— Я принял решение, Айя, и даже ты не сможешь меня переубедить.
Она действительно не смогла. Не смотря на все ее старания и упорные уговоры, Илин стоял на своем. И Айе не оставалось ничего другого, кроме как склонить голову, принимая его решение, и направиться прочь. Ее остановил голос брата.
— Айя, сестра, ты — все, что у меня осталось, и я хочу, чтобы в этой войне ты была рядом со мной.
Она не стала оборачиваться, потому что знала, что стоило ей снова посмотреть на него, и она уже не сможет сделать то, что должна совершить. Как не стала ничего ему говорить. Потому что не имела права поступить по-другому — теперь от нее зависела не только ее жизнь, но жизнь ее народа, его наследие и его память. Которые она должна была их сохранить. Даже не смотря на то, что ее измена была той последней каплей, которая уничтожила остатки рассудка ее брата, правителя священного леса короля Илина, единственного дорогого ей существа. Слезы текли по ее щекам, но Айя сделала шаг, потом еще один и еще... И тогда Илин закричал так громко и страшно, что она бросилась бежать.
— Так будь же ты проклята, ты и все, кто уйдет за тобой. Проклинаю вас! Убирайтесь прочь и никогда не возвращайтесь. Ты слышишь Айя? Я навсегда запрещаю вам переступать границу Священного леса!
Он кричал что-то еще, но Айя бежала так быстро, что уже не могла разобрать его слов, а его голос заглушали ее собственные рыдания. Она остановилась, только когда у нее совсем не осталось сил, а потом сползла по стволу дерева и обхватила себя руками. Ей было холодно и больно. А в груди поселилась сосущая пустота. Только теперь она осознала, что означало для нее последнее проклятье брата. Но у нее больше не было слез для того, чтобы оплакать еще одну потерю.
Айя не знала, сколько времени прошло, прежде чем она смогла подняться на ноги — несколько минут или часов. В тот момент ей показалось, что успели пройти годы, прежде чем она смогла сделать первый шаг. Но она знала, что будет сильной ради тех, кто пойдет за ней (а пойти за ней должны были многие) и ради тех, кто придет после нее.
Их действительно было очень много: сотни, десятки сотен изгоев, тех, кому не осталось места в старом мире, тех, кто не хотел в нем оставаться. Они нашли остров, который лежал далеко за границей обитаемых земель и был отделен от материка неприступными скалами. Они назвали его Атэр Инир — второй дом, и поселились на нем, вдали от мирской суеты и от войны, признав власть новой королевы — правительницы Айи. А потом наступил этот ужасный день...
Королева не знала, что совершили человеческие маги, какие силы они призвали в их несчастный мир. Она просто не успела задуматься об этом. Потому что в этот момент она ощутила такую боль, что не смогла устоять на ногах и рухнула на пол. Она не могла пошевелиться, и даже на то чтобы связно думать у нее уже не было сил. Все, что ей оставалось, это только смотреть, и она смотрела...
Смотрела на то, как невыносимо яркое алое сияние заполняет небеса, затянутые сетью из снежно-белых и золотых зигзагов. Ощущала, как мелко задрожала земля. И на мгновение Айе показалось, что она слышит мучительный стон самого мира. А потом пришла спасительная темнота, и эльфийка с радостью бросилась в ее объятия. В тот момент она с благодарностью приняла бы даже смерть. Лишь бы та позволила бы ей больше не видеть, не слышать и не чувствовать того, что происходило...
Усилием воли Мирримель заставила себя вынырнуть из чужих воспоминаний, полученных вместе с бременем власти, и открыла глаза. Чтобы тут же натолкнуться на встревоженный взгляд Элавиоль.
— Со мной все в порядке, девочка,— поспешила успокоить ее королева,— сегодня у всех нас был трудный день.
Элавиоль не пришлось повторять дважды. Она присела в реверансе, а потом ушла, оставив королеву и ее советника наедине.
— Рано или поздно, но тебе придется ей все рассказать,— сказал Кан после того, как девушка скрылась за дверью.
