Как бы там ни было, но атаку начали вовремя.
Впереди вяло шли княжьи гвардейцы, за ними, как бы прячась, французы генерала Винуа, за которыми, в виде мобильного резерва, следовали африканскими конные егерями д'Алонвиля.
Вначале все шло неплохо. Войска двигались вперёд не встречая никакого сопротивления и даже противника. Потом, потом по небу, со свистом пролетели "брёвна" и всё взорвалось, причём взорвалось за, впереди идущими "княжими гвардейцами", среди французских войск. Рвануло так... Ладно лошадки боялись, они животина подневольная да малоумная, им простительно, но солдаты то как разбегались от "летающего леса" просто в диком ужасе. В общем, мало совершенно никому не показалось, даже много. Поле заволокло дымом и пылью, появилось множество всяких ям да прочих неровностей и оглушительная, звенящая в ушах тишина, прерываемая треском горящей травы, кустов и остального дерева, а так же стонами и криками раненых, увечных и умирающих.
Кратковременная остановка движения, быстрое осознание, обдумывание создавшегося положения и дальнейших действий... В этот-то момент явил себя противник. Впереди, неспешно пылят самодвижущиеся телеги, за ними колонны пехоты вперемешку с кавалеристскими "квадратами".
Первыми под удар попали "княжьи гвардейцы". Мерный шум самодвижущегося чуда и необычайно частая стрельба с установленного на ней ружья. Понеся, нужно сказать, мизерные потери, в первую очередь в строевых офицерах, парадные гвардейцы, выученные безупречно маршировать и показывать чудеса отваги на очень редких учениях, в реальном сражении оказались хорошими бегунами в направлении "назад". При этом, оставшиеся в живых бравые офицеры, так эффектно смотревшиеся на балах и прочих приёмах, в ушитых штанишках с закрученными усиками и лихо одетых головных уборах, бежали впереди своих солдат, до этого, в паху, нещадно разодрав штаны с лампасами. Причем бежали самоотверженно, не щадя сапог и себя любимого, держа в одной руке дорогую саблю, в другой пистоль, потеряв кепи, фуражку, кивер и прочие головное покрытие, наплечные накидки, гусарские ментики и иные плащи.
На этом гвардейское горе не окончилось. После "бревенчатого" удара, приведённые в повышенную бдительность французские полки, по большей части второй линии, поскольку первая перестала существовать, увидев мчащихся на них людей, приняли тех "на остриё штыка", полагая, что это наступающий противник. Завязалась "потасовка", сумятицу в которую внесли подоспевшие самодвижущиеся телеги и русские легионеры, скорострельной ружейной пальбой, из безопасного расстояния, поддерживая "боевой порыв" гвардейцев.
На следующем этапе был выход регуляров и добровольцев-ополченцев. В прочем к этому моменту самодвижущиеся телеги и приданная им хорватская конница, французов, в основном уже деморализовали. Первые — нещадно обстреливая уже почти готовые противокаваллерийские "каре", когда же враг начинал беспорядочно отступать, на них налетали хорватские всадники, а уже за ними бежала пехота.
На другом фланге... Сардинцы честно, ровными, красивыми колоннами, с развёрнутыми знамёнами и барабанным боем, начали неспешное выдвижение. Немного пройдя, офицеры, с помощью оптических труб, у кого были, осмотрели "вражескую сторону" на предмет — заметили ль их движение. Убедившись, что да, выкатили вперёд несколько пушек — пальнули "наугад", в сторону врага. После чего, продолжая задорно барабанить, немного отошли назад. Через полчаса попытались все повторить. Вышли на безопасное расстояние, выкатили пушки, пальнули, стали отходить, вот в этот-то момент у них и начало рваться, потом выскочили скоростные бронированные монстры с десантом, за которыми едва поспевала пехота. Планомерный отход и так не самых в мире смелых вояк, вмиг превратился в паническое бегство...
* * *
142
Франция.
Война пошла не по тому сценарию, который написали в Париже и Лондоне.
На Восточную (Крымскую войну) было отправлено более трети всех войск метрополии, а так же Иностранный легион и алжирские колониальные подразделения зуавов. Вложено много денег и прочих ресурсов, а результаты, откровенно говоря, лишь удручали. Одесса, Альма, неудачная Пирейская операция в Греции, банковские грабежи и пожары военных складов, судостроительных верфей и мануфактур по всей Франции, блуждающие слухи о "французских деньгах" в Гибралтаре. За все время союзники не достигли совершенно никаких успехов и к 1855 году страны-коалицианты истощив свои ресурсы, фактически утратили возможность продолжать военные действия.
Несколько смягчало горечь то, что в Англии дела шли ещё хуже.
В общем, Наполеон III считал, что пора побыстрее с войной закончить и даже стал искать случая начать переговоры. Для начала маршалу Сент-Арно был отправлен приказ о возвращении. В Париже осознавали, что Австро-Венгрия распадается, что возвращение будет непростым, но боевая армия, при хорошем командующем и боевыми генералами должны были с этим справиться. К тому же на них надеялись, в них верили и в конце концов, они нужны были не только Франции, но и самопровозглашённому императору Второй империи, Шарлю Луи́ Наполео́ну Бонапа́рту или проще — Наполеону III, поскольку установленный им, фактически полицейский режим стал давать трещину. Одним из факторов был годовой финансовый дефицит Франции, который составил 100 миллионов золотых франков, а совокупный долг государства возрос до 1000 миллионов (1 миллиард) золотых франков.
Когда же пришло сообщение, что какие-то, совершенно неизвестные югославы, под командованием Черногорского князя Данило I Петрович-Негоша, в сговоре с Баном Хорватии, графом Йосифом Елачич-Бужимским, наголову разгромило франко-сардинское войско. В общем, в Париже данное известие произвело эффект взрыва бомбы повышенной мощности в самом Лувре, крыле Решилье, апартаментах императора.
Луи Наполеон III, по натуре обычно человек почти добрый, иногда мягкий и кроткий интригант-заговорщик, хотя изредка и излишне вспыльчивый. В этот же раз был несколько расстроен, совершенно не желал говорить вежливо, тактично и тихо. Оратором он и в обычном состоянии был неважным, а нынче... и всё это усугублял лёгкий немецкий акцент, следствие швейцарского образования. К тому же, в виде успокоительной микстуры, Луи Наполеон III немного выпил, всего полторы бутылки, знаменитого коньяка "Курвуазье".
Еще не старый, 47 лет, мужчина изрядно перенервничал и...
С этого момента у Наполеона III начались серьёзные проблемы со здоровьем и в первую очередь "с ясностью ума". В прочем виной тому было не только разгромное поражение в Югославии, но и тюремное, по молодости, заключение в Гаме, а так же многочисленные беспорядочные связи, к тому же пагубная привычка курить крепкие сигары.
Осмотревшие его врачи, консилиум из трех человек, сделали осторожное заключение — "император нервно истощён".
После данного, малоприятного диагноза, в окружении Наполеона III возникло стойкое мнение, что спасти Францию может только немедленная смена власти — третья республика.
Зрел переворот. Заговорщики, в срочном порядке начали массово увольнять преданных империи офицеров, генералов и прочих служащих. Потом в парламенте, на заседании законодательного корпуса приняли резолюцию о низложении императора Наполеона III и провозглашения республики. В тот же день, в городской мэрии Парижа, все депутаты, единогласно поддержали решение законодательного корпуса. Одновременно с этим, во всех городах так же была провозглашена республика.
В скорости, в Париже состоялась встреча между представителями третьей республики, делегацию которой возглавлял граф Александр Флориан Жозеф Колонна-Валевский (внебрачный, польский сын Наполеона I), с русским уполномоченным, графом Орловым Алексеем Фёдоровичем.
