Валькирия мрачно молчала. Я тоже не испытывал особой охоты трепаться, слегка поев, я завалился спать без сновидений и желания просыпаться.
Когда я таки поснулся, это произошло через девять автономных часов, Юри вовсю щебетала с Валькирией. Я, собственно, и проснулся от этого голоса. Юри ласково поприветствовала меня и ничем не напомнила о минувших событиях, а чуть позже нахально заявила:
— Радуйся, у меня выходной и сегодня я тебя не подслушиваю.
Сквозь показную непринужденность сквозила некоторая неуверенность в себе. И где-то в глубине зеленоватых сейчас глаз была спрятана тревога.
Все же я не рискнул ей верить. Чуть позже она ушла на Драйвер. Валькирия проворчала:
— Ты не мог меньше выказывать свое недоверие?
— А с чего это мне вообще кому-нибудь доверять? — вытаращился я на визор — номинальное лицо юниверскафа. Капсула возмущенно проскрипела:
— Вот она, его благодарность за все, что для него делается! Ну, спасибо, батюшка, еще не раз попомню!!!
— Прости, я не имел в виду корабли.
— Ты все меньше на нас оглядываешься, а мы, между прочим, тоже разумные существа! — склочно напомнила капсула, — А у Юри и вправду амнезия с параличом.
— Паралич?!! — поднял я брови и вообще вытянул свое лицо, — Но она нормально двигается!
— Я говорю о ее телепатическом таланте.
— А-а... Так бы и сказала! — пробормотал я, беря услужливо поданную чашечку кофе. Неподалеку повисла пепельница с зажженной сигаретой.
— Я так и сказала. Это неважно, ходит она или нет, когда поражены ее уникальные функции. Важно, что после ваших дурацких разборок она как телепат медяка не стоит. То есть теперь она просто сирота коршианского происхождения.
— Я рад. Это просто бальзам на мои раны, — выдохнул я вместе с прохладным дымом и не слушая ее возмущенный речитатив, отдался кофе, табаку и своим временно непрослушиваемым мыслям.
" Дэва отыскать уже несложно. Ведь точно известно, и за это спасибо девочке, что он находится в одной из Вечностей этого Круга Времен. И Террис тоже в этом Кругу. Беспокоиться, стало быть, особо не о чем. А Тунга вместе со всем Советом Девяти можно не опасаться. Навряд ли мы для для них представляем легкую поживу." — думал я, и улыбался, вспоминая лекции Тунга.
"Да, они в своих познаниях о окружающем мире почти так же далеки от действительности, как и грязные терране." — думал я и улыбался. Потому, что это было великолепно. Потому, что это давало нам безопасность.
Мое благодушие, увы, продолжалось недолго.
— Так! Осталось разобраться с вами, милый капитан и дорогая Валькирия Нимфодоровна! — нарисовалась в капсуле багровая Юри. Потому, что никем, кроме нее эта коршианка лет этак тринадцати — четырнадцати быть, естественно, не могла. Я посмотрел на малиновое свечение гнева и невозмутимо спросил:
— Прекрасно. Ну а теперь объясни-ка нам, дуракам, что это означает? Или мне предстоит повторение того, что было совсем недавно? Или ты решила нас доканать?
— Молчи, несчастный, — пробормотала девица и покачнулась, — Щас вам всем тут до... Ик! Достанется. Я решила входить в переломный возраст, — и с размаху плюхнулась на энерговихрь. Валькирия простонала:
— Да она пьяна как сапожник! Вот это выходной!
Тем временем Юри перетекла из сидячего в лежачее положение, свернувшись в классическую позу пьяницы — сгорбленная фигурка с согнутыми ногами и засунутые между бедрами ладони. Девица почмокала и заулыбалась, мгновенно заснув. От нее разило спиртным и табаком. Я довольно долго рассматривал это чудо, хмыкая и покачивая головой, потом перешел на Драйвер. Меня встретила перепуганная Эва:
— Капитан, я просто не знаю, что с ней делать! Это вообще ребенок или кто?
— Полагаю, что да.
