
Когда пала первая лошадь, орки сцедили ее кровь в опустевшие бурдюки. Я сначала не понял для чего, пока мне не предложили сделать пару глотков. С плохо скрытой брезгливостью отказался, но на следующий день все же попробовал. Гадость страшная. Когда предложил добыть воду магией, Ардын обрадовался, но потом, узнав, как я это планирую сделать, запретил. И он был прав. Наверное, только усталость и постоянная жажда не позволили мне понять, что магия оставит следы в разы приметнее, нежели весь наш отряд.
Запасы еды тоже быстро подошли к концу. Спасали те же лошади. Однако нормально приготовить пищу мы не могли, так как опасались разводить костер. Поэтому я, по примеру орков, клал полоски сырого мяса под седло на спину лошади, а потом, морщась от вони и ужасного вкуса, запихивал в себя размягчённые куски. От такой еды даже "доширак" стал казаться вершиной кулинарного искусства.
День на пятнадцатый Ардын подошел ко мне с известием — через три-четыре перехода мы подойдем к границам Пустошей. Только тогда я заметил, что вокруг незаметно для меня преобразилась местность: трава стала выше и сочнее, а воздух не таким сухим, как прежде. Однако не успел я порадоваться известию, что скоро покину эти проклятые земли, как к десятнику прискакал посланный на разведку воин, и доложил, что наткнулся на следы чужого отряда. Ардын тут же всех поднял и, петляя словно заяц, повел нас вперед.
Снова безумная скачка, использование разных хитростей, чтобы запутать преследователей, но все было тщетно. Неизвестные цепко встали на наш след, и уже следующим вечером десятнику показалось, что он разглядел на горизонте одинокую фигуру орка.
— Что делать будем? — спросил я у Ардына, когда мы остановились на короткий привал. — Может, устроим засаду?
Орк выразительно посмотрел на меня, и я без слов понял, какую глупость только что предложил.
— Они знают про тебя и такими силами нападать не будут, — все-таки решил объяснить огадур. — Это загонщики, их задача задержать нас и вывести на цель остальные отряды. Если мы нападем, они не примут бой и отойдут. Вот дня через два-три, когда их станет больше, они и решатся на атаку.
Ардын оказался оптимистом. Вскоре вернулись разведчики и сообщили, что с севера идет еще более многочисленный отряд.
— Ты понимаешь, что если не поспешить, нас обложат со всех сторон? — спросил я бывалого воина, задумчиво жующую зеленую травинку.
Десятник, услышав мой вопрос, сплюнул и зло усмехнулся.
— Не успеют! Утром прошли граничный столб с тамгой клана Даншан. Далее ничейные земли, если их пройдем, считай, вышли из Пустошей. Так что давай, по коням, впереди Цунаг приметил одно место, там, если что, будет легче держать оборону.
Я снова сел в седло и устремился в путь. Когда солнце село, мы не остановились. Путь нам освещали только звезды, но темнота не была оркам помехой, и через час мы взошли на усеянный огромными каменными глыбами холм. Небо закуталось в тучи, вся округа погрузилась в непроглядную тьму. Кто-то из орков тихо выругался. Я обернулся назад и, увидев далеко позади мерцание множества костров, тоже процедил проклятья в адрес наших преследователей. Сволочи, хорошо сегодня сократили разрыв.
— Объединились, — произнес Ардын, подтверждая мои самые худшие опасения. — Завтра к заходу солнца нас догонят. — Он тяжело выдохнул и принял решение. — Тут тогда их и встретим. Эй, зажгите факелы, осмотрим все здесь!
Ну, как же так?! Ведь совсем немного не хватило, чтобы выйти из Пустошей! Еще бы день-другой... Предстоящий бой меня не пугал, то ли из-за того, что я был до предела измотан дорогой, то ли уже стал привыкать к такой жизни. Страшило другое: интуиция подсказывала, что у преследователей намного больше двух отрядов. Справимся с этими — подойдут другие. Но скорее всего они поступят по-другому: побоятся сразу лезть напролом. Знают, на что я способен. Поэтому окружат этот холм и, дождавшись подкрепления, трупами проложат себе дорогу.
Я медленно слез с лошади и, взяв под узды измученного длинным переходом скакуна, пошел вслед за орками к центру холма. Там оказалось достаточно места для нашего небольшого отряда.
Остаток ночи орки не спали. Так как теперь не было смысла скрываться, они открыто запалили несколько костров и стали проверять свое оружие и коней. Одна из лошадей повредила копыто. Еще вчера ее бы попробовал лечить Шонхон, но сегодня услуги лекаря не понадобились. Лошади ловко перерезали горло, сцедили кровь и принялись разделывать тушу. Через несколько минут первые куски оказались над огнем, и по стоянке пошел запах жареного мяса, заставляя мой желудок судорожно сжиматься в предвкушении нормально приготовленной пищи.
Плотно поев, я сел на краю освещенной зоны, взял в руки посох и начал переливать в него энергию. Слив весь запас, отложил в сторону артефакт и принялся медитировать. Орков я не трогал. Утром сражаться, им понадобятся все силы, а кормушек у меня скоро будет вдоволь.