Разговор вёлся о "сепаратном мире" между Россией и Францией. Граф Орлов представил пакет документов, в которых — Дунайские княжества, а так же Константинополь с прилегающей землёй, и на Азиатской стороне вдоль пролива, и по всему турецкому побережью Черного моря — отходит к России. Франция признает вновь образовавшиеся государства Чехословакию, Венгрию, Австрию, Югославию и новые границы Греции к которой отходят территории бывшей Османской Империи, заселенные ионическими греками. Кроме этого, почти вся территория бывшей Австро-Венгрии переходит в "зону особых интересов" Российской Империи.
На такие условия Париж пойти никак не мог, но в этот важный и необычайно ответственный для Франции момент, совершенно некстати пришло сообщение, что "Отряд революционера — сторонника объединения Италии Гарибальди высадился в Сицилии, разбил войска Неаполитанского королевства и нынче осаждает Палермо".
Граф Александр Флориан Жозеф Колонна-Валевский, глава Французской делегации считать умел. К тому же граф Орлов, как то, в частной беседе, совершенно между прочими делами поинтересовался:
— Скажите, любезный граф, отчего одна из южный провинций Франции имеет название Руссильон?
Сердце у графа Александра Колонна-Валевского застучало чаще, в голову полезли зловещие мысли. Никогда не было секретом, что итальянцам нравится Прованс, а теперь и эти, но соседнюю...
— Лангедок-Руссильон,— стараясь быть максимально спокойным, ответил француз.— Когда то это было Тулузское графство...
— Да-да, граф Тулузский Раймунда VII, по-русски Роман. Вы же знаете, фамилия русского императора Романов?— При этом так многозначительно посмотрел на оппонента, понял ли? Доброжелательно улыбнулся, как ни в чём не бывало, продолжил.— Так вот, этот Роман VII передал управление своей дочери Жанне или Снежане, точно не помню, которая была замужем за Альфонсу Пуатье, который был братом французского короля Людовика IX. Умерли они не оставив потомков и территория перешла под власть королей Франции...
Граф Александр Флориан Жозеф Колонна-Валевский сказанного русским Орловым не знал и даже не подозревал. Дал команду, "по-тихому", что успели — проверили, ужаснулись, перекрестились. В общем, ввиду открывшихся новых обстоятельств, быстро сложив два плюс два, в скорости все требования графа Орлова, с оговорками, условностями и прочей мелочной дипломатической бюрократией, с первого, неискушённого в большой политике взгляда, создающие впечатление неоспоримого французского переговорного успеха, были удовлетворены.
* * *
142
Впрочем, было еще одно, малоизвестное то ли обстоятельство, то ли быль вперемешку с вымыслом, а может и просто небылица, но аккуратно передаваемое из уст в уста среди европейской аристократии и прочего дипломатического корпуса "карманных" государств.
Как то, русский военный министр, Светлейший Князь Чернышев Александр Иванович, общаясь на каком-то приёме, с хитрой улыбкой, пригласил Прусского посланника в Петербурге посетить совершенно секретные военные манёвры. Вначале все было как обычно. Маршировка пехоты стройными, исключительно ровными рядами, бравые повороты, смелые перестраивания, героический взгляд... а вот потом, в рассыпном строю, появились "пешие гвардейские казаки", несколько полков, с невероятно скорострельными, короткими ружьями называемыми "папаша" (жаргонное название автомата ППШ), следом прикатили бронекареты с установленными казёнозарядными пушками и ужасно скорострельными ружьями. Поле вначале обстреляли кошмарно воющими летящими брёвнами, которые дружненько там упали. Все содрогнулось, заволокло пылью, огнём и дымом. Когда же хоть что-то с видимостью прояснилось, поле было вспахано чёрным, все выгорело до земли. Потом по нему "покатили" бронекареты, которые оседлали гвардейские казаки. И вот, в самый разгар событий, когда пруссак уже представлял, что вся эта огненно-бронированная, ужасающе скорострельная лавина-армада неудержимо мчится по Пруссии, когда глаза "выкатились из орбит" и округлились, а нервы прусского представителя напряглись до предела, командир казачков, как бы в шутку поинтересовался:
— Когда Пруссия вернет оккупированные ею земли полабских славян?