— Тогда пусть это случиться позже. Элавиоль еще слишком юна и наивна. Рассказать ей все сейчас было бы слишком жестоко.
— Она выдержит,— холодно заметил советник,— как выдержала ты и те, кто были до тебя.
Королева промолчала — ей нечего было на это ответить.
— Всем нам приходиться чем-то жертвовать ради общего блага,— добавил Кан.
— Даже тебе?— поинтересовалась эльфийка.
— Даже мне.
Королева помолчала несколько мгновений, а потом задумчиво произнесла:
— Моя память хранит очень многое, и иногда я путаюсь в собственных воспоминаниях, Кан. А ты последний из круга хранителей, поэтому я давно хотела тебя спросить...
— О чем?— спросил советник, и по его лицу, как обычно, ничего нельзя было прочитать.
— Ты старше любого из нас. Был советником еще при моей матери. Но иногда мне начинает казаться, что в тех воспоминаниях, которые хранит наш род...
— Сейчас неподходящее время для этого разговора,— прервал ее советник.
— Своим молчанием ты уже ответил на мой вопрос,— напряженно проговорила эльфийка,— ты действительно был там. Ты убедил Айю предать своего брата. Из-за тебя все мы...
— Все произошло так, как и должно было произойти,— снова прервал ее Кан,— и что бы ты не думала, королева, все вы живы только благодаря Айе.
Но Мирримель уже не могла остановиться.
— Разве это жизнь? Мы не живем — мы умираем, медленно и неотвратимо. Сколько остались на острове? Четыре сотни? Пять? А сколько детей родились за последние сто лет? Скоро нас совсем не останется, и тогда кому ты будешь рассказывать о том, как все должно было произойти?
Королева почти сорвалась на крик, но не замечала этого.
— Или ты ослеп и не видишь, как умирают наши дети? Две — три сотни лет, и они угасают, как пламя свечи. Без магии Священного леса они просто не хотят жить, не видят смысла своего существования. Любой, у кого есть хоть капля дара, заранее обречен. Да, мы делаем все возможное, чтобы их спасти. И купол, который мы создали, подавляет дар и продлевает их жизнь, но насколько? На десять лет? На двадцать? Мы всего лишь продлеваем их агонию! Что ты видишь в нашем будущем, ты — кого называли видящим?
— Замолчи.
Голос Кана прозвучал, как всегда, спокойно, даже отрешенно, но в этот раз в нем было столько силы и властности, что Мирримель не посмела ослушаться и замолчала.
— Нарушив договор и вступив в войну, Илин погубил Священный лес. За это он и его народ были изгнаны. Это должно было случиться, и это произошло. Если бы Айя и остальные остались вместе с ним — их ожидала бы та же участь. Они или были бы убиты, или превратились бы в рабов тех, кого раньше презирали.
— Значит, все было напрасно,— тихо произнесла королева,— но тогда зачем ты приказал Айе оставить Илина?
— Кто-то должен был сохранить мудрость нашего народа, его знания и его историю,— ответил Кан, а потом добавил,— Айя знала, на что она шла и какую цену ей придется за это заплатить. И она сама сделала свой выбор.
— Этого нет в моих воспоминаниях.
— Тебе сообщили то, что ты должна была узнать. Не меньше, но и не больше.
На несколько мучительно долгих мгновений в комнате повисла напряженная тишина, которую нарушила Мирримель.
— Но теперь все изменилось...
Королева ни мгновения не сомневалась в том, что если бы советник захотел утаить от нее все, что только что рассказал, она не услышала бы от него ни одного слова. А это означало только одно — она должна была все это узнать, причем именно здесь и сегодня.
— Этот мальчик, которого мы видели вчера. Он из тех — других, потомок оставшихся с Илином. Ты знал, что этот человек привезет его сюда,— Мирримель прижала пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться и думать логически.— Именно ты настаивал на том, что мы должны установить отношения с Империей людей. И это ты предложил пригласить сюда внука хагана для переговоров. Ты знал, что он привезет его с собой.
Мирримель не замечала, что рассуждает вслух, но Кан ей не мешал.
— Почему ты не дал мне с ним поговорить? Этот мальчик мог бы рассказать о тех других, и если бы мы нашли кого-то из потомков Илина, возможно, я смогла бы...— что именно она смогла бы, королева так и не договорила, потому что советник перебил ее.
— У Илина не было потомков,— сказал он,— ни один мужчина из его рода не смог бы надеть корону. Ты никогда не задумывалась о том, почему Атэр Инир правили только королевы? Твой род больше никогда не обретет истинную власть.
— Тогда зачем тебе было нужно затевать все это? Что ты видел в нашем будущем, видящий?
Мирримель не ожидала, что советник ответит ей, но тот неожиданно произнес:
— Не только Айе пришлось расплачиваться за эту сделку с судьбой, королева Атэр Инира, пресветлая Мирримель. Поэтому, как твой советник, я прошу тебя больше никогда не называть меня этим словом, потому что оно не отражает мою суть.
Эльфийка едва заметно вздрогнула, а потом кивнула. О видящих она знала совсем немного. Только то, что когда-то их было трое: по одному на каждую из существующих рас (эльф, гном и человек). Они были чем-то вроде хранителей для своих народов. Не маги, но при этом обладающие просто невероятной силой, видящие были практически бессмертны. Они хранили знания тысячелетий, и даже будущее иногда приоткрывало для них свою завесу. Наверное, они могли бы быть богами. Если бы имели право вмешиваться в историю народов. Но это единственное, что им было запрещено. Во время великой войны, едва не уничтожившей мир — видящие не остались в стороне. И им пришлось заплатить за это. С тех прошло столько времени, что никто, даже высшие маги, не помнили об их существовании. Никто, кроме Мирримель, получившей воспоминания о трагедии ее народа от своих предшественниц. Но и она не знала, а скорее догадывалась, что из себя представлял ее советник. И честно говоря, никогда не задумывалась, чем Кану пришлось заплатить за то, что случилось тысячи лет назад.
— А сейчас позволь оставить тебя,— как ни в чем не бывало, продолжил советник.
Он уже шагнул к двери, когда Мирримель задумчиво произнесла:
— Этот мальчик тебя не интересовал... ты хотел видеть человека, который привез его сюда. Но зачем, Кан? Чем так важен этот чужак, что ты даже отдал ему артефакт Айи? Он должен быть очень сильным магом, если смог взять его в руки. Но зачем тебе понадобился человеческий маг? Он подчинил себе одного из нас... К тому же, мы так долго скрывались от высшего совета. А теперь ты решил одним махом разрушить все то, чего мы добивались сотни лет?
Задавая свой вопрос, Мирримель не надеялась получить ответ. Кан никогда не объяснял свои поступки, даже если всем остальным они казались неправильными и абсурдными. Но на этот раз советник все-таки удостоил ее ответом.
— Он необходим всем нам, королева,— произнес он, глядя в глаза Мирримель, и эльфийка непроизвольно съежилась под его взглядом.
В этот момент ей показалось, что глазами советника на нее смотрело другое существо. Могущественное и властное, оно было бесконечно старым и невероятно мудрым, но при этом смотрело на Мирримель с таким безразличием, что она боялась пошевелиться, чтобы только не потревожить его. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Кан, наконец, отвел глаза.
— Но, к сожалению, мы ему не нужны,— добавил он и скрылся за дверью.
А королева еще долго сидела в своем кресле, глядя ему вслед и обдумывая его слова.
Если бы Джай мог услышать этот разговор, он наверняка озадачил (и даже напугал) его. Но откуда ему было знать, что обсуждали королева эльфов и ее советник после его ухода? Юношу занимали совсем другие вопросы. Если еще утром все его планы сводились к тому, чтобы вернуться в родной замок. То теперь все изменилось. Чтобы выполнить поручение королевы Мирримель, ему нужно было добраться до столицы империи и как можно быстрее.
Джай устроился на подоконнике, но голос Лара оторвал его от размышлений.
— Что-то случилось, милорд?
— Это так заметно?— юноша улыбнулся одними уголками губ.
— Нет,— ответил Лар,— но вы обеспокоены.
— Сейчас мы не сможем вернуться в замок,— честно ответил Джай (скрывать что-то от Лара просто не было смысла).
— Вы решили здесь задержаться?— поинтересовался эльф.
Но в его словах угадывался другой вопрос: "вас не собираются отсюда отпускать?". Юноша отрицательно покачал головой, отвечая на оба вопроса одновременно.
— Придется переходить границу южнее,— произнес он.
Эльф не задал больше ни одного вопроса. Да и зачем? Он и так прекрасно понял, куда именно направлялся Джай. А в остальном... Лар никогда не был любопытным. Тем более что хозяин и так ничего не скрывал от него. Как это ни странно, но эльф был единственным существом, кому Джай мог доверять. Вот и теперь он помолчал несколько долгих мгновений, а потом окликнул Лара.
— Ты когда-нибудь видел что-то подобное?— спросил он, достав из-под рубашки подвеску, подаренную королевой Мирримель.
Эльф повертел украшение в руках, потом присмотрелся к нему внимательнее.
— Артефакт и очень сильный,— произнес он.
— Можешь определить назначение?
— Слишком старый — плетение стерлось,— покачал головой Лар.
Джай благодарно кивнул ему в ответ и снова надел подвеску. Эльф проследил за его движением, а потом неожиданно произнес:
— Это работа моего народа, милорд. В нем нет ни человеческой, ни какой-либо другой магии, только эльфийская. Но ни один из отступников не смог бы сделать ничего подобного. В него вложена магия Священного леса... это очень древняя вещь...
— Ему несколько тысяч лет?— переспросил Джай, рассеянно теребя подвеску.
— Да, милорд,— кивнул эльф.
— Значит, мне подарили настоящее сокровище,— безразлично пожал плечами молодой лорд. Эта новость совсем не обрадовала его. Мало того, ему нестерпимо захотелось избавиться от злополучной подвески. Но невесомая цепочка, уютно устроившаяся на его шее, отозвалась на его прикосновение приятным теплом. Поэтому он так и не расстегнул застежку, хотя его пальцы уже потянулись к ней.
— Я не чувствую в нем угрозы,— произнес Лар, заметивший движение Джая.
— Будем надеяться, что ты прав...
Остаток дня прошел спокойно. Джай решил понаблюдать за тренировкой воинов. Тем более что зрелище для него оказалось очень познавательным. Больше всего ему понравились тренировки мечников. На площадке Джай заметил Лавана. Но мальчик был занят, и юноша не стал его отвлекать, просто понаблюдал за ним со стороны. Для своего возраста тот оказался очень умелым и ловким. Впрочем, Джай тут же одернул себя. Ведь он не знал, сколько лет Лавану исполнилось на самом деле. А, учитывая примесь эльфийской крови, мальчишка мог выглядеть намного младше своего возраста (собственно, он мог быть старше самого Джая).
Вечером их с Ларом пригласили на традиционный ужин. Джай ждал этого приглашения. Ему нужно было увидеть хагана. В этот раз ужинали в другом зале, где-то во внутренних покоях хагана (во всяком случае, так решил Джай).
Этот зал был маленьким, рассчитанным на несколько человек. Но все семейство хагана прекрасно там поместилось. Джаю досталось место между Райном и Лаваном. Лару предложили место с краю, но он предпочел устроиться рядом с Джаем (немного позади него) и степняки демонстративно не обратили на это внимания. Разговор не заладился с самого начала. Райн, правда пытался разговорить Триана и даже задал несколько вопросов Джаю, но нормальной беседы так и не получилось. То ли у всех не было настроения, то ли на них так действовало присутствие хагана. Но ужинали в тишине, обмениваясь только взглядами.
