Эглаборг рвался в эти места, желая перенять восточные знания, хотя в тайне надеялся, что мудрецы из Поднебесной если не помогут Николасу справиться с излишками, то хотя бы излечат от хандры.
В одном из храмов на южных отрогах Снежных гор они провели несколько месяцев. С Николасом беседовали целители разума, отпаивали зельями и в три пары рук чистили ауру. Иногда краем уха он слышал их сетования:
— Проблемы куда глубже, в отвратительной карме из предыдущих воплощений. Такое и за дюжину жизней не исправить.
Как только чернота отпустила, и Николас начал немного различать окружающую обстановку, то сбежал из храма несмотря на недовольство Эглаборга. Из-за этого они разругались так, как не ругались никогда. В сердцах Охотник заявил, что готов продолжить путь один. Это заставило целителя умолкнуть, хотя и значительно охладило их дружбу.
Прейдя границу с Эламом на западе, они ненадолго остановились в людном караван-сарае. Там их настигла весть, что Лучезарные взяли Эскендерию — бывшую столицу Сумеречников, где раньше располагались дворцы Совета ордена, Университет и Библиотека. Город находился на границе четырёх стран: Священной империи на юго-западе, Элама на юго-востоке, Веломовии на северо-востоке и Норикии на северо-западе, но всегда оставался независимым и самостоятельным.
Стены древней твердыни считались непреступными. Эскендерия держалась даже после роспуска ордена, когда все силы Лучезарных были направлены на подчинение Авалора и подавление восстаний в Веломовии. Лишь после этого, лет пять назад, незадолго до того, как Николас покинул родной остров, внимание единоверцев привлекли южные земли.
Осада длилась годами. Войска Голубых Капюшонов блокировали город, обрекая эскендерцев на голод, но те не сдавались, пока сам Белый Палач не оставил Авалор, чтобы возглавить штурм. Микашу Веломри хватило десяти дней, чтобы войти в город победителем. Он залил стены горючей смесью, используя устройства из медных труб и кузнечных мехов, и неприступный твердыня пала к его ногам.
Николас видел подобные устройства в Поднебесной, а Эглаборг даже выпытал рецепт смеси. Когда целитель чем-то загорался, то с ним проще было согласиться, чем объяснить, почему нельзя.
— С таким оружием огнежар и даже наше искусство фехтования неодарённым будут ни по чём, — мрачно заключил Николас.
— Войны станут куда разрушительней. Даже Норикия вряд ли выстоит, — согласился Эглаборг.
— Раньше орден скрывал накопленные знания из страха, что в плохих руках они принесу много бед, — Охотник припоминал, как проходил посвящение в восемь лет. Теперь ему открывался новый смысл этого действа. И его бессмысленность одновременно. — Выходит, что оберегать знания нужно было в первую очередь от себя самих. Нет, всё-таки сильнее предательства оружия ещё не придумали.
* * *
Раннее утро в Мараканде, столице ханства Саргала, выдалось прохладным. Глинобитные хибары на удивление хорошо сочетались с высившимся над ними пёстрым дворцом. Город стоял на берегу широкой и полноводной реки Пахчур-Су, которая несла жизнь в мёртвую Хаабскую пустыню. Несмотря на ранний час на берегу уже собралась толпа. Слух будоражили чужие разговоры.
— Уверяю тебя, лорду Веломри сам Единый-милостивый помогает! Нашёптывает ему в уши мудрые советы и направляет его руку на врагов. Иначе как бы он Эскендерию сокрушил?
"А почему ты мне не помогаешь?" — обратился Николас к Безликому.
После того, как они покинули Острова Алого Восхода, Охотник чаще разговаривал с незримым богом, чем с Эглаборгом. Из-за этого они в очередной раз повздорили, и целитель решил остаться в лагере, который они разбили выше по течению реки.
"Ты хочешь завоевывать города?" — деланно удивился бог.
"Мне всего-то нужно было спасти Юки".
"Я же предупреждал не задерживаться в храме. На двух стульях не усидишь даже ты".
Николас недовольно прищурился и сложил руки на груди. Как же достала эта беспомощность!
