Я спрашивал себя: какого милосердного человека сумеет найти здесь Рейг? И как он его будет искать? Но Рейг сделал то, чего я никак не мог ожидать. Он объявил господину И:

— Моя женщина посоветовала мне упасть на колени перед вершителями судеб людских и молить о милосердии. Как я понял, ты, колдун, тут только для красоты сидишь. На самом деле вашим царством правит племя Компьютеров. С одним из них я и буду говорить. А еще попрошу Компьютер показать мне изображение осла. Я осла никогда не видел, и если мне суждено умереть, хочу узнать перед смертью, кем меня обзывают.

Я ужаснулся и шепнул ему Рейгу:

— В компьютере жалости не больше чем в камне или пне. Да и Правитель не простит тебе, что ты встал на колени не перед ним, а перед вещью, ему принадлежащей.

Рейг тихо ответил:

— Больше мне тут все равно неоткуда получить помощи.

Правитель рассмеялся нехорошим смехом и посоветовал Рейгу поговорить со встроенным компьютером своего унилазера. Рейг недоверчиво посмотрел на змееподобную конструкцию и осторожно спросил:

— Серебряное чудище, ты из племени Компьютеров?

Гибкий бронированный унилазер изогнулся сверкающей дугой и приблизил свое жерло к лицу Рейга. Будто дракон, глядящий на свое отражение в глазах будущей жертвы. На его загривке был установлен маленький экран встроенного компьютера. Ровный механический голос произнес:

— Мы едины. Все, что ты скажешь мне, станет известно всем в нашей сети. Я позволяю тебе говорить со мной. Но не прикасайся ко мне, иначе я сожгу тебя.

Осторожный Рей и не собирался его трогать. Он встал на колени и сказал унилазеру:

— Оружейный компьютер, передай вашему вождю, что я человек, а не зверь! Я не могу отрубить руку Змеелову, ведь он хотел помочь мне. Но и убежать отсюда я не могу. Мертвых больше чем живых, и они ждут оживления. Племя компьютеров, придите ко мне на помощь! Мудрость ваша превосходит мудрость богов, а боги помогают тем, чьи намерения добры. Я клянусь вам Небом и Солнцем от имени всех достойных умерших: если жизнь вернемся к ним, они не погубят мир несправедливыми и беззаконными деяниями.

Сверкающая металлическая змея осталась неподвижной. Только компактный экран, предназначенный для хозяина оружия, повернулся к Рейгу и загорелся холодным голубым светом. Рейг стал рассказывать про свое родное племя, о своей судьбе, и зачем он поплыл за море. Я подумал: интересно, когда он наконец попросит компьютер показать ему осла?

Экран был леденяще-светлым и пустым. Оружие оставалось неподвижным. А ведь только на его помощь и надеялся Рейг, возвращаясь сюда... Упрямый мореплаватель перешел на молящий шепот, глухой, едва различимый, будто предсмертный. Господин И. восхитился коленопреклоненным Рейгом:

— Веселое животное, лохматый шизофреник. Славная у нас сегодня будет охота! Кто его нам сюда привел?

— Твой верный слуга Удар Молнии, — храбро сказал Удар Молнии.

— Чего в награду-то хочешь? Обещаю дать в пределах разумного, — милостиво спросил Правитель.

"Титул и имение", наверняка подумал Удар-Молнии, но пока еще не отвечал. Потом он подошел ко мне и спросил, чего хочу я, его единственный сын. Он ведь все-таки по-своему любил меня. Я сказал ему: попроси пощадить Рейга. Ведь его не выпустят отсюда живым, и даже легкой смертью умереть не дадут. Защити его. Господин И. не будет доволен, что ты не дал ему повеселиться, но за твои многие былые заслуги не станет нарушать обещания.

Я надеялся, что отец не откажет мне. Пусть Рейг уйдет, пока не поздно. А может быть, и мне уйти с ним? Что лучше, бессмертье или вольная воля?

Подумав об этом, я посмотрел на моего отца, бывшего страшного деревенского колдуна. Он стоял, усталый, с бледным истертым лицом, и самая яркая деталь на его голове была блестящим подслушивающим устройством. Мой отец... сточная канава для чужих мыслей... жизни в нем не больше, чем в огородном пугале, которое вздрагивает и машет рукавами на ветру... суета и пустота, да я и сам такой.... Я наклонился к его подслушивающему уху и шепнул ему мысленно: попроси у Правителя свободы для Рейга, и давай уйдем втроем.

Не захотел:

— Нет. Я не уйду отсюда. Мы скоро захватим весь мир. Тогда мы будем счастливы.

Значит, придется уходить без него. Я мысленно повторил: "Попроси свободы для Рейга". Я верил, что Удар Молнии поможет нам. А он вздрогнул и побледнел. Потом ласково, но цепко положил мне руку на плечо и стал молить:

— Сынок, ведь у тебя карьерный отец. Ты же погубишь всю будущность мою. И ради чего? Какими чарами опутал тебя бродяга этот? Таких, как твой Рейг, давно растоптали, а живы-то мы. Не вздумай этого змея из бед выпутывать, не вмешивайся сынок, послушай меня, пойми, что добра я тебе желаю. Послушай мои мысли до самой глубины сердца моего, узнай, как я люблю тебя.

Я никогда не хотел знать, что в сердце у Удара Молнии, а сейчас мне было особенно не до этого. Я понял, что отец мне не поможет. Я отвернулся от него и стал думать, как исхитриться и увести Рейга отсюда.

Рейг все еще тихо говорил с компьютером. А отец вцепился в меня еще крепче и безнадежнее:

— Я слышу твои мысли, сынок. Вот ты уже хочешь уйти с первым встречным, а меня готов стряхнуть как грязь с сапога! Если ты уйдешь — считай, что ты от родного отца отрекся, растоптал его, в самое сердце пнул! И этого бродягу не проси отпустить. Слышу я в мыслях твоих, что ты рано или поздно от нас, бессмертных, уйдешь, и станешь искать его. Сам всего лишишься и мою будущность сгубишь, Волчонок.

Мне еще больше захотелось уйти отсюда навсегда. Но отец перешел на змеиный шепот, и ужас сковал меня:

— Волчонок, если ты станешь мешать веселой охоте Правителя... то я.... ты сам толкаешь отца на такое, ты сам, и не обвиняй меня потом, не жалуйся ... знай, Волчонок, твоему Рейгу все будет рассказано... Я ведь слышал твои мысли, когда ты вспоминал, что стало с его дочерью, я ведь и твою первую жизнь просмотрел от начала до конца, для твоей же пользы, чтобы при случае образумить тебя. Будешь спорить со мною — тогда твой Рейг узнает, что ты сделал с его Рейин, я покажу ему твое прошлое....

Как Рейин-Сладкий-Мед стала Медной Рейин

Худое лицо отца дрожало передо мной, или я дрожал от страха? Он ухватил меня за плечо. Востроносый, упорный. Будто оголодавший дятел, который вцепился когтями в ствол и охотится за бледными личинками под корой. Крепко держит. Все слышит, знает, куда бить. Грозным шепотом обещает напомнить, если я посмел забыть.

Эй, вы, читатели, судить меня собираетесь? А вы-то что сделали на моем месте? Я вам расскажу, какой у меня выбор был. Если вы знаете правильный ответ, то говорите, не стесняйтесь.

Воспоминания... они приходят, непрошеные, и тогда будто речной омут затягивает тебя.... Я больше не видел Рейга на арене. Я видел перед собой его дочь, Рейин. Казалось, что она унаследовала замысел отца сразиться с чудовищем Грансом: у нее были широкие прямые плечи, смелый нрав и победная улыбка от уха до уха. Косы цвета светлой меди и медово-карие глаза. Кожа чуть смуглее, чем у людей нашей страны. Будто орех в середине лета, когда он становится светло-золотым. За цвет глаз и волос ее в деревне дразнили:

Рейин-сладкий-мед,

Тебя медведь возьмет.

Ей было восемь лет. Не медведь ее забрал, а охотники за рабами. Это было в моей прошлой жизни, на другой день после гибели Ифри. Я сказал Рейин, что ее мать встретила доброго волшебника, который предложил перенести ее через океан, к Рейгу. Соврал, что Ифри не могла зайти за дочерью, иначе волшебник бы не дождался ее и ушел. Рейин поверила, что ее родители скоро вернутся вдвоем, но все равно плакала, стояла у изгороди и смотрела в сторону леса. Дети в этом возрасте еще имеют звериное чутье на обман. Я не знал, что еще соврать ей, чтобы она перестала плакать, не мерзла зря и наконец пошла в дом.

Моя жена Прекрасные Глаза сделала мне знак отойти от девочки. Я думал, что она найдет нужные слова. Я отошел, а она прошептала что -то на ухо Рейин. Та радостно спросила:

— Неужели это правда, Прекрасные Глаза?

Я думал, что моя жена пообещала девочке заменить ей мать, пока Ифри бродит где-то с волшебником. Хотел подойти и тоже пообещать заменить ей отца. Но жена вдруг встала между нами и сказала вкрадчиво:

— Рейин, собирайся в дорогу, а я расскажу моему мужу добрую новость, которую я узнала.

Она крепко схватила меня за руку и потащила к дому, чтобы девочка не слышала наш разговор. Проворно прикрыла дверь и объяснила:

— Я сказала Рейин, что работорговцы идут в страну, откуда пришел Исмон, и что они знают, где живет его родня. Она хочет идти с ними.

Я ужаснулся. В первый раз в жизни я решился возразить жене. Но пока собирал свою смелость, Прекрасные Глаза яростно зашептала:

— Да, я ее обманываю. Но ловцы рабов из-за Ифри пошли в лес искать клад, мерзли там. Теперь, из мести, хотят забрать ее дочь. Все что нам остается: уговорить Рейин по своей воле пойти в рабство. Иначе ее потащат силой и будут бить дорогой. Да и жители деревни хотят, чтобы работорговцы забрали ее. Если кому-то придется отдать своего ребенка вместо этой девочки, он до конца жизни будет мстить нам обоим.

— Я уведу Рейин в горы, пока не поздно, — сказал я жене.

Ее голубые глаза стали холодными как сталь, и она не сочла нужным отвечать. Она догадывалась, что никуда я не пойду. В тот день я понял, как мудр был бродяга Рейг. Ведь он советовал моей приемной матери отдать меня вольным охотникам, чтобы я научился полагаться только на себя, "как лис или зоркий ястреб". Да, я знал науку письма и счета — в стране полей меня бы с радостью принял на службу любой вождь. Но теперь ловцы рабов держали в страхе все окрестные деревни. Мне надо было увести дочь Ифри туда, где нас никто не найдет. Нам надо было бежать в холодный горный лес, и через него — в иные земли. Но как выжить в лесу? В наших общинах было поверье: рука того, кто изучил искусство письма, обратится в заячью лапу. Видно, не так уж наивны были наши люди...

Я все еще думал, что делать, когда Рейин подбежала ко мне и сообщила счастливую новость:

— Моя матушка говорила что Ливия, страна наших предков далеко, вовек не добредешь. А оказалось, что эти храбрецы туда идут. Прекрасные Глаза мне сказала, что они знакомы с соседями дедушкиной семьи! Когда я разыщу моих родных, я вам письмо пришлю. Приходите жить у нас. Там чудеса, слоны и два урожая в год. А я вырасту, пойду в Египет, выучусь вести корабль по свету звезд и найду страну, куда уплыл мой отец!

— Рейин, ты не спеши соглашаться... — неуверенно начал я.

Ее мать заманила работорговцев в лес, чтобы не быть убитой на глазах у дочери. Теперь Рейин думает, что это эти люди уведут детей в страну счастья. Я хотел рассказать ей правду. Но потом подумал: а зачем? Что это изменит?

— Рейин, счастливой дороги, и передай от нас поклон твоей семье, — сказал я, отводя глаза.

Дочь Рейга взяла холщовую сумку со своими вещами и пошла к югу, в направлении полуденного солнца. На ней был плащ, а на нем изображены медведица и медвежата. Дар отца, волшебная одежда, которая должна была ее защитить. Волшебный плащ дочерна выкрашен черникой, за спиной две русые косы с медным отблеском. На голове шерстяная повязка, как у ее отца, с образом звезды Арн-Рейг. До сих пор помню: даже по тени на земле было видно, с какой надеждой и радостью она идет в на чужбину. В моей второй жизни я отправился в прошлое и заглянул в ее жизнь, первую и единственную.

Я узнал, что она участвовала в боях женщин-гладиаторов, за цвет волос и необычную для северянки смуглую кожу была прозвана Медная Рейин. Слава моей сводной сестры была недолгой. Она умерла в возрасте, который считался серединой срока, что судьба дарует свободным людям и который был пределом жизни раба — в двадцать пять лет. Никогда не думал, что встречусь с ее отцом.

То, чего не мог Господин И.

Прав был изобретатель машины времени: можно изменить все, кроме своего прошлого. Да и что я изменил бы, если бы даже мог? Разве у меня был выбор?

Я встряхнул головой, и проклятое наваждение исчезло. Передо мной был современный мир, научно-исследовательский цирк, электронное подслушивающее ухо моего отца. Удар Молнии шептал, с тоской глядя мне в глаза, срываясь на тот воющий голос, каким во времена моего детства он изображал колдуна:

— Вот я скажу твоему новому дружку, что ты сделал с его дочерью... я покажу ему прошлое.... тогда он сам не захочет брать тебя с собой, заступничества твоего не захочет... отшвырнет тебя, как ты меня сейчас....

Он раскис от жалости к себе и повис на моей руке, и вдруг я вдруг крикнул, не мысленно, а в полный голос:

— Замолчи, дрянь!

Мой отец не закричал в ответ, он тихо сказал:

— И ты такой, иначе тебя бы не взяли сюда. Если я все расскажу твоему Рейгу, то ты поймешь, каково тому... тому, кого дрянью зовут.

Я всегда считал себя очень боязливым человеком, но сейчас понял, что раньше не знал что такое настоящий страх. Давно не верю в богов, но сейчас невольно молил кого-то неведомого, темного, бьющего без промаха.... пусть отец Рейин, проклятый пришелец из прошлого, исчезнет без возврата, навсегда, истлеет, иссохнет, растворится в пустоте. Да, нельзя изменить свое прошлое. Но с ним можно не встречаться, не дать ему отозваться эхом в твоей новой жизни! У нас есть список тех, кому компьютер не должен давать твой адрес. Просто я думал, что у меня нет ни врагов, ни тайн. Я даже не узнавал, как вносить имена в этот список. Подумать бы раньше, что у меня есть враг, отец Рейин — имя ему Арн-Рейг— Всесветлый — да будет навеки забыто это имя.

Рейг вдруг обернулся ко мне. Я улыбнулся ему, как пойманный врасплох вор, который пытается убедить хозяев, что он зашел в их дом по ошибке. Теперь я понял, почему я не помешал отцу привести сюда Рейга, несмотря на многие предвещающие беду знаки. Просто втайне от самого себя я надеялся, что Рейг исполнит все, что ему будет приказано, а потом мы с ним напьемся, и я расскажу ему, что сделал с его дочерью, и ему нечего будет сказать мне в ответ, потому что сам такой — и мы станем друзьями.

Все. Не станем друзьями. Я больше ни во что не вмешивался. Лишь бы мой отец молчал!

Удар Молнии вынул из кармана подслушивающее устройство, подал мне и шепнул:

— Прости меня, что напомнил тебе все это. Послушай мысли мои, узнай, как я люблю тебя, Волчонок. Поверь, и у меня сердце есть. Просто к чужим жалостливым быть — глупо. А ты мне свой, и ты мне дороже солнца в небе, сынок. Ну узнай наконец, что думает твой отец!

Но я не хотел заглядывать в его мысли. Никогда не хотел, и сегодня желания не возникло. Мне бы лучше услышать, что думает Рейг... но подслушивающее устройство полезно только тогда, когда можешь задавать вопросы объекту подслушивания. Тогда он невольно отвечает мысленно. А я Рейга ни о чем спросить не мог. Я не знал: уйдет он или останется?

А Рейг тем временем стоял на коленях перед компьютером и все еще что-то шептал ему. Потом обреченно отвернулся от экрана. Жизнедавец Правитель закричал торжествующе: