— Боже мой! Виталос! Что ты такое говоришь! Зачем и в кого стрелять?
— Ты же слышала наш разговор? Если ты полагаешь, что дон Энрике шутит, то это не так. Этот город не Монте-Карло! Отнюдь! В этом мире нет безопасности. Ее и в том-то по существу не было, на самом деле. Но в Новой Земле все проще и откровеннее. Одно тебе скажу: жизнь — она сама по себе крайне опасная штука и вредно влияет на здоровье. Я пока ни одного мафусаила не встречал. А ты?
Господи, Боже мой! Как же я люблю эти большие черные круглые глаза! Всех за них убью. Один с ними останусь!
Сборы наши были недолги. Хорошо, что я днем все 'чечки' в самолет отвез. Катины перышки в сумку. Морса на поводок и в угол. Сумка его наготове. Патрон в патроннике. Поглядим в окошко. В лобовом стекле тонированного 'хаммера' вспыхивают сигаретные огоньки. Караулят сучары. Надо бы в холл спуститься, рассчитаться за номер.
Портье, поглядывая на меня с неким немым вопросом, бысто составил счет. Я оплатил. Сгребая деньги в кассу и искоса поглядывая на мою кобуру, деревянным голосом портье сделал наконец долгожданное предложение, от которого, по идее, разумный человек отказываться бы не стал:
— Не желает ли мистер Рююджейникофф сделать взнос в благотворительный фонд в пользу сирот, оставшихся без кормильца?
— Давай...те обсудим это чуть позже. Велик ли взнос?
— Сосем невелик! Не более пятидесяти процентов вашего выигрыша! — Напряженно глядя мне в переносицу, ответил портье.
— Всего лишь? — хмыкнул я. — Это мне следует обсудить с супругой. Не возражаете? — И тоже уставился ему в затылок, глядя сквозь переносицу.
— Ну какие же могут быть возражения! Разумеется, посоветуйтесь! Однако я настоятельно рекомендую вам это предложение принять. Несчастные сироты... — портье лицемерно вздохнул и по-прежнему деревянно улыбнулся, — они так нуждаются в помощи!
— Да уж, сироты — они такие! — кивнул я в ответ и вернулся в номер. — Черт бы их побрал! Вместе с опекунами: 'Сиротка, возьми доллар! — предложил ковбой малютке. Я не сиротка! — гордо ответил кроха — вот мои мама и папа! Пиф-паф! — Сиротка, ты бы все же взял доллар! — настаивал подвыпивший ковбой...'
Кате анекдот не понравился. Можно подумать, он мне нравится. Благотворители, мля! Козлы позорные! Зато до Кати наконец дошло, насколько серьезно мы влипли. Плечи ее заподрагивали. Прижалась она ко мне пугливо. Обнял я роднулю правой рукою. В левой — 'Вальтер'. Дверь под прицелом держу. Мало ли чего супостатам в бошку торкнет. Сидим. Ждем.
— Виталос, ты на меня сердишься?
— Нет, моя хорошая. С чего ты взяла?
— Это из-за меня мы угодили беду! И ты — сердишься!
— Нет еще никакой беды. Нормально все будет.
— И ты становишься должником у кубинских бандитов. Мы станем должниками! А ведь ты не хотел иметь с ними бизнес!
— Не с ними, а под ними! Дык! За все ведь надоть платить! И выбор у нас невелик. Или контакт с кубинцами, или вооруженный конфликт с хозяином казино.
— Ты уверен, что казино решится на такой шаг? Это ведь будет очень плохая реклама! Так не делают. Даже в Лас-Вегасе при мафии такого не случалось!
— Уверен — не уверен... Трудно сказать... Зато у нас в России ходили слухи про такие дела. Точно не знаю, но уж лучше я на воду подую, чем на молоке обожгусь. Хужее не будет.
— Тогда у кубинцев должен возникнуть конфликт с этим, как его, с Томми Би Би.
— А это уже их головная боль. Наверное, найдут, что ему предъявить. Да хоть бы ту же дурную рекламу для городских казино. Это ведь кубинская делянка. Вспомни, что Энрике рассказывал. Игорный бизнес в Нью-Рино контролируют кубинцы. И получается так, что этот самый Томми со своими гнилыми мансами им конкурент. И крепко пакостит. Вот они его на место и поставят. А заодно и нас припашут. Реальный вариант?