За ним пристально наблюдал пустынник. Темноглазый, лет двадцать пять от роду. Смуглые босые ступни выглядывали из-под светлого балахона. Лицо обветрилось, из-под платка, обтянутого плетёным обручем, выбивались каштановые кудри с тёмно-красным отливом.
Встретившись взглядом с Охотником, пустынник спросил:
— С кем ты так воодушевлённо беседовал?
После деликатных манер островитян и жителей Поднебесной бесцеремонность эламовцев выбивала из колеи.
— С самим собой... Иногда я так делаю, — Николас скопировал слащаво-хитрую улыбку пустынника. — Люблю беседовать с умными людьми. А что здесь происходит?
— Хан Саргал недавно отправился по Сумеречной реке.
Что за невезение! Николас надеялся напомнить ему о дружбе с дедом и попросить покровительства. Теперь удастся разве что прикоснуться к мощам хана в мавзолее.
— Он не оставил после себя сыновей, — непрошено продолжил пустынник. — По местным суевериям это значит, что хан прогневал богов и обрёк свои земли на страшное проклятье. Если к дочерям Саргала не посватается могущественный владыка, то, оправдывая себя божественной волей, кровожадные соседи разграбят ханство. Дураком-женихом... прости, смельчаком оказался хан Фарзул, Алый Лев Хаабской пустыни.
— То есть он возьмёт в жены сразу всех? — Николас сдвинул брови.
— Если они выживут. Не смотри на меня так, по-моему, это очень глупая традиция. Одна жена — одна проблема, много жён — много проблем.
— Ни одной жены — никаких проблемы, — заключил Николас, вспоминая Юки.
— Это конечно, но очень тоскливо, — согласился пустынник. — Так вот, оказалось, чтобы искупить вину перед богами, одного сватовства недостаточно. Чтобы очиститься от проклятья перед свадьбой принцессы обязаны пройти испытание, которое назначат для них соседи. Если боги простят род хана Саргала, то оно завершится удачно. Естественно, наши жадные властители придумали нечто такое, что исполнить невозможно. Принцессы должны достать рубиновое яблоко с заповедного острова посреди реки. Идём, я покажу.
Они вышли на высокий берег, откуда хорошо было видно окрестности. Толпа заволновалась и расступилась. Вперёд выступила высокая девушка в халате из красного бархата, расшитого золотыми птицами. Её лицо и волосы закрывал шёлковый платок. Слуги помогли ей разоблачиться, и она ласточкой нырнула в мутную речную воду. Следом выдвинулся внушительный плот с тяжело вооружёнными воинами.
— Это старшая, принцесса Маяса, — пояснил пустынник.
Когда она доплыла до середины реки, вода вспенилась и на поверхность высунулся покрытый зелёной чешуёй треугольник драконьей головы. Принцесса вскрикнула. Воины похватали луки и принялись обстреливать речного жителя.
— Что они делают?! — Николас подался вперёд, желая остановить сражение до того, как произойдёт трагедия.
— Стой — убьют! — загородил ему дорогу пустынник. — Ещё одна глупая традиция.
Тонкий хвост со стрелкой на конце поднял плот в воздух на несколько ярдов. Воины упали в воду и камнем пошли ко дну. Принцесса продолжала оглушительно кричать. Дракон высунул из воды своё мощное тело и с шипением нырнул обратно, утаскивая за собой Маясу.
— Если бы я только знал! — ужаснулся пустынник.
— А у вас не так?
— Нет, конечно. У нас всё просто: нравится тебе девушка — просишь у неё разрешения, платишь её отцу и отваживаешь других её ухажёров, если они имеются. А после забираешь её в свой шатёр и живёшь долго и счастливо.
Николас вообще-то спрашивал не о свадебных традициях, но... Пустынник был явно не в себе. Он ухватил Охотника за ворот рубашки и заставил смотреть ему в глаза:
— Ты обязан нам помочь! Станешь чемпионом младшей принцессы Инай и защитишь её от всех чудищ. Если справишься, маракандский визирь Салим даст тебе любую награду, какую попросишь... И хан Фарзул тоже, клянусь!
Николас внимательно разглядывал его вытянутое обветренное лицо. Угольки глаз пустынника горели отчаянием и тревогой. А как он за всех решения принимает! Так ведут себя разве что могущественные владыки, не привыкшие к отказам.
В последнее время Охотник всё больше гонял демонов по оврагам и пустошам. Как выглядят настоящие деньги, вовсе забыл, так что заработки пришлись бы очень кстати. Но... дракон?!
— С чего ты решил, что я с этим справлюсь? — Николас принялся по одному отлеплять от себя пальцы пустынника.
Мозоли на них походили на те, что бывают от стрельбы из лука.
— Ты похож на опытного воина. Вон как рвался Маясу спасать, — подмигнул ему пустынник. — Подсоби, а? Принцесса Инай прекрасна, как лунный свет. Она не заслужила такой участи.
Уговаривать он тоже умеет, пройдоха!
— Что ж ты сам не сразишь чудищ ради неё?
— Моё племя враждует с Маракандом, мне нельзя показывать заинтересованность, — он тяжело вздохнул и опустил плечи. — А так бы я за неё и в огонь, и в воду! Моё имя Камиль.
Он протянул Николасу руку, но не успел Охотник её пожать, как пустынник потянул его за собой.
— Вначале встретимся с визирем Салимом, а потом с Инай.
Каков наглец! Да ещё и во дворец вхож, о государственных делах осведомлён в отличие от традиций, хм... Это при том, что он якобы из враждующего кочевого племени. Что-то тут нечисто.
"Соглашайся! Сам с правящей семьёй подружишься, коня раздобудешь. Пора бы тебе перестать за дедовой спиной прятаться. Жениться он, видите ли, собрался, детей завести, а сам как был пустым местом, так им и остался", — издевался в голове Безликий.
Николас стиснул зубы в бессильной злобе. Поколотить бы его, хотя бы зеркало разбить, но тут даже этого нельзя. Можно только молча делать вид, что всё в порядке, и омерзительный голос не властен над его рассудком.
* * *
Они промчались по грязным кривым улочкам Мараканда, распугивая плешивых котов и собак. Показалась дворцовая стена, обрамлённая зарослями самшита. Отсчитав с две сотни шагов, Камиль раздвинул кусты. За ними притаилась дверь. Пустынник снял с шеи медный ключ и отпер им внушительный навесной замок.
Стражники на другой стороне учтиво склонили головы, провожая Камиля перепуганными взглядами. Ничего себе, кочевник из враждебного племени!
Они оказались на мужской половине дворца. Пустынник уверенно прошествовал в покои визиря, не отпуская руки Охотника.
Салим сидел на цветастых подушках и потягивал из чашки ароматный напиток. Визирь был уже немолод. Невысокая, грузноватая фигура скрывалась под роскошным халатом из синего бархата, отсутствие пышной шевелюры возмещал большой тюрбан. В глазах цвета топлёного молока искрились янтарные хитринки.
— Этот человек хотел бы стать чемпионом принцессы, — обратился к нему пустынник.
Визирь кисло скорчился, отставил чашку и поднялся.
— Мы не доверимся ещё одному чужаку. Надира уже выбрала Хасана.
— Зато Инай никого не выбрала. Покажи ей его, — велел Камиль.
— Ты забываешься! — рыкнул Салим, тоже недовольный его наглостью. — Пока ещё я тут всем распоряжаюсь.
— О, великий и мудрый визирь, смиренно прошу вас показать Инай этого человека, — Камиль согнулся в раболепном поклоне.
Салим разъярённо засопел, уловив издёвку.
— С чего ты решил, что этот оборванец сможет стать чемпионом? Расул был знаменитым мудрецом и звездочётом. Хасан — придворный маг. А кто это такой?
Маг? Что за маг?
— Он разговаривает с богами, — с торжеством сообщил Камиль. — Как непобедимый Белый Палач. Он размажет по песку всех чудищ одним взмахом пальца!
Николас поперхнулся:
"Я смогу?"
"Кто тебя знает? — не особо обнадеживающе ответил Безликий. — Ты даже на пустом месте умудряешься ошибаться".
