На краю Дикого Поля

Я говорю совершенно серьёзно и обстоятельно, как со взрослым человеком, разве что не употребляю сложных слов и понятий. Маленький человек имеет право знать свою часть правды, имеет право на своё мнение, а основания для её мнения должны быть такие же как и у меня: знания.

— Батюшка, вот ты говоришь, что шведы хотят на нас напасть. Шведы очень плохие люди?

— Нет, Анастасия Александровна, шведы обычные люди, среди них очень много хороших людей, даже среди тех, кто пошлёт сюда воинов, и тех, кто сам придёт сюда воевать. Но страны, как и люди ссорятся, а случается, и дерутся. Вот ты дралась с кем-нибудь?

— Да. Наташка у меня куклу забирала, а я ей треснула, и она отстала.

— Наташа очень плохая девочка?

— Что ты, батюшка! Наташа очень хорошая девочка, просто она хотела показать, что она самая главная, а как я ей дала отпор, так мы сразу и помирились, а теперь очень дружим.

— Не удивляйся, доченька, но между взрослыми людьми и даже между странами тоже бывают такие ссоры. Вот придут к нам шведы, мы им крепко наподдадим, и после этого они сами полезут к нам дружить, вроде твоей Наташки.

— А! я поняла! Это как ты иногда говоришь: 'Надо ставить на место'.

— Совершенно верно, княжна Анастасия Александровна.

— Но ты всё равно будешь уезжать, почему?

— Потому что я взрослый человек, и у меня есть служба, которую надо исполнять. Моя работа как раз и состоит в том, чтобы думать о том что будет впереди, что потребуется, осмотреть всё своими глазами и договориться о работе со множеством людей, и руководить ими.

— Значит ты самый-самый главный?

— Нет, Анастасия Александровна, надо мной есть бояре, которые руководят такими как я, но нас не очень много на Руси. А над всеми стоит царь, Иван Васильевич.

— А почему не ты царь?

— Потому что царём надо родиться. А вообще, дочь моя, давай договоримся: когда ты подрастёшь, и прочитаешь многие нужные книги, мы с тобой и побеседуем по поводу устройства государства.

— А ты скажешь, какие книги надо читать?

— Конечно скажу. Для начала тебе надо выучить наизусть басни Крылова, которые я тебе подарил.

— Но это же детская книжка!

— Не совсем. С помощью одной басни я устыдил взрослого и важного человека, который стал мне докучать. Значит, что это книга и для взрослых.

— Да, и матушке тоже понравилось.

— А матушка наша любимая тоже взрослый и очень умный человек.

Липа зарделась и шибче стала позвякивать спицами.

— Понимаешь, княжна Анастасия, книги, как тяжести, нужно поднимать постепенно. Вот ты сейчас легко можешь поднять три килограмма, а матушка поднимет и двадцать, потому что она взрослая, а ты ещё девочка. Так и с книгами. Надо сначала читать те что полегче, а потом и более сложные.

— Это как 'Тысяча и одна ночь'? Которые можно смотреть, но не все. Некоторые стёкла мама под замком держит.

— Совершенно верно. Но есть и другие причины. Например, во взрослых книгах есть масса терминов, которые ты ещё не знаешь, и которые запоминают постепенно, с возрастом, по мере обучения.

— Это как я Жульку дрессирую?

— В целом, да. Но человек не собачка, он многое понимает и сам, и способен к самообучению.

— А зачем нам переселяться в Новгород? У меня здесь друзья и подруги, у матушки тоже много подруг.

— Потому что там, в Новгороде сейчас моя работа, и я хочу, чтобы вы были рядом. Матушка там создаст такую же школу как и в Лодейном Поле, ты будешь там учиться, у тебя появятся новые друзья, а со здешними ты будешь общаться при помощи писем. Ты ведь учишься писать?

— Да, батюшка. Я уже знаю почти все буквы, и могу писать почти без клякс. Лилия Михайловна меня каждый день хвалит. Правда, она меня целых два раза ругала, но я на неё не сержусь, потому что я сама и была виновата.

— К тому же, мы поедем в Новгород на паромобиле, и если ты пообещаешь хорошо себя вести, то я позволю тебе немного порулить. Ты согласна?

— Конечно согласна! Только можно перед отъездом ты ещё покатаешь на паромобиле Наташу и Гришку Маркиных?

— А к чему тянуть? Беги зови их, а я отдам распоряжение развести пары на паромобиле.

— Я мигом!

Мелкий вихрь мгновенно развил бешеную скорость, а я только и успел крикнуть в спину:

— И попроси механика Никанора зайти ко мне!

— Ага, батюшка! — донеслось из голубой дали.

— Всё-таки маленькая у нас ещё девочка, а ты с ней как со взрослой разговариваешь. — с некоторой укоризной сказала мне Липа, откладывая вязание.

— А кто ещё поговорит с ребёнком как с человеком, если не родители? — парировал я — Тем более, серьёзный разговор плавно перетёк в развлечение. И к слову о развлечениях, не желает ли княгиня Ольшанская прогуляться на паромобиле по живописным окрестностям Лодейного Поля?

— С удовольствием соглашусь, если супруг и господин мой соблаговолит отдать приказание завести свою любимую тарахтелку. Оглянись, муж мой драгоценный, твоего приказа уже ожидают.

Я оглянулся. В дверь как раз вошёл механик Никанор, машинист моего паромобиля.

— Добрый день, Никанор. Не откажи в любезности, прокати мою семью и соседских детишек по окрестности.

— С удовольствием, барин, если есть желание, прокачу вас на рыбные ловли, что у порогов, там как раз сегодня должны промышлять. Детишкам должно быть страсть как интересно.

— Прекрасно, Никанор! Погрузи пожалуйста набор для шашлыка, устроим трапезу на свежем воздухе.

— Слушаюсь, барин.

Никанор отправился раскочегаривать паромобиль, Липа собирать вкусняшки для пикника, а я брякнулся опять в кресло в блаженном ничегонеделании.

Пикник получился прекрасным. По замёрзшей Свири мы сначала съездили к валуну, что стал мишенью памятной стрельбы из пушки, потом поехали к порогам, а я всё смотрел на левый берег, на то место, где в будущем будет стоять посёлок Свирьстрой, и детский дом, в котором я некогда отработал два года...

Но на том месте стоял могучий вековой бор, и только узенькая тропка вела от реки вверх. Впрочем, может быть то была звериная тропа, мне отсюда не видно, а приближаться не было ни малейшего желания.

Резиновые гусеничные ленты оставляли на снегу рубчатые поперечные следы, а лыжи, закреплённые на передних колёсах — продольные. И в тех местах, где задние гусеницы полностью не затаптывали след лыж, след от машины получался клетчатым. Интересно, а такой ли след оставлял зимой автомобиль Ленина? Внешне мой паромобиль, как мне кажется, похож на тот, ленинский 'Роллс-Ройс', только верх машины не подъёмный. Весь кузов паромобиля фанерный, а вместо одинарных стёкол стоят стеклопакеты.

В салоне, отделённой от кабины перегородкой с форточкой, сидели только мы с Липой, поскольку дети полезли в кабине. Никанор, выведя машину на середину реки, отдал руль детям, и они по очереди рулили то вправо, то в лево, а то и по кругу, если разрешал Никанор. Мелкая троица была абсолютно счастлива, и мчалась бы по реке с бешенной скоростью в пятнадцать километров в час хоть до Луны, но и часу не прошло, как мы доехали до порогов. После прошедших сильных морозов открытой воды не было видно, впрочем, мы особо и не приближались, а только подошли к рыбакам, вытаскивающим из проруби сеть, и купили у них здоровенную рыбину.

На возвышении, окруженном могучими соснами, было очень приятно. Во все стороны открывался великолепный вид, а мартовское солнце уже довольно сильно пригревало. Весна приближается! Скоро вскроются реки, и начнутся дела, ради которых я и многие-многие люди работали последние годы.

— Ребята, умеете ли вы готовить рыбу?

— Нет, Александр Евгеньевич, не умеем — за всех ответил Гриша Маркин, коновод в этой компании.

— Тогда назначим Олимпиаду Никитичну на самую тяжёлую должность: быть ответственной за наши безобразия, и предоставим ей для этого дела место. Гриша и Настюша, принесите ей кресло, а ты, Наташа, поможешь мне достать принадлежности для готовки.

Гриша и Настя умчались за складным креслом в салон паромобиля, Никанор расположился на водительском кресле и задремал, а я подсадил Наташу в багажное отделение паромобиля и она начала мне подавать сложенный мангал, в парусиновой сумке, корзину с провизией и складные столик и стулья, которые я вожу в паромобиле постоянно.

— Учитесь пока я жив! — провозгласил я, берясь за рыбу — При приготовлении надо знать 'Правило трёх П'! это значит, что рыбу надо почистить, посолить и подкислить.

Быстренько распотрошив и обмыв рыбу, я разрезал её на порционные куски, и доверил девочкам посолить каждый кусок, а Грише — выдавить на каждый кусок, за неимением лимона, сок из граната. А потом, в восемь рук переложили куски на решётку, которую мы чуть позже установим на мангале. А пока мы взялись разжигать мангал. Из машины вытащили фанерный ящик с древесным углем, да и засыпали его в мангал, а потом Гриша полил уголь спиртом и кинул в мангал подожженную мною бумажку. Девочки крутились рядом, тоже страдая пироманией. Ну раз так хочется, то я девочкам достал летающие фонарики, мы их вместе расставили их вокруг нашей стоянки, и ребята зажгли все фонарики по очереди. Слава богу, всем хватило поровну.

Тем временем уголь разгорелся, и мы приступили к священнодействию приготовления рыбы. Собственно, что самое важное в приготовлении рыбы? Да просто остановиться вовремя и не пересушить. А при приготовлении на углах — не прижечь. Но всё легко решилось, поскольку в восемь рук это не напрягает. Первый кусочек Настюша отнесла маме, та одобрила, а тат и остальные поспели, пришла пора и их перемещать на тарелки.

К рыбе присоединили множество вкусностей, среди которых мне больше всего был по душе лечо, моего же собственного производства. Царю-батюшке, к стати, лечо тоже пришёлся весьма и весьма по душе. Никанор больше налегал на острый томатный соус, а моей половине больше пришлась по душе смесь лечо и майонеза. Малыши не мудрствуя лукаво, лопали всё подряд, и немудрено: обед дома мы пропустили, а катание и процесс подготовки на свежем воздухе занял не меньше трёх часов.

Липа с умилением смотрела на детей, наворачивающих за обе щёки, и то одному, то другому подкладывала аппетитные кусочки.

— Не пора ли нам подумать о сыночке? — шепнул я ей на ухо.

— Это мы обсудим дома. — шепнула она в ответ.

Ну что же, перспективы более чем привлекательные!

* * *

Князь Андрей Иванович Ногтев Суздальский, в кабинете которого мы находимся, только что порадовал меня давно ожидаемой новостью: недавно полученный царский указ утвердил его в должности командующего армией, а я в армии Андрея Ивановича, как и планировалось, зампотех, с правами второго заместителя. Доверяют мне однако, и царь и сам Андрей Иванович.

Армия немалая по нынешним временам: она состоит из двух пехотных стрелецких бригад двухполкового состава, артиллерийского полка из четырёх батарей по шесть двадцатисантиметровых пушек, и рейтарский полк в двенадцать рот, по сотне всадников в каждой роте. Общая численностью армии составила семь тысяч очень неплохо обученных бойцов. Всё это стрельцы регулярных частей, и при войске нет ни одного крестьянина из посошной рати. Посоху в Новгородской земле нынче вообще не набирали, а обоз у нас на механизированной тяге, и обслуживается тоже стрельцами, но более возрастными, которых вообще-то говоря, пора увольнять по возрасту.

Два стрелецких полка, не имеющих в своём составе ни одного неблагонадёжного стрельца, оставались в Новгороде.

— Ну, излагай, Александр Евгеньевич, какие у тебя мысли по поводу предстоящей войны.

— Если позволишь, Андрей Иванович, я расскажу тебе что я думаю о войне вообще, и об изменении в образе военных действий, которые диктует нам новое вооружение, новый транспорт, и главное, лекарское вспоможение и меры по предупреждению болезней.

— Хм... Это интересно, слушаю тебя.

— Начну с вооружения, как с самого простого.

— Вооружение это просто?

— По сравнению со всем остальным, да.

— Я не согласен с такими словами, но готов слушать.

— Вооружение постоянно на виду, поэтому оно, его применение обдумываются в первую очередь, то есть возможности оружия более известны и очевидны, по сравнению с другими отраслями военного искусства. То есть отрасли непосредственно не задействованные в бою являются менее очевидными, чем оружие.

— А! Понял, что ты хотел сказать. С такой трактовкой согласен.

— так вот. Первое, что бросается в глаза на новейшее вооружение, так это огневая мощь, дальность, и скорострельность новейшего оружия. Фактически, мы имеем возможность открывать огонь на запредельных для неприятеля дальностях, то есть вдвое, а иногда и втрое дальше чем он. Более того: у тех же шведов большая часть войска вооружена не огнестрельным оружием, а пиками. Смотрим далее, их пехотинцы кроме мушкета или аркебузы вооружены ещё и шпагой, в то время как наш стрелец на своём ружье имеет штык, а это оружие куда длиннее шпаги. Таким образом и в рукопашной схватке наш стрелец имеет преимущество. И наконец. Все наши стрельцы снаряжены бронежилетами и стальными касками, защищающими их от холодного, и в значительной степени от огнестрельного оружия. Отсюда следует необходимость обдумать это и на практике применить эти преимущества, путём внедрения новых тактических приёмов.

— Согласен, тут есть над чем думать.

— Теперь об артиллерии. Наша новейшая полевая артиллерия по дальности, скорострельности и весу залпа на две головы превосходит то, что имеется у неприятеля. Тут я могу тебе посоветовать условно разделить имеющуюся у тебя артиллерию на три части: полковую, бригадную и армейскую.

— По какому принципу делить?

— У полковой артиллерии главная задача непосредственное поражение живой силы неприятеля, а для другого она и не приспособлена, поскольку в боекомплекте у нас имеется лишь два вида картечи.

— Думаю, что надо включить в боекомплект и ядра.

— Лучше уж разрывные снаряды, но пока большая сложность с запалами для них. Но я буду работать в этом направлении.

— Надеюсь на тебя.

— Приложу все силы. Теперь о бригадной артиллерии. Главная её задача — контрбатарейная борьба и огневая поддержка полковой артиллерии, а кроме того, обстрел ближних тылов неприятеля, воспрещение передвижения вражеских резервов. Армейская артиллерия кроме этих задач должна ещё решать и задачи разрушения укреплений, в первую очередь полевых, а по возможности и капитальных, вроде малых замков.

— И тут есть над чем подумать.

— И главная задача артиллерийских командиров на нынешнем этапе, это добиться от личного состава высокой степени понимания огромной мощи своего оружия, особенно это касается командиров от десятника и выше.

— Это верно. С оружием надо сродниться.

— Для артиллерийских командиров надо разработать таблицы стрельб, в которых будет указано куда попадёшь, в зависимости от веса снаряда и заряда, направления и силы ветра, угла возвышения ствола и так далее. Такие таблицы уже разрабатывали, и я даже передавал типовую таблицу главе Пушкарского приказа для передачи во все артиллерийские части.