В ротной казарме было тихо и спокойно: все были на месте и дрыхли в своих кроватях. В общем, народ отдыхал, готовясь к предстающему дню. Пусть пока спят, недолго им осталось нежиться в постели и когда это удастся сделать в следующий раз неизвестно. Дай то бог, чтобы я ошибался или был в другой реальности. И война не постучится к нам в ближайшие часы. Но надеясь на лучшее, будем готовиться к худшему. Предупредив дежурного о подъеме для всех по тревоге в три часа, я поднялся к себе.
В моем отсеке никого не было. Вообще никого. То ли все ушли в город и еще не вернулись, то ли командир всех служить отправил. Спать совсем не хотелось. Подошел к окну и, всматриваясь в темноту плаца, парков и казарм, задумался обо всем сделанным мной.
По всему выходило, что история снова пойдет по уже накатанной колее и через несколько часов в своих печах сожжет миллионы судеб советских людей...
Все, что я мог совершить для предотвращения этого, сделал. Но видимо этого оказалось очень мало. Не помогло ни письмо Сталину, ни мои действия здесь в крепости. Все осталось на том же уровне истории. Так, только мелкие и в принципе мало заметные изменения от реалий моей истории. Одна какая-то локальность в моих действиях получилась.
Ну, собрал себе взвод, который утром должен будет здесь в крепости подороже обменять свои жизни на немецкие. Что еще?
Удалось ввести в оборот затемнение на сверкающие части оптики. Чернение тут еще не в моде, но у нас оно уже есть — Вся оптика взвода имеет самодельные бленды.
Внес небольшие изменения и дополнения в военную форму. Посмотрев на моих бойцов, уже многие стали заводить себе наколенники и налокотники.
"Чекистам" показал, вернее на практике доказал, необходимость специализированных штурмовых подразделений и продемонстрировал тактику их применения. Чуйка мне подсказывает, что "лейтенант", который нас в последние дни курировал, не простой парень. Я сначала думал, что прокололся и он за мной. Но оказалось все проще — его интересовала наша тактика и действия. Ему рассказывал и показывал, а он старательно записывал, да и остальных бойцов пытал на ту же тему. Так что есть вероятность, что все показанное не пропадет даром и пойдет на пользу.
Что еще полезного сделал? Нащелкал кучу снимков для истории: бойцов и командиров, видов крепости и, главное, отправил эти фотогрфии отсюда подальше для сохранности.
Ну, и возможно спас от гибели находящиеся сейчас в лесу семьи командиров.
Еще уничтожил некоторое количество членов польского подполья и пару-тройку немецких диверсантов, пополнив свое "личное кладбище" и сохранив попутно жизни тех, кто будет выходить из города. Мне же выход в город и спасение в лесах пока не грозит. Для себя я это решил давно и окончательно. Хочу здесь в крепости попортить шкуру немцу. Сделать миф реальностью. Чтобы каждый наш погибший от артобстрела и предательства был оплачен немцами в два, в три раза больше. Чтобы знали, что русские крепости не сдаются и на колени нас поставить нельзя. А вот удастся мне это сделать или нет — посмотрим. Я еще не доставал свои крапленые карты.
Ладно, все это лирика, пора собираться. Время приближается к заветной точке и враг уже давно выдвигается на исходные для рывка, а я не готов.
Собирать мне лично нечего — все уже давно собрано и упаковано в рюкзак заранее. Осталось только парадку сложить в рюкзак. Вот тогда точно буду полностью готовым. готов. Много времени это не заняло и вскоре я уже был в расположении роты. Подъем личного состава прошел без шума и крика. Одевались быстро, но без спешки, время еще терпело. По полному штурмовому варианту. В своих касках, нагрудниках и разгрузках, с наточенными малыми пехотными лопатками, "кочергами", гранатами, с до отказа набитыми вещмешками и ранцами они очень напоминали своих потомков. Тех бойцов ХХ века, что штурмовали столицу не раз предавшего народа. Дай бог, чтобы это не повторилось в будущем! Именно сейчас нам предстоит сделать все, чтобы будущее стало другим. Часть боеприпасов пайков, перевязочных материалов, личных вещей, запас воды во флягах и бачках, все, что не уместилось на бойцах, останется здесь под охраной нескольких человек. Мы сюда еще вернемся, пусть не все, но вернемся. В этом я был полностью уверен.
Собрав сержантов и разложив на столе схемы, сделанные Новиковым и Ерофеевым, я довел до бойцов сведения о возможном начале войны. Мои парни не удивились. А если и удивились, то вида не падали. План мой был прост до безобразия — имеющимися силами удержать несколько ключевых точек цитадели, чем в значительной степени осложнить жизнь немцам. Таких точек я выбрал две — клуб 84-го полка (церковь св. Николая) и столовую командного состава.
В моей прошлой реальности, немцы, захватив и укрепившись в них, практически полностью контролировали цитадель. Вот и нечего этого допускать. Конечно, только моих сил мало, но и немцев там было не так много — всего около сотни человек. Было еще несколько точек, но дайте время и с ними разберемся. Было бы очень хорошо вообще не допустить немцев в цитадель, но, увы...
Остановить их у Тереспольского моста не получится. Только моих сил не хватит. Тут нужно не менее роты со средствами усиления, заранее занявшей позиции в башне и вокруг нее. А ее, увы, у меня нет и откуда взять неизвестно. Командование видимо не поверило в мою информацию о начале войны. Полковое командование явно на моей стороне — вывело батальоны и часть артиллерии из крепости, оставив в казарме тыловые подразделения и некоторую часть приписного состава. Возможно, и на уровне дивизии тоже есть поддержка. Похожее положение видимо и в остальных полках дивизии. Во всяком случае стоянка автобата рядом с плацем значительно опустела.
В моем распоряжении пока же сводный взвод, собранный из тех, кто был в ротной казарме, общей численностью шестьдесят человек. Из них я могу положиться только на бойцов своего взвода да бойцов третьего взвода из числа тех, кто с нами тренировался. Остальные для меня "темные лошадки". Немцы будут в несколько раз сильнее и организованнее. Теми силами, что ударит враг, нас просто сомнут. Так что попробуем ударить с другой стороны, там где моих сил вполне должно хватить.
Итак, Новиков с группой бойцов займет столовую комсостава и уничтожит ворвавшихся туда немцев. В его группу вошло 4 автоматчика, снайперская пара и 8 бойцов из других взводов при двух пулеметах. Этого вполне должно хватить для выполнения всех поставленных задач. Николаю я подробно объяснил, что и как сделать в помещении. Нужна была засада, а не просто оборона. Бой в столовой должен был пойти по нашим правилам и на подготовленных заранее позициях. В линейное сражение вступать нам не нужно, мы по-тихому все решим. Особо я предупредил сержанта о немецких радистах. Вообще желательно их взять живыми, но если не получится, то черт с ними, пусть уложат всех. Мне мои бойцы дороже. Но сами рации желательно захватить целыми. Жаль, что так и не удалось найти противотанковые ружья. Ну, да что есть, то и есть. Еще Николай от меня получил указания на дальнейшие действия по организации обороны столовой и района Трехарочных ворот, а то там некоторые на танках кататься собрались. И без меня главное! Не пойдет. Я тоже это люблю и уважаю. Подождут меня.
Остающиеся в расположении бойцы получили команду готовить оборонительные позиции в помещении, но близко к окнам не подходить. А то еще схватят случайный осколок или порежутся осколками стекла. Главная их задача была в сборе чистого постельного белья для перевязок раненым, сохранение наших запасов и поддержание связи с полком. Окна казармы как раз выходили на здание клуба. Так что световой сигнализацией вполне можно пользоваться. Бойцам было приказано никуда из помещения не выходить. Немецкая артиллерия все равно пробить стены не сможет, так что убегать в коридоры или в подвал смысла нет. Здесь в расположении вполне спокойно можно переждать артогонь. А врываться в здание немцы сегодня не должны.
Все остальные бойцы вошли в мою группу. Наша цель клуб. Удержим его, а там поглядим, чья возьмет. Проверив еще раз экипировку, захватив ящики с патронами, мы двинулись на выход. Шума, конечно, мы делали много. Встречавшиеся по пути бойцы видя нас, освобождали проход. В их глазах сквозило удивление нашим видом и грузом, что мы несли.
По пути я зашел к Потапову. Предупредить о своих действиях. Он опять сидел один. Лейтенант Наганов ушел к себе на квартиру, что была расположена в Тереспольской башне. Узнав, что я поднял своих бойцов по тревоге, он мне ничего не сказал. Часы показывали 3 часа 5 минут. До начала обстрела оставалось около 40 минут. Я решил идти ва-банк и, попросив меня предельно серьезно выслушать, рассказал о возможном начале войны. Побледнев, Саня спросил: "Командир знает? Ты понимаешь что говоришь?". Скрывать не имело смысла:
— Да. Я ему сказал еще днем. Послушай, это не мои выдумки. Это очень серьезно. Поднимай людей, Саня. Пока это не поздно. И выводи их на позиции. Немцы начнут с артподготовки, потом пойдут через Тереспольские и Холмские ворота, Кобринское укрепление. Пока не поздно надо занимать ключевые точки!
— Я без приказа не могу. Война без объявления войны? Ты понимаешь, что говоришь?— еще раз переспросил Потапов.
— Б...! Саня, свяжись с командиром, комиссаром или начштаба, наконец! Тебе это ничего не будет стоить. Если телефонная связь не работает, пошли связных, только по несколько человек и обязательно вооруженных. Кто его знает, что может случиться. Это действительно война и только от тебя зависит, как мы ее встретим. Инструкции у тебя есть. Вот по ним и действуй.
— Да есть, но надо связаться со штабом дивизии и корпусом.
— Саня, ты сейчас помощник коменданта крепости. В твоих руках судьбы тысяч людей. Решайся. У тебя есть где-то около получаса времени, чтобы их спасти и минут пять на раздумье. Я тебя предупредил и свое дело сделал. А ты думай сам.
— Так ты что уходишь? Струсил? Высказался и бежать?
— Дурак ты, Саня! Никуда я не побегу. Я здесь остаюсь. Мы с взводом пошли занимать клуб 84-го полка. Это одна из ключевых точек крепости. Я тут в казарме, своих бойцов для связи оставил. Будет время, полевку бросим и корректировщиков посадим. Когда будешь всех поднимать, остальной гарнизон не забудь предупредить и связь проверить. Да, чуть не забыл, ты организуй после построения людей провести проверку помещений на наличие посторонних. А то переодетые немцы могли уже к нам в казарму попасть. И знамена дивизии и полка под охраной комендантского взвода и дежурного подразделения отправь к штабу дивизии.
— Не учи ученого, — ответил уже успокоившийся старший лейтенант.
— Сань, прости меня если что. Давай на всякий случай попрощаемся. Неизвестно когда теперь увидимся. Ты давай, береги себя. О твоей семье Нестор должен побеспокоиться.
— А он что в курсе?
— Инструкции на эвакуацию у него есть. Есть там и транспорт. Я думаю, все успеет сделать как надо. Прости, мне надо идти. Времени осталось впритык, а мне еще бойцов по позициям разводить. Если что, там меня найдешь, — не дождавшись ответа, я вышел из дежурки и бросился догонять бойцов, почти дошедших до столовой.
В столовой комсостава находилось всего несколько человек из наряда и две поварихи. Старшему наряда объявил, что они поступают в распоряжение сержанта Новикова, назначенному комендантом объекта на время усиления охраны, и обязаны выполнять все его указания беспрекословно. Обойдя с Николаем помещения и еще раз повторив задачу, оставил его самого. Мой поредевший отряд к этому времени уже был у клуба.
Время понеслось вскачь. Я вроде бы рассчитал все правильно. Но, похоже, сделать все запланированное не успевал. С нарядом в клубе договорились быстро. Распределил людей по позициям и, проведя инструктаж, предупредил о максимальной маскировке и тишине. Мы заняли позиции на хорах и в подвале клуба. Насколько я помнил, именно на этих позициях немцам удалось удержаться в клубе, ведя огонь сверху вниз по нашим. Так они смогли продержаться до деблокады клуба и выхода к своим. