А потом пойду ломать "сбалансированную личность", хотя мне это вряд ли удастся, конечно, но я приложу все усилия!
"Ну... Получи, фашист, гранату!" — Я сделал шаг от двери, почесал нос и на выдохе саданул дверь ногой, в районе замка, с хрустом выламывая косяк и распахивая дверь. За которой сидела замотанная в белую простыню, быстро становящуюся красной, симпатичная женщина, лет тридцати-тридцати пяти, с растрепанными волосами цвета "синяя слива", широко распахнутыми синими глазами, сплющенным носом, из которого кровь текла на простыню и странно вывернутой рукой, с пальцами, торчащими во все стороны.
Посмотрел на дверь, на косяк и присвистнул — целенькие!
Значит, хрустело не дерево.
Женское лицо на глазах приобретало синюшный оттенок, наливались круги вокруг глаз, а простыня становилась все ярче и ярче.
Рот повторял рыбьи движения, не выдавая ни звука — надеюсь еще на пару минут, пока я ей, хотя бы пальцы не вправлю... Иначе, компаньон меня точно грохнет!
— Руку покажи! — Потребовал я и женщина протянула левую, неповрежденную. — Правую, руку...
Такое же безропотное подчинение, с глазами разумного существа, находящего в состоянии грогги. Ну и славно!
Рывком вправил пальцы и едва успел отпрыгнуть в сторону: женщина, из положения сидя, попыталась...
Влепить мне пощечину!
А потом — заорала!
Страх, боль, испуг и злость придали ей сил, пробились через шум воды и были услышаны Арканом, выскочившим из душа "налегке"...
С "кольтом" в правой руке и тяжелым ремнем — в левой.
Спасибо женщине, за ее несостоявшуюся пощечину!
Не сделай я шаг назад, открывшаяся дверь ванны теперь прилетела бы уже мне и совершенно не факт, что я отделался бы так же легко и просто, переломом и синяками. А так — дверь открылась, прикрывая меня от испуганно-разъяренного морпеха своей деревянной сутью.
— Что? Кто? — Бен увидел сидящую женщину, распахнутую входную дверь, сложил два и два, получил пять и рванул на выход, в надежде догнать обидчика своей новой пассии и пристукнуть, а лучше — пристрелить.
Догонять он собрался все так же, "налегке".
Все это мне было отлично видно в висящее напротив, зеркало.
Женщина замотала головой и протянула любовнику руки, останавливая.
— Кто это был? Ты его рассмотрела? Опознать сможешь? — Бен остановил свой полет души и опустился на колени. — Я же просил тебя! Не подходи к двери! Не открывай дверь никому, кроме меня и моего компаньона!
"Что я там орал, прежде чем дверь пнуть? "Бен открывай, компаньон пришел?!" Н-да... Вот она проблема слова "кроме"... Маленькое противоречие, и столько крови!" — Я оценивал ситуевину максимально здраво, готовясь получить от напарника, за "нечаянно", по полной программе.
Вполне заслуженно, по полной программе. Будь я менее зол — услышал бы звук открываемого замка, и дверь пинать не пришлось бы...
Увы, подтверждение пословицы "история не признает сослагательного наклонения" сидит прямо за дверью.
— Бен, я правда, нечаянно! — Я осторожно начал закрывать дверь ванной, готовясь в любой момент отпрыгнуть и взять руки в ноги, спасая свою жизнь. — Прости, совсем не хотел...
— О! Олег, ты вовремя! Ты никого не видел в коридоре? Мимо никто не пробегал? — "Стекло" оторвался от женщины и засыпал меня ворохом вопросов.
— Бен! — Я поднял руки, останавливая листопад вопросительных знаков, свалившийся на мою многострадальную голову. — Бен! Стоп!
Аркан замер, подозрительно выгнув бровь.
Я вжал голову в плечи и закрыл глаза, бросаясь в омут сразу, иначе потом будет еще хуже.
— Бен, это я стукнул твою гостью. Случайно... Она дверь открыла, а я ее ногой...
— Женщину?! Ногой в лицо?! — Аркан клацнул зубами, закрывая рот. — Ну, ты и... Монстр!
— Да не ее! Дверь я ногой саданул! Дверь! — Я открыл глаза. — Простите, мисс...сис...
Кулак морпеха, таки, прилетел мне в челюсть.
Только прилетел как-то слабо. Больше отмечая удар, чем причиняя боль.
— Гы-хды... — Пискнула женщина, подскакивая на ноги и повисая у Бена на руке. — Не...
Да... Разговаривать со сломанной челюстью — это целое искусство, постигать которое лучше всего заочно. А затем, сдав зачет, забыть и больше никогда не вспоминать. Никогда!
В завертевшейся суете оказания первой помощи, рассыпания в извинениях и объяснениях, едва не забыл, из-за чего начался весь сыр-бор, окончившийся сломанной женской рукой, носом и челюстью. Был еще ушиб пятой точки, если судить по тому, как женщина усаживалась в мягкое кресло, но, может быть это был и вовсе не ушиб, а какая иная травма — к филейной части своей новой "суженой", Аркан меня не подпустил.
А начался кавардак с того, что ко мне в номер постучался некий чин и потребовал росписи в армейской ведомости. В синих клеточках которой значились сданные на "безвозмездной основе" боеприпасы и оружие, намародеренное нами в городе, которого больше нет на карте.
Чина я выставил — что толку требовать объяснений с того, кто и сам — мелкая сошка. Встретившийся Вродек добавил радости, поздравив с первым офицерским званием, увернулся от кулака и сделал ноги, видя, что я не в полном адеквате.
Вот и пострадала, выходит, невинная душа, за деяния своего любимого, сидящего напротив меня и тянущего резину.
— Бен... Что за хрень ты сделал? — Женщина что-то пискнула, но речь сломанночелюстных я не понимаю, и учиться не собираюсь. — С чего наши трофеи, оказались под замком у города? Без оплаты, даже чисто символической? Ау?
— Не все на деньги считается... — Вздохнул морпех и с этим утверждением хрен поспоришь, согласен. — Мы заключили с Эрнестом договор. — Им все оружие и взрывчатка, а нам — полное доверие. И... Свободное пространство, место для маневра, под защитой целого города.
— Бен... Ты — дебил! — Вынес я вердикт, внимательно выслушав ответ. — Что нам проку с их доверия? С их свободного пространства? И их защиты? Я, вот теперь, им не доверяю. Свободное пространство у них липовое. А защищать они будут, в первую очередь — себя. Но — твоим и моим оружием. И нашими жизнями.
Я встал из-за стола и вышел из номера, осторожно закрыв за собой злосчастную дверь, украшенную пыльным отпечатком моего ботинка, в районе замка.
Спустившись в зал ресторана, заказал себе порцию мяса у хорошо знакомого официанта, при виде меня слегка взбледнувшего, но храбро себя перебарывающего, что непременно отразится на его чаевых.
Столик я выбрал в самом углу, как можно дальше от всех гомонящих и насыщающихся, людей. Обед, как ни крути. Зал заполнялся, а мой заказ все еще оставался где-то на кухне, совсем не радуя.
— Извините, у вас есть место, можно я к вам присоединюсь? — Молоденькая брюнетка, с волосами собранными в "конский хвост", росточком в метр с кепкой и карими глазами, замерла, дожидаясь моего ответа.
— Да, пожалуйста. — Я не поленился встать и отодвинуть стул, помогая ей сесть за стол.
— Меня зовут Фина. — Девушка быстро выстрелила глазами, ожидая хоть какой-то реакции.
Ага. Единственная реакция, которая у меня сейчас наблюдается — злость. Злость на весь мир, так что... Не дождетесь!
— Очень приятно. — Я попытался изобразить нечто, напоминающее улыбку, но получилось совсем не очень — девушка уткнулась носом в меню, избегая даже смотреть в мою сторону.
За что ей — низкий поклон!
