— Да, — подтвердил батюшка.
— Я согласна, — кивнула я и вышла из комнаты.
Я ничего не теряю, зато Рэм будет защищен, а отец — спокоен. Если уж он так верит предсказаниям... Из Школы я не вылечу — ни за что. А потом, когда Рэмион получит диплом и свободу, будет видно, что делать дальше. Возможно, к тому времени удастся убедить отца, что звезды не всегда правы...
Я бежала по темному узкому коридору, путаясь в подоле длинного белого платья, падала, сдирая в кровь ладони и колени, поднималась и снова бежала, не понимая, куда и зачем — просто чувствовала, что остановка смерти подобна. Под босыми ногами засеребрился иней, и в следующий раз я упала не на земляной неровный пол, а на гладкий лед, и в его зеркальной поверхности отразилась вовсе не я.
А потом лед проломился.
Задыхаясь от ужаса, я подскочила и обнаружила себя в собственной постели. Слабый светлячок нерешительно парил над изголовьем, освещая сброшенные на пол подушки и одеяло, а еще — раскрытый медальон с маминым портретом. Я протянула руку и осторожно дотронулась до холодного кругляша.
Пожалуй, разговор с отцом стоил мне гораздо больше нервов, чем я надеялась...
Рассвет я встретила, стоя на коленях перед убранным белыми и красными цветами алтарем Любавы. Рядом, сосредоточенно взирая на мраморный лик вечно юной богини, стоял Рэмион, облаченный по такому случаю в черный, расшитый серебром костюм, целиком и полностью соответствующий образу темного мага, пусть даже и будущего. По логике, такой же наряд полагался и мне, но любая логика пасовала перед обычаями, а потому пришлось покорно мерзнуть в легком белом платье, столь пышном и длинном, что я всю дорогу до алтаря боялась запутаться в юбках и загреметь на пол. Прямо как в моем сне... В отличие от Рэма, строящего из себя образец благочестия и кротости, я то и дело бросала взгляды по сторонам, подмечая, как первые лучи солнца освещают небольшой, щедро украшенный белыми лилиями зал, отражаются в начищенных до блеска зеркалах в массивных серебряных рамах, оживляют затейливые барельефы, бросают причудливые тени на торжественные лица худого жреца, стоявшего чуть поодаль батюшки и Вилиера с Яром, которые замерли по обеим сторонам от алтаря, словно стражи. Собственно, их они и олицетворяли — стража Тьмы и стража Света. С убийственной серьезностью они взирали на нас — сверху вниз, естественно, — и казалось, что о нашем спектакле известно не только Яру. Даже Любава будто неодобрительно хмурила белоснежное чело, осуждая осмелившихся шутить со священными понятиями. И кому пришло в голову обручать двух магов перед богиней?! Хватило бы простого обмена клятвами... А сейчас я чувствовала себя преступницей, да и Рэму, судя по едва дрожащим пальцам, сжимавшим мою ладонь, тоже было неуютно. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных размышлений, я перевела взгляд на одухотворенного жреца, но из-за волнения не могла понять ни слова из того, что он говорил, воздев руки к высоким сводам зала.
А потом наши с Рэмом левые запястья соединили и обвили сплетенной из душистых трав веревкой, оставив концы не завязанными, — еще не брак, лишь его обещание. Кожу неприятно закололо — вот только аллергии и не хватало! Судя по нахмуренным бровям Рэма, ощущения от символических оков ему тоже не понравились.
Помолвку по величайшей родительской воле решили не афишировать. За обедом в тесном семейном кругу, включившего Вилиера и исключившего отбывшего Костана, меня все еще колотила нервная дрожь. Что-то было не так. Но вот что именно, понять я не могла. А Рэму хоть бы что — сидит, улыбается, с батюшкой общается, словно сто лет его знает. И чего веселится, спрашивается? Я вот до сих пор выражения лица Любавы забыть не в состоянии! И не надо говорить, что это всего-навсего не способная на эмоции статуя богини, которой, возможно, и вовсе не существует, мне от этого не легче.
"Вики, ты можешь смотреть на меня влюбленно, а не так, словно мечтаешь придушить?!" — улучив момент, мысленно прошипел Рэмион.
