А вокруг в полной темноте с грохотом падали злые инопланетяне в своих неподъёмных бронированных боевых скафандрах с перегоревшей электроникой.
Вдруг передо мной появилась та девочка Лена, призрак с последней парты! В кромешной темноте она светилась так, будто её освещали невидимые мне софиты. Девчонка смущённо улыбнулась, и вдруг обняла меня! Осторожно-осторожно, словно очень хрупкую вещь. Но, кажется, хрупкой была она сама. Я вдруг ощутил это: одно неловкое движение, и я могу разорвать, развеять призрака. Я затаил дыхание. Наконец объятия сомкнулись, она прижалась ко мне, и я почувствовал её. Сердце пропустило удар, по мне разлилось такое же свечение, и теперь я сам стал призраком! Таким же, как она! Мы рывком провалились сквозь ставшие вдруг призрачными стены космического корабля, и зависли в полуметре над такой же призрачной крышей нашей призрачной школы. Весь мир вокруг выглядел так, будто был нарисован туманом на мутном стекле. А там, за этим стеклом чёрный четырёхмачтовый фрегат, парящий в междумирье на гигантских драконьих крыльях, ложился в боевой разворот!
Но рассмотреть грозный чёрный корабль я не успел: девочка призрак разжала объятия, и я, почти мгновенно став снова материальным, плотным, и тяжёлым, рухнул на крышу. Между прочим, больно ударился! Но в тот момент я был страшно рад, что не провалился сквозь крышу. Я снова стал материальным! Незабываемое, расколдуй колдун корягу, ощущение!
Я взглянул на корабль пришельцев: все огни на нём теперь погасли, а кое-где подымались клубы дыма. Вдруг контуры гигантской 'летающей тарелки' задрожали, потом она вся смялась, словно невидимый великан скомкал рисунок на бумаге, короткая вспышка, и корабль пришельцев исчез!
— Са-аша! — прохрипел я.
— Я здесь, — спокойно отозвалась Саша.
— Ты... как? — спросил я, недоумевая, как ей удалось вернуться из того трюма.
— Спрыгнула, — всё так же спокойно ответила она.
— А... что... это... вообще было? — прохрипел я, поднявшись на ноги. Голосовой аппарат отказывался слушаться, тело мелко дрожало, и я, честно признаться, никак не мог понять, чего мне сейчас хочется: плакать навзрыд, или хохотать в голос.
— Флуктуация дивергенции времени, — пожал плечами Тахион, — я же говорил!
Меня, честно признаться, слегка лихорадило. Я буквально дрожал, вспоминая опьянение Силой, накатившее на меня на борту чужого космического корабля. Бр-р! Я же там чуть не сбрендил! Чуть с катушек не слетел!
— А по-человечески? — попросил я Антона.
— Испытание закончилось, — тихо прошуршала наша леди-приведение. — Я же вам всем объясняла: мы все умерли, и этот мир — чистилище! А вы не верили!
— Они пытались достать ключ Пожирателя, — снисходительно пояснила Сат-Ашарион, — я же говорила!
— Ясно, спасибо за пояснения, — вздохнул я, и глянул на Ксению: — А ты что скажешь? Волдеморт виноват?
— А я ничего тебе не скажу, раз ты так! Вредина! — фея вздёрнула носик, надула губки, и, затрепетав прозрачными крылышками, слетела с крыши вниз.
— Ну вот, кажется я её обидел, — расстроился я.
— Вообще-то, она действительно считает, что за этими странными происшествиями стоит некий страшный тёмный колдун, — сообщила мне Саша.
— Смотрите-ка, пробка исчезла, — пробормотал я растерянно оглядывая улицу.
— А теперь её и не было, — Тоха вздохнул, и закатил глаза. — Наша ветка времени теперь стабилизировалась. Вероятностные искажения реальности отошли в область негативной фазы.
— Нам, между прочим, на уроке сейчас надо быть! — объявила Саша, разворачиваясь к пожарной лестнице, и мы пошли вслед за ней.
Уже ступив одной ногой на пожарную лестницу, я кинул последний взгляд туда, где совсем недавно в небе висела над городом 'летающая тарелка' пришельцев. И чуть не рухнул с лестницы! Высоко в небе нагло парил на драконьих крыльях чёрный четырёхмачтовый фрегат! Секунда-две, и он скрылся в облаке. Я нервно сглотнул и не сразу сумел выдохнуть.
Вот так вот, господа супергерои. Похоже, всё только начинается.
...
Ребята убежали вперёд, а мне пришлось забежать в комнату нашей редакции стенгазеты, что бы катар свой спрятать. Я шёл по школьному коридору осторожно, словно пол подо мной был из тонкого хрупкого льда. Дело в том, что люминесцентные лампы надомной ярко разгорались. И я не был уверен, что этим дело ограничится.
Так же осторожно я вошёл в дверь класса. Антон, Ксюша и Саша уже сидели на местах. Учительница с удивлением посмотрела на ярко разгоревшиеся на потолке лампы, потом так же удивлённо глянула на меня.
— Простите, — пробормотал я, всё больше утверждаясь в мысли, что приходить на урок мне вообще не следовало. Надо было идти домой. А ещё лучше — залезть на крышу. На ту заброшенную крышу, где мы с Тахионом разговаривали. 'Переварить' всё случившееся, успокоиться.
— Что так долго, Алексей?! — тихо возмутилась учительница, — Остальные давно на местах! Проходите уже!
И учительница, подойдя к стене, несколько раз совершенно безрезультатно пощёлкала выключателем. А я сел на своё место, отметив, что девочка-призрак уже сидит за своей последней партой, и, совершенно как обычно, грустно смотрит в окно.
А над городом хмурились тучи. К концу урока на улице уже заметно потемнело. Ничего удивительного: у нас в иные дни погода меняется быстро и неожиданно по нескольку раз на дню.
Я не мог сосредоточиться на том, что говорила учительница, не мог никак успокоиться. Сотовый телефон принялся вибрировать. Я осторожно достал его и попытался отключить. Ничего не вышло. Тогда я вынул батарейку. Ничего не изменилось: экран сотового светился, и весело мигала надпись 'идёт зарядка'. Я вздохнул и убрал сотовый поглубже в сумку. Лампы под потолком тихо гудели, словно встревоженные шмели.
Я решил, что надо что-то с этим немедленно сделать, пока что-нибудь не сломалось. Закрыв глаза, я постарался успокоиться. Представил, что я сижу на крытой оцинкованным железным листом крыше маминого дома, и смотрю на звёзды. Ощущение, будто я — электрический скат в работающем аккумуляторе притупилось, но не исчезло. Тогда я мысленно нарисовал внутри себя солидный такой рубильник, какие бывают в высоковольтных электрощитах, и мысленно же его вырубил.
Лампы под потолком медленно и неохотно, но погасли. Однако к этому времени тучи над городом сгустились настолько, что город погрузился в сумрак. Учительница опять пощёлкала выключателем, но снова без всякого результата.
Минут через пять в дверь, постучав, заглянул наш учитель труда:
— Уроки временно отменяются. По всему городу свет отключили. Тихонько собирайтесь, и спокойно идите домой. Да не галдите так! И не носитесь по школе!
Ой! Я вгляделся в улицу за окном. Никаких огней нигде видно не было. Ой-ой!
...
После школы я побрёл в тайный подземный бункер к полковнику Олегу Сергеевичу. Не то что бы мне так захотелось его варения с чаем. Просто было сильное желание зарыться поглубже под землю.
На лестнице в станции метро дежурная по станции заворачивала людей назад:
— Граждане, метро временно не работает! — устало окликнула она и меня.
— Я к Олегу Сергеевичу, — сообщил я ей. Не уверен, знает ли дежурная, кто такой Олег Сергеевич на самом деле, но услышав, что я тут не в качестве пассажира, а ищу кого-то, она махнула мне рукой, и позволила пройти.
Я свернул в неприметную служебную дверь, и спустился по гулкой металлической лестнице. В кромешной темноте. Было немножко не уютно, но совсем не страшно. А чего можно бояться на лестнице в узкой подземной шахте, оба входа в которую заперты? Я эту лестницу помню. Ступени тут ровные, и если рукой за перила держаться, можно без проблем спу... ай! Споткнулся. Без проблем, говорю, спуститься можно. А вот уже и массивная бронированная дверь.
Дозвониться до полковника у меня не получилось: мой сотовый то включался, то выключался, но даже в те моменты, когда включался, сети всё равно он не видел. Я постучал. Получилось как-то слишком. Гулкие удары — Бум! Бум! — словно в каком-то пафосном боевике про терминаторов. Или в фильме ужасов про апокалипсис.
На мой стук бронированная дверь приоткрылась, автоматчик осветил меня фонариком, держа автомат наготове. Вот новости!
— Я в курсе, что Вам сюда можно, — заявил мне солдат извиняющимся тоном, — но у нас сегодня тут, типа вроде, учения, так что я всё по уставу буду делать. Подождите в караулке, я сообщу полковнику.
Я прошёл в караулку, а бронированная дверь за мной закрылась с ещё одним гулким — 'Бум!'. Подземный коридор базы был скудно освещён редкими аварийными лампами. Похоже, у них тут тоже проблемы с электроэнергией.
— Так 'типа вроде', или учения? — поинтересовался я, что бы скрыть своё разочарование.
— Ну, типа, коллективное сумасшествие, которое мы выдаём за что-то вроде учения, — пожал плечами солдат, затем снял со стены здоровенную телефонную трубку, и крикнул туда: — Гости! Код зелёный! К полковнику!
Я грустно вздохнул, чувствуя свою вину перед этими солдатами, которым и так в подземелье приходится сидеть, а тут ещё моя магия из-под контроля вышла, и свет им погасила. В ответ на мой грустный вздох аварийные лампы печально погасли. Фонарик у моего охранника тоже погас.
— Вот зараза, — вздохнул солдат, и потряс фонариком. — Видите, какая у нас засада с электричеством?
Убедившись, что тряска и постукивание на фонарик никак не влияют, солдат щёлкнул зажигалкой, и зажёг керосиновую лампу.
— Наверху такая же беда, — сознался я.
— Вот как..., — хмыкнул солдат.
Через пару-тройку минут к нам спорым шагом вышел полковник. Кивнул мне:
— Здравствуй, Алексей. Пойдём-ка! — развернулся по уставному, и, не оборачиваясь, споро пошагал по коридору.
— У тебя что-то случилось? — спросил полковник, когда мы оказались в его кабинете. Кабинет освещали сразу две керосиновые лампы. В остальном тут всё было по-прежнему.
— Да, — тяжело вздохнул я, и признался: — Это я свет в городе погасил!
— Интересно, — сказал Олег Сергеевич. — Ну, присаживайся, рассказывай. Как так тебя угораздило?
— Я колдовал сильно, и меня магией вроде как закоротило, — попытался объяснить я.
— А колдовал зачем? — полковник залез в свой сейф с головой, пытаясь там в темноте что-то найти.
— Инопланетный космический корабль сбил, — признался я. — Но прошлое тут же изменилось, и он не прилетел.
— Кто куда не прилетел? — переспросил полковник, выставляя на стол кружки и варенье из сейфа. — Вот досада! Света же нет! Как же мы чай-то, а?
Я вздохнул, передвинулся вместе со стулом, на котором сидел, поближе к электрическому чайнику, и просто взял в руки его шнур с вилкой. На чайнике загорелась красная лампочка, и он начал весело шипеть. Не могу сказать, что я рассчитывал на подобное, но и не удивился.
— Так ведь корабль космический не прилетел! — попытался объяснить я полковнику. — Вот, точно так же, как тот дирижабль с фанерными бипланами.
— А, ясно, — кивнул полковник, усаживаясь на своё место. — Знаешь, Алёша, я ведь так и не решил, верить ли мне в тот авианалёт, которого не было, или нет. И уже совсем надеялся, что и не придётся решать. Профессор наш считает, что ты заснял происходящее в перпендикулярной вселенной.
— Да не в тех инопланетянах дело! — горячо возразил я, — А в том, что меня переклинило, и я не могу прекратить собственное колдовство! Из-за меня же света во всём городе нет! И у вас тут вот...
— Погоди минутку, Алексей, — остановил меня полковник. — Во-первых, света нет только в одном районе, а не во всём городе. И то, там, насколько мне доложили, один единственный фидер 'вылетел'. Энергетики не поняли, что случилось, и на всякий случай пока отключили подстанцию — проверяют. Вот-вот закончат проверку, убедятся, что всё в порядке, и включат свет обратно. А у нас тут плановая проверка. Вот, наверху свет отключили, и я решил, что это прекрасный повод у нас 'почти что плановую' проверку устроить нашим автономным системам. Как видишь, не зря! Оказалось, что у нас и дизель-генераторы не запускаются, оттого что из-за длительного простоя там конденсат скопился, и батареи в фонариках у персонала давно сели.
— То есть, это что выходит, что я не виноват? — недоверчиво переспросил я.
— Ну, может и виноват немного, но совсем немного, — усмехнулся Олег Сергеевич.
Я облегчённо вздохнул, и тут же загорелись и лампы на потолке, и настольная. Зазвенел телефон.
— Слушаю! — взял трубку полковник. — Отставить разбирать второй! Переключите ещё раз на третий дизель!
Свет мигнул и погас. И чайник как раз закипел. Я выпустил из рук его вилку.
— Ну вот, всё нормально! — заявил полковник. — Никакой мистики. Сейчас всё починят! А потом я стану награждать непричастных и карать невиновных! Что бы коллективную ответственность понимали! Хм. Так что, говоришь, у тебя за проблема, Алексей?
— Проблема, — я задумался, — проблема, пожалуй, в том, что я не имею возможности понять, что происходит, но чувствую, что должен что-то делать. С магией так всё необъяснимо и непонятно!
— Это знакомо! — кивнул полковник, заливая чай в заварочном чайнике.
— Да? — удивился я. — Вы же не маг!
— Зато я военный! — заявил полковник. — А у нас в армии это типичная ситуация, когда толком не понятно, что происходит, а надо срочно сделать что-то невозможное!
— Как так?! — не поверил я.
— Ну, так ведь противник нам не докладывает, какими силами он располагает, и что, когда, и зачем собирается делать! А в военной разведке так и вовсе нормальная постановка задачи: — 'пойди туда, не знаю куда, отыщи там то, чего там не может быть, и сделай с ним так, как в природе не бывает!'
— И как же вы справляетесь? — поинтересовался я.
— Три волшебных слова, юный маг: Правда, Устав, и Смекалка!
— Правда?
— Правда, сынок! Прежде, чем влезать в драку, ты должен быть уверен, что прав! Что за правое дело стоишь! А то как же, Лёша?! Что бы идти в бой, ты должен знать, за что! И это должно быть что-то очень для тебя важное! Важнее твоей собственной жизни!
Вот, взять Наполеона. Гениальный полководец, всю Европу покорил, и всей мощью на Россию двинул! И сражения выигрывал, и Москву взял! И что дальше? Вынужден был бежать, и был битым! А почему? Сила была на его стороне. И сила, и удача. А правды у него не было!
Вот, у вас в школе, мне рассказывали, есть вопрос в ЕГЭ по истории: 'благодаря чему русские победили Наполеона?' И вариант: 'сила духа и героизм русского народа' считается неверным. Мне мои внуки рассказывали. Верным считается вариант: 'из-за морозов'! Но скажи мне, Алексей, разве морозы помешали москвичам вынести Наполеону ключи от города? Разве морозы не дали русским признать власть завоевателя? И объясните мне, как это морозы заставили Наполеона посреди зимы покинуть московские квартиры, и отправиться в дальний поход? И разве морозы заставили Наполеоновскую армию отступать по разорённой Смоленской дороге, где не достать французам было уже ни провианта, ни фуража? Морозы мешали свернуть в те области, где можно было грабить деревни? А?