— Ваш заказ будет через 10 минут! — Парнишка поставил передо мной тарелку с легким салатом и огромную чашку свежесваренного кофе. — Это от Мэтра Лео. Он помнит ваши предпочтения и просит извинить за задержку. Что будете заказывать вы, мисс?
У мисс, от услышанного, проснулся интерес к моей персоне и едва официант ушел, брюнетка перешла в атаку.
Пришлось срочно делать вид, что я просто поглощен пожиранием салата, кстати, и вправду очень вкусного.
Жаль, салат закончился намного раньше, чем интерес девушки и на пару вопросов пришлось ответить.
После этого официант принес ворох салатиков девушке и огромную тарелку, накрытую серебристой крышкой — мне.
— Приятного аппетита! — Парнишка поднял "колпак" и мой мозг отключился, едва носа достиг аромат свежего мяса, специй и приправ.
Кажется, жизнь начала налаживаться!
Даже если с Беном придется расстаться — что же, жизнь на месте не стоит. Жаль, но у меня есть и своя родина, даже две! И, вполне возможно, я им очень нужен. Именно сейчас.
Я всегда был любителем пожрать. "Под еду" мне всегда легче думалось, планировалось. Читалось быстрее и представлялось намного ярче, чем, даже если читать "ужастик" ночью, в постели, в домике, стоящем на настоящем болоте!
Гневного взгляда девушки я не замечал, наслаждаясь чудом кулинарного мастерства, заодно и погрузившись в раздумья.
По здравому размышлению, получалось, что Бен не так уж и не прав. А злюсь я оттого, что решили все без меня.
Девушка вновь блеснула глазами и тут я не выдержал.
— Девушка...
— Фина!
— Фина. Вы-вегетарианка?
— Да! — Гордо выпятила подбородок, брюнетка. — А что, это проблема?
— Хм... Если вы не научитесь уважать чужой выбор — да. Для вас. — Я отставил в сторону пустую тарелку и прислушался к собственным ощущениям.
В животике было тепло и уютно.
В голове — спокойно.
Самое время допить кофе и уйти, не связываясь с теми, кто в попытке доказать свою правоту, отказывается слышать других. Просто допить кофе и уйти.
— Выбор вампира... — Фина хмыкнула. — Что они, что вы — в чем разница? Чем вы, пожирающий мясо животного, лучше вампира, пьющего нашу кровь?!
Я откинулся на спинку стула, принимая вызов и обдумывая ответ.
— Знаете... А ведь вы правы — я действительно — лучше. — Я сделал глоток остывающего кофе и потянулся за сахаром. — Намного лучше, Фина. Я не живу в доме — построенном куриными лапами. Я не слушаю музыку — созданную коровами. Я не восхищаюсь картинами — нарисованными свиньями. Не разрушаю города, построенные овцами. Не пользуюсь оружием, созданным крабами. Я — лучше. И я, даже в отличии от вас, не нуждаюсь в самоутверждении. Мне нет радости лезть в тарелку к другому человеку, чтобы указать, что он — такой бяка. Я просто ем мясо. Радуюсь жизни.
— Вы убиваете себе подобных!
— Лошадь мне не подобна. Так же как и трава, съеденная вами, вам не подобна. Иначе — я разговариваю чем-то, что относится к растительному миру, и, следовательно — неразумному. Либо, не проявляющему свой разум таким образом, чтобы быть понятым другими.
Увы, девушка, уже заряженная на ссору, меня не услышала.
Это и есть беда всех неофитов. Они не слышат. Совсем не зря, святая инквизиция пополняла свои ряды именно "новообращенными" христианами, самыми жестокими и бесчеловечными. Они доказывали всем окружающим, что их выбор — верен, их вера — крепка, а прошлое — лишь заблуждение. Фанатик никого и никогда не услышит. И не важно, религиозный он или пищевой. Его главная цель — доказать. А мнение других...
Я допил кофе и помахал рукой, подзывая официанта.
Жизнь неоднократно доказывала мне лишь один непреложный факт. Факт, существующий вне зависимости от нашего желания или мировоззрения. Мы умрем. Вот это — факт. А все остальное — лишь наше собственное мнение.
— Ваш счет оплачен! — Официант положил передо мной тонкий белый конверт, без единой надписи. — Спасибо за...
— Было очень вкусно и потрясающе познавательно. — Перебил я парнишку, взял конверт и направился к выходу, оставляя за собой недовольно пыхтящее существо, что могло быть очень симпатичным, исполняй оно одно-единственное правило общежития: "Не лезь со своим уставом, в чужой монастырь!"
В последнее время мне стали сниться сны. То яркие и цветные, то фантастически черно-белые, как фильмы моего детства, как "Тайна двух океанов", как "Семнадцать мгновений весны".
Они переходили из ночи в ночь длинными сериалами, иногда связанными между собой логикой и сюжетом, а иногда — лишь присутствием или мельканием одной-единственной личности.
Личность эту я назвал для себя "Полковник с крабом" и сны, с его присутствием, старался тщательно запоминать, что бы после, на пробежке, проанализировать все еще и еще раз.
Мое психологическое эго, опыт и круг общения превратили "вьюноша бледного, со взором горящим" в очень противоречивую личность. С одной стороны критическое мышление, а с другой — видение того, о чем говорят многие, но вот видят ли они на самом деле... Думаю, нет.
Не красив человек.
Не умен человек.
Полон противоречий и лжи.
Тем и берет, тем и симпатичен мне тот, кто откладывает в сторону свою точку зрения, просто и спокойно выслушивая мою.
Тем и противен тот, кто "продавливает" себе через фильтры, громогласностью, апелляцией к первоисточникам и старательным доминированием типа "я — умнее".
Возле двери моего номера вертелся Вродек, которого я искренне послал... К Бену.
И захлопнул дверь у него перед носом.
В отличии от номера Бена, зеркало у меня было только одно и крепилось к внутренней части дверцы шкафа, открываемого по старинке, на петлях, а не по новомодному — сдвигаясь на направляющих.
Мне — нравилось, не смотря на то, что отъедалось свободное место и повышался риск травматизма.
Было, было в этом какое-то странное ощущение, что именно так и надо, так и должно быть. Что открытая дверь — это правильно!
Может быть, что-то не так со мной и в мою психологию попал кот-котофеич, не переносящий закрытые двери?
Из зеркала на меня смотрела моя новая, молодая и уже побитая жизнью, рожа. Зеленые глаза, блестящий череп. Старательно выбритый и брезгливый вид полного человека, видящего проблему, но не понимающего, как ее решить.
Зазвонивший телефон я старательно проигнорировал, а когда он наконец заткнулся — снял трубку и положил рядом с аппаратом.
На входную ручку двери повесил транспорантик "Не беспокоить" и занялся поиском решения.
То есть улегся на кровать и заснул.
"С бедой надо переспать." "Утро, вечера мудренее."
Где-то там, в глубине мозгового вещества, отвечающего за все мыслительные процессы, сознательные и подсознательные, мелькали уже готовые ответы. Простые и сложные. С чувством юмора. Завистливые. Логичные и совсем оторванные.
Выбирай любое и действуй.
Но вместо этого, почему-то жутко хотелось спать, словно короткий разговор с девушкой высосал из меня все силы и теперь организм старательно восстанавливался.
Каким-то краем сознания-уха я слышал долбившегося в номер Бена, отчаянно ругающегося и перепирающегося с Вродеком и администратором, не могущим открыть замок.
Так они меня достали своим шумом, что я сильнее сжал глаза и представил, что никакого шума нет. Что вокруг — фрески на стенах. Под ногами — мозаика, а над головой — расписной купол. Солнце пробивается через наборные, разноцветные витражи, падая на пол яркими картинами жития и странствия.
В этом зале не молятся.
В этом зале — встречаются!
Встречаются с любимыми, ушедшими за край, как это сделал я.
Встречаются с теми, кто может ответить или задать — вопросы.
