Рожденный в сражениях

Картинку показал, как Сталин от рёдлей отбивается. В начале один, потом с товарищами. Как вышвыривают они рёдлей из страны, как строить всё заново начинают. Думаю, когда Гитлер почувствует это родство душ в ненависти к жидовствующей сволочи, он перестанет воспринимать Сталина как их марионетку. А зачем ему тогда иметь дело с английскими плутократами, когда почти рядом есть товарищи по борьбе?..

Теперь о настоящем. Служу я в ведомстве "Олега Табакова". Он пока еще молодой, но уже перспективный. Так что кое-какие возможности имеются. Гажу нашим заклятым друзьям со всем удовольствием...

Рыбный! Я своё слово сдержал. Может быть Вы, ребята, еще не в курсе, но специальной теории относительности не будет. Вместо неё "могучая кучка" — Планк, Пуанкаре, Зееман и Бор — создали практическую теорию относительности. Не заумствования хрен знает о чем, а практическую, мужики. Сейчас теорией поля занимаются. И они её сделают, будьте уверены, потому что никакая херь вроде СТО и ОТО им не мешает. Вкупе с "гениальными физиками". Мужики! Они к антиграву подходят, представьте! Понятно, что до практики пока еще как до Луны пешком, но тем не менее. Я не знаю, где сейчас Рыбный и кто, но он должен об этом знать. И еще. Скорее всего, смогу вытащить в Германию Ферми. А это значит, что нужно шепнуть кому-то наверху в Союзе, что атомной проблемой нужно начинать заниматься уже сейчас"...

Отложив дневник в сторону, Слащев поднялся с дивана и заходил кругами по каюте. Налил в хрустальный стакан газированной воды из сифона и выпил маленькими глотками. Подошел к иллюминатору и остановился возле него, покачиваясь с носков на пятки. "Значит, Фриц на месте. И работает. Гитлер, стало быть... Ну, может быть и правильно, Фрицу виднее. А вот Рыбный где? Надо будет у инженерных ребят поспрашивать — нет ли где шороху сомнительного. Рыбный же как носорог упёртый попрет. А на авторитеты он всегда плевал, поэтому обязательно засветится. Не загремел бы только, лось поволжский. Под фанфары, как говорится".

Это посещение "северной столицы" оказалось, как впрочем и всегда, богатым на события. И приятными и полезными. Из приятных был визит и личное знакомство с семьей Солдатовых. И особенно с её старейшиной Солдатовым — старшим. Яков Саввич оказался замечательным корабельным механиком, специалистом по турбинам. Произведенный "по механическому отделу в младшие инженеры — механики" 2.10.1877 года, он застал русско-японскую войну в должности трюмного механика, помощник старшего инженер-механика на легендарном "Варяге". И именно его подпись стояла первой, как младшего по чину, под документом, который засвидетельствовал для истории гибель геройского корабля:

"Акт свидетельства командира и офицеров крейсера 1-го ранга "Варяг" 27 января 1904 года.

Мы, нижеподписавшиеся, сим свидетельствуем, что сего числа, вернувшись после часового боя с японской эскадрой, на рейд для исправления повреждений, чтобы иметь возможность возобновить бой, пришли к заключению, что крейсер не может быть исправлен судовыми средствами настолько, чтобы возобновить бой в тот же день, а потому решили уничтожить его, так как в противном случае им мог завладеть неприятель, угрожавший в четыре часа пополудни войти на рейд и овладеть крейсером — одержать легкую победу.

На основании сего общим собранием офицеров решили уничтожить крейсер. По свозу раненых и команды были открыты кингстоны, и крейсер в 6 часов 10 минут затонул".

За этот бой, в котором молодой морской инженер проявил доблесть и геройство, он был награжден Георгиевским крестом.