— Я просто не знаю, что с ней делать, — озабоченно сказала коршианка, — Насколько я понимаю, я здесь для того, чтобы заботиться о ней. Но если я перестаю ей потакать, она делает из меня чурку с глазами, и творит все, что вздумается! А только что она вообще перешла все разумные и неразумные границы! Сказать совестно, — смешалась Эва и начала теребить полуоторванную застежку на груди.
— Понятно. Драйвер, что она вытворяла с темпораторами?
— Хмм... Она заказала такой режим работы, чтобы сначала вернуть свои способности, а затем скачком повзрослеть настолько, насколько позволит ее организм. Без смертельного исхода, — уточнил баритон Драйвера, — Потом пришлось откачивать ее прямо в машинном отделении. Чуть не умерла от истощения.
— Понятно. Можно ли достичь в точности обратного эффекта? — нахмурился я.
— Конечно, — влезла Валькирия, — Уже делаю. Щас я ей и вытрезвитель, и переломный возраст, и сексуальную революцию на дому усторю!
Спустя всего полчаса Юри в своем прежнем виде притихла за столом. Она пыталась надувать щеки, делая независимый вид: раз она-де подверглась хрономодификации и стала намного младше, чем сорок минут назад, то соответственно и не может отвечать за поступки, совершенные в более позднем возрасте, в своем биологическом будущем. Впрочем, отстаивала она свою "невиновность" вяло, так что когда я пригрозил что-де еще пара таких фортелей, и она останется обживать пригодную для этого планету, как она совсем сникла и мы с Эвой вздохнули с облегчением.
(Много позже мне, конечно, стало известно, что Валькирия сохранила специфические способности Юри. Она не могла поступиться нашей безопасностью.Жаль, что я не знал тогда об этом. С Юри же корабли взяли жуткую клятву, что пока в ее способностях не будет ОСТРОЙ необходимости, о них, то есть о их наличии, никто на дух не догадается.)
Как раз к этому моменту мы все обнаружили, что проголодались. И с похвальным усердием стали подкрепляться. Вообще, надо заметить, что обеденный стол тогда стал для нас не стоько местом для приема пищи, сколько тем, что собирало и объединяло всех таких разных нас. Чем-то вроде клуба. И сегодня в честь укрощения нашего "ежедневного землятресеньица" атмосфера за столом для нас с Эвой стала особенно приятной. Она даже стала улыбаться, мои рефлексы немедленно отреагировали на это и все стало "чудесно". Главным образом оттого, что ее холодок отчуждения стал таять. Я ощутил, что Эва почувствовала себя членом нашей команды. Что она смотрит на меня не совсем и равнодушно. И что мне нравится ее низкий, с хрипотцой, как у джазовых певичек, голос. И ее волосы были постоянного каштанового цвета и не изменяли оттенки каждые пять минут. И даже ее безобразный, бесформенный комбинезон не мог скрыть ее потрясающей фигуры.
Иногда мы кидали тревожные взгляды на пришипившуюся Юри, но она вела себя поразительно тихо, за что лично я был ей очень благодарен.
И самое главное — меня не прослушивали!
Я расслабился, Эва, как я заметил — тоже. И, значит...
Тем временем мы подкрепились. Ощущая приятное тепло и видя через видеоскремблер растущие цифры моей энергетики, я завел благодушные разговоры о том о сем и ни о чем. Драйвер уже подал на стол фруктовый дессерт, соки, чай и, конечно, кофе. Эва после двух чаш бразелонского оправилась от былых волнений и смогла поддерживать разговор:
— Капитан, скажите, а где мы сейчас находимся? Или правильнее будет сказать "когда"?
— В любом случае ты не ошиблась. Это тридцать седьмая от факториала вселенная, или по простому, левое время тридцать семь, — подсказал Драйвер, — довольно далеко зашли. Но, по моим и Валькирии расчетам, этот Круг Времен очень велик. Вот, посмотри на голографическую модель Мироздания.
Перед нами высветилась модель, напоминающая нанизанные на плоскость кольца сосисок. Ярко мерцающая звездочка отмечала, как я догадался, наше текущее место.
— Круг, каквы сами можете видеть, очень велик, — прокомментировал Драйвер, — Не знаю точное количество Вечностей, или иначе говоря, Времен в нем, но самым подходящим словом будет "много". Может быть, нам придется обходить его даже не месяц и не два.
— Какой сегодня замечательный день! — сказал я, глядя на Эву.
— Чем это? — не выдержала Юри.
— Не знаю, чем именно, — сказал я, вроде бы отвечая Юри, но глядя на Эву, — Просто так чувствуется. С тобой каждый день — замечательный.
— Не ты ли как-то к случаю говорил, что нет хуже, чем ждать да догонять? — хмуро проговорила Юри, — Ну а мы сейчас этим вот и занимаемся: ждем информацию да догоняем позапрошлый год. И поскольку я не работаю — вся надежа на вас с Драйвером да Валькирией.
— Так-то оно так, но у меня нет инфо... — сказал я. Юри недовольно проворчала:
— ПОКА нет, но кто знает...
— Поскольку вы говорите при мне, — сказала Эва, — То я могу сказать, что ровно ничего не понимаю.
— А, не стоит это понимать, — поморщилась Юри, — Лишние морщины появятся. То есть у тебя их нет, и если появятся...
Чашечка Эвы со стуком опустилась на стол.
— Бессовестная! Немедленно извинись за свое свинство! — повысил я голос.
— Но она смертная! — Юри вскинула на меня глаза и осеклась.
— Но и ты тоже! Извинись немедленно! Я же не попрекаю тебя и Эву этим? И потом, как ты сама изволила подметить, она старше.
Долгую минуту Юри с глухим вызовом во взгляде пыталась надавить на меня (на самом деле — едва сдерживаясь). Я посмотрел на ее мрачно-багровое сейчас лицо и подумал о том, что она еще совершенный ребенок. И что я полюбил ее, как капризную странную младшую сестренку. Избалованную, часто строящую из себя бог весть что, но такую родную, такую близкую, что родственники по крови не годятся в подметки по степени близости.
Положил руку на плечо Эвы, ощутив, как оно при этом вздрогнуло:
— Ну и что же такого злого она тебе сделала? В конце концов, Эва — наша гостья.
Юри опустила глаза к своему бокалу с соком и с трудом выдавила из себя:
— Эва, пожалуйста, прости меня. Я... не подумала, и я... больше не буду.
— Вот в этом я не сомневаюсь, — кивнул я, — Самое большее — еще один раз.
— Но я извинилась! — почти с ненавистью вперилась она в меня, — Этого мало?!
— Ты незаслуженно причинила боль. И уж не впервые. И если бы ты укусила меня — что ж, верно я не стал бы засчитывать твой укус. Но лучше всего было бы, Юри, если бы ты стала считаться и с простыми людьми.
— Ни-ког-да, — тихо но отчетливо произнесла коршианка и ушла на Валькирию.
— Но почему?! — воскликнула Эва, — Ну откуда у нее столько гордости и жестокости? И что я ей сделала? За что она меня так ненавидит?
— Я не могу тебе ответить. Правда лежит на поверхности, но лучше не видеть такой правды, — медленно сказал я, — Не спрашивай у меня, ведь и я иногда — человек.
Эва молчала. По лицу ее скатывались слезинки. Она слабо, но настойчиво высвободилась из моих объятий и ушла на другую сторону Драйвера.
— Иногда мне кажется, что я вас никогда не пойму, — донесся до меня ее хрипловатый голос, — Я даже не могу понять, кто же вы друг другу, — она снова приблизилась, уняв слезы:
— Капитан, ну хоть на такой вопрос вы можете ответить — кто вы ей? Кто она вам? Ребенок? Родственница? Воспитанница? Вы столь похожи, что невольно напрашивается что-то такое.
— Не родственница, — покачал я головой, — Она оказалась здесь по велению случая. Мы очень недавно знаем друг друга, и я с уверенностью могу сказать, что мы из очень разных миров. У нее была семья. Наверное, не самая лучшая на свете, но была. И Юри продали мне, в качестве девочки для развлечений, чтобы обеспечить воспитание ее брата. Вот теперь, Эва, подумай — кто мне она? Если бы я сам мог понять это... Она то крохотное, что доверила мне Судьба, и какой бы она не была, кем бы не стала в будущем, я в ответе за нее.
— Да, я понимаю, — кивнула она, — Кто спросит жестче, чем ты сам?
Я взял ее длинные прохладные пальцы в свои ладони, посмотрел в глаза:
— Простим ее. Пусть она не во всем похожа на своих сверстниц, но она же очень много пережила за свою коротенькую жизнь. Быть может, ее выходки только от страха, что кто-то, например ты, потеснит ее во мне? Подумай, ведь я и ее корабль — это все, что у нее есть на свете. И может быть, когда она поймет, что ее место в моей душе не может быть занято никем другим — тогда она перестанет причинять нам боль. И потом — это же она сама привела нас за тобой, Эва!
— Да? — нахмурилась она, — Но тогда, капитан, мне нужно время, чтобы обдумать все, что я узнала. И еще. Простите, но если ее так задевают самые невинные вещи, то мне кажется, что сходиться с вами ближе просто небезопасно.
— Я тоже так думаю. Чертовски досадно! Пойду погляжу, что делается на Валькирии. Не грусти, Эва, будем надеяться на лучшее.
Валькирия встретила неласково:
— Что, явился? У ребенка нервный срыв, а он там реверансами занимается?!
— Где она? — спросил я, оглядывая внутренность капсулы. Заметил открытый люк в машинное отделение, — Что, опять в машине?
— Иногда она подолгу сидит там, — ворчливо сообщила капсула, — Ты не знал? А то, что она слушала ваше воркование по визору, ты тоже не знал?
Меня затрясло от ярости:
— А ты тут на что, педали крутить?!
Юри взахлеб рыдала в машинном отделении. Я подошел, положил руку на ее острый локоть, она брезгливо сбросила ее:
— Убирайся! Вали к своей старой вонючей Эве, гад! Ну почему, почему я подключена именно к такому гаду? Ну почему я должна его любить?!
— Юри...
— Я — "ребенок", да? Ребенок? А вы — вонючие старики! Я тебе зачем ее в зубах притащила, как собачонка, зачем? Чтобы ты совсем меня перестал за человека считать?
— Бог ты мой, Юри!...
— Корячишься перед ним, корячишься — ни в какую... Ни один е... терранин не отказался бы от малолетней, особенно в таких условиях, только один Эн Ди рыло воротит... Ну хорошо, не хочешь, не надо! Насильно мил не будешь... Наложницу ему прямо в постель положила, так он в благодарность совсем за человека считать перестал!
Она с хлюпаньем утерлась рукавом и закричала:
— Он у нас тонкий и чувствительный, он у нас прерживает, дескать Эве плохо!
— Юри...
— Ну что "Юри"? Зато у Юри не жизнь а мед с сахаром пополам! Еще бы! Он может благородного из себя строить, а как со мной, так я ведь все прощу — вчера облаял, сегодня кулаком по лицу, а завтра и ногой в живот! Юри стерпит, она ж любит, прибежит!
— Чего ты хочешь? — спросил я, пока она переводила дух. Она сердито отмахнулась:
— Иди отсюда!
— Хорошо, — покорно сказал я, вылез из моторного отсека, присел в энерговихрь неподалеку от визора и стал терпеливо ждать. Рыдания из моторного отсека полились с новой силой, затем стали тише, перешли во всхлипываья, скоро совсем стихшие. В проеме люка показалась черная, мрачная мордашка:
— Сидит. Ждет. Конечно, куда я на хрен с этой подводной лодки денусь! А Дэль еще завидовал. Что выживу. Ему что, чик да и все, и найдут позже на все готовое, а мне с тобой мучиться! Да лучше сто раз сдохнуть, чем вот так жить!
— Послушай меня, Юри, — начал было я, но она отмахнулась от меня и ушла на Драйвер. Почти тотчас же оттуда появилась Эва:
