Эти слова заставили Лариэса в очередной раз задуматься о безграничных возможностях Древних и их поразительном могуществе.
"Подумать только, полет! О таком можно только мечтать", — подумал он, а затем иная мысль пришла юноше в голову. — "Принцесса сказала, три пары. Неужели она... Да нет, быть того не может"!
Но на всякий случай он украдкой перекрестился и продолжил движение.
* * *
Обратный их путь проходил без происшествий. Ридгар о чем-то перешептывался с Орелией, Вилнар задумчиво ощупывал грудь, как бы проверяя — точно ли он жив, или все-таки нет. А Лариэс, пользуясь возможностью, налаживал взаимоотношения с Блаклинт.
Северянка была по-настоящему интересным собеседником, и они успели зайти в дебри обсуждений теологических умозаключений, обсуждая мыслителей времен Второго Переселения, когда, наконец, добрались до места, где враги взорвали пороховые мины. Даже в свете тухнувших лучей почти зашедшего солнца оно выглядело страшно: множество камней, валяющихся здесь и там, наспех расчищенный проезд, и кровь. Много, слишком много крови.
Блаклинт выдохнула и сжала поводья, Вилнар тихо выругался, лишь Орелия не произнесла ни слова.
— Надо признать, — против своей воли произнес Лариэс, — что решение было действительно изящным. Даже странно, что они не провернули нечто подобное раньше. Могли бы, например, заминировать весь постоялый двор.
— Нет, они не пошли бы на это из-за меня, — тихо ответил Ридгар.
Лариэс вспомнил слова Мелиса на постоялом дворе и уточнил:
— Господин, но почему?
Древний вздохнул.
— Я не очень хочу распространяться на эту тему. Если нам не повезет, ты все увидишь сам. Пока же прими это как данность.
Лариэсу оставалось лишь пожать плечами, потому как он решительно не понимал, отчего врагам мешала смерть Кающегося и почему они не могли допустить ее.
— К тому же, — подключился к разговору Вилнар, — такой пороховой заряд ты, наверное, учуял бы.
Полукровка сделал неопределенный жест рукой.
— Не уверен, мой нос не настолько чуткий.
— А что насчет оборотня? Он несколько дней пил в этом трактире.
— И не распознал угрозы, — проворчал Лариэс.
— Это да, но порох от него точно не получилось бы спрятать.
Этот довод казался разумным, а потому Лариэс согласился с товарищем.
Орелия, меж тем, поравнялась с одним из валунов и коснулась его рукой.
— Какая глупая, бессмысленная жестокость... — произнесла она.
— Да, наши таинственные недруги действуют решительно и совершенно безжалостно, — согласился Ридгар. — Чем-то отдаленно напоминают слуг Архимага и...
Он не договорил, и, резко помрачнев, сжал поводья так, словно хотел разорвать их на куски.
— Неважно, — хрипло выговорил Кающийся, наконец. — Едем!
Лагеря, который разбили оставшиеся члены отряда, они достигли уже глубокой ночью. Место для стоянки нашлось в небольшой долинке, поросшей редким кустарником.
На страже стояли сразу четверо, причем во главе с Клариссой.
— Слава богу, вы в порядке! — эмоционально выговорила девушка, бросив при этом короткий непроизвольный взгляд на Лариэса, в котором явственно читалось волнение за любимого человека.
"Господи, и я все эти годы не замечал очевидного"! — похолодел тот. — "Да-а, бывают же на свете идиоты"!
— А как ваши дела?
— Растащили камни, достали авангард. Все убитые, кроме первой Тени, готовы к погребению, ждали только вас, чтобы начать.
— Сперва я проверю их всех, — проговорила Орелия.
— Как пожелаете, о Ступившая на Путь Вечности, — склонила голову Кларисса, после чего обратилась к одному из дежурных, — Тит, забери поводья и помоги ее высочеству.
— Солнышко, покажи, где тела, — попросил Лариэс, спрыгивая с коня.
Кларисса точно ждала этой просьбы — девушка быстрым шагом направилась в сторону от огней, прямиком к краю долины, упиравшемуся в отвесные скалы. Здесь уже было вырыто несколько глубоких могил и сложено немало камней, которыми эти самые могилы следовало накрыть. Тут же находились и тела.
Орелия, увязавшаяся за Лариэсом, быстро проверила их все и кивнула виконту.
— Увы, никого кроме первой Тени не спасти.
Лариэс тяжело выдохнул. Не то, чтобы он верил в иной исход, но все-таки надежда на чудо оставалась.
— Понятно. Кларисса, будь добра, прикажи кому-нибудь убрать тело сковывающей отсюда, я хочу побыть немного один.
— Поняла, Лар, — грустно улыбнулась графиня, — все устрою. Не засиживайся.
— Пять минут. Больше не потребуется.
Товарищи отошли, оставив Лариэса наедине с мертвыми. Настало время сделать то, что он делал всегда, когда была возможность проститься с боевыми товарищами.
— Раллий", — Лариэс подошел к первому погибшему. — Я почти не знал тебя, солдат Марка, но скорблю о тебе так же, как и обо всех остальных.
Он наклонился к изуродованному телу, во множестве мест изломанному камнями, и взял погнутую серебряную пуговицу с гербом дома Вентисов, затем перешел к следующему телу.
— Ларс, — со вздохом проговорил полукровка, смотря на то, что осталось от лица светловолосого здоровяка, — ты научил меня не одной рыбацкой хитрости, дружище. Жаль, что мы больше никогда не посидим на берегу с удочками в руках.
Он наклонился и, развязав тесемки заранее положенной здесь дорожной сумки Ларса, достал из нее моток лески и крючок. Этот заядлый рыбак всюду таскал их с собой.
Третье тело.
— Галит, ну и дурень же ты. Я сколько раз говорил — надевай шлем, так нет, он, видите ли, мешал тебе целиться, — проворчал Лариэс, чувствуя, как глаза увлажняются. — И куда мы теперь без твоего арбалета, болван?
Лариэс наклонился и стянул с шеи мертвеца небольшой золотой наконечник для болта — подарок от товарищей на день рождения. Он сам подал эту идею и сам сделал заказ Руфину.
Выдохнув, виконт подошел к четвертому покойнику.
— Нарот, ну как же так? Тебя же дома ждет жена и трое чудесный детей. Почему ты не выжил, друг? — Он снял обручальное кольцо с тела убитого, а затем, немного порывшись в его вещевом мешке, извлек оттуда небольшую тряпичную куклу — талисман воина, с которым тот не расставался ни днем, ни ночью. — Кольцо я отдам твоей жене, а куклу оставлю себе, ты ведь не против? — спросил он, утерев тыльной стороной ладони соленую дорожку, каким-то волшебным образом отправившуюся в свой путь из левого глаза. — И не волнуйся, твои родные не будут ни в чем нуждаться, я прослежу.
Пятый.
— Люций, и ты можешь не волноваться ни о чем, твоя мать будет получать лучшие лекарства, — с этими словами он снял серьгу убитого, оставшуюся на чудом сохранившемся ухе.
Шестой, последний.
— Брилл, как ты и просил, мечи отправятся в могилу вместе с тобой, хотя это и отдает язычеством, друг мой. Себе я возьму кинжал, ты ведь, если не путаю, сам просил сделать так, верно?
Он коснулся кинжала в ножнах, положенного прямо на мешок последнего из убитых гвардейцев, сжал его в пальцах и повесил себе на пояс.
"Кларисса, как всегда, понимает меня лучше, чем я сам", — подумал виконт. — "Это ведь ее рук дело".
Впрочем, наверное, так и должно было быть.
Он распрямился, глядя на убитых, затем, обернувшись, кивнул лейтенанту, которая подошла и встала рядом.
— Ты помнишь каждого из них? — спросила девушка.
— Всех до единого, — честно признался Лариэс. — Всех, кто погиб из-за меня.
— Они погибли не из-за тебя!
— Пять лет назад я возглавил свежесформированную гвардию его высочества. Я подбирал туда людей. Я командовал ими. Они — мои подчиненные, моя ответственность... Мои жертвы. И меньшее, что я могу сделать, это запомнить всех и каждого. Надеюсь лишь на то, что когда я умру, кто-то будет помнить и обо мне.
Кларисса несколько секунд стояла молча, потом сказала:
— Я буду.
— Знаю, — Лариэс благодарно кивнул подруге, после чего попросил. — Можешь позвать остальных? Нужно похоронить их.
Один за другим к телам, уложенным возле могил, подходили люди. Мрачные, подавленные, неразговорчивые.
— Ваше высочество, — Лариэс обратился к принцу, — дозволено ли мне будет произнести последние слова?
Тот кивнул и добавил:
— Это твое право, Лар.
Лариэс набрал полную грудь воздуха и начал говорить:
— Сегодня мы хорошим шестерых гвардейцев. Они сражались и погибли, как и надлежит воинам Дилириса: бесстрашно, грудью встречая опасность, не заботясь о себе. Уже утром мы отправимся дальше, а они останутся лежать тут, но никто, ни один человек не будет забыт. Имя каждого останется в нашей памяти и наших сердцах, потому что иначе нельзя. Мы сохраним эти имена и передадим их тем, кто в один день сменит нас. Так было, так есть, так будет.
— Так будет! — хором отозвались прочие гвардейцы.
— Мы не забудем вас, братья.
— Не забудем!
— Вы навеки с нами.
— Навеки!
Когда последний крик стих, Лариэс дал команду подчиненным и повернулся к Орелии.
— О Ступившая на Путь Вечности, я молю вас об одолжении.
На этот раз Орелия не стала заострять внимание на чересчур официальном обращении и спросила:
— Каком?
— Прочтите, пожалуйста, отходную молитву.
— Я не христианка.
— Вы — святая. Думаю, этого будет достаточно.
— Святой меня назвали люди.
Лариэс пожал плечами.
— И это мало что меняет, — он указал на гвардейцев, укладывающих тела на дно ям. — У нас нет времени на то, чтобы все сделать правильно, как того требует церковь. Но я очень не хочу оставлять боевых товарищей в неосвященной земле и без последней молитвы. Может, вы и не христианка, но Бог определенно прислушается к словам той, что всю свою бесконечно долгую жизнь спасала страждущих.
Он умолк, глядя на Древнюю, и та сдалась.
— Хорошо, — она шагнула вперед и с ее губ сорвались слова с детства знакомой Лариэсу молитвы. — Во имя Отца и Сына, и Святого Духа...
Древняя без единой запинки или ошибки прочла подряд несколько молитв, включающую в себя даже сравнительно недавно — около полувека назад — пришедший из иного мира вместе с проповедником Реквием.
Напоследок, Древняя произнесла не совсем понятные Лариэсу слова:
— Да будет Всесильный Отец милостив к вашим душам и да будет ваша новая жизнь счастливее, чем эта.
После этого могилы засыпали землей, сложив над ними каменные пирамиды и поставив импровизированные кресты. На этом похороны закончились и люди начали расходиться. Спустя пару минут возле шести холмиков стояли лишь Лариэс, да Кларисса.
— Ты была права, Клар, — проронил, наконец, Лариэс, — не все доживут до конца этого путешествия.
— Ты только сейчас это понял?
— Нет, не сейчас. Но надеялся на лучшее.
— Мы все надеялись, Лар, — вздохнула девушка. — Иди отдохни, ты на ногах уже почти сутки, и это-то с сотрясением. Мы сделали для мертвых все, что было в наших силах, теперь пришла пора позаботиться о живых.
— Хорошо, сейчас пойду, — согласился виконт, которого уже ощутимо потряхивало от усталости и последствий удара по голове, — но сперва проверю, как там Мислия.
С этими словами он зашагал в дальнюю часть долины, туда, куда по настоянию Древней отнесли тело первой Тени.
И Орелию, и Мислию Лариэс нашел очень быстро. Целительница как раз готовила тело Мислии.
— Лариэс, хорошо, что ты здесь, подержишь ее, когда я закончу, — произнесла Ступившая на Путь вечности, убирая остатки одежды с трупа.
Сделав это, она накрыла изуродованное тело Мислии плащом и, видимо, оставшись довольной сделанным, указала Лариэсу на руки Тени.
— Держи ее, сейчас начнем.
Лариэс послушно схватил окоченевшие конечности, а Целительница, меж тем, извлекла из груди свое сердце, затем приоткрыла рот Мислии.
— Что ж, приступим.
С этими словами Древняя, издав стон, лишенный всяких эмоций, сжала пальцы. Секунды текли одна за другой, складываясь в минуты, но вот, наконец, у основания сердца появилась небольшая алая капля. Она все набухала, увеличиваясь в размерах, но на сей раз, как показалось, Лариэсу, процесс этот протекал куда медленнее, нежели в постоялом дворе. Наконец все было готово, и капля упала в раскрытый рот.
Дальше все случилось, точно также, как и в прошлый раз — тело изогнулось, раны за считанные секунды затянулись изо рта вырвался сдавленный крик и Мислия, пришедшая из-за Грани, широко распахнула глаза.
Она обвела окружающих полубезумным взглядом, дернулась несколько раз, и лишь после этого, кажется, начала понимать, кто она, и где находится. Первая Тень ощупала лицо и грудь, после чего прошептала:
— Древняя, спасибо.
— Не за что, — Орелия с видимым трудом убрала сердце обратно и, пошатываясь, встала на ноги.
— Лариэс, помоги Ступившей на Путь Вечности, — распорядилась первая Тень. — Я хочу недолго побыть одна.
— Хорошо, — согласился телохранитель.
Он подставил плечо и необычайно тяжелая чародейка буквально повисла на нем. Юноша с трудом отвел ее к костру, где Орелия, легла, удобно устроившись возле Ридгара, после чего замерла, прикрыв свои рубиновые глаза металлическими веками. У нее не осталось сил даже на то, чтобы накинуть на голову капюшон и Лариэса посетила нехорошая мысль о том, что, если кто-нибудь еще погибнет, Целительница, возможно, не сумеет вырвать его из лап смерти.
— Как Мислия? — спросила у него Игнис.
— Как человек, вернувшийся с того света. Хочет побыть одна.
И добавил, уже мысленно:
"Логичное желание для того, кто вот уже который раз подряд демонстрирует собственную бесполезность".
Ему не хотелось даже думать о том, что сейчас переживает первая Тень. Одна из сильнейших сковывающих Дилириса раз за разом оказывалась беспомощной перед лицом таинственного врага, который играючи избегал всех ее следящих заклинаний и устраивал одну ловушку за другой.
Лариэс, убедившись, что с Орелией все в порядке, оставил товарищей и вернулся туда, где в себя приходила первая Тень. Она уже нарядилась в сменную одежду и теперь сидела, скрестив ноги под собой и закрыв глаза. В ладонях волшебницы лежал Звериный Амулет.
Когда Лариэс подошел, веки распахнулись и оленьи глазища воззрились на него.
— Жалеть пришел? — скривилась чародейка.
Щит принца, ничего не говоря, сел рядом и молча уставился на свою коллегу по нелегкому делу сохранения августейшего тела в целости и сохранности. Так продолжалось пару минут и, наконец, Мислия не выдержала.
— Ты же все прекрасно понимаешь, — буркнула она. — От меня вообще нет толку! Если бы не эти клятые Древние, мы с тобой давно бы уже кормили червей.
— Если бы не они, никто не отправился бы в это безумное путешествие, — парировал Лариэс, — а потому, мы сидели бы в уютном и комфортабельном королевском дворце, наслаждаясь утренним морским бризом и ласковым теплым солнышком.
— Твоя правда, — кисло усмехнулась сковывающая, непроизвольно глада Звериный Амулет, — вот только мне от этого как-то не легче. После таких провалов, боюсь, у ее величества возникнет серьезное желание найти себе новую первую Тень.
— И нового Щита принца.
— Нет, тебя она не тронет.
