Сказка, которая через несколько часов превратится в преисподнюю. По нашей вине? Нет, по вине Реджинальда. Во всяком случае, мне хотелось надеяться...
Тенперон рассредоточил воинов по обе стороны от дороги, укрыв их за деревьями. Блад Торн чуть не заскрипел зубами, увидев, что воины оставляют сотни следов на снегу — последний лавочник мог догадаться о засаде. Пришлось срывать ветки с ёлок и заметать следы.
Лучники засели на склонах Пика Дафно. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что обоз пройдёт именно сегодня и именно по этой дороге. Реджинальдисты вполне могли остаться на несколько дней в какой-нибудь деревушке, решив прихватить что-нибудь из приглянувшегося им дома.
Минуты тянулись со скоростью улитки, которой дорогу преградил ручей. Я уже начинал понемногу замерзать. Моя мантия не особо хорошо годилась для зимы в горах. Но вот ближе к полудню наше терпение наконец-то было вознаграждено: появился передовой отряд всадников.
Десяток конных, все в тёплых кафтанах и сапогах, доходивших до самых колен. У всех шлемы, длинные копья и мечи, но ни одного щита. Глупо, очень глупо: они были открыты для стрел.
Всадники, оглянувшись по сторонам, поехали дальше, даже не заподозрив ловушки. Это было очень странно: любой из них мог, при хорошем зрении и терпении, разглядеть сорванные с деревьев ветки и наших воинов, спрятавшихся за сугробами. Тенперон, стоявший неподалёку от меня, напрягся. Он положил руку на эфес меча — скоро начнётся первая настоящая битва за последний месяц.
Через несколько минут показался и обоз. Десятка четыре крытых фургонов, обитые железными листами. В каждый фургон было запряжено по паре коней-тяжеловозов. На козлах с возницами сидели лучники.
Сзади в фургоне были предусмотрена специальная ступенька, на которой стоял мечник. Между фургонами шли копейщики, человека по четыре. Замыкали обоз три десятка конных мечников и десяток конных лучников.
Воины Реджинальда были спокойны, даже веселы: пешие переговаривались друг с другом, возницы шутили, а лучники смеялись над их шуткам. Словом, обычное поведение для людей, делавших привычную работу. Значит, засады они не ждали, или очень умело это скрывали. Через считанные секунды мы должны были это узнать.
Когда двадцатый фургон поравнялся с Тенпероном, учитель подал знак — и в воздух взлетели стрелы. Противник заметил их слишком поздно: когда их копейщики остановились, несколько возниц уже отправились к вратам Даркоса.
Пролилась первая кровь. Вражеские кони заржали, резко останавливаемые своими наездниками: конный авангард спешил на помощь обозу.
Второй залп. Несколько копейщиков из охраны упали на снег, испуская дух. Тенперон подал знак к атаке. Наши воины выскакивали из-за деревьев, размахивая мечами и выкрикивая боевые кличи. Вот теперь-то и начался настоящий бой.
Охрана обоза пыталась перестроиться, поворачиваясь к лесу и надеясь встретить наших воинов копьями. Едва они это сделали, Тенперон двинул на охрану обоза прятавшихся до того на склоне бойцов. Противник оказался пойманным в клещи.
Когда конный арьергард был перебит, один из наших воинов открыл фургон — и упал, пронзённый мечом. В начале я не понял в чём дело, но выпрыгивавшие из фургонов солдаты лучше любых слов сказали: ловушка.
— Похоже, нас ждали, учитель, — я быстро обернулся к Тенперону, уже готовясь применить боевую магию.
— А я уж боялся, что братья Реджинальда ещё глупее, чем он сам, — Тенперон только улыбнулся. — Генерал, задействуйте наш резерв. Пусть поймут, что мы в замке ещё не разучились воевать.
— С радостью, командир, я сам его поведу! — Блад Торн выхватил свой меч, переливавшийся всеми цветами радуги на зимнем солнце.
— Как пожелаете, — Тенперон снова улыбнулся. — Пусть они надолго запомнят этот день.
— За славой! — Блад Торн махнул мечом в сторону дороги и понёсся по склону горы. За ним следовали и наши воины из резерва, остались только мои "рыцари", лучники и Тенперон.
Похоже, тот, кто составлял план ловушки, совершенно не предусмотрел подобного хода событий: сотня наших воинов, не останавливаясь, хлынула на противника.
Я видел, как два десятка мечников Реджинальда, будучи окружёнными нашими воинами, сдались — это было у самых последних фургонов. За ними последовали и копейщики охранения, прижатые к первому фургону. Воины, выпрыгнувшие из фургонов, ещё держались, но это не могло затянуться на долгое время: силы были уж слишком неравны.
Интересно, что, как минимум, из двадцати фургонов так и не выпрыгнуло воинов: похоже, что они и правда были с продовольствием. Настал черёд Тенперона вмешаться в битву — он спустился по склону к сражавшимся, так и не вынув меча из ножен. Вид его был как раз подходящим для подобного момента: чёрный плащ развевался на лёгком ветру, кираса из воронёной стали загадочно сверкала на солнце, а рука лежала на эфесе меча.
— Огнары, прекратите этот безнадёжный бой. Разве вы хотите умирать за какого-то выскочку Людольфинга? Не он ли отправил вас на верную смерть? — бой стих: все слушали Тенперона.
— Мы никогда не изменим присяге, маг, — огрызнулся один из реджинальдистов. Судя по виду, он был командиром обоза: меч, насколько я мог разглядеть, был явно не из дешёвых, плащ подбит мехом, на щите герб: секира, разрубающая ворота, а над ней — аркадский шлем. Это был герб вассала Артуа, как догадался я через мгновение. Интересно, кого же тогда он назвал предателем?
— Какой именно присяге, рыцарь? Присяге на верность герцогу Жерару Артуа, королю Альфонсо или кому-нибудь из Людольфингов? На твоём гербе символ Владения Артуа, не Южных Выскочек. Так кто же тут предатель, рыцарь? Я, Тенперон Даркхам, жду от тебя ответа.
— Присяге моему королю, маг. К сожалению, он ещё не добрался до тебя, — рыцарь уставился прямо в глаза учителю. Это был вызов — вызов как самому Тенперону, так и всем волшебникам Королевства.
— Насколько я знаю, он нарушил почти все Законы Огнара. Теперь его может назвать королём разве что последний крестьянин или кто-нибудь из его прихвостней. Но можно ли назвать таковым рыцаря Корвина? — Тенперон наконец-то узнал хозяина герба.
Даркхам принял вызов. По-своему: сражаться Тенперон умел не только мечом или магией, но ещё и словом. И оно разило не хуже огня или железа...
Рыцарь умолк.
В его голове явно началась борьба, борьба вассала герцогов Артуа, рыцаря из северного Королевства и давшего клятву дворянина. Тенперон умел вызывать подобную борьбу в людях: слова честны, правдивы, к тому же они были, скорее всего, похожи на мысли самого рыцаря.
— Думай, рыцарь Корвин, думай. Пусть пока что твои люди тоже поразмышляют над моими словами. Убивать их сейчас никто не будет: они такие же огнары, как и мы. И они достойны лучшей доли.
ой прекратился: наши воины окружили реджинальдистов, внезапно смолкших и опустивших руки. Не будь я магом, а одним из воинов Тенперона, решил бы, что Даркхам применил колдовство: такой эффект вызвали его слова.
Но он даже не переходил в эфир и не тянулся к силе, я мог сказать это с полной уверенностью. Тут Тенперон задействовал другую магию — магию слова, для которой не нужно быть волшебником. Достаточно лишь заставить людей прислушаться к их сердцам, и больше ничего. Даркхам сумел заставить. Дело оставалось за противником — одумаются ли они или пожелают умереть от рук соотечественников.
— Не думай, маг, что ты переубедил меня, — Корвин бросил свой меч на снег. — Просто я не хочу, чтобы сегодня погибло ещё больше огнаров.
— Истинно рыцарский выбор, потомок Корвинов. Ещё кто-нибудь последует примеру этого рыцаря? — Тенперон окинул взглядом реджинальдистов. Через секунду зазвенели мечи, падавшие на снег, и копья. Противник сдавался. — Ну что ж, вы поступили правильно, огнары. Не следует проливать кровь во имя узурпатора Реджинальда.
— Командир, похоже, в фургонах есть зерно, — выкрикнул Блад Торн, выйдя из одного из фургонов.
— Генерал, а Вы думали, что Людольфинг зазря пустит сорок фургонов с почти тремя сотнями воинов?
— Маг, что Вы собираетесь делать с трупами? — к Тенперону подвели пленённого рыцаря. Остальных просто сгоняли в кучи, приставляя охрану.
— Боюсь, что придётся бросить их здесь — нам не по силам будет похоронить их в промёрзшей земле. Всё-таки полторы сотни трупов — это не сундук с серебром.
— Но как же рыцарская ч... — Тенперон резко оборвал рыцаря из рода Корвинов.
— Рыцарь, ты не забыл, что я "предатель"? Ты говорил это всего несколько минут назад. К тому ж придётся бросить здесь и фургоны, всё содержимое повезём на лошадях, остальное понесут пленники и наши воины. Кстати, что вообще вы везли?
— Зерно, мясо, всякую мелочь и королевский налог.
— Деньги? — Тенперон улыбнулся. — Вот и отлично, воины порадуются жалованью. А больше всего обрадуется Людольфингу: у него и так скоро начнутся проблемы с деньгами, как я чувствую.
— Что Вы со мной собираетесь делать? — перебил рыцарь Тенперона.
— Хороший вопрос, потомок вождя Корвина. Ты предпочитаешь, чтобы тебя жарили на медленном огне или сразу начинали выпаривать твою кровь? — Тенперон сохранял совершенно серьёзное лицо.
Я успел отвернуться, еле сдерживая смех. А вот лицо рыцаря передёрнуло. Как бы не вырвало его. Впечатлительный слишком...
— Что ... — лицо рыцаря побледнело.
— Не бойся, рыцарь, не собираюсь я тебя пытать, да и воинов твоих — тоже. Ты думаешь, что если маг нашёл человека, скажем, в полнолуние, заманил его к себе в логово, предложил присесть в кресло — то за спиной он уже держит мясницкий нож?
— Если это алый маг, то да, — лицо рыцаря всуё ещё оставалось бледным.
— Очень весело, — Тенперон уже не мог сдержать улыбку. — Чтобы рыцарь короля такое говорил о верных слуга своего сеньора?
— Это чистейшая правда — в столице и во всех городах, где есть здания Ордена, пропадают люди. Лишь иногда находят трупы, только вот даже лекари не могут смотреть на них больше мгновения, чтобы не вырвать, — к чему рыцарь начал это рассказывать? Глубоко в душе надеялся, что Тенперон решит отомстить алым магам за это? И очень быстро? Или просто решил излить кому-то душу? Тогда для этого он выбрал не самое подходящее время.
— Интересно, — Тенперон бросил свой взгляд на дорогу: фургоны почти разгрузили. — Ты должен всё мне подробно рассказать, когда мы вернёмся в замок.
— Замок, маг? Не хотите ли Вы сказать, что под носом у короля построили замок?
— Ну почему же построили? Мы направляемся в замок Беневаль, и там... Поднимите его, не хочу, чтобы он ещё и простудился!
Рыцарь потерял сознание, едва услышав слово "Беневаль". А я только начал отвыкать от мысли, что этот замок считается проклятым местом, где бродят призраки и вампиры. Как же всё-таки глупа людская молва! Хотя постойте, один призрак там всё-таки был. Я надеялся, что рыцарь не отправится в чертоги к Даркосу, едва завидев графа Беневаля, но всё же... Нервы-то у рыцаря, судя по всему, явно не железные...
Добрались мы до замка к вечеру, настолько оказалось тяжело доставить продовольствие и так и не дошедшие по назначению налоги.
У ворот нас встретили Абра и Уург, уже почти сдружившиеся друг с другом и другими воинами. У рыцаря снова сдали нервы, едва он увидел снежного орка: потомок Корвина настолько побледнел, что, казалось, уже отошёл в мир.
Вот какова рыцарская выдержка: людей-то они рубят направо и налево, окружённые гниющими трупами, а едва увидят нечисть какую-нибудь или мага — и храбрость тут же улетучивается. Иногда вместе с жизнью, если нечисть голодной окажется. Но Тенперон знал своё дело: пара ударов по щекам, и рыцарь снова крепко держится на своих ногах.
Воины встретили нас громкими приветствиями и хвалебными песнями "нашему милорду магу". Ещё бы: мы привезли еды на месяц вперёд, кольчуги, щиты, коней и даже деньги. Правда, последних было и не особо много: на каждого нашего воина пришлось по пять медяков. Но это было только начало. Судя по лицу Тенперона, у него созрел новый план. Мои "рыцари" довели пленного командира в кабинет к Тенперону. Там уже был и граф Беневаль: он принял тот облик, в котором впервые со мной встретился. Обычный человек. И не скажешь, что обладает таким могуществом...
— Он выглядит как настоящий дворянин из северных Владений. Из какого ты рода? — сразу перешёл к делу граф. Он чувствовал себя полноправным хозяином замка и всего, что было внутри. Да, собственно, граф таковым и являлся.
— Я из рода Корвинов, — рыцарь высоко поднял голову.
— Из Корвинов? Я знал многих из них. Кем тебе приходится Адальберт Корвин? Или Франциск Корвин?
— Адальберт приходится мне батюшкой, а Франциск — дядей.
— Твой отец до сих пор любит поохотиться с кречетом на лис, рыцарь? Матвей, как я догадываюсь.
— Да, он очень охоч до этого дела, — рыцарь улыбнулся. — Но откуда Вы меня знаете?
— А я просто догадался — Адальберт хотел назвать своего первенца Матвеем.
— А откуда Вы знаете о таких вещах? — Матвей смутился. Он явно не ожидал встретить в лагере врагов друга своего отца. Даже не мог и подумать, что собеседник вполне может блефовать...
— Откуда мне это известно? — Беневаль засмеялся. — Известно ли тебе, рыцарь, чей это замок?
— Это проклятый замок графов Беневаль, милорд.
— Проклятый? Значит, вот как теперь его называют...
— Что значит теперь? Вы, что...
— Я последний граф Беневаль, хозяин и господин замка и этого Владения, рыцарь! — лицо графа засветилось внутренним светом, он расправил плечи и стал словно выше.
Принял свой обычный облик...
— Онтар всемилостивый, — на этот раз рыцарь не упал.
Матвей Корвин быстро привыкал, очень быстро, к тому, что придётся видеть орков, призраков и магов на каждом шагу. Мне кажется, он был готов ночью здесь и вампира встретить, а может, и дракона. К сожалению, такого счастья ему не досталось.
— Вы же...
— Ага, уже лет сорок как мёртв? Беневалей не может победить и сама смерть, пока стоит этот замок! — вскинул голову граф.
— Милорд, я приношу свои извинения, что мог Вас оскорбить, — Матвей встал на одно колено.
Манеры дворянина не мог уничтожить в рыцарях и король, не то что какой-то призрак!
— Мой отец часто вспоминал Вас, и поверьте, что далеко не худшими словами!
— Я принимаю твои извинения, Матвей Корвин, — нет, всё-таки было в графе Беневале что-то королевское. Тенперон не смел проронить и слово, куда уж там остальные.
— Значит ли Ваше присутствие, граф, что Вы полностью поддерживаете этого мага?
— Даже более: я поддерживаю и его ученика, Николаса, и прошу, если Вы собираетесь присоединиться к нам, обращаться к нему, словно это был бы я сам.
— Милорд граф! — зачем он это говорит?
— Не перебивай меня, Николас. Ты, как-никак, ещё и мой ученик, — граф улыбнулся.
— Я постараюсь, милорд Беневаль, — Матвей встал с колен. — Но всё же, присяга...
— Рыцарь, кому принёсу присягу основатель твоего рода? Он присягнул герцогу Артуа. Это было сто восемьдесят пять лет назад. И потом уже — королю. Это сейчас ты нарушаешь клятву, выполняя приказы Людольфингов и сидя сложа руки, пока твой сеньор сопровождает принца на чужбине.