"Влюбленно — это как?" — мрачно уточнила я, покосившись на насторожившегося Славояра. Отголоски ментальной магии почувствовал? Ну-ну, зря напрягается — все равно подслушать не сможет.
"Представь, что я — это то, что ты любишь", — посоветовал Рэм. Ну я и представила...
"Ты о чем сейчас думаешь?" — нервно уточнил Рэмион — наверняка ведь поймал образ, просто сам себе не поверил.
"О шоколаде", — не стала отпираться я.
"Прекрати, пожалуйста, — поежился он. — Мне страшно, когда ты так на меня смотришь".
— Сам просил! — поджала губы я, от обиды забыв о конспирации. Лика кинула на меня удивленный взгляд, но смолчала, ибо батюшка как раз толкал торжественную речь.
— Я просил влюбленно, а не с выражением "сейчас проглочу"! — не остался в долгу мой — о боги, за что?! — жених.
Теперь на нас косилась и Голуба — волей-неволей пришлось сворачивать перепалку, чтобы не привлечь внимания отца. До конца обеда недоразумений больше не возникало. Зато после него, когда я оказалась у себя и с облегчением переоделась в привычную одежду, меня ждал потрясающий сюрприз. Такой, что я, забыв о всяких приличиях и предосторожностях, помчалась в комнату Рэма.
Он стоял у окна и заинтересованно, без малейших признаков паники, разглядывал левое запястье. На мое появление друг отреагировал спокойно и даже вяло помахал рукой.
— Это конец! — выдохнула я, с ужасом взирая на яркую магическую метку в виде пятилучевого солнышка, проступившую на коже парня столь же четко, сколь и у меня. — Отец нас перехитрил! Будь проклят день, когда я поддалась на твои уговоры!..
— Вик, ты чего? — заинтересовался Рэм, когда я от отчаяния пару раз приложилась лбом о стену. А-а-а, он еще спрашивает?!
— Чего я? Чего я?! Это же метка нерушимой связи! Ее может разорвать лишь смерть!..
— Та самая, что столь часто смотрит моими глазами? — очень тихо спросил некромант. Истинный, между прочим. Истерить разом расхотелось. — Я поклялся. И не нарушу клятвы. Помолвка будет расторгнута в нужный час — и плевать, какие еще метки на нас поставят. Ты мне веришь?
Я всерьез задумалась над своим поведением. Это же Рэм! Мой друг. Надежный, как скала. Он не предаст. Раз сказал, что сделает, значит — сделает. А батюшкины брачные интриги против свободолюбивого некроманта — все равно что иголка против дракона.
Вечером того же дня Рэмион с помощью Яра отправился домой — порадовать своего отца выполненной задачей и подготовиться к занятиям. А за день до моего возвращения в Школу мой собственный батюшка попытался отговорить меня от этого. Вернее, он предложил найти другое учебное заведение, где "полнее и эффективнее раскроют мой магический потенциал", но я твердо заявила, что с моим потенциалом все будет в порядке, потому как вряд ли где еще есть энтузиаст вроде мастера Ривенса, который скорее душу из меня вытряхнет, чем позволит лениться. При упоминании имени наставника отца сильно перекосило, и я поняла, что дело именно в Лионе.
— Наглый, самоуверенный и беспардонный юнец! — сердито выдал царь в ответ на мой удивленный взгляд.
Я лишь плечами пожала — большинство магов, особенно темных, такие, и что? Даже Яр, светлый, и то этим грешит. Но отца мои доводы не убедили, и тогда я, устав от ненужного разговора, прямо сказала:
— Еще немного, и я заподозрю, что у тебя с мастером Ривенсом — личные счеты!
Как ни странно, это подействовало, и царь, стребовав обещание никому не доверять, а особенно — "наглым и самоуверенным типам", свернул беседу. Появилось чувство, что я, сама того не зная, весьма точно определила причину папочкиной неприязни к Школе. А что? На момент моего поступления Лион в штате не числился, и царь-батюшка мог просто не знать о его планах насчет преподавания... Или же все было проще, а у меня появилась-таки паранойя — последний визит Лиона во дворец, если верить Лике, вежливым отнюдь не был, а Всеслав Градимирович не из тех, кто прощает оскорбления.
Паранойю надо лечить, — постановила я, собирая вещи. И не важно, что оная иногда спасает жизнь — намного чаще она ее отравляет.
Утром я распрощалась с родственниками и шагнула в открытый дядюшкой портал — прямо на школьный двор. На этот раз Славояр, явно желая взять реванш, пробил-таки защиту, и я оказалась нос к носу с мастером Маликом, которому, кстати, весьма шла новая прическа. Я среагировала быстрее — вежливо поздоровалась со старшим наставником, подхватила поудобнее сумку и припустила в жилой корпус, рассудив, что уважаемый маг постесняется бегать по двору за студенткой. Зато высказать, что он обо мне думает, эльф не постеснялся, но это по сравнению со всем прочим было такой ерундой, что я лишь улыбнулась. Как ни странно, но я сразу почувствовала себя дома, а все произошедшее во дворце показалось дурным сном, который со временем можно забыть. Но который, увы, вряд ли забудет про меня...
Глава 31. О вреде одиноких прогулок
Вышел на прогулку маленький упырь.
С магом повстречался. Праху его мир.
Считалочка
Я рывком распахнула дверь в нашу с Ланкой комнату, поперхнулась воздухом и поспешно закрыла ее. Несколько секунд тупо смотрела на выбитую цифру тринадцать, убеждаясь, что не ошиблась, крепко зажмурилась, помотала головой и повторила попытку попасть в комнату. Ничего не изменилось — два скелета, наряженные в цветастые фартучки, продолжали деловито убираться. Один азартно намывал пол, другой с мрачным, очень потусторонним свистом полировал стекла, в которых прыгали ошалевшие солнечные зайчики. В ответ на мой удивленный писк работнички повернули ко мне головы (при этом не поворачиваясь сами, ужас!) и приветливо оскалились. Я сглотнула, выдавила из себя блеклую улыбку и, бросив сумку у порога, малодушно выскочила в коридор.
Не выйдет из меня толковой некромантки — никогда не смогу привыкнуть к такому вот проявлению моего будущего ремесла! С призраками куда приятнее работать — уж с ними-то я всегда найду общий язык, а если нет, то прогоню взашей, к тому же они не так страшны, как те же скелеты.
— Три с половиной года, всего-навсего три с половиной года, — словно заклинание, твердила я себе под нос, пробираясь в мужское крыло и уворачиваясь от суетливо бегающих по коридорам студентов, не в меру шальных после каникул.
Приветствуя возвратившихся учеников, мягко светились стены; дотронувшись до них, я улыбнулась — словно довольно мурчащую кошку погладила. Похоже, Школа действительно любит будущих магов и скучала без их шумного присутствия под своей крышей. Еще разок погладив стену и словив непонимающий взгляд какого-то старшекурсника, я сделал вид, что просто мимо проходила, и поспешно смылась из зоны повышенного внимания. Ха, можно подумать, он сам на первом курсе стены не трогал! Ни за что не поверю. Если только напрочь любопытства лишен, а таких среди магов нет.
У знакомой двери в мужском крыле я столкнулась с Рэмионом, груженным тяжелой сумкой. Судя по усталому виду, до Школы он добирался на лошади. Целых полдня по морозу, хотя Рэму, как я заметила, холод нипочем.
— Привет, невестушка! — жизнерадостно заявил он, попытавшись сграбастать меня в охапку.
— Сбавь громкость и убери руки, женишок! — прошипела я, уворачиваясь и заодно оглядываясь по сторонам — не услышал ли кто.
— Еще не поженились, а уже скандалы устраиваешь, — ухмыльнулся Рэм. — Страшно представить, что будет после свадьбы.
— Даже не представляй, побереги нервы, — душевно посоветовала я, осознав, что меня попросту дразнят.
— А ты что здесь делаешь? — сменил тему Рэм. — Только не говори, что успела соскучиться!
— Не успела, — кивнула я. — Мне Лис нужен.
— Зачем это? — подозрительно прищурился приятель.
— Сейчас узнаешь, — зловеще пообещала я, распахивая дверь.
Ну что за день такой! Что ни дверь — то сюрприз за ней!
— Здрасти, — смущенно выдала я, пропятившись и врезавшись в застывшего позади Рэмиона.
— А мы тут просто в окошко смотрим, — невпопад брякнула порозовевшая Ланка. Не уступавший ей цветом щек Лис поспешно закивал.
— Угу, занимательные нынче виды пошли, — непередаваемым тоном поддакнул Рэм.
Я пихнула его локтем, он увернулся, Ланка покраснела еще больше, а рыжий эльф, нервно взъерошив волосы, громко и четко произнес:
— И вообще, мы помолвлены!
— Поздравляю, мы — тоже! — не придумав ничего лучше, ошеломленно выдала я.
Немая сцена длилась недолго... Гораздо дольше пришлось объяснять друзьям, как нас угораздило так влипнуть. Еще во дворце мы с Рэмом решили ничего от них не скрывать — смысл, если ближе у нас все равно никого не было, а поддержка, пусть и моральная, никогда не помешает? Эльф задумчиво кивал и соглашался с тем, что мы все сделали верно; Ланка крутила пальцем у виска и утверждала, что мы просто-напросто сошли с ума, вместе или поодиночке — не важно, главное, мы нашли друг друга и совершили глупость, потому что "с любовью играть нельзя". Я заявила ей, что легко говорить, когда на тебя никто не давит и вообще не вмешивается в твою жизнь, пытаясь изменить ее к "лучшему", и попросила представить себя на моем месте. Ланка помолчала с минуту, прикрыв глаза, и со вздохом махнула рукой, признавая, что не такие уж мы и чокнутые, как кажется.
Известие, кем мы с Рэмом являемся на самом деле, было принято намного спокойнее. Все-таки с друзьями нам необыкновенно повезло.
— Только никому ни слова! — одарила я сладкую парочку суровым взглядом.
— Да ты что! Мы — могила! — оскорбленно заявил рыжий.
— Кста-а-ати, насчет могилы, — прищурилась я, — убери-ка из нашей комнаты своих "работничков", будь так добр!
— А самой слабо? — невинно глядя в потолок, осведомился Рэм.
— А я их боюсь, — столь же невинно отозвалась я.
Лис закашлялся, скрывая улыбку.
— Некр-р-романтка, — с Лионовыми интонациями протянул Рэмион, бросив на меня укоризненный взгляд.
— Взывающая! — с достоинством поправила я, задрав нос.
— Бестолочь! — не согласился Рэм.
— Что бы ты без этой бестолочи делал?! — возмутилась я.
— Ребята, а может, вам действительно пожениться? — влезла в намечающуюся перебранку Лантэлия.
Мы с Рэмом с ужасом уставились друг на друга и отчаянно замотали головами, а Лис и Ланка довольно захихикали. И они еще называются нашими друзьями! С ума можно сойти. Хотя за три с половиной года не исключен и такой вариант. А что, получу диплом, построю себе башню на каком-нибудь зловещем пустыре и стану ворожить при полной луне, разговаривать с духами и пугать пришедший за советом честной народ. Не будущее, а сказка. А то, что сказка страшная, — так ведь это мелочи, не правда ли?
Ланка сияла как ясно солнышко, повествуя о подробностях их с Лисом помолвки. Все началось с того, что наш рыжий узнал не предназначенную для его ушей тайну — эльфийка по обмену была прислана в Школу по его душу. Разозлившись, Лис не поленился и не побоялся явиться за Ланкой, испросить ее руки у суровой матушки и притащить испуганную девицу к своим родителям, которым в ультимативной форме было заявлено: либо Ланка, либо никто. Родители Лиса, никогда не видавшие своего мирного и добродушного сыночка в столь взвинченном состоянии, изрядно струхнули и, как следует рассмотрев будущую невестку, дали свое высочайшее одобрение. А чтобы закрепить результат и лишить родичей возможности вильнуть, Лис настоял на немедленной помолвке. И теперь на запястьях друзей красовались те же солнышки, что и у нас с Рэмом, только их знаки сияли и привлекали внимание, в то время как наши были тщательно замаскированы — по крайней мере, Рэм утверждал, что никто ни о чем не догадается.
