— Странные какие у Вас пушки, эффективные ль? — Подозрительно рассматривая, с нескрываемым скептизмом, произнёс Муравьев.
По выражению лица князя Барятинского можно легко было определить, что его так же терзают смутные сомнения.
В ответ, граф Говоров кивнул, мол понял Ваш вопрос:
— Ваше превосходительство, у нас готов короткий "визуальный отчёт" — не желаете ль полюбопытствовать?
О демонстрации "визуального отчета" в Тифлисе оба генерал-адъютанты были осведомлены и наслышаны, но так, чтобы лично не присутствовали.
— Отчего же не взглянуть. Нам, с Александром Ивановичем очень даже любопытно.— Тут же отозвался Муравьев, при этом глянув на Барятинского, тот в знак согласия, кивнул.
— В таком случаи, прошу-с,— рукой указывая на находящуюся невдалеке, совершенно ничем не выделяющуюся от остальных, палатку.
То, что Муравьеву и Барятинскому демонстрировали, в следующие полчаса, произвело впечатление. Они лично видели, как мчится танк, "работают" "казённозарядные" орудия, миномёты и были совершенно впечатлены результатами стрельб "лафетных труб", кои в демонстрируемом им "визуальном отчёте" назывались "Градом".
После просмотра оба генерал-адъютанта вначале молчали, потом же:
— Скажите, граф,— обратился к Валерию Александровичу Муравьёв,— нужна ли Вам, какая либо поддержка с нашей стороны?
— Так точно Ваше превосходительство, нужна. Я бы желал, на время проведения штурма, одолжить у Вас, для осуществления связи, сотню казаков.
— Я заметил, Вы знакомы с одним из наших сотенных есаулов?
— Совершенно верно. Подъесаул Бойченко мне знаком. Приходилось участвовать в совместных операциях.
— Хорошо. Тогда пусть будет он, со своей сотней.
— Есть и вторая просьба.
— Слушаю.
— Нужно сделать так, чтобы турки, как бы невзначай, от своих шпионов узнали о штурме.
— Это зачем? — Тут же возмутился князь Барятинский.
— Нам, при проведении артиллерийского обстрела, важно, чтобы в укреплениях, кои мы будем бомбить, в этот момент находилось побольше врагов. Тогда бы мы, не только уничтожали сами укрепления, но и войска которые их должны защищать, тем самым нанося им урон в живой силе еще до основного сражения.
В этот же день, но позже, к Муравьеву вызвали генералов Бакланова и Базина. Кроме Николя Николаевича, там присутствовал и начальник штаба Барятинский, который и объявил о штурме крепости Карс. Генералы пытался доказать, что без подкреплений это сделать невозможно.
— Подкрепление, в лучшем виде, будет.— Упрямо заявил в ответ главнокомандующий и тут же, кивком подтвердил начальник штаба.
Ни Муравьева, ни отчего-то вдруг ставшего его поддерживать в вопросе штурма Барятинского, никто не понял. Армия стала готовиться. О подготовке штурма узнали турки. О том, что туркам всё известно доложили Муравьеву, но тот упрямо настаивал на своём.
На рассвете следующего дня войска к атаке были готовы, ждали команду.
То, что произошло дальше — поразило, удивило всех. По укреплениям и самой крепости был открыт ураганный артиллерийский огонь. Казалось, взрывается, сотрясается сама земля. Пыль стояла не оседающим столбом. Горело всё, что может гореть. На вражеских укреплениях творился ад земной.
Данное действие турок застало врасплох, а частота и мощь разрывов, которые удивительным образом проникали за укрепления, взрываясь внутри, повергла в невероятное уныние и без того не очень смелых обороняющихся. В результате были уничтожены форты вместе с уже находившимися там войсками, многие прочие оборонительные сооружения просто смело с лица земли вместе с защитниками. Невидимая артиллерия перенесла огонь непосредственно на крепость, в это время, изготовившиеся к броску войска начали движение.
За артналётом последовала стремительная, решительная, всё сметающая на своём пути, кавалерийская атака, возглавляемая металлическими, невероятно стремительными самодвижущимися танками-монстрами. За всем этим "смертоносным валом", решительно не поспевая, двигались пешие полки. Танки мчались вперед, изредка постреливая, за ними, широкой россыпью — казаки, уланы и прочие всадники мчались галопом, доставая саблей или пикой изредка попадавшихся врагов. Пехота, организованного вражеского сопротивления, после артналёта и кавалерийского "проскока" не обнаружила. Пленные — да, сколько угодно.
Попадались незначительные, одинокие очаги, по большей части "чумных" ничего не соображающих турок, которые преодолевали, не снижая темпа движения.
В общем, организованного сопротивления гарнизон оказать не смог, отразить атаку было просто некому.
Крепость Карс — на возвышенности. Домчавшиеся к ней два танка и конные казаки приостановились, несколько человек, соскочив с лошадей, тут же встали на одно колено, на плечо взгромоздили "трубу", оказавшейся "наплечной пушкой" выстрелили по воротам, которые не выдержав удара, в буквальном смысле разлетелись. Пыль еще не успела осесть, а танк и первые всадники уже "гуляли" по крепости, чуть позже прибыли пешие колонны. В самой цитадели, так же подвергшейся безжалостному артиллерийскому обстрелу и частично находящейся в развалинах, вялое сопротивление было лишь в нескольких, чудом уцелевших местах.
Необычайный боевой подъем, беспримерное мужество, овладело атакующими, тем более, что враг "серьёзно" обороняться, явно не собирался и повсеместно сдавался на милость победителям. К вечеру крепость пала. Из 30 тысячного гарнизона в плену оказалась треть, остальные в панике, по большей части разбежались. Трофеями, кроме складов и прочего обоза, стали 12 знамен, 50 значков и 136 разных орудий и мортир.
Анатолийская армия, как боевая единица, перестала существовать.
Для кавалерийских частей был отведён один день на отдых, после чего, с минимальным обозом, впереди танки, за ними конница, под общим командованием генерал-майора Знаменского Игоря Константиновича, были направлены к Эрзеруму, после которого — на Трапезунд. Пехотные части в путь отправились еще через день.
* * *
102
Танкист, Мальтийский витязь Василий Спиридонович Бобров был в высшей степени восторга. Их танковую группу передислоцировали в "другое место" и теперь они, наконец-то поучаствуют в "настоящем деле".
Первый бой у Васи "пролетел" на эмоциях. Быстро мчались, ничего не видел, куда-то стрелял. После того, как разлетелись крепостные ворота — они попытались в них протиснутся, но вовремя сообразили, что не пролезут. Стали "сдавать назад" "слезла гусля". Сначала их обругали казаки, что мешают, потом явился капитан Клебанюк, бывший ныне у них командиром... в общем, тоже был недоволен, "за бестолковость" обещал высчитать из жалования.
Поход на Эрзерум, где по данным разведки находилось более одиннадцати тысяч турок и тыловые склады, уже уничтоженной турецкой Анатолийской армии. Машина ходко шла по Эрзерумской дороге, когда им на встречу попались турки. Как потом выяснилось, подкрепление и продовольственный обоз из Эрзерума в Карс, шесть тысяч вытянутых в линию, в прочем две трети уже шли по долине, но хвост еще тянулся по довольно широкой горной тропе. В прочем и в долине дорога узкая, шириной в две арбы, а навстречу танк на скорости, да не один, а целых пять, а за ними конница. Османский, конный передовой отряд сразу разбежался, а в турецкую колонну, танки вошли как нож в масло, распугивая всех и всё. Люди, испуганные появлением быстромчащегося или низко летящего, это уж кто как увидел, железного чудовища, по большей части бросив все — подались в бега. Скотина, стремясь побыстрее убраться с дороги рычащего монстра, шарахалась в сторону, арба — переворачивалась. Кто не успел вовремя освободить дорогу — оказывался под гусеницами. Крик, вопли, перепуганные вопли и могучее русское "Ур-р-р-а-а-а" атакующей конницы безжалостно рубящей перепуганное стадо, еще утром именовавшее себя турецкой армией.
"Кавалерийский" Танк М-3 "Стюарт" с дизельным двигателем "Гайберсон", имел официальное обозначение light tank M3 (diesel), а в британских войсках — Stuart II, но Васе Боброву, да и остальным танкистам и просто интересовавшимся, он был знаком под именем "Казак". Скоростной, высокоманёвренный, он в полной мере проявил себя в схватке.
Командир танка сидел в башне, увидев вражескую колонну, тут же сообщил по рации, сам же, развернув пулемет, "дал очередь" особо не целясь, да и как стрелять прицельно — скорость и ужасная тряска. Мехвод, Аким Востриков, не закрывая передние, смотровые створки, о чём потом, будучи забрызганным вражеской кровью, жалел, добавил скорость.
Пулемёты строчили во все стороны, не переставая, Вася так же палил из пушки, по большей части "на испуг" по скоплению врагов, в направлении "туда". Из 103 снарядов боекомплекта "вывалил" 26. В общем, воевали как учили, получилось как смогли.
Всё бы ничего, но танки, после такого проезда, от налипшей грязи, крови и прочих частей людей и животных, ели отмыли.
Больше, до самого Эрзерума никаких приключений не случилось. Сам город-крепость Эрзерум, стоящий на труднопроходимой гористой местности взяли, даже для себя, неожиданно, "с ходу". Гарнизон остался маленький, в основном из "привилегированных" и небоеспособных, а тут на тебе — на улицах вражеские танки, за которыми, размахивая саблями — кавалерия. В открытые ворота крепости влетели на одном дыхании. Никто нападения не ждал, от слова совершенно. Османы не оказывая сопротивления, сдавались, но по большей части — бросились в бегство.
Оставив отряд кавалерии в виде гарнизона, дожидаться подхода пеших колонн, "пошли" на Трапезунд. Шли ходко, точно зная, что вражеских войск впереди нет.
В Трапезунде, средь турецкого населения была паника, они в спешке, захватив лишь самое ценное, покидали город. Греки и армяне, основная часть населения города-порта, во главе с митрополитом и прочими духовными особами, русские войска встречали "у порога" и "с ключами". Проходящие войска, под всеобщее ликование греков и армян, "засыпали" цветами. И откуда узнали? Быстро ведь шли, почти не останавливаясь.
Генерал-майор Игорь Константинович Знаменский был приветлив и необычайно горд собой. Первое — посетил греческий собор, где митрополит и прочие священники сослужили "молебствие о здравии Государя Императора" и о "даровании окончательной победы русским войскам в освобождении христианского населения из-под турецкого владычества".
Англо-французская эскадра, направленная с Варны в Трапезунд так и не прибыла. По дороге им встретились турецкие беженцы, которые и сообщили, что в городе русские, которых местные греко-армяне встречают как освободителей. Английский командующий данной экспедицией, трезво оценив имеющиеся под его началом войска и прочие возможности, решил, что дальнейшее продвижение экспедиционных сил, не целесообразно.
* * *
103
— 40-я "Афганская" Армия. 120-140 тысяч численность войск, огромное количество техники, вооружения, боеприпасы. После развала СССР всё это, в ужасной неразберихе и хаосе тех годов, осталось в Казахстане.— Говорил Валерий Александрович Говорову старшему.— Меня там интересуют автомобили, бронетехника, боеприпасы....
— Стандартный набор,— с лёгкой иронией в голосе, кивая головой, произнёс Говоров старший.
— До весенне-летнего наступления, нужно усилить дивизию Строева.
— Ему же отдали все трофейные авто...
— То, что передали — трофейные трофеи, захваченные немцами в оккупированных странах. К тому же, по большей части, это машины гражданского предназначения и многие из них, к моменту поступления "к Строеву" были прилично "ушатаны" и их всего чуть более 600, а нужно за 1000 и это не считая всевозможных БТРов.
— Броники каких типов?
— Всех, какие только попадаются под руку. На данный момент есть возможность "разжиться" БТР-40, БТР-152, БТР-60 и БРДМами.— Заметил "вопросительный" взгляд отца.— Одни меняем, другие, как металлолом покупаем, третьи просто берём.
— Что с "китайскими" автомобильными свалками?
https://www.google.com.ua/search?q=китайские+автомобильные+свалки&client=opera&hs=5zj&tbm=isch&tbo=u&source=univ&sa=X&ved=0ahUKEwiHpY73r73WAhUnQpoKHWEcCaMQsAQIOw#imgrc=XlRB8YAzLW2z-M:
— В Сингапуре и на Суматре организовали несколько пунктов разборки, сортировки и выбраковки. После этого, в виде "машинокомплектов" грузим на корабли и намерены, морским путём, доставить в СССР, конкретно в Поти.
— Почему в разобранном виде?
— Легче перевозить и больше влезет.
— С боеприпасами и прочим вооружением?
— По территории бывшего когда-то великим и могучим СССР, так много плохо оберегаемых складов, на которых так часто происходят пожары и прочие стихийные бедствия...
— Не переусердствуй.
— Мы аккуратненько,— с улыбкой на лице ответил Валерий и тут же,— это не все. В 1951 году американцы массово стали утилизировать бомбардировщик В-29, которые находились на базах хранения.
— Что ж это они так-то?
— Причин много. Суть — закончилась война, большое количество самолётов стало ненужно. Промышлености же требовались заказы. В конструкцию, уже имеющегося В-29 внесли множество изменений.— Хмыкнул.— Вначале хотели оставить прежнее название, добавив лишь букву "D". Но тут вопрос упёрся в чиновников, знавших о том, что твориться на базах хранения. Дабы обойти "преграду", модифицированному самолёту присвоили иное имя — В-50.
— Ясно.
— Новое название старого, но модернизированного самолёта, отвлекало внимание от огромного числа, законсервированных В-29. Недолго думая, от них решили избавиться самым радикальным образом. Порезать на металлолом.
— И ты решил, что пускать в утиль, хорошие самолёты не стоит.
— Да. Я решил их приобрести, по цене металлолома.
— Где, намерен раздобыть такое количество американских денег, послевоенного образца?
— Как говорил Остап Бендер, при нынешних технологиях 2020 года, изготовить денежные знаки, ровно, как и прочие ценные бумаги, прошлого столетия — это такой пустяк, что об этом смешно говорить.
— Допустим, сказал это не Бендер, а Ильфа и Петров...
— Но суть ведь не меняется?
— Что ты у них еще намерен "приобрести"?
— Крылья, двигатели и прочие запасные части, это по В-29. Так же рассмотрю самолёты, которые в приличном состоянии, но морально устаревшие на 1951 год, подлежащие списанию и утилизации.
США. Неподалеку от мексиканской границы, расположен город Таксон, заштатная дыра округа Пима, штат Аризона. Так вот, там расположена авиабаза Дэвис-Монтан — Центр хранения законсервированной авиатехники под открытым небом. Персонал — до сотни военнослужащих, около 500 гражданских.
После завершения Второй мировой войны и возвращения ленд-лиза, большое, просто огромное количество боевых и военно-транспортных самолетов еще не вылетавших ресурс, стали совершенно никому не нужны. Особо устаревшие были тут же, безжалостно порезаны на металлолом. Часть передана в национальную гвардию и в музеи. Кое-что, по "остаточной стоимости", почти даром, за частую с "довеском" в виде второго комплекта двигателей и ряда важных узлов, продали в латинскую Америку, гражданским авиакомпаниям, в частные владения. Остальное, огромное количество самолётов, в лётнопригодном состоянии, которые были никому не нужны — стали сосредотачивать на "базах хранения". Где, "немного постояв", их, в начале "потихоньку" разбирали на запчасти, потом всё же порезали.