— Волдэмар, — услышал я тихий шепот и открыл глаза.
Робкие лучи солнца, неспешно встающего над Пустошами, уже разогнали недавнюю мглу. Они осторожно проникали между каменными глыбами и падали на тонкие травинки, примятые тяжелыми орочьими сапогами. В воздухе впервые за долгое время я почувствовал аромат свежей поросли. Так утром пахнет настоящая степь.
Я встал, потянулся и медленно обвел взглядом стоянку. Посмотрел на суровые лица орков, натянувших на себя разномастные доспехи, на стреноженных лошадей и покосившиеся палатки, которые никто и не думал собирать, на валяющиеся на земле протертые шкуры, на закопченный котелок в потухшем кострище... В глубине души что-то шевельнулось... Кто-то громко кашлянул, от неожиданности я вздрогнул, и с меня спало странное оцепенение.
— Полдня у тебя будет, раньше этого срока они нас не пройдут. — Ардын протянул поводья моей лошади. — Должно хватить, чтобы уйти. Вон, видишь там край леса, — десятник показал рукой на темную полоску у горизонта, — доберетесь туда, считай спасены. Внутрь они далеко не сунутся.
— Полдня? — удивился сидящий рядом худощавый орк. Он закончил натягивать тетиву на короткий лук и зловеще усмехнулся. — Набросаем на склон камней, пойдут конными — все ноги лошадям поломают. А пешими эти свиньи до ночи нас отсюда ни за что не выбьют. Если только рылами подкоп сделают!
Орки засмеялись над простой шуткой, сбрасывая нервное напряжение, и тут же кинулись расшатывать огромные валуны. И никто из них не сказал ни слова, даже взглядом не показал, что страшит предстоящий неравный бой. В последний момент я сдержал себя, и тоже не стал ничего говорить. Пристально посмотрел в глаза десятника, молча хлопнул его по плечу, взял поводья заводной лошади и запрыгнул в седло. Это их долг. Сейчас любые слова лишние.
Я ударил пятками скакуна, и тут же за спиной услышал, как Ардын зычным голосом стал отдавать приказы, подготавливая воинов к обороне.
Мой конь галопом мчался по каменистой равнине, но мне казалось, что он еле движется. Я остервенело нахлестывал уставшую лошадь, выжимая из нее последние силы, но лес по-прежнему был далек, будто невидимая сила мироздания, смеясь над моими потугами, отодвигала границы Пустошей все дальше и дальше. Или то сами проклятые земли не хотят меня отпускать? Внезапно конь предательски захрипел и сбавил шаг, его повело в сторону, затем ноги каурого скакуна подвернулись, и я еле успел выскочить из седла. Сделав по инерции несколько шагов, споткнулся о камень и упал, жестко ударившись о сухую землю. Некоторое время я неподвижно лежал, пытаясь угомонить бешено стучащее сердце. Повезло, если бы лошадь пала на полном скаку, мог шею сломать. "Ничего страшного, главное жив! — подбодрил я себя вслух, судорожно вдыхая и выдыхая пыльный воздух, — Сейчас сяду на заводную и поеду. Вот еще немного полежу и поеду".
Перевернувшись на спину, я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, унимая адреналиновое возбуждение. В этот момент глаза мои смотрели вверх, на ярко-голубое небо, по которому медленно ползли сизые тучи. "Какое высокое небо", — мимолетно удивился я и замер, завороженный синей глубиной. Солнце огромным огненным шаром уже давно встало над горизонтом, и теперь нависло над Пустошами как грозный судия над миром живых. Снова оно весь день будет решать кто достоин дожить до заката, а для кого сегодня утром был последний восход. Надеюсь, божественное светило даст моим оркам пережить этот день.
Вокруг, кроме завывания ветра не было слышно никаких звуков. Даже сиплое, прерывающееся дыхание загнанного коня на мгновенье смолкло, даря возможность почувствовать царящую вокруг силу природы. На мгновение я ощутил себя жалкой песчинкой на весах мироздания...
Черт, а что я тут так разлегся? Мне бы самому пережить этот день, а не гадать на орков. Они же все как один — хитрые, подлые ублюдки. После первой же стычки, уверен, дали стрекоча. И за мной теперь снова идет погоня, а я тут лежу, на облака смотрю и философствовать удумал. То же, нашелся, блин, герой Аустерлица! Как будто сейчас в запасе целая куча свободного времени!
Тяжело поднявшись, я подобрал посох и подошел к бессильно лежащей лошади. Ее бока судорожно вздымались над взмыленным хребтом, с губ срывалась густая пена. Сняв часть поклажи, я посмотрел на умирающего в муках коня. Остальные сумки под его правым боком, достать не получится. Может облегчить страдания? Но вдруг мне не хватит именно этого времени, чтобы оторваться от погони? Магией пользоваться сейчас нельзя, а чтобы перерезать горло каурому тем кинжалом, что есть у меня, придется потратить несколько минут. У него лезвие слишком короткое. Прости, дружище, ничем помочь не могу.
