— Девочка моя, я прекрасно знаю, кто ты, — добродушно улыбнулась Любовь Марковна, — и можешь не оправдываться. Вот кому-кому, а тебе так точно в этом нет никакой необходимости.
— Вы, правда, так думаете?
— Я знаю, Влада, — и, не давая Ильиной возможности продолжить расспрос, поспешно поинтересовалась, — и где Антоша?
— Честно говоря, я понятия не имею, — осматриваясь по сторонам, словно ища там какой-то ответ, пробормотала девушка, снова бросая взгляд на несчастную бутылку, — вот это только...
— Понятно, — вытаскивая из пакетов всевозможные продукты, недовольно проворчала женщина, — опять пьет один. Машины во дворе тоже нет. Вы поссорились?
— Нет. Не совсем, — ошарашенная подобной осведомленностью их с Громовым отношениями, стала путаться Владислава, — просто там все так сложно...
— Ох, с ним все время сложно. Мальчик однажды запутался, и теперь просто не желает сам выпутаться и никому другому помочь это сделать ему, тоже не позволяет, — грустно выдохнула Любовь Марковна.
— А вы так... рано? — девушка хотела задать несколько иной вопрос, но наблюдая за тем, как женщина деловито раскладывает покупки, не могла не уточнить такой простой детали.
— Да я всегда, когда приезжаю, то пораньше, чтобы хоть пару раз в неделю этот балбес и с утра не уходил на работу голодным. Была бы моя воля, я бы каждый день наведывалась, но возраст уже не тот, да и у самой внуки, которые требуют внимания. Хотя, иногда вот взгляну на своего пятилетнего внука и на взрослого Антончика, так ну никакой разницы. Что один дите малое, что другой не лучше. Только и того, что игрушки несколько разняться, подрастая вместе с ними.
От простоты общения и рассказа пожилой женщины, Влада усмехнулась, понимая, что ведь так оно и есть. Она и сама не раз замечала за Антоном что-то такое ребяческое. Не смотря на внешнюю его холодность и жесткость, внутри в нем скрывался воистину маленький мальчишка, что по каким-то причинам предпочитал скрывать свою истинную натуру за годами вылепленной маской.
— Ладно, ты лучше давай, рассказывай, что между вами происходит? Опять он характер проявляет, да? — опять завернула разговор на волнующие темы Любовь Марковна.
— Вот скажите, вы ведь его с детства знаете, верно? — усаживая за стол, с намерением серьезно поговорить, Владислава, — Вот почему он такой упрямый? Почему все время пытается отгородиться? Я ведь вижу, что это не просто так. Что он совсем не такой, каким хочет казаться... Так почему?
— Влада, я вижу, что ты хочешь ему помочь, — присев рядом с девушкой, накрывая тоненькую ладошку своей, изборожденной морщинками, грустно начала домработница, — поэтому... понимаешь, все действительно не просто у него. Мальчику пришлось тяжело в свое время. А эта его нынешняя ожесточенность... Она началось от безысходности, боязни доверится снова. Сколько раз его пытались убедить, что раз обжегшись, еще не значит, что и в дальнейшем будет так же. Но разве ты ему что-то докажешь? Упертый, как баран, пока сам не убедится, не поверит ведь никому.
— Но, что произошло? — осторожно уточнила Ильина, пыталась понять хоть что-то вразумительное из рассказа женщины, — это из-за той истории с Авдеевым?
— Если бы все было так просто... — отводя взгляд, Любовь Марковна поспешно поднялась, отворачиваясь, — знаешь, лучше пускай он сам тебе все расскажет.
— А если он не хочет этого делать, как мне вести себя дальше? — с отчаянием воскликнула Владислава.
— Милая моя, да никак. Тут только время все может расставить по местам, ну и еще способность Антона про...
Договорить женщина не успела, так как вслед за стукнувшей дверью, послышалось раздраженное:
— И что тут происходит?
