Заклинатель

Приводить его в сознание я не собирался. Он призрак. С такими проблемами должен справляться сам. Честно говоря, я слегка устал. А если ещё более честно — я понял, что призрак не выполнит того, чего бы от него я хотел. И смысла нет в нашем бою, в котором каждый из нас всего лишь похвалился умением драться, пользуясь личными ментальными техниками. Это угнетало до глубокого разочарования и даже печали.

Карл поднял голову. Лицо хладнокровное, будто его никто и не побил.

— Ты как? В состоянии дойти до машины? — спросил я. — Или помочь?

Он огляделся, поморщился на две куртки, подпирающие его. Поднял руку потрогать затылок.

— Неплохо приложил, — пробормотал он, искоса глядя на меня. — Где ты научился вкладывать в удар пси-энергию?

— Читал об этом. Ещё до Сциллы, — правдиво ответил я. — А здесь потренировался — и вот, кажется, получилось.

Он поднялся и встал, возвышаясь надо мной. Я даже не стал смотреть на него. Ударит так ударит. Чем сильней — тем лучше. Может, с физической болью разочарование будет перенести легче... Чёрт... Я не думал, что оно, это самое разочарование, будет настолько глубоким, что я смогу расстроиться из-за того, что, в сущности, было понятно с самого начала: призрак никогда не пойдёт на реализацию моего предложения. И всё же... Да ладно, чего уж там. Если даже ничего не получится, у нас всегда будет планета и никто не отнимет наших способностей. Говорил же один из наших преподавателей: чему-то однажды научившись, ты никогда не сможешь забыть этого. Детей-призраков вот только жаль... Им придётся пройти через настоящий ад возвращения к жизни необычных солдат.

— Чего расселся? Пошли.

Карл накинул куртку и пошёл к двери. Я поднялся и молча вышел за ним.

Во дворе два джипа. Я приехал в том, где окно не разбито. Но Карл уверенно сел в мой, а на мой вопрос насчёт второго отмахнулся:

— Ничего с ним здесь не будет.

Поневоле насторожённый, я повёл джип обратно, на платформу.

Серые клубы пыли уже не так раздражали, как раньше, когда мешали изо всех сил и дорога казалась бесконечной, оттого что приходилось ползти по ней, как черепаха. Сейчас невольное внимание к дороге отвлекало от не самых счастливых дум, когда я пытался убедить себя, что всё в порядке.

В зеркальце напротив несколько раз ловил изучающий взгляд Карла. Наконец, ближе к платформе, он полюбопытствовал:

— Так, как ты владеешь пси-техникой, владеют все на платформе?

— Нет. Пока я один.

— Но ты хочешь этому научить всех. Почему? Разве тебе не по душе быть сильнейшим среди остальных? Разве такая мысль никогда не грела тебе душу?

— Нет. Я думаю по-другому.

— Просвети.

— Мне кажется, каждый должен уметь обращаться со своими способностями, если уж они появились. Мало ли что произойдёт в будущем, — медленно заговорил я, приводя мысли в подобие порядка. — Возьмём для примера тебя. Если бы дети-призраки и не тащили из тебя энергию, ты мог умереть от яда слизняка. Но у меня ощущение — пока ощущение, что я мог бы преобразовать убивающее поле яда во что-то другое и спасти тебя, не рискуя при этом собственной жизнью. Да, пока я ещё только брожу в потёмках, соображая, каким образом лучше использовать имеющиеся способности людей. Но мне кажется, их всё-таки лучше использовать для здоровья, для облегчения жизни.

— Жизнь — страшная вещь, — изрёк Карл, глядя на взрывающиеся о ветровое стекло пылевые вихри.

— Жизнь — такая, какой её делают люди, — вяло возразил я, — и это тоже прописная истина, о которой почему-то часто забывают. Всё зависит от человека. Если человек на что-то решился и это что-то зависит только от него, значит, жизнь свою он точно изменит. Только бы не стоять на месте.

— Но сейчас ты тренер. Ты ведёшь тех, кто доверился тебе, а значит — ты почти командир. Тебе не нравится быть над людьми?

— Командирство только на время. Я не люблю командовать. Просто сейчас некому взяться за ситуацию, а я её вижу. То есть я вынужден быть командиром. Когда ситуация благополучно разрешится, я вернусь к своим увлечениям и к обычной жизни. Как ни странно, моя личная жизнь, например, начинает неплохо налаживаться. — И я со вздохом попытался улыбнуться, а потом и пытаться не надо было: вызвал перед внутренним взглядом лицо хохочущей Лидии — и сам заулыбался.

Недоумённо покосившись на меня, призрак отвернулся.

В гараже я выпустил его из машины, а сам довёл джип до угла, где он обычно стоял. И следом за призраком стал подниматься по лестнице, снова чувствуя себя побитым и кляня себя за слишком глубокие переживания по поводу сорвавшегося плана.

38.

Мы с Шерифом сидели в его каморке. Ирма убежала к детям-призракам. Таис ушла вместе с нею. Три часа до прилёта новой платформы. В каморке Шерифа пустовато, как и в некоторых других: убедившись, что новая опасность им не грозит, переселенцы начали возвращаться в свои дома рядом с платформой, где и жили до недавних пор.

— Значит, ничего не вышло, — подытожил Арни мой рассказ о происшествии в административном корпусе.

Я поставил на стол предложенный стакан с порошковым соком. Питьё в горло не лезло. Шериф смотрел на меня спокойно и даже снисходительно — к моей молодости.

— Не кисни. Мы и так, по сравнению с некоторыми, неплохо живём здесь, на Сцилле. Так что...

— Но когда есть возможность жить ещё лучше... Вот это-то и обидно.

Небольшие цепкие глаза Арни смерили меня и оценили.

— Ты из мечтателей. Из тех, кто уже добился лучшего, но ему всё равно подавай идеал. Пожалуй, есть путь, предназначенный именно для тебя. Совершенствуйся в том, что ты здесь обнаружил. А когда покажется, что достиг совершенства, научи ему других.

— Мне этого мало, — покачал я головой. — Ты сам говорил, что переселенцы — мигранты. Что в любой момент их могут перевезти отсюда в другое место. Мне не хватает ощущения свободы.

— Свобода внутри человека, — возразил Шериф. — Ты захотел заниматься ментальными технологиями — кто тебе запретит?

В сущности, Арни говорил всё то, о чём я уже тысячи раз передумал. Но одно дело думать. Другое — мечтать и верить. А потом вдруг — облом.

— В общем, отвлекись побыстрей от всего этого, — велел Шериф. — У нас тут уже свои проблемы пошли. Не забудь: во-первых, надо разобрать завалы на месте полигона и административного корпуса; во-вторых, у нас начато строительство трёх домов в ряд от платформы — люди устали жить в тесных конурах; в-третьих, работа должна продолжаться. И как минимум через дня два, когда новые переселенцы освоятся здесь, мы снова пойдём на шахту и на завод

В дверь сунулся Доминик.

— Брис, не заглянешь на тренировку? Может, поработаешь вместе с нами?

— А вы где?

— Там же, у входа.

— Иди, Брис, развеешься, — подбодрил Арни.

— Ладно, только заскочу к себе — переоденусь.

— Можешь не торопиться — мы только начали разминку.

Лидия, понаблюдав за моим переодеванием, спросила, можно ли ей со мной.

— Ещё спрашиваешь, — проворчал я.

— Да у тебя вид такой, что и спрашивать страшно, — улыбнулась Лидия и на удивление быстро переоделась в спортивный костюм. — Ты как там, у маленьких призраков, не скучаешь обо мне?

— Ещё одно слово про скуку — и мы никуда не пойдём, — предупредил я, многозначительно косясь на дверь в "спальню".

— А почему мы никуда не пойдём? — наивно распахнув ресницы, спросила Лидия и со смешком вылетела в коридор, когда я попытался поймать её за руку — с твёрдым намерением уволочь в "спальню".

Приходил я в себя постепенно. Опустошение, навалившееся после поездки в посёлок при заводе, развеивалось в будничных мелочах. Внешне я уже выглядел достаточно спокойным, а то, что всё ещё бунтовало внутри, благополучно скрыл за искусственной структурой поля. Теперь даже призрак не смог бы разглядеть моего тяжёлого сомнения. И задавленного смятения... Я впервые размышлял о целенаправленном убийстве. Идефикс Раскольникова: убить одного, чтобы осчастливить многих. Убить Карла — и сказать властям, что погибли все призраки — и взрослые, и дети. И тогда маленькие призраки останутся на Сцилле. Уж с переселенцами можно будет договориться, чтобы они промолчали... Но — убить? Хладнокровно. Не защищаясь, а из практической надобности. Мне это сделать легко. Легче всех...

Мы с Лидией вышли в вестибюль рука об руку. Рассеянно отвечая на приветствия детей, которые носились здесь в ожидании Доминика, разговаривающего о чём-то с Арни, я так же рассеянно оглядывал помещение. И — резко встал на месте. В памятном закутке коридора, там, где мы впервые подрались с Вестаром, я увидел Карла, сидящего у стены в "лотосе". Увидел, споткнувшись на обдумываемой мысли, как бы я его убил — чтобы без свидетелей.

— Брис, ты что? — заглянула мне в глаза Лидия.

Отрешённые глаза призрака (среди людей он чувствовал безопасность) ожили, жёстко уставившись на меня.

Кажется, от неожиданности я потерял контроль над собой и раскрылся. Карл вскочил на ноги. Я на расстоянии видел, как расширились его глаза, едва он считал с меня информацию. Призрак сунул руку в карман. Оружие с собой?..

Удивлённые дети перестали бегать и вопросительно уставились на нас.

Сначала меня бросило в жар. Господи, да то, что я наделал, непростительно! Это всё равно, что подойти к незнакомому человеку и внезапно сказать ему грязное слово. Каким бы ни был Карл, он не должен... Чего не должен — продумать я не успел. Потому что стороной и исподволь начала подниматься другая мысль: "Можно подумать, что ты и в самом деле решился на убийство! Нет уж! Побалуешься идейкой, порассматриваешь её со всех сторон да потом забросишь. Потому как ты не убийца — и никогда им не будешь. А чтобы и Карлу неповадно было думать о том — раскройся ещё больше. Пусть он считает с тебя и это: что ты задумал, но никогда не выполнишь!"

Призрак всё так же, со спрятанной в кармане рукой, замерев, стоял напротив меня — почти через весь вестибюль. От невидимой линии наших столкнувшихся взглядов постепенно отходили дети.

Да, я могу взорваться, когда меня что-то задевает до глубины души. Но при этом я остаюсь человеком. Я не Брис. Я держу своего берсерка на надёжной привязи... Поэтому я это всё-таки сделал — открылся ещё больше: "На, считывай".

Сощуренные глаза призрака успокоились. Карл отступил к стене и снова мягко сел в "лотос". Мой взгляд, как привязанный, съехал за ним, на всякий случай внимательно обшарил его информационное поле. А через секунду я невольно шагнул вперёд. Карл не шелохнулся. Вот это да-а... С момента приезда на платформу из посёлка, после нашего поединка, он не делал себе инъекций!

В импровизированном спортзале пространство заметно полегчало и успокоилось, едва мы в Карлом прекратили играть в "кто кого переглядит". Первыми обнаружили это, естественно, дети, которые тут же снова — пусть сначала с опаской, с оглядкой на нас, — но начали бегать друг за другом.

— И что это было? — изумлённо спросил Арни, подойдя ко мне, когда понял, что наш "визуальный" поединок с призраком закончился.

— Ничего особенного, — сказал я, всё ещё задумчиво рассматривая энергополе призрака. — У меня появилось сильное желание убить Карла, и он об этом узнал.

— Он отказался? — спросил Доминик, видимо вспомнив наш разговор в джипе, когда я поделился своими планами на Карла.

— Отказался.

— Правительство держит призраков на наркотической привязи, — заметил Шериф. — Если армейская элита перестанет принимать стимуляторы, узды на неё у правителей не будет. А неуправляемый призрак опасен. Особенно обученный.

Я повернулся спиной к призраку и блокировал нас троих.

— Так. Я поставил блок, который не даст призраку нас подслушать. Разговариваем как обычно. Доминик, не спеша вытащи триди-визор и попроси Вестара заглянуть в комнату Карла. Пусть посмотрит, есть ли там ещё запасы стимуляторов.

— Ты всё-таки хочешь?.. — усмехаясь, спросил Доминик. — Ну, реализовать ту мою идею насчёт отлучения призрака от наркоты? Не слишком ли поздно?

— Нет. Я хочу понять, почему он не принимал стимуляторов уже некоторое время. Может, они закончились?

Доминик коротко глянул на экран триди-визора.

— Вестар говорит — там огромные запасы. И что это значит?

— Пока не знаю. Подождём. Начинай тренировку. И не забудь, что у тебя на занятии призрак. Забудь, что Вестар был в его комнате. Забудь вообще всё, что мы только говорили о призраке.

— Весело мы живём, — пробормотал Шериф, заинтригованный не меньше нашего.

Пока Доминик проводил разминку, я показал Лидии, как работать с базовыми элементами в состоянии нейтрала, когда тело само находит более лёгкое решение для выполнения тех или иных трудных движений.

— Поняла, — прошептала она и, присмотревшись, стала выполнять разминку вместе с детьми. Смотреть на неё, сосредоточенную, старательно выполняющую всё, что нужно, приятно: фигурка-то у неё — ммм...

Я чуть подался назад, к стене, стараясь выглядеть таким же незаметным, как призрак, и сел медитировать, дав себе настрой одновременно цепко реагировать за происходящим в "спортзале". Вскоре все мысли повыветрило... Медитация продолжалась очень спокойно. И я продолжал размеренно размышлять обо всём подряд. Сознание слегка плыло, но скоро зацепилось за строку из стихотворения Гумилёва, будто возвращающую меня в конец того урока, после которого я очнулся здесь, на Сцилле: "И тогда лишь был отдан им пленный, Весь израненный вождь аламанов, Заклинатель ветров и туманов И убийца с глазами гиены"*.

Я — заклинатель. Своими пересказами сказок заставил детей-призраков взглянуть на этот мир иначе. Заставил их увидеть людей иными, чем в том образе, который навязывался их сознанию взрослыми призраками. Не знаю, считать ли своей заслугой, что переселенцы сплотились именно вокруг меня и стали постепенно расти в ментальном смысле. Может, воздействие Сциллы они однажды обнаружили бы и без меня...

И я — убийца. Точнее — тот Брис, о котором я знаю так мало. Но он ушёл в небытие. И я не знаю точно, были ли у него глаза гиены — зверя, падкого на дохлятину.

Странное движение напротив заставило меня выйти из медитации. Когда я сообразил, что это было, я затаил дыхание: призрак вслед за объяснением Доминика попробовал войти в состояние нейтрала. На это движение я и отвлёкся — на дёрнувшийся кверху подбородок Карла.

Забыв, что нужно блокироваться, я принялся следить за Карлом. Он уже не слушал Доминика, а старался повторить получившееся движение. Снова получилось. Призрак замер, прислушиваясь к ощущениям. И...

Я мгновенно поменял характеристики личного поля — и невидимой тенью скользнул к нему, чтобы собственным менталом скрыть его ото всех. Нашёл где пробовать, чёрт!.. Он пытался вызвать в себе эйфорию от стимуляторов! Ну почему так сразу?! Ладно, прикрою от остальных... Невидимый для всех и для призрака, я сел рядом.

Карл закрыл глаза и мягко повалился набок. Он — что, прослушал про ограничения? Гримаса мучительного наслаждения исказила его лицо, а тело вскоре забилось в сильных судорогах...