— Им и в составе Пруссии живётся хорошо,— еще не поняв суть вопроса, ответил прусак.
Казак был явно светским. Галантно кивнул и негромко продолжил:
— Есть два типа людей. Одни катят мир, другие же бегут рядом и от беспомощности вопят — "Боже, куда катится этот мир?". Мы Вам предлагаем быть с теми, кто катит. Посему имеется второе предложение...
Прусский посланник напрягся, стало быть первое предложение было о "полабах". Прусак более внимательно глянул на собеседника. Странный казачий чин, с зачаровывающим оскалом на улыбающемся лице, продолжая в упор на него смотреть и мягким, чарующим голосом, но в то же время утвердительным тоном:
— Пруссия сама попросит Его Императорское Величие о присоединении к Российской Империи на правах широкой автономии. Подумайте об этом.— Очередная обвораживающе-зачаровывающая улыбка.— Либо Пруссия входит в состав Российской Империи, либо гвардейские казаки входят в Пруссию до её западных границ.— После сказанного, в очередной раз галантно кивнул и растворился в группе присутствующих...
Никто во всей Европе точно не знал, правда это, или вымысел. Представители же Пруссии ничего не опровергали и не подтверждали, ссылаясь на деликатность темы и свою неопознанность по данному предмету разговора.
* * *
143
— Трофеи велики, точнее сказать огромные. Таким же является и количество военнопленных.— Докладывал итоги боестолкновения в Югославии Иван Иванович Бауманов.— С французами ясно. Сначала на строительство дорог, до заключения мира с Парижем, дальнейшая судьба определиться согласно мирного договора. С сардинцами...
— Хотите ускорить процесс объединения Италии,— толи утверждал, толи интересовался Александр Николаевич.— Гарибальди, я так полагаю, отыскали?
— В прошлом году он вернулся в Италию. Поселился на маленьком острове Капрера. Недавно его посетили спонсоры-патриоты сторонники единой Италии.
Говоров старший пристально глянул на Бауманова, как бы спрашивая "кто?".
— Сильвио Берлускони и Адриано Челентано.
— И почему я совершенно не удивлён? — Картинно пожимая плечами и делая удивлённую мимику лица, произнёс Говоров старший.
— Джузеппе Гарибальди предложили набрать волонтёрский отряд для ведения боевых действий и чин генерал-майора в "Молодой Италии" с подтверждением в югославской армии.
— И-и-и?
— Он согласился. Прибыл в Милан. В это время, среди пленных сардинцев, по-тихому, распустили слух, что завтра должен прибыть тайный представитель генерал-майора Джузеппе Гарибальди, некто комиссар Коррадо Каттани, который в совершеннейшем секрете будет вести запись волонтёров "для похода на Рим".
— Как успехи?
— Лучше бы слух не распускали. Уже на следующий день, с самого утра весь лагерь знал данную, совершенно секретную новость. Ладно бы тихонько, так нет же, с присущим итальянцам эмоциями и темпераментом бурно обсуждалось с маханием руками, криками и мелкими потасовками. Тайное прибытие комиссара Каттани было встречено "живым коридором", бурными аплодисментами и криками "Вива Италия! Вива Гарибальди!". К секретному посланнику Гарибальди тут же выстроилась очередь в три ряда из "тайно желающих", отыскались "добровольные помощники", потому как комиссар Коррадо Каттани и прибывшие с ним люди совершенно не справлялись. Записалось треть сардинского корпуса, включая офицеров. Так же, в виде "вольных волонтёров" записались приличная группа "французов" с иностранного легиона.