Влада и Любовь Марковна, словно по команде, повернулись к двери. Там, как и следовало ожидать, стоял Антон. Какой-то до безобразия помятый и растрепанный. Все в той же вчерашней одежде. Рубашка так же расстегнута на груди, рукава небрежно закатаны до локтей, легкая щетина, темные круги под глазами и хмурый взгляд... Не спал, зато пил. Вот и результат.
— Антош, ты, где был? — мгновенно опомнившись, спокойно уточнила помощница.
— И вам, здрасьте, Любовь Марковна, — фыркнул Громов, — сплетничаем?
— Разговариваем! — резко поправила женщина.
— Ага, слышу, не глухой, — проходя на кухню, недовольно пробурчал мужчина, — вот скажите, почему вы, бабы, все время суете нос не в свои дела?
— Антон! — одернула Влада, считая нужным вмешаться. Все-таки из-за неё, Громов сейчас способен оторваться и на ни в чем не повинной женщине.
— Влада? — эхом отозвался мужчина, и резко ухватил её за локоть, заставляя встать, — пойдем, поговорим!
— Тоша, ты все-таки с женщиной обращаешься! — недовольная поведением своего воспитанника, отрезала Любовь Марковна.
— Все нормально, — поспешила успокоить Владислава, послушно следуя за Антоном, — нам правда нужно поговорить.
— Любовь Марковна, я уж как-то сам разберусь, — ухмыльнулся Громов, напоследок недовольно бросив, словно опомнившись, — и никакой я не Тоша! Хватит уже! Мне не пять лет!
И не давая женщине возможности возразить, вышел из кухни, угрюмо таща за собой Владу наверх, придерживая за локоток. Он спешил, перепрыгивая через ступени, из-за чего девушка с трудом поспевала следом, как ни старалась.
— Антон, почему ты опять пил? — оказавшись на втором этаже, вне зоны досягаемости для слуха домработницы, наконец, спросила Ильина.
— Думал, черт возьми! — резко выкрикнул Громов, остановившись у двери собственной спальни, — а с бутылкой, знаешь ли, думается лучше! Особенно когда пытаешься найти ответы на такие идиотские вопросы, как у тебя!
— И что же ты надумал? — с вызовом выдала девушка, одновременно и опасаясь и ожидая его ответа. Ведь по недовольному выражению лица и злостному взгляду сейчас трудно было что-либо понять. Этот мужчина может быть одновременно и недовольным и удовлетворенным. Просто до безумия противоречивым. И кто знает, что скрывается за внешним недовольством...
— Владка, — неуверенно качнув головой, пробормотал Громов, — что же ты не уймешься никак-то? — и с силой дернув девушку за руку, прижал спиной к двери, упираясь ладонями с обеих сторон от лица Влады, не давая возможности для отступления.
— Я тебе вроде вчера все объяснила, — затаив дыхание, Владислава с выжиданием уставилась на Антона, молясь только об одном — чтобы его слова оказались не столь отталкивающими и разрушительными.
— И что ты прикажешь мне делать с твоими объяснениями? — слегка приподнимая двумя пальцами лицо Влады за подбородок, мужчина стал изучающее всматриваться в её глаза.
— Просто ответь на вопрос, Антон, — одними губами прошептала девушка, — реши, наконец, кто я для тебя?
Еще несколько мгновений Громов, не отводя взгляда, словно что-то обдумывая, продолжал стоять неподвижно. Неужели и сейчас ничего не ответит? Опять сбежит от раздумий? От принятия серьезного решения?
И словно в подтверждение, Антон прижался к её устам неожиданным поцелуем, терзая и подчиняя, жадно вбирая в себя. Одна рука собственнически стала пробираться под футболку, к груди, а второй он пытался подсадить Владу, заставляя обвить ножками его за талию.
Он хотел её. Снова и снова. И плевать на любые условности и разговоры. Это тело манило к себе, сколько бы он не прикасался к нему. Антону казалось, что он никогда не сможет до конца насытиться ею. Этой ночью он сходил с ума от мыслей и ожидания, и теперь просто обязан получить свое, иначе... это вряд ли приведет к чему-то толковому. Он не в состоянии здраво мыслить, когда Влада вот так вот рядом. Когда можно под пальцами ощутить бархатистость и нежность кожи, почувствовать, успевший стать таким родным и знакомым, её аромат, окунаться ладонями в копну шелковистых волос, чувствовать дрожь её возбужденного тела... Почему, когда она была рядом, то все остальное отходило для него на второй план...?
Снова поддаваясь на провокации Громова, Владислава готова была забыть обо всем на свете. Целуя мужчину с не меньшей отдачей, она, обнимая его за шею, перебирала между пальцами непослушные волосы, притягивая к себе. Все заготовленные заранее речи в какой-то миг стали такими неважными и ненужными... Наверное, исход этого разговора можно было бы предрешить заранее, если бы Антон, окутанный страстью, не позволил себе допустить вчерашнюю оплошность, и снова рвануть на девушке футболку. Вмиг осознание, что она опять ему подается, заставило Владу неподвижно застыть, практически сразу отстраняясь от мужчины.
— Что опять не так? — глубоко втянув воздух, хрипло пробормотал мужчина.
— Антон, ты снова не ответил на мой вопрос, — все еще продолжая пальчиками зарываться во взъерошенные волосы, девушка с выжиданием взглянула на Громова.
— Влада, — устало прикрыв глаза, взвыл мужчина, — что тебе не устраивает в том, что происходит между нами?
— Все меня не устраивает, — резко спрыгнув, спуская ноги на пол, девушка разомкнула объятий. Но мужчина все еще не решался отстраниться, — и если ты вчера так и не понял, то я могу еще раз пояснить, что имела в виду, — одобренная молчанием, она, осторожно касаясь пальчиками к его щеке, рассудительно пояснила, — Антон... я устала от того, что наши отношения все больше начинают походить на замкнутый круг. Что ты все время затыкаешь меня поцелуями, сводя все нормальные разговоры к сексу. Это все, безусловно, хорошо, но пойми, это совсем не то, чего я ожидаю от жизни...
— И что же ты ожидаешь от жизни? — глядя, словно сквозь Владиславу, сухо выдал Громов.
— Реши, прежде всего, для себя, что ты хочешь от будущего, — готовая даже подождать еще какое-то время с его ответом, вздохнула девушка.
— Кто тебя надоумил на подобное? — поморщившись, нервно выплюнул мужчина.
— Антон, никто меня не надоумил. Просто пойми ты, что так жить вечно невозможно. Особенно после того, что вчера случилось между нами в машине.
— А что такого сверхъестественного случилось вчера между нами в машине? — фыркнул Громов, поспешно отводя взгляд, но не отступая.
— И ты спрашиваешь, что случилось? — поспешно отведя руку от лица мужчины, взмолилась Владислава, — Антон, ты можешь сейчас сколько угодно это отрицать, но, кажется, вчера ты готов был опуститься до... — замолчав на полуслове, Ильина уже пожалела, что снова подвела разговор к данной теме. Но было слишком поздно. Роковые слова прозвучали...
Зажмурившись, девушка, затаила дыхание, с выжиданием ожидала какой-либо реакции Антона. И эта реакция не заставила себя долго ждать. Неожиданный удар кулаком в дверь, недалеко от её головы, заставляющий поежится от собственной безысходности, и раздраженный вскрик:
— Это тебе Белецкая наплела?
— Нина здесь не причем, — медленно открывая глаза на моментально вспыхнувшего от раздражения мужчину, с расстановкой отметила Владислава.
— Да конечно, рассказывай! Только эта идиотка могла тебе понарассказывать, какая я скотина, животное и насильник! — резко ухватив девушку за плечи, Антон, вдруг встряхнув её, пытаясь заглянуть в глаза, яростно прокричал — Я отлично понимаю, к чему ты клонишь! Только знаешь что, хватит строить из себя святую невинность! Ты хотела меня не меньше моего! Ты и сейчас меня хочешь, и я с легкостью могу доказать это! Чтобы ты уже прекратила, наконец, винить во всем происходящем исключительно меня!
С этими словами мужчина снова попытался притянуть к себе Владу ближе, для поцелуев. Но в этот раз сдаваться она не собиралась. Потому упираясь ему в грудь, и уворачиваясь, настойчиво отрезала:
— Я не виню тебя, Антон. И не собираюсь винить тебя ни в чем. Я и сама прекрасно знаю, что не меньше, чем хотела тебя вчера, так же хочу и сегодня, — тихо, но уверенно призналась девушка, от чего Громов как-то поутих, отпуская плечи Владиславы, — но, судя по всему, на этом наши общие желания заканчиваются. Пойми ты, Антон, что это не единственное, чего я хочу от тебя! А вот ты... я уже начинаю сомневаться, что тебя может интересовать еще что-то, кроме секса...
— Дура, ты Ильина, — только и смог в ответ прошипеть мужчина, отступая от Влады на пару шагов назад.
— Да, ты прав. Я дура, Антон, — грустно усмехнулась девушка, оттолкнувшись от двери, с намерением обойти Громова, — только знаешь, я больше не намерена терпеть твои странности и дальше. Ты уже давно не маленький мальчик, пора бы научится что-то решать, а не прятаться в себя от малейших проявлений проблем...
И не дожидаясь, пока мужчина сообразит, что ответить или успеет снова вспылить, Владислава поспешно обойдя его, скрылась в своей спальне.
Больно... Господи, как же больно. Но, судя по всему, другого выхода у неё нет. За эту ночь Антон так и не смог ничего понять. И вряд ли сможет, если она продолжит и дальше терпеть его выходки. Пора делать решительные шаги. Если и это он не поймет, то... Наверное, не судьба? Так банально и глупо звучит, но, тем не менее... в их с Антоном ситуации есть только два выхода — либо вместе, до конца, либо... не судьба. Кажется, на сегодняшний момент он сделал свой выбор.
Поспешно стянув с себя испорченную футболку (боже, за какие-то несколько дней этот мужчина умудрился порвать ей добрую половину вещей в порывах страсти, жаль только зря...), Влада, надевая на себя легкий летний сарафанчик, даже вздрогнула, когда услышала за спиной тихий раздраженный голос:
— И что ты делаешь? — оказывается, этот мужчина умел не только ловко разделываться с её вещами, но еще и бесшумно появляться, заставая врасплох.
— Переодеваюсь, — не оборачиваясь, с неименьшим раздражением, фыркнула Ильина, — по твоей воле, между прочим.
— Влад, ну может, хватит дуться из-за пустяков? — пытаясь спустить тоненькую бретельку, только что одетого сарафана, хрипло выдохнул в ушко девушки Антон.
— Это не пустяки, Громов! — резко отпрянув, прикрикнула строго девушка, давая мужчине возможность понять, что не собирается в очередной раз идти у него на поводу.
И быстро вытащив из-под кровати, давно уготовленный чемодан, открыв его, стала небрежно сбрасывать туда все свои вещи, что были разложены на кресле.
Несколько мгновений Антон ошарашено наблюдал за действиями Владиславы, словно соображая, блефует, или все-таки на самом деле собирает вещи. Несколько мгновений, прежде чем мужчина, по упрямо поджатым губам, по сморщенному в недовольных складочках лбу, резких, но уверенных движения, смог понять, что далеко не блефует. Слишком решительно настроена. И вряд ли она будет шутить подобными вещами. Не из тех она...
— Что ты творишь? — выхватив у девушки из рук какую-то кофточку, раздраженно выкрикнул Громов, буквально прожигая её рассерженным взглядом.
В ответ Влада лишь недовольно покосилась на мужчину, и, вырвав из его рук обратно свою вещь, продолжила свое занятие.
— Я, кажется, спросил, что ты творишь? — резко хватая Ильину за запястья и разворачивая к себе, прошипел Антон.
Снова злится. Глаза потемнели, вот-вот готовы разразиться молниями. Быстро пульсирующая жилка на шее говорит о том, что сердце ускорило свой ритм, а вздымающиеся крылья носа, только подтверждают остальное.