— Ну, не знаю... Только выходит так, что мы теперь в долгу у бандитов.
— Да ну, на фиг! Ничего такого они от нас пока не требуют.
— Вот в том и дело, что пока! Но...
— ...Но пока мы с тобой решаем, куда лететь и что везти, мы главнее будем. Все в пределах разумного. А если нам приказы отдавать начнут, мы сотрудничество сразу и свернем. И пошлем их... ...обратно!
— Хм! Так они и пойдут!
— А куда они денутся? Договор есть договор. Они обеспечивают нашу безопасную эвакуацию, я обучаю их пилота. Взлет — маршрут — посадка. И ничего более. И еще плюс. Энрике сказал, что оплатит обучение. А, не дрейфуй против ветра, прорвемся. Где наша не пропадала! Устроимся в Нью-России, или еще где, если нам там не покатит, и заживем! Мальчонку родим, потом еще пару-другую...
— Размечтался! А вдруг девочка будет?
— А лишь бы не козочка! Родила Катюха в ночь не то сына, не то дочь! Пиризнавайса, нэвэрная! С каким козлом гуляла от меня!? И, кстати, помолилась ли ты на ночь, Катерина!?
— Дурак! Сам ты — козел!
— А вот за козла ответишь! Сурово ответишь!
Напряжение слегка спало. Под окном слабо заурчали моторы. Несколько. Выглянул я осторожно в окошечко — приехали! Избавители наши от беды неминучей! Да как ловко встали. Маневр всякий "Хаммеру" начисто перекрыли, к дверкам трое подошли. Базарят о чем-то. Все при длинностволах. По лестнице глухо затопали. Все ж неплохая звукоизоляция в номере. В дверь деликатно постучали.
— Кто?
— Энрике Льянос, дон Виталий! Могу я войти?
— Разумеется, можете! Еще раз здравствуйте!
— Буэнос ночес, донья Катерина, буэнос ночес, дон Виталий! Вы готовы?
— Разумеется. За номер я рассчитался. Вещи собраны. Вы были правы, мне действительно предложили отдать половину выигрыша в неведомый благотворительный фонд. Мы можем ехать?
— Конечно...
— Не возражаете, если кирия Катерина поедет с вами в машине? А я — на скутере. Следом.
— Конечно, с удовольствием прокачу вашу супругу. Вы оказываете мне честь! Идемте!
Загрузил я Морса в сумку, подхватил Катину "мечту оккупанта" и следом в коридор гостиничный вышел. Не один пришел дон Энрике. С эскортом. Двое там ожидали. Один — совсем молоденький парнишка. Здоровенький такой бычок. А во втором я неожиданно опознал моего аэродромного фулигана Мануеля. Молодой смотрел на нас с любопытством, фулиган приятно улыбался мне персонально. Однако расшаркиваться и обмениваться любезностями Энрике времени не оставил.
— Мануэль — аделанте. Яго — держишь тыл! — Скомандовал сеньор Льянос, и мы устремились наружу. Кивнул я на лету ласково улыбавшемуся портье, отверг его пожелание приезжать к ним еще и вышел вон.
На пыльной улице, освещенной яркими рекламными огнями и не менее яркими звездами, было довольно многолюдно. Народ бродил вдоль и поперек, перетекая из заведения в заведение. Никто на нас внимания не обращал. Расселись мы по экипажам и поехали восвояси. Впереди суперджип, следом суперджип с Энрике и Катериной. За ним я. На мотороллере. Замыкая кортеж, за мной следовал еще один джип, из окон которого во все стороны торчали автоматно-пулеметные стволы. Фары сверкали сквозь поднятую пыль. Ночной встречный ветер одуряюще пах степью и приятно остужал воспаленный воображением мозг. Но никто до самого аэропорта нас остановить не пытался. Никто из темноты огня на поражение не открыл. Так и доехали не поспешая. Без приключений.
Малолюдно было в порту. То есть вообще никого. Заехали мы на территорию и прямиком к стоянкам порулили. Прямо к "Караванчику". Отомкнул я пепелац, закинул шмотки в салон и попрощаться собрался. Тут мне студента и предъявили. Прямо с чимморданами его. В количестве двух штук и мешком заплечным типа рукзак, на сто литров.
— Грегорио Санчес, — представили мне молодого бычка. Твой ученик.
— Ну, здравствуй!.. ...Гриша! Знавал я одного Грегорио Санчеса, точнее, слыхал. Матадор испанский, знаменитый. Он тебе не родственник? И даже не однофамилец? Ну ты шутник. Ладно. Погодь малехо.
— Сеньор Льянос. Я хочу сделать заявление!
— Заявляйте, сеньор Ружейников! Слушаю вас!
Взял я сеньора под локоток и настойчиво в сторонку увлек.
— Видите ли какое дело, дон Энрике, должен вам сказать, я достаточно неопытный пилот. Практически новичок. Поэтому браться за обучение других людей считаю для себя преждевременным. Слишком преждевременным. Поймите меня правильно. Это не попытка отказа от взятых мною обязательств. Так обстоят дела. Я еще и двухсот часов не налетал на этом типе. Вы должны знать об этом. Мне бы не хотелось рисковать вашим парнем.
— Но вы не боитесь рисковать своей женой!
— Боюсь — не то слово! Тут — другое дело. Попробовал бы я только оставить ее на земле!
— Я видел, как вы пилотируете. И я вам доверяю.
— Ну... как скажете. Я вас предупредил. Взлет — маршрут — посадка. И все. Не забудьте цветы на нашей могилке обновлять периодически.
— Вот вам на цветы для доньи Катерины! — и Энрике сунул мне в руки пакет. — Там — двадцать тысяч экю. Этого достаточно?
— Сразу и премиальные решили заплатить? Хватило бы и половины.
— Не так. Не отказывайтесь. На цветы супруге тоже включено.
— Двадцать тысяч — это около шестидесяти тысяч евро. Мне обучение обошлось тысяч в тридцать евро. Около того. Вместе с накладными расходами.
— Вы еще считаете на земные деньги? Я уже и забывать стал, что там почем. Берите-берите. Тут и на расходы этого лоботряса за три месяца. Вам же Грегорио и кормить придется! Я ему денег принципиально не дал. И вы ему на руки больше ста сорока экю в месяц не давайте. Пусть прочувствует студенческую жизнь. Так что Грегорио — на вашем полном пансионе. Любопытно, насколько он похудеет! Как вы думаете, трех месяцев хватит, чтобы он мог самостоятельно пилотировать самолет?
— Зависит от того, насколько он обучаем и подготовлен теоретически...
— Он учился летать на "Пайпере". Правда, недолго... Наш пилот, который его обучал, был... впрочем, это неважно. Я намерен купить турбовинтовой самолет, и мне нужен пилот. Надеюсь, вы научите парня летать.
— Надейтесь. Я постараюсь. Если не упадем. Гриша! Полезай в аэроплан. Устраивайся там поудобнее.
— Не шутите так. Скверная шутка.
"Да какие, нахер, шутки!" — Подумал я, собираясь закруглять беседу. Но озвучивать эту мысль не стал. Хорош стрематься. Авось не упадем! А то Катька меня потом домой не пустит.
— Хорошо, дон Энрике. Однако пора прощаться. Всего вам наилучшего. Счастливо оставаться!
— А вам — счастливо долететь. Удачи!
И они уехали. Сел я на свое место, только собрался турбину раскрутить, как вдруг услышал в открытую форточку дикие крики и увидел в ясном лунном свете яростный скок двух силуэтов в нашем направлении от аэровокзала.
— Эй! Стой! Перемать! Куда, сцуко! А ну стоять! Стоять, ля-ля-ля, я кому сказал! Стой, шеф, нас позабыл! Нам в Мааскву! Стой, козлина нерусская! Догоню — распну, падла, на пропеллере, если без нас улетишь! — орали они на бегу.
Интересно, как это они меня догонят и распнут, если я улечу? Может, попробовать? Чисто из любопытства? Судя по московскому аканью — это они и есть, обещанные хотелом промотавшиеся игруны. Ну, ща посмотрим, кто кого распнет! А кто кого — трижды!
— Экипаж! Слушай мою команду! По-русски ни слова! Будем косить под туповатых пендосов!
— Что такое "косить"?
Ага, это новоявленный курсант интересуется. Вообще-то, по возрасту русский ему знать бы и не положено? Ладно, потом проясню...
— В данном контексте это означает — прикидываться. Экипажу все ясно? Катя, ты конспектируешь мою мысль?
Экипаж идею уловил, экипаж идеей проникся. Экипажу идея понравилась, и экипаж заухмылялся.
— Убрать ухмылки! Мы серьезны, как писающий в фонтане мальчик.
— Я — девочка!
— Тогда можешь приветливо улыбаться на американский манер, как писающая в фонтане девочка! Все готовы?
В люк забарабанили. Пришлось встать и впустить. Лично. Катю на такое дело посылать — много для них чести. Курсанта — еще люк не загерметизирует ладом. Все сам!.. Все сам!.. Перед люком нетерпеливо гарцевали на месте два модных, в годах уже, немолодых пряника.
— Хуу аарр ююю? — прогнусавил я, передразнивая выговор порто-франковского механа из Алабамы.
— Ю..ю... ви... ис... пасанджер фор ю! Фор Мааскоу!
Вобля! (Рыба такая). Да они по-английски вообще не говорят ... и не мычат даже. Я немедленно проникся громадным уважением к личным лингвистическим способностям. Да я по сравнению с ними — вааще Шекспиаар!
— Хуу!? Вуут ююю сеейд!? Эм дно'т андуустенд ююю! Тэллу ми ооггеейн! — Интересно! Они-то моё мычание поди тоже не разгребают? И как будут выкручиваться?
— Маааскоу! Ви флай ту Маааскоу! Дубина амерская!
— Муускауу? Мани! — Я посчитал по головам потенциальных пессенджиров и показал на пальцах — сикс хандрид грин!
Это они влет поняли. Можно сказать, по-русски им сказал! За моею спиной экипаж молча давился от смеха.
По фюзеляжу прошла вибрация. По-моему, 'Гранд' у нас даже крылышками затрепетал. Этак и до флаттера недалеко. Если они с такой интенсивностью ржать будут, так и плоскостям недолго отвалится. Показал за спиной экипажу кулак, чем вызвал еще одну волну вибрации.
Что касается английских числительных в сочетании с понятием "бакс", потенциальные клиенты всосали, похоже, даже раньше, чем с молоком матери. Отреагировали мгновенно. Ни уточнять, ни повторять не понадобилось.
— Фо хандрид! — синхронно прозвучали в ночи два голоса.
— Сикс хандрид. — Я лениво перевел взгляд на лунный диск, заливавший аэродромное поле серебристым светом.
— Ноу баксиз!..
— Ноу баксиз — ноу Муускауу.
Пожав плечами, делаю вид, что собираюсь задраить люк.
— Ви хэв экю! Ту хандрид экю!
Какой конвертатор тут отыскался! Умник, не иначе. А чего тогда бежал не в строю?
— Бакс — ить из экю. Мани — ить из э бакс! Сикс хандрид баксиз. Наау!
Тот, что повыше, вызверился на собрата по турпоходу по злачным местам:
— Вот зараза миссисипская! Кеша, кому было сказано — не трать дорожные деньги! Ты, муфлон, скулил: — "Трубы горят, трубы горят!" А я те говорил: "Пешком пойдем!" А ты? Машину пролюбил? Рулетчик гребаный. "Херня! Уболтаем!" — Давай, еблан, убалтывай!
— А ты че, не такой, типа? Типа — ангел? В перышках? Че, сам не играл? По одалискам не терся? "Вон ту, жопастенькую мне. Ишь как вертит!" Экзотоман нашелся!
Тот, что пониже, слегка заискивая обратился ко мне:
— Слышь, эта, мужик! Давай, скинь сотню! Файв хандрид! Ну нету нихера больше! Андестенд ю? То ись ми? Ну, ты понял, короче? Пятихатка только на кармане.
Понять-то я его понял. Как не понять. Но и вот так, запросто, уступить? Рылом треснут.
— О кей! Файф хандрид!
Поднатужился я. Словарный запас свой перетряхнул и приговор вынес:
— Флаайт оф зе зеед клаасс! Фууд ин вэйс — виилл нот гиив! Дринк виилл нот геэт. Смоокин из нот! Фаак из прохибитиид! Миззл вил биат. Олл клиаар? Кэш маани!
Меньшенький к долгому за разъяснениями обратился —
— Аристарх, это он чего сказал? Я чет не понял!
— Не сцы, Иннокентий. Уболтали! Тока жрать не дадут. И курить нельзя. И еще он сказал, что трахаться нельзя.
