— Геройские парни, это хорошо! Значит, не зря их тут учат. Наградные присылай, я подпишу. Своих пилотов тоже не забудь. Да и твои, полковник, тоже молодцы, почестями и их не обойдем. Пленные нам тоже пригодятся. Как-никак, это первая крупная победа нашей авиации на севере Европы. Сколько там всего вражин сковырнули?
— Не считая того 'Хеншеля', завалили четыре двадцать первых 'фоккера' и один 'гладиатор'. Итого шесть. Еще одного 'фоккера' повредили, но ушел, подлец. Пилоты .... На 'Девуатинах' их даже преследовать наладились, да я отозвал, чтобы наших там не сбили, и в плен не поймали.
— Отлично! Правильно сделали, товарищ комбриг! Сейчас у СССР все козыри на руках. Их самолетов вон сколько намолотили. А нашего на их территории ни одного не упало.
— Говорят, наши тому 'фоккеру' уже на той стороне, еще по паре очередей врезали. Дымил, но летел, не маневрируя. Может пилота убили, но теперь уже не проверить.
— Это пусть закордонная разведка потом проверяет! Прикажите своим, чтобы больше там не резвились. Вот придет нам приказ. Тогда, уже по всей границе начнем их стегать. А пока, ни-ни! И сразу в секретный отдел все пленки кинопулеметов сдайте. Эх, сейчас из этой истории наши дипломаты конфетку сделают! В общем, готовиться нам нужно. Отверстия от финских пуль пока не заделывать, скоро газетчики нагрянут...
К слову сказать, сотрудники НКИД вместе с киношниками снова не подкачали. Ноту об инциденте и иск в международный суд при Лиге Наций СССР подал раньше, чем проснулись дипломаты Суоми. Народный комиссар индел Молотов снова призвал мировую общественность осудить регулярные провокации и враждебные действия финской стороны. По версии Советского Союза — была отбита атака группы бомбардировщиков с сильным истребительным прикрытием на мирный советский город Каргополь. Второй фильм, смонтированный из съемки упавших на советской стороне самолетов и пленок кинопулеметов, был снова продемонстрирован во Дворце Наций. А, вот, кадров пленки снятой с германского разведчика русские никому не показали. Иначе, пришлось бы рассказывать о спешно вывезенном в Ленинград секретном германском 'Хеншеле HS-130'. Отдавать такой трофей, ни ВВС, ни НКВД, не желали. Дальше начались танцы дипломатов. Министр иностранных дел Германии Риббентроп, пытался что-нибудь узнать о судьбе экипажа 'Хеншеля' (якобы недавно проданного Германией соседям, на котором мог оказаться в экипаже кто-то из летчиков испытателей). Но советская сторона сохраняла удивленное выражение. Мол, вы о чем, какие такие германские пилоты-испытатели? Мол, финский экипаж бомбардировщика утонул вместе с самолетом, а если кто и выбрался, то все вопросы к коварным финским соседям. Крыть "союзнику по Пакту" было нечем, и вопрос был замят. Замят для всех кроме оберст-лейтенанта Ровеля, который получил двухчасовой разнос от своего главного начальства фельдмаршала Геринга, и через день был сослан вводить в строй новую разведывательную эскадрилью оснащенную He-111, и базирующуюся на албанскую Флорину...
А еще через две недели, перед строем пилотов входящих в корпус особого назначения авиачастей, состоялось торжественное награждение юных участников того боя. Взрослых героев награждать должны были в Москве, в Колонном Зале, принятым для таких мероприятий порядком. Вездесущих же корреспондентов центральных газет, за день до мероприятия в Каргополе, грозные начальники из особого отдела Ленинградского Округа аккуратно предупредили, что никаких вопросов юным пилотам по поводу их возраста и места учебы задавать ненужно. На передовицах газет должны были оказаться лишь боевые пилоты на фоне стандартных И-16. Даже короткий строй награжденных курсантов фотографировать было запрещено. Когда же в декабре двадцать семь выпускников ускоренных курсов летных командиров вернулись в ставшее им уже родным Ефимовское училище, то на груди у троих из них горели рубиновой эмалью настоящие ордена 'Красной звезды'. Остальные пятеро красовались блестящими медалями 'За отвагу'. И, поскольку тройка орденоносных ведущих пар сделала для успеха того боя больше всех, никто из курсантов не считал себя обойденным. Никто, даже курсант Рябинин. Последнего Скрынников вообще хотел отчислить, но Гандыба и Орловский лично подходили к майору с просьбой оставить его в училище. И, несмотря, на сомнения майора, уже через неделю командование узрело полностью раскаявшегося дисциплинированного пилота и мастера пилотажа. К тому же взятый на поруки курсант сдал 'на отлично' все зачеты по стрельбе из пушек по воздушным мишеням. И со своим бывшим обидчиком Орловским, с того дня Рябинин говорил очень вежливо. Далее, вернувшихся в училище счастливчиков, ждали новые учебные будни. И хотя в организационной структуре училища многие младшие командные должности теперь с полным правом занимали выпускники Каргопольского центра, но по обычной учебе никаких скидок 'героям Карелии' не полагалось...
Черновое обновление от 20.10.16 / разведчики и ракетчики/ — не вычитано //
* * *
Европейские дела американского бизнесмена Винцента Фрогфорда шли в целом успешно. В октябре ему удалось заключить небольшой контракт с шведскими военно-воздушными силами на поставки тем американских ракетных ускорителей. И, хотя сумма контракта была символической, а сами поставки шли на конкурентной основе, параллельно с поставкой таких же изделий от немецких предприятий, но Фрогфорд не унывал. Лиха беда начало. Следующим направлением стала кооперация со шведским концерном 'Свенска ФлюгМотор' (СФМ) по внедрению шведских авиационных компрессоров на американский рынок. По данной теме даже удалось наладить пробные контакты с компанией 'Рипаблик', которая сейчас судилась с основателем их компании-праматери 'Аэро-Северский' самим Северским. 'Рипаблик' готовила свою концепцию дальнего высотного истребителя на базе конструкции 'Северски Р-35', и была заинтересована в относительно дешевых, но мощных и надежных компрессорах. А СФМ была сильно заинтересована в дальнейшем расширении рынка и получении помощи в борьбе с их американскими конкурентами. Фрогфорд понял расклады, и не теряя времени, предложил свой проект, в результате принятия которого, родилось новое совместное шведско-американское предприятие САМ 'Свенска-Америкен Моторз'. Одним из первых направлений работы нового предприятия, стало закупка шведского же станкового парка, как для оснащения собственных мощностей САМ в Америке, так и для поставки другим заказчикам. Прибыли еще не было, но Винцент Фрогфорд (он же, советский разведчик Виктор Лягин) уже предвкушающее потирал руки. И было чему радоваться, ведь часть поставок, по ценам с минимальной накруткой, шла в Советский Союз. Правда, не напрямую, а через двух надежных посредников. А в середине ноября Фрогфорд-Лягин сподобился провести в Стокгольме весьма многообещающие переговоры с главным инженером СФМ Лисхольмом. Дело в том, что в лаборатории Лисхольма уже несколько лет подряд создавались и тестировались интереснейшие турбореактивные моторы. Причем бюджет исследований был 'голодным', раскошеливаться родное шведское правительство не спешило, а иных постоянных источников финансирования также не нашлось. К тому же, на сами эти исследования пока никто не успел наложить свою тяжелую лапу. Ни военные (которые пока очень вяло курировали работу), ни промышленники. А Лягин, недолго думая, запросил из Центра подтверждение, и сходу выкупил эксклюзивную лицензию на производство небольших маломощных реактивных моторов 'Грипен'. Теперь, партнеры из СФМ были неплохо мотивированы на оказание технической помощи в развертывании производства не только компрессоров, но и ТРД, для продажи их на огромном американском рынке. А советской разведке тут открывались широчайшие перспективы в получении высоких технологий копрессоростроения, по которым давно рыдали ведущие авиационные и мотростроительные КБ Советского Союза. Даже на гиганте ТБ-7, вместо безнадежного центрального нагнетателя, были необходимы надежные и мощные компрессоры, которых в Стране Советов не производили. А старший майор госбезопасности Давыдов, получивший от майора госбезопасности Фитина папку с новыми донесениями по шведской компрессорно-ракетной теме, даже чуть не подпрыгнул. Новый маломощный шведский ТРД, хоть и смотрелся неказисто рядом с последними 'Кальмарами', но отлично ложился в концепцию дешевого мотора для перспективных крупных ракет УПР.
Амстердамская фирма 'Фоккер' недаром платила хорошие оклады и премиальные своим инженерам и мастерам. Первый вариант разгонной ступени в цехах поплавкового производства создавался меньше месяца. К сожалению, испытывать работу первой ступени в Голландии было негде. На армейские полигоны Оберта не пустили, да и гражданские аэропорты были не в восторге от просьбы испытать работу некой ракеты на их территории. Ракеты многими воспринимались как чрезвычайно опасная техника. Но тут, очень удачно совпали завершение первого этапа работ по макетному экземпляру ракеты, приход письма из России от профессора Бориса Стечкина и инженера Юрия Кондратюка (некогда одного из ближайших помощников покойного Цандера), и официальное приглашение посетить Советский Союз, подписанное лично герром Сталиным. Стечкин и Кондратюк выразили пожелание вступить в 'Европейское аэро-космическое агентство', подкрепили свои слова членскими взносами, и предложили профессору помимо опытов с ракетой провести цикл лекций перед студентами вузов. Оберт мечтал о массовых последователях его идей межпланетных полетов. Поэтому уговаривать его не пришлось. А герр Сталин, сообщал в своем письме, что очень рад знакомству со светилом европейской науки, и ради успеха его эпохального проекта, готов ходатайствовать перед правительством СССР о временном предоставлении самого большого носителя в мире для этих опытов. Кстати, в письме Сталина сообщалось, что опытные образцы креплений для ракеты, уже созданы на советских заводах и даже смонтированы на ПС-124. Секретарь Оберта тут же довела эти сведения до своего берлинского начальства, и там засуетились. Разведчица Рейха получила указание всячески тянуть время до поездки, но расчеты на эту тактику не оправдались. Марта, аргументировано уговаривала не торопиться, но Оберт был тверд. Даже если макет не удастся отстрелить с высоты в шесть семь километров и что-то пойдет не так, использовать такой шанс было необходимо. Поэтому, несмотря на все уговоры, в этот раз профессор жестко 'закусил удила', и стремительно запустил процесс подготовки агрегатов для отправки в Россию. И в конце ноября, несмотря на неспокойную обстановку в этой части Советской России, в Ленинградский порт через Стокгольм пришел корабль с делегацией 'Европейского космического агентства'. На корабле прибыли, сам профессор Оберт, его секретарь Марта Боленброк, и нанятая в Голландии бригада монтажников с инженером во главе. Красивый ансамбль европейской архитектуры города этой осенью был искажен поднятыми над городом аэростатами воздушного заграждения, и развернутыми еще в середине ноября прямо на площадях и в скверах батареями зенитных орудий. Над головой ленинградцев и гостей города периодически появлялись патрули советских ягдфлигеров, но ожидаемых от финнов бомбежек пока не было. Раз в сутки по городу звучал сигнал учебной воздушной тревоги, и репродукторы на столбах методично вдалбливали жителям города правила поведения в случае авианалета.
На том же корабле, заколоченными в 'фанерные доспехи', прибыли отдельные части ракеты. Несмотря на то, что первый пуск Оберт планировал сделать беспилотным, готовность конструкции была достаточно высокой. По крайней мере, первая ступень была полностью рабочей, с настоящими пороховыми ускорителями. Вот вторая ступень в этот раз была макетом. Вместо собранной с участием гауптмана Пешке, полноценной кабины с креслом пилота, сейчас стоял только массогабаритный макет, в котором помещалась специальная лежанка для трех собак-испытателей. И хотя полет планировался не особенно сложный — всего до десяти-одинннадцати километров высоты, амортизацию кабины сделали по тем же принципам, что и в 'мышином рейсе'. Совсем уж сентиментальным профессор не был, но собак, которые направлялись на этот научный подвиг, он все-таки жалел. Поэтому перед самым стартом, хвостатым пассажирам должны были ввести шприцем успокаивающее, чтобы притупить их тревожность от громких звуков и физического воздействия полета.
Путь профессора лежал в Москву. На специально подготовленном аэродроме с длинной бетонной полосой издалека просматривался тот самый шестимоторный гигант ПС-124 (который до ареста его конструктора Туполева назывался еще АНТ-20 бис). И что самое интересное, под брюхом самолета-гиганта уже был прицеплен некий предмет, отдаленно напоминающий его (Оберта) ракету, которую сейчас везли из Ленинграда, по железной дороге...
<
Черновое обновление от 26.10.16 / Америка и добровольцы/ — не вычитано //
* * *
За четыре дня прошедшие с той памятной встречи в Чикаго, жизнь чернокожих единомышленников успела круто поменяться. В номере дешевой гостиницы, все планы внедрения в ряды добровольцев 'Легиона Саванны' подверглись серьезному осмыслению, а сам орденоносный критик, тут же предложил иные варианты.
— Мистер Фишер! Джентльмены! Мне понятна ваша горячность, но задумайтесь хоть немного, какую роль вы себе уготовили. Вы сами рассказали мне, что дела у полковника Дэвиса и мистера Дорна идут не слишком успешно. Волонтеров они нашли едва сто человек. На ранчо они даже вынуждены вести сельхоз работы, чтобы не нервировать местные власти, милитаризированным скоплением черных. А полковник бывает там наездами, и всеми силами прячет свое начинание от собственного начальства, чтобы не расстаться с карьерой и пенсией. Да и сам лейтенант Дорн там живет 'на птичьих правах', не имея даже официального статуса. Он почти подпольно занимается обучением пилотов, и вывозит своих курсантов в полетах раз в три дня, якобы для опыления полей. Думаете, ваш приезд сильно ускорит их работу? Энтузиазм отдельных людей дело хорошее...
— Мистер Адам, а сами вы что предлагаете?! Пока мы от вас слышим только сарказм!
— Я предлагаю вам начать такую же работу в других штатах. Там, где сильны позиции черных.
— Вы шутите! Он шутит, ребята!
— Отнюдь, капитан. Я не шутил. Вот, к примеру, у вас, Пол, есть неплохие связи среди шоу-мэнов. Так, предложите им провести в нескольких городах черный музыкальный фестиваль с каким-нибудь громким названием. Что-нибудь вроде 'Африка в каждом сердце!'. В качестве рекламы, можно устроить трехдневный марафон дешевых полетов на самолете в формате 'только для черных'. На таком мероприятии можно раздавать пригласительные билеты со скидкой при предъявлении. Кстати, ни один полицейский, не поймет связи шоу и набора добровольцев, так что и полеты будут возможны. Даже если придется летать с убранных кукурузных полей.
— И что нам это даст? То, что вы озвучили — дорогая и бессмысленная авантюра!
— Нет, мистер Фишер, это, конечно, авантюра, но перспективная и с очень глубоким смыслом. К тому же, она обеспечит вам большую аудиторию черных парней, потенциально заинтересованных в вербовке в ряды добровольцев. Кстати, под таким прикрытием, вам практически не страшны заинтересованные взгляды федеральных ведомств.
