— Ты что, дрожишь? Не мешай приобщаться к прекрасному...
— Извини, — произнесла я то слово, которое от себя-то уж никак не ожидала! — Просто за каждым углом мерещатся... — я замолчала на середине фразы и прищурилась, вглядываясь во мглу провала входа: она чуть подёрнулась дымкой... или опять?.. Сама не понимая, что делаю, я сделала шаг вперёд и...
... волна настолько мощная, что могла бы снести этот храм и рассеять его прах по всем уголкам мира, ударила в меня и повалила назад, отозвавшись дикой болью во всём теле. В груди словно завозились жуки-охранники скарабеи из проклятой гробницы... Я чувствовала, что сейчас закричу, но заставила себя этого не делать и только приоткрыла рот. Я и понятия не имела, что я своим криком подняла на ноги всё болото и серевший далеко позади лес, даже не подозревая, что просто ничего не слышу... Я не почувствовала, как Роман схватил меня под мышки и потащил к берегу, но споткнулся и упал рядом, задев меня локтём, отчего все ощущения снова вернулись ко мне... Первым, что я услышала, был сонный голос Сфинкса откуда-то слева:
— Што жа крики шпожаранку? А-а-а, вы купаетешь! Так нещего было так от шашьтья горланить... Ой, а што это жа ждание такое?! Мурка, ити шуда! Кута это наш ш тобой занешли эти шадишты?.. Ух ты, Маат вшемокущая! А... — боковым зрением я видела, как его мохнатая челюсть резко ухнула вниз, и он не закончил речь, устремив взор куда-то в сторону строения. Глаза — это единственный орган, каким я могла двигать, но и каждый поворот глазных яблок приносил ни с чем не сравнимую боль, а уж о том, чтобы говорить, не было и речи! Видимо, я прикоснулась к той тайной силе, которая была могущественнее нас, богов, и ещё чудо, что я осталась жива!.. Но... куда же тогда смотрят эти два негодяя?!!
— Эстела... Эстела, ты меня слышишь? Эстела... — сдавленно зашептал Роман, не отводя взора от чего-то на том берегу. — Эстела, кто это?.. Эстела...
— Ой... — дополнил его Сфинкс и застыл статуей, а мне наконец-то удалось скоситься туда и увидеть тоненький силуэт, едва проступавший из-за предрассветного тумана. Пришлось до предела напрячь зрение, чтобы разглядеть... Боги! На ступеньках храма, приподнятых над водой корнями деревьев, сидела неземной красоты девушка в тончайших одеждах, словно сотканных из тех же розовато-золотистых лучей, при каждом её движении эта невесомая материя блестела и переливалась, то и дело меняя цвет. Она сидела, подняв одну согнутую ногу на лестницу, а другой болтая в воде, весело поглядывая на солнце и покачивая серебристыми волосами, казавшимися то совсем седыми, то глубокого лунного цвета. Заметив внимание, которое было обращено на неё, девушка засмеялась, словно зазвенели при танце наложницы фараона тончайшие браслеты, и вскочила на ноги одним лёгким движением. Конечно, это была не та опытная грациозность, которой славились жрицы моего храма, и всё же от неё веяло первозданной чистотой лесных эльфов и речных нимф. Или я не знаю мужчин, или сейчас Роман...
— Боже, какая красота... — выдохнул таксист, поднимаясь на выдохе с берега и мигом забывая обо мне. Я сжала всю силу в кулак и потянулась к нему, попробовав остановить, однако он меня даже не заметил, сделал сначала один робкий шаг, а затем эта болотная тень поманила его пальцем и со смехом поднялась вверх по ступенькам. Снова обернулась и обдала Романа такой волной очарования, что он не смог устоять и смело зашагал к храму.
— Эй... — обиженно выдохнул способный сейчас только на междометия Сфинкс и слегка присел, намереваясь одним прыжком преодолеть расстояние до цели. Но на самом старте столкнулся грудью с Марселлой, которая скалой встала у него на пути и, едва он сделал тщетную попытку быть первым по дороге к прекрасной незнакомке, дала ему хорошую затрещину лапой. Чуть не свернула челюсть и оставила глубокие порезы от когтей, зато полулев вышел из состояния очарования.
— Ты щего? — недоумённо протянул он, выставив на кошку огромные от неожиданности глаза. Марселла фыркнула и повернулась в мою сторону, высоко задрав нос и выпрямившись. Молодец, он сейчас моя единственная надежда! — Ой, што-то колова моя кружитшя... Ги-и-и! Эштела, мурка, этот итиот веть ей поверил! Што ты лежишь?! А!.. — я одарила его настолько красноречивым взглядом, что он даже отступил и прижал уши к голове. Однако он не был бы самим собой, если бы не пришёл тут же в себя и не нашёл бы в этом всём свою выгоду: — Понял, моя кошпожа! Только я моку шпашти щейчаш этот мешок с глупоштями! Натейся на меня, я не пответу!.. Мурка, — он посмотрел горестно в глаза Марселлы, — помни меня. Нажови швоего первенца в мою чешть!.. Ну, всё, пошёл...
Точно! Только не пошёл, а полетел, чему я вполне поспособствовала, истратив на это почти всю силу, за это время вернувшуюся ко мне. Я с удовольствием чувствовала, как вода реки отдаёт мне, дочери Нила, свою энергию, постепенно пополняя мой запас... Боги мои, только бы ещё не было поздно!..
Светлокожая девица, словно сотканная из лучей и слёз Красоты, влекла его к себе, как будто привязала или действовала на него магнитом! Роман откуда-то понимал внутренним сознанием, что с этой красавицей ему иметь дело крайне опасно, но... "Заткнись", — устало огрызнулся на своё сознание таксист, и оно от страха забилось куда-то очень глубоко, освободив хозяину дорогу к желанной цели. И Роман не замедлил этим воспользоваться, ибо незнакомка была действительно хороша, она того стоила, тем более... она даже манила его к себе, значит, не он один желал знакомства! Оно того стоило, в этом не было сомнения! А имя можно было узнать и потом...
— Постой, прекрасная! — "Ого, пребывание в замке жёнушки не прошло даром!" — Позволь лишь узнать твоё имя! Больше мне ничего не требуется!
— Ничего? — голос незнакомки зажурчал ручейком, когда она обернулась к нему, Роману даже показалось, что ему послышалась разочарованность в её интонации... Ничего себе нравы у этих эфемерных девиц!... Хотя, Роману даже нравилось это, он невольно подумал о том, что эта гордая богиня, Эстела, столько дней крутила его за нос, чтобы потом снова отталкивать... Ради чего? Не стесняется же она его объятий, как воспитанница института благородных девиц, да и он далеко не так плох, да что там! Он мужчина! И эта зараза знала об этом, он же чувствовал! Что же тогда?!..
— Ты где-то далеко... — укоризненно прожурчал голос незнакомки, и Роман посмотрел в её враз потемневшие от обиды глаза. — Я не могу разговаривать с тем, кто не слышит или не хочет слышать, уходи... — она повернулась так резко, что её волосы и искры, ореолом окружавшие её, взметнулись и заискрились.
— Что ты! Что ты! Прости меня! Подожди! — Роман и сам не мог понять, почему вдруг стал таким покладистым, но он бросился вслед за прекрасной нимфой и чуть было не упал перед ней на колени: — Прости меня! Постой! Я знаю, что даже не достоин знать твоё имя!
— Камыши и речная вода называют меня Ирис, — с улыбкой повернулась к нему девушка, и на душе у таксиста прояснилось, он тоже стал счастлив одним лишь сознанием её близости:
— Ирис, — эхом повторил он, и блестящими глазами проследил за тем, как нежные руки нимфы заскользили по его плечам.
— Мне нравятся такие, как вы, милорд, вы сильный, а какая женщина не хочет быть рядом с сильным человеком, который сможет защитить её ото всех ненастий? — прошептала девушка, и её губы робко коснулись его губ, а ладони заскользили по плечам. Даже сквозь грубую ткань холщовой рубашки Роман почувствовал, как холодны её руки, но не посмел даже вздохнуть или оскорбить это неземное существо своим прикосновением. В следующую секунду он с головой погрузился в охватившую его сладкую боль и отключился от реальности.
Если бы он смог увидеть себя со стороны, то заметил бы, как невесомость и нереальность этой девушки постепенно меняются на суровые действительные черты. Как она приобретает оттенок всего обыденного и земного, настолько реального, что хотелось отвернуться и запомнить её такой, какой она показалась в первые мгновения... Сжатый кулак девушки скользнул по его предплечью и резко разжался на плече. Роман даже не предал значения тому, что когда Ирис откинула чуть назад голову, чтобы посмотреть в его глаза, меж её жемчужных зубов промелькнул раздвоенный язык. Краем глаза он успел заметить, как матово блеснул на большом пальце её руки острый ноготь из чёрного металла, и снова погрузился в её мир, созданный одним её голосом и прикосновениями. "Потерпи ещё немного, знай, что я ты получил сегодня то, чего я не давала почти некому... но ты этого достоин, ибо ты единственный... единственный, кто может вытащить меня из стен этого склепа... прости, но любовь конечна, а я нет..." За что она просит прощения, подумал Роман затуманенным сознанием, она ведь не сделал ничего опрометчивого!..
Ирис засмеялась, ещё раз заглянув в его глаза, и погладила его волосы рукой, коснувшись его виска холодным металлом. "Нет", — хотел было сказать Роман, но её губы закрыли его в таком жарком поцелуе, словно они прощались надолго или... навсегда?!.. Таксист неосторожно обхватил её локти, пытаясь сделать хоть что-нибудь, но в этот момент его сознание угасло, вспыхнув напоследок ярким светом неземного наслаждения, какого не давал ему ещё никто!.. А нимфы тоже женщины! — почему-то подумал Роман, и его блаженство оборвалось на высокой ноте; внезапно внутренним сознанием увидел ужасную картину: неземной красоты девушка рассекает ладонь острым чёрным когтем и прикладывает её к рассечённому виску мужчины, которого она продолжила жарко целовать, опускаясь с ним всё ниже и ниже. По лицу его скатилась первая капелька крови, а Ирис улыбнулась, и ладонь её засветилась, набирая всё больше силы, и тут... Он так и не понял, когда это произошло, но неожиданно совсем рядом, позади девушки выросла гибкая фигура, и Ирис, издав громкий предсмертный крик, мигом сползла к его ногам, тут же затихнув... С ужасом смотрел Роман на её изменения, на то, как вспышками гаснет ореол вокруг неё, а нежные черты лица приобретают враждебную резкость. Даже хрупкая рука с когтем на большом пальце, которой Ирис ещё цеплялась за него, из молочно-белой стала тёмной, словно обуглившейся, хотя и не потеряла своей формы... И тут его щёку обожгла резкая, но такая знакомая и родная боль...
— Да очнись ты, тупица! — прохрипела я ещё слабым голосом, и с удовольствием влепила бы ему ещё одну оплеуху, но он уже выполнил мою настойчивую просьбу, поднял от этой мерзавки глаза и глянул на меня так жалобно, что я его чуть было не пожалела! — Что, не будешь больше заглядываться на богинь, да, пища для песчаных жуков? — ехидно осведомилась я, опуская вниз руку с окровавленным мечом.
— А... это что... была богиня? — сдавленно произнёс он, полагаю, только для того, чтобы хоть что-то сказать. Я не посчитала нужным ответить и молча огляделась по сторонам в поисках желанной цели: в том, что это и есть храм Грааля, у меня теперь не было совершенно никаких сомнений, а это значит, что здесь должен быть алтарь, который поможет мне хоть относительно восстановить силы. Роман меж тем испуганно коснулся рассечённого виска, из ранки на котором струилась багровая бороздка уже высохшей крови, и воззрился на меня, как на демона из подземного мира: — Она что...?
— Будь спокоен, твоей девичьей чести не было нанесено никакого урона, — усмехнулась я и взмахнула рукой с мечом, проверяя, насколько впереди проходима атмосфера — ничего, терпимо... — Она просто хотела высосать из тебя всю кровь, чтобы освободиться от плена храма, который держит её при себе, как хранительницу, и постоянно снабжает пищей... вроде тебя... Но вот только ты кардинально отличаешься от её предыдущих овец на заклании — в тебе кровь воина, способного владеть Граалем. Думаю, эта тварь настолько увлеклась своей личной выгодой, что напрочь забыла представиться...
— Её зовут Ирис, — отсутствующим голосом сообщил мне таксист, и я резко обернулась назад, едва не выронив меч от стремительности: к сожалению, она уже стояла позади Романа, и вид её был далеко не самым доброжелательным... как же я такое упустила?!!
— Эстела, — жалобно позвал Роман, боясь оборачиваться, — почему ты смотришь на меня так, словно у меня на голове рога выросли?
— Уж лущше пы рока, — пискнул снизу Сфинкс, до того хранивший грозное молчание (я не дала ему отличиться, первым бросившись в бой, успев вовремя набрать побольше силы и взять в руку меч; теперь я уже не была так уверена в своих силах, как до этого...). Роман медленно повернул голову и, узрев позади себя нечто, лишь отдалённо напоминавшее хрупкую красавицу телом и лицом, но уж никак не огромными нетопыриными крыльями, длинными клыками и змеями, извивавшимися на руках. Пробормотав что-то невнятно, он застыл на месте как статуя, а полулев добавил: — И ты её ещё шеловал?!
— Не стоит грубить Бесконечности, — рыкнула-выдохнула Ирис и оскалилась совсем недобрым оскалом: — Ты что, вообразила себе, что сможешь что-то сделать прародительнице несчастий?! Тогда ты глупа, как все те, что жили с тобой бок о бок! Ты, наверное, думала, что выше вас, богов, никого уже и нет?! Что ж, я могу тебе сказать только одно: ты ошиблась! — вместе с её огненным дыханием на нас лились потоки несмываемой грязи, не видимой снаружи, но прочно оседающей внутри, словно выедающей душу и чувства, воистину, она могла не прибегать к помощи магии, — она и без того уничтожит нас одним мановением руки! Теперь я точно попала в крупную неприятность, ох, какую крупную!..
Ирис засмеялась хрипло, с самодовольством, и меч в моих руках рассыпался в мелкий прах, а сама она медленно расставила в стороны руки, вместе с ними расправив и крылья, и пространство вокруг неё взорвалось ядовито-золотистым цветом испарений, немедленно распространившихся по залу. Роман проявил удивительную прыть, прыгнув назад и накрыв меня своим телом, но и это не спасло нас от меткого удара Королевы Несчастий, испарения осели на теле, рубаха таксиста обуглилась, оголив спину и плечи, а у меня открылась старая рана, тут же начав кровоточить... Этого мне только не хватало!.. Испуганно шипевшая Марселла забилась под алтарь, рядом с которым как подстреленная птица свалился глухо застонавший Сфинкс, которому сильно обожгло крылья.
— Ха-ха-ха!! — летело над нашими головами.
— Вот мерзавка, — выдохнула я, резко отталкивая Романа в сторону, он что-то выкрикнул, предостерегая меня, но я уже сорвалась с места и распласталась в высоком прыжке чёрной кошкой, метя прямо в сердце богине.
— Ого! — снова захохотала та. — Это уже становится интересным! — мне в лицо ударила резкая удушающая волна, и я упала пластом на пол, ощущая во всём теле дикую боль, — ... впрочем, не очень... Ничтожество, — только и успела выдохнуть она, когда я, пылая яростью, вновь взмыла в воздух, обнажив острые клыки и выпустив стальные когти. И снова она ответила мне волной своей силы, вот только сзади в неё ударили-таки два моих сильнейших диска, яркие разряды расползлись по всему тёмному телу, заставив её содрогаться до корней волос и повалив её со мной рядом на колени. Пришла моя очередь мрачно смеяться, вот только сил на новый бросок не оказалось, слишком сильным был первый её удар...