— Ладно, всё равно Инай его не выберет, — сдался визирь.
Камиль кивнул и вышел в ту же дверь, из которой пришёл. Визирь повёл Николаса на женскую половину. Они выбрались во дворцовый сад с кипарисовыми аллеями и благоухающими персиковыми деревьями. На скамейке в тени широколистной пальмы сидела невысокая худенькая девушка в платье из голубого шёлка. Она кормила финиками маленькую обезьянку. Её лицо так же было скрыто полупрозрачным платком. Завидев мужчин, она встала.
— Инай, этот человек хочет стать твоим чемпионом, — визирь указал на Николаса.
Обезьянка прыгнула ему на плечо и начала обнюхивать.
— Малала, прекрати, это невежливо! — Обезьянка, громко пискнув, прыгнула на руки принцессы. — Мне не нужен чемпион, не хочу губить невинного человека вместе с собой.
— Но Маяса не справилась. Завтра настанет черёд Надиры. Ты обязана выбрать чемпиона, — попытался увещевать её визирь. — Его привёл Камиль. Он решил, что этот человек разговаривает с богами.
Услышав имя пустынника, Инай расслабилась.
— Хорошо, выдай ему узду, — приказала она визирю и повернулась к Охотнику: — Приведёшь ко мне тулпара из отцовского табуна — выберу тебя чемпионом.
Заполучить тулпара так просто? Николас ведь даже попросить не успел!
Визирь схватил его за руку и поволок за собой. Эламцы! Что за грубый, бесцеремонный народ?!
* * *
Они отправились на луг у берега реки, где пасся табун в несколько сотен голов. Разморенные от полуденного зноя пастухи валялись на земле. При виде визиря они вскочили и начали самозабвенно кланяться.
— Выдайте ему узду. Он будет ловить тулпара.
Пастухи заржали так, что им позавидовали бы и лошади. Один вручил Николасу потёртую уздечку. Не обращая внимания на их веселье, Охотник двинулся к табуну.
Гибкие и поджарые, эламские лошади как день и ночь отличались от грузных мохноногих лапийских обозников. Шерсть золотистых, медовых и кремовых оттенков лоснилась и переливалась на солнце. Тонкими сухими мордами с глазами навыкате кони напоминали щук.
Когда Охотник приблизился вплотную, лошади вскинули головы и начали прядать ушами. Одно неосторожное движение, и табун помчался прочь, поднимая столбы пыли.
Николас достал из кармана кусок хлеба, выбрал отбившуюся кобылу цвета слоновой кости и протянул к ней руку. Кобыла на хлеб даже не взглянула — всхрапнула, подобралась и побежала высокой летящей рысью. Сейчас бы веревку, да с арканом, эх!
Высмотрев статного буланого жеребца посмелее, Николас сделал ещё одну попытку. Конь подпустил его к себе лишь для того, чтобы с визгом взвиться на дыбы и замахнуться передними копытами. Николас едва успел отскочить в сторону. Табун снова поднялся с места и полетел по пастбищу.
"Позвени перед ними уздой, — устало посоветовал Безликий. — Для чего-то же тебе её дали".
Николас взял уздечку в руку и потряс ею. Железные удила, ударяясь друг о друга, произвели не слишком звонкий звук. Кони посмотрели на него, как на полоумного, и снова принялись щипать траву. Охотник ещё раз позвенел, но ничего не произошло.
Бред какой-то!
Николас с досадой швырнул узду на землю и зашагал прочь. Сзади раздался детский голос:
— Эй, погоди!
Охотник удивлённо моргнул и обернулся. Никого, кроме лошадей, рядом не было. Точно, крыша поехала. Какая жалость!
Николас сплюнул и побрёл дальше. Вдруг мохнатый нос пихнул его в спину и едва не сбил с ног. Не на шутку разозлившись, Охотник развернулся и увидел перед собой полугодовалого отъёмыша. Чёрная шерсть пополам с грязью клочьями свисала с тощих боков, неровная грива топорщилась в разные стороны. Косые лупатые глаза на полморды глядели с озорством.
