— Тебе бы массаж сделать, нужно хорошенько разогнать кровь. Попроси Стена или кого-то из медиков, но лучше Стена, — проговорил он странным голосом.
Пристально посмотрела на Тшу и не поверила, даже щиты приоткрыла, а затем улыбка сама собой расползлась от уха до уха.
— Тшу, ты никак ревнуешь?! — с неверием и радостью спросила.
— Ревную. Не хочу даже представлять, как какой-то мужчина будет касаться тебя.
— Прекрати страдать глупостями, — и опять подошла к нему впритык, и поцеловала открытый кусочек груди, выглядывающий из приоткрытого комбинезона. — Ладно, до чего дошли ваши прения?
Муж отстранился и провел рукой по волосам, взъерошив их.
— Решили еще на некоторое время остаться здесь. Ты мне объясни про Торун. Причем тут он?
— Торун, в принципе, ни причем, а вот Браха... Расскажи, что ты о ней знаешь. И я спрашиваю не о географических и климатических особенностях планеты, — и направилась в спальню, о которой мечтала последние трое суток. Тшу пошел за мной.
— Браха... — задумчиво протянул он. — Что именно ты хочешь услышать?
— Честно? — задала риторический вопрос я и неуверенно продолжила. — Не знаю, но уверена, разгадка всей этой эпопеи с истреблением детей-псиоников именно там. Так что расскажи, что знаешь.
Тшэтсуо задумался, и между его бровей залегла складка.
Я смотрела на своего мужчину, нежась в его тепле и даже долгожданная любимая кроватка, мягкая подушечка и невесомое, но теплое одеялко не могло заглушить щемящего чувства в моем сердце. Неожиданно мне стало безумно страшно потерять своего капитана, такого сильного и одновременно беспомощного, такого нежного и жесткого, равнодушного и обуреваемого десятками эмоций, целеустремленного и растерянного — самого любимого мужчину во всей Вселенной.
Интуит отличается от других псиоников , какой бы это ни было тавтологией, но увы и ах, а именно гиперразвитой интуицией. Мы не умеем двигать предметы, как при телекинезе, или предсказывать будущее, посредством вещих снов или видений как у оракулов, мы не умеем воспламенять любые выбранные нами объекты, как это делают пирокинетики и ни в коей мере не являемся универсалами, которые могут совмещать в себе не только перечисленные выше возможности, но и прочие, что я не перечислила. Зато мы можем воспользоваться генетической памятью и мудростью множества поколений проживших свои жизни и передавшие свои знания потомкам. Главное уметь правильно истолковать сигналы, что посылает тебе твое подсознание. Выражаться это может по разному: в качестве предчувствия, снов, непонятному влечению к какому-либо объекту или неоправданное неприятие его же, нервное возбуждение при единственном действии или всплеск неконтролируемых эмоций от единственного произнесенного слова. Перечислять можно долго, по-этому интуиты и были выделены в отдельный класс последними и гораздо позже всех предыдущих. Никто не верил в интуицию, но она была, есть и будет.
Вот и тогда, непонятно по какой причине, грудь сжала щемящая боль. Неожиданно я поняла, что с нежностью и затаенной грустью изучаю своего мужа, стараюсь запомнить каждую черточку его лица, каждый взмах его ресниц, только ему присущий запах, шелковистость его волос и меня посетил страх от осознания. Я прощалась со своим мужем. Я расставалась с ним на неопределенный период времени, а возможно и ...
Немедленно прогнала эти мысли и закусила губу, болью стараясь отогнать не прошеные мысли.
— Эляна, что с тобой? — встревоженный голос Тшу вывел меня из своих невеселых мыслей.
— Все в порядке. Что там с Брахой лучше расскажи.
Он внимательно посмотрел на меня. Да что б эту связь! Как бы мне суметь поставить и на нее непробиваемые эмоциональные блоки. Не всегда выгодно знание всех эмоций своей второй половины, а в данный момент, мне совершенно не хочется, чтобы Тшу копался в этом. Тем более, что я боюсь даже самой себе признаться в причине их возникновения. А он все продолжал вглядываться в мое лицо, стараясь выяснить, что со мной произошло.
— Миелла, что случилось? — уже более настойчиво продолжил выяснять причину моего настроения супруг.
— Тшу, — я практически умоляла его, — прошу тебя, сейчас не задавай мне этот вопрос, потому что тебе не понравиться ответ. Да и я пока сама не уверена в его правильности.
Он какое-то время продолжил всматриваться в меня, но потом откинулся на подушку с тяжелым вздохом. Притянул меня к себе поближе и зарылся лицом в волосы.
— Хорошо, сейчас я тебя ни о чем больше не буду спрашивать, но потом, когда сможешь, ты мне обо всем расскажешь. Обещай! — сказано это было таким тоном, что я не посмела ему перечить, тем более, что рассказать ему и правда придется. Но это будет потом, а сейчас я пока не готова поведать ему свои, буду надеяться, необоснованные страхи. Хотя, кого я пыталась обмануть? Себя?!
— Браха, — опять напомнила я тему нашего разговора.
— Браха, — согласился он и замолчал, а через минуту начал рассказ. — На Брахе есть база, о которой ни в одном из официальных источников ты не узнаешь. В сеть, конечно же, просачивалось множество слухов, но никому не удалось их подтвердить, так что они быстренько затихали, а спецслужбы качественно подчищали все следы и через пару дней даже малейшего упоминания или намека найти никто не сможет.
— Тшу, ближе к делу, — получилось как-то излишне резко, и попыталась смягчить свои предыдущие слова. — Пожалуйста, — и поцеловала в уголок губ.
— У-у-у, какая ты нетерпеливая, — чувственный шепот пронесся лавовыми реками по моим венам, когда он опрокинул меня на спину, нависая сверху.
Мысли покинули мою голову. Точнее почти все мысли... Осталась одна, нет не мысль, а желание. Желание, которое подхлестывала наша связь, удваивая его и возвращаясь к Тшу. Замкнутый круг, порочный круг желания, накатывал как девятый вал, убыстряясь и увеличиваясь с каждой секундой подстегивающийся собственным желание и желанием моего мужа. Волна, цунами, лавина. Какими словами описать то, во что я с удовольствием окунулась? Не всепоглощающая страсть, а нежность, граничащая с безумием. Нежность, которой я пыталась застлать свой страх потери, страх возможного одиночества, страх возвращения на двенадцать лет назад и осознания, что никого и никогда рядом со мной из родных больше не будет. Нежность сквозь слезы. Я опять прощалась. Я отдавала себя и впитывала Тшэтсуо, заменяя свою душу его душой, свое сердцебиение на его. Каждый вздох выпивала из его губ и дышала с ним в унисон. Мы любили. Я прощалась.
— И все-таки мне не нравится твое настроение, — с укором глядя на меня, произнес мой муж, когда я в очередной раз пропустила часть его высказываний о Брахе.
К слову сказано, ничего особо удивительного или нового он мне не рассказал, никаких великих тайн не выдал. Все было именно так, как я и думала раньше: десяток не самых злостных нарушителей закона, в основном мошенники (Торун, как нельзя кстати, находился рядом, давая возможности промышлять на своем поприще и дальше); мелкие воры и шулера (Торун и здесь давал шанс жить красиво); наркодиллеры и контрабандисты (этих вообще полно во всех уголках, где собираются существа, подверженные любой из пагубных привычек); о девушках, точнее женщинах не самого тяжелого поведения вообще молчу, они есть любом уголке Вселенной по умолчанию (эти мадамы и мамзели везде и всегда найдут себе клиентуру); несколько скрытых ангаров и склады (ну кто бы сомневался) и прочие элементы, не утруждающие себя соблюдением норм законодательства, действующего на территории ОТ.
Единственный о ком не было никаких достоверных данных и даже плохенького голоснимка — так называемый 'папочка' всех 'детишек', нашедших свое новое жилище на вышеупомянутой планете. По неподтвержденным данным сей криминальный элемент является человеком, предположительно не старше шестидесяти(!) лет, выходцем из военного ведомства Штаба ОТ (те, кто его видел и остался не только живым, но и имеющим возможность безнаказанно рассказать об этом кому-либо еще говорили о военной выправке сего товарсча и практически военной дисциплине, установленной им в их пункте проживания) и горящий необъяснимой ненавистью, направленной на приорийцев (скорее всего личные причины, так что даже незаконопослушным элементам убежища, пусть и временного, на Брахе не найти, а 'враги' уничтожаются особо изощренными и жестокими методами). На прямую с ним общались лишь несколько подчиненных, остальным оставалось лишь надеяться на то, что их нижайшие просьбы или прочие проблемы, в которых должен принять непосредственное участие и снизойти до не самых лучших смертных своей помощью папочка, будут переданы его доверенными лицами.
Именно этот человеческий мужчина напрягал сильнее всего, как непредсказуемый элемент головоломки, предсказать и спрогнозировать поступки и действия которого не имелось возможности. А ненависть ко всем выходцам с Приора, только усугубляло мое и без того взвинченное состояние.
— Тшу, — с глазками побитого и брошенного домашнего питомца, попыталась выпросить возможность не отвечать на его фразу, — все в порядке. Честное слово.
Не помогло. Тшэтсуо навис надо мной и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ляна, мне, конечно, безумно понравилась вся твоя нежность, что ты мне продемонстрировала нескольким ранее, но я не маленький мальчик и прекрасно понимаю, что что-то происходит с тобой, тем более чувствую твой страх и душевную боль. Так что рассказывай что случилось, — припечатал он, тоном, не терпящим отказа.
Я сдалась. В конце концов, это и его касается тоже.
— Неспокойно мне, — и посильнее вжалась носом в шею, глубоко втянув в себя его запах. — Ощущение, что я тебя скоро потеряю, — в глазах стали скапливаться слезы, и я ничего не могла с собой поделать.
Мой капитан напрягся на некоторое время, но затем все же смог расслабиться. Через несколько минут разговор возобновился.
— Ты поэтому так интересуешься этой никчемной планеткой? Твое состояние как-то с ней связано?
— Не знаю, — прошептала ему в шею, а затем заглянула ему в глаза. — Тшу, я ничего не могу утверждать — это же интуиция. Но чувствую, что именно на нашей увольнительной все решиться. От этого мне так не спокойно. Я боюсь, — и снова уткнулась в шею.
Мой любимый мужчина медленно и аккуратно, чтобы не поранить мою кожу когтями приподнял мое лицо за подбородок и, заглянув в глаза, уверенно произнес:
— Все будет хорошо. Поверь мне, — и немного помолчав, продолжил. — Я не буду высаживаться на Торун, а на борту никто, слышишь, НИКТО, не сможет мне навредить.
Потом медленно встал с кровати, на которой мы до этого лежали и начал одеваться. Я в недоумении и со скрытым удовольствием наблюдала за сим действом, когда до меня дошел смысл последней сказанной им фразы.
— Как не будешь высаживаться? А как же... — договорить мне дали.
— Эляна, — повернулся ко мне капитан, в глазах которого плескались смешинки, делающие из взрослого мужчины проказливого подростка. — Мне не впервой нарушать правила. Или ты думаешь, что я всегда был пай-мальчиком? — судя по его следующей фразе, мои мысли прочитать было не сложно. — Ты так и думала?! — а затем, видя краску, что затопила мое лицо, весело рассмеялся.
— Ничего смешного, — буркнула я, злясь на него за то, что он в такой момент весело смеется, хотя изо всех сил стараюсь сдержаться и не заплакать от предчувствия чего-то жуткого.
Уже одетый в брюки, Тшу в мгновение ока оказался в одном шаге от меня и легко вздернул с належанного места, прижав мое тельце к себе, и зашептал в ушко, посылая толпы мурашек путешествовать по моему позвоночнику.
— Ничего смешного. Согласен с тобой, но у меня есть небольшой козырь. Одевайся, я вас познакомлю.
Затем медленно поставил меня на пол, при этом я опять прекрасно прочувствовала весь рельеф его тела и горящие дорожки, оставленные его когтями на моей спине.
Тшэтсуо добился, чего хотел. Волны возбуждения, как физического характера, так и эмоционального голода совершенно отвлекли меня от таких невеселых мыслей, что блуждали в моем воспаленном мозгу последние несколько часов. Любопытство с ответственностью победили, хоть и с мизерным отрывом от желания затащить этого представителя Приора обратно в постель. Я тоже стала одеваться, с интересом поглядывая на своего мужа, что-то в спешном порядке строчащего в своем коммуникаторе и периодически встречаясь с его таинственным взглядом.
Глава 43
Минут через пятнадцать — двадцать мы оказали в пустом ангаре на техническом уровне Фантома. Не успела я как следует оглядеться, как через туже самую дверь, в которую только что вошли мы, прошли и новые действующие лица. Этими лицами были уже единожды виденный в полном составе не боевая группа 'Кастет' во главе с Леонидасом Володом и знакомыми мне Мироновым, Белинисом и Дораном (кстати, а его фамилия склоняется?). Остановились они безо всякого строя или системы, в нескольких шагах от нас с капитаном. Леонидас улыбался довольно неприятной улыбкой и в ней, как это ни странно, светилось удовольствие и какая-то непонятная радость. Миронов смотрел на все с обычным для него презрительным высокомерием. Доран с отеческой нежностью, а Белинис просто с интересом. Я приоткрыла щиты, и меня посетил целый океан разнообразных эмоций, источником которых была уже вышеуказанная группа разновозрастных мужчин. Основными из них были нетерпение и любопытство или интерес. Ха! А говорят, что женщины безумно любопытны! Да я по сравнению с ними сама невинность в этом вопросе.
И что они тут делают? А мы? Не, некоторые догадки у меня, конечно, были, но вот верны они или нет, надеюсь, я сейчас все-таки узнаю.
Узнала и ох... удивилась. Очень удивилась! Хотя чего-то подобного и ждала изначально. Достаточно было только знания о том, кем раньше были Леонидас и Миронов, но все равно информация о других членах этой группы привели меня в сильное замешательство, перемешанное со священным трепетом, если так можно выразиться. Одним словом, нет тремя — я была ОЧЕНЬ СИЛЬНО УДИВЛЕНА. Да что там, скажу прямо, я была в ГЛУБОКОМ ШОКЕ!
В этой группе было одиннадцать человек и три приорийца, так что начну с представителей не моего народа.
Итак, приорийцы — Тени. Кто такие Тени? Они продемонстрировали это очень наглядно, да так эффектно, что я думала, у меня от страха сердце разорвется на миллион малюсеньких кусочков и удалиться со своего законного места, в прямом смысле слова, просочившись сквозь поры кожи.
А дело было так. Тшэтсуо представил мне синеволосого — тор Спарр, красноволосого — тор Ассур и изумрудноволосого — тор Макросс, приорийцев. Те в свою очередь проделали уже знакомые телодвижения рукой от сердца к голове и что-то прошипев или прорычав, это смотря с какой стороны подходить к вопросу. Надо отдать мне должное, я не растерялась и проделала тоже самое, с трудом припоминая слова, однажды мной уже слышанные.
— Это изгнанные представители семей, что представляет мой род в Совете, — передал мне Тшэтсуо по нашей связи.
— А почему изгнанные? — не поняла я, да и не слышала я о таком ни разу.