Представившись и передав подготовленные Ольгой подарки, Александр рассмеялся на "молодого человека из хорошей семьи", как его охарактеризовала пожилая няня солдатовских детей, живущая с Солдатовыми на правах члена семьи, и дал обещание "навестить старика на рюмку чая". Отказываться не хотелось, тем более, что вечер был свободным. Этот вечер оказался еще и полезным — отряд пополнился еще одним бойцом. И как часто и случалось — не без приключений. Потом, по дороге в расположение отряда, Антон Козинцев рассказал ему свою историю. Довольно типичную для того времени.

Как и многие его сверстники был Козинцев беспризорником. Сбежав из спецшколы, приткнулся к банде Бирюка. Бирюк был ничего себе главарь: о людях своих заботился, давал жить. Была даже какая-то дружба в банде. Беспризорнику Козинцеву она напоминала семью. В этот раз собрались они взять богатую хату на "гоп-стоп". Филин говорил, что в ней живет какой-то еще царский барыга. Подошли, приготовились. Откуда появился этот черт, никто не заметил. Маныч уже фомку достал и к двери подошел. Успел только засунуть ее под дверной косяк и улетел на нижний этаж. Медведеподобный Бирюк выхватил финку, развернулся и с разбитым горлом упал на лестничную площадку. Психованный Филин завизжал как припадочный, рванул рубаху и упал рядом. Успевший достать наган Гвоздь, которого боялись все фраера в округе, умер стоя, на успев ничего понять. Потому что неизвестный ударом ноги буквально вбил ему грудную клетку внутрь. Козинцев отступил к стене, выставил кулаки и приготовился умереть. А неизвестный (хотя какой он уже неизвестный, познакомились) подошел к нему и сказал.

-Помоги своим. А я пойду милицию вызову.

Почему он не сбежал, Козинцев сам себе объяснить не мог. Возможность была, но он остался и постарался, как умел, помочь своим еще живым подельникам. И именно это отметил вернувшийся Слащев.

-Молодец, остался человеком. Своих бросать нельзя, какими бы они не были.

Через день после бурного, на грани мордобоя, разговора с начальником Василеостровской милиции Слащев вывел Козинцева из камеры и сделал предложение, от которого мог отказаться только клинический идиот. А уж кем-кем, а идиотом Козинцев не был.

Лето подходило к концу, а вместе с ним и очередной этап отрядной боевой подготовки. На этот раз парашютной. Дни стояли солнечные и тёплые, изредка прерываемые короткими, но сильными дождями. "Грибными", как считал Слащев. Грибов на самом деле было много, даже на летном поле по утрам можно было найти стайки молодых молочных груздей. Отрядный повар был этому только рад, "изобретая" новые блюда, чтобы разнообразить меню. Как шутил Блюхер — "Скоро бойцы морду не от пшенки воротить начнут, а от грибочков". Вообще говоря, грибы никак не могли входить в пищевой рацион бойцов, не имели права, так сказать, "во избежание отравления". Но Слащев, вывернув на изнанку повара и попросив помощи у местных деревенских жителей, разрешил. И, как и положено хорошему командиру, пробу с каждого блюда снимал лично. Во избежание этого самого "избежания".

Парашютная подготовка дело не простое. Тут тренируйся — не тренируйся, но когда отрабатывается высадка в сложных условиях, например на лес, травмы и ранения неизбежны. Навестив в госпитале пострадавших бойцов, Слащев возвращался на аэродром, где под руководством Блюхера бойцы изучали укладку парашютов. Когда миновал проходную, увидел на летном поле странную картину — в самом центре поля расположились по линейке весьма странные летательные аппараты. Не то чтобы их вид был особенно непривычен, но после штатных ТБ-3 и легких Р-5 он никак не ожидал увидеть в расположении боевой части такое разнообразие.

-Это что тут за цирк такой? — спросил Слащев у дежурного по аэродрому, с которым они вместе вышли из КПП.

-Ты что, не слышал? Агитационная эскадрилья прилетела. Три дня назад сообщали — "Комсомолец на самолет".

-Ничего себе! И что, теперь полетов не будет? Я же только начал на лес высаживаться. С "Батей" Вашим чуть голос не потерял, пока лимит на прыжки выбил. А теперь что?

-Слышали, слышали. У "Бати" глотка луженная, мотор перекричит, но и у тебя голосина ничего так. Слышная. Почему не будет? Нам подготовку никто не отменял. Переходим на вторую полосу, дальнюю. Так что можешь орлов своих дальше дрючить. Кстати, посмотреть на аппараты не интересуешься? Там очень любопытные экземпляры есть.

-Сейчас гляну как там, у зама дела и обязательно посмотрю. Чья эскадрилья, кстати, не в курсе?

-Сборная. Тут и наши лётные конструкторы есть и изобретатели-самоучки.

Через час Слащев неторопливо прохаживался вдоль стоящих в линию экспериментальных летательных аппаратов. Внимательно и с любопытством рассматривал машины, многие из которых он видел только на рисунках. И удивлялся прихотливости, и изобретательности человеческой мысли. Возле одного аппарата он задержался надолго. Аппарат представлял собой длинную и узкую решетчатую конструкцию, в центре которой были видны кресло пилота и установленный за ним двигатель. Над конструкцией располагались длинные и широкие лопасти винта, и по паре маленьких винтов, на носу и корме. Два легких колеса на тележке в центре и еще одно, маленькое в хвостовой части. На табличке, укрепленной на носу аппарата, было написано: "Экспериментальный геликоптер ЦАГИ-1ЭА".

-Чем Вас так заинтересовала эта машина, товарищ капитан?

Слащев обернулся. Перед ним стоял среднего роста широкоплечий человек средних лет в расстегнутой кожаной летной куртке. На кожаной фуражке с красной звездой выделялись круглые очки-консервы.

-А Вы, собственно...

-А я, собственно, конструктор этой машины. Позвольте рекомендоваться: Черёмухин Алексей Михайлович. С кем имею?

-Капитан Слащев. Яков Александрович.

-Так чем, Яков Александрович, Вас так заинтересовала эта машина? Я немного наблюдал за Вами — возле остальных экземпляров Вы минут по десять задерживались, а у моей машины уже более получаса находитесь. Согласитесь, законное с моей стороны любопытство.

-Более чем, Алексей Михайлович, более чем. А заинтересовало меня вот что. Сколько я понимаю, Ваша машина предназначена для вертикального взлёта и посадки. А установленные сзади и спереди винты позволяют горизонтальный полет. Верно?

-Верно. А в прошлом году, как раз в августе, на этом аппарате был установлен мировой рекорд для геликоптеров — 605 метров. В 34 раза больше, чем удалось итальянцам, представляете!

-Алексей Михайлович, а почему Вы называете свою машину геликоптером? Насколько мне известно, еще в 29-м году конструктор Камов предложил более русское название — вертолет. Правда, применил он его к автожиру "КАСКР-1", а это совсем другая машина, на вертолет мало похожая, совсем другой принцип полета.

-Честно говоря, я не ожидал встретить здесь человека, который был бы в курсе нашей работы. Геликоптеры и автожиры рассматриваются пока просто как игрушки конструкторов. Да и то, по большей части потому, что аналогичные работы ведутся на Западе. Ведь если сравнить с самолетом, то полетные данные совсем не в нашу пользу. Скорость чуть больше 20-ти км в час, дальность полета смешная — 3-5 километров. И отношение к нам соответствующее — пусть играются, лишь бы не безобразничали. Правда, когда мы итальянцев побили, отношение немного изменилось в лучшую сторону. Но не принципиально. Дескать, ну какая может быть польза от этой летающей клетки? Вы как считаете?

-Категорически не согласен. Так сложилось, что мне не понаслышке известна косность технических начальников. Если не сказать больше. Вы меня понимаете? Многим часто сложно перешагнуть привычные понятия и увидеть проблему с другой стороны. С Вашей машиной та же история. Зачем искать ей привычное применение, когда можно использовать её преимущества, которые сейчас выглядят недостатками? Нужно только посмотреть на всё немного иначе, чтобы недостатки стали достоинствами. А это удается далеко не всем. Если для технической новинки нет практического применения, его нужно просто придумать.

-Что вы имеете в виду, Александр Яковлевич? Как это "придумать практическое применение"? Разве не практика является источником изобретательства? Как такое возможно?

-Как, Вы спрашиваете? Ну, смотрите. Для наблюдения с воздуха на наших крейсерах базируются гидросамолеты. И поднять гидросамолет в воздух целая проблема — остановить крейсер, краном опустить самолет на воду и только потом взлет. После разведки тоже самое, только в обратной последовательности. Да и не при всяком волнении это вообще можно сделать. Запускают, правда, и с помощью катапульты, но на борт поднимают все равно краном. А Ваш аппарат взлетает и садится вертикально, взлетная поверхность ему не нужна. Можно даже ход корабля не замедлять. Это то, что пришло в голову сразу же. А можно и еще придумать. Скорость у Вашей машины маленькая, высота полета тоже. Замечательно. Предположим, что наши доблестные бойцы отбивают атаку вражеской пехоты где-нибудь в лесу и у них заканчиваются боеприпасы. И вдруг, на малой высоте, прячась за деревьями, появляются летательные аппараты. Часть из них отрывает шквальный огонь по наступающему противнику, часть выгружает боеприпасы и подкрепление, а некоторые приземляются и начинают собирать раненых бойцов.

-Ну, Вы и фантазер, Александр Яковлевич! Шквальный огонь, подкрепление. Геликоптер пока даже одного пассажира еле-еле поднимает. С перегрузом он вообще от земли не оторвется.

-А что этому мешает? Мощность двигателя или конструктивные недостатки? Ну, так поставьте двигатель помощнее, а недостатки уберите. На то Вы и конструктор. Главное в том, что описанный мной пример совершенно реален, а ни один из существующих аппаратов, кроме Вашего, принять в нем участие не в состоянии. Ни по скорости, ни по высоте полета. Немного пофантазировать — и мы получили летательный аппарат огневой поддержки пехоты. Вот Вам и практическое применение. Согласны?

-Согласен-то согласен. Только для этого потребуются дополнительные средства и возможности. А кто нам их даст? Нам и моторы-то поступают по остаточному принципу. Наркомату нужны истребители и бомбардировщики, а не игрушки. Моторные КБ тоже работают в первую очередь на авиацию, а не на нас.

-Алексей Михайлович, если дело только в этом... Вы верите в своё детище, Вы уверены в его возможностях? Тогда пишите развернутый рапорт на имя первого заместителя наркома товарища Котовского. Да, пусть через голову начальства, но у Вашей машины есть будущее. Я уверен. И будет чертовски плохо, если нас опередят. Те же итальянцы, к примеру. А товарищ Котовский известен хозяйским отношением к техническим новинкам. Советую сделать упор на практическое применение, вроде описанного мной примера. Но Вам проще будет продумать этот вопрос, Вы лучше знаете возможности Вашей машины. А я готов лично испытать её в полевых условиях. Кстати, как у практика, у меня есть несколько рекомендаций по возможному применению Вашего аппарата. Вы позволите?

Когда через пару часов Блюхер пошел посмотреть, куда подевался его командир, на стоянке агитационной эскадрильи он увидел примечательную картину. Прямо на земле, возле странной решетчатой конструкции расположились Слащев и какой-то человек в полувоенной одежде. Небрежно брошенная кожаная куртка свисала с носа конструкции, а сидящие возле неё люди что-то увлеченно чертили на земле, изредка переругиваясь. Прислушавшись, Владислав разобрал отдельные слова — "не потянет", " а я говорю, потянет", "автомат перекоса", "и брюхо прикрыть". Кошачьей походкой подошел Джумалиев. "Всё, у командира изобретательский зуд прорезался" — сказал Блюхер. Оба командира переглянулись, понимающе хмыкнули и пошли продолжать занятия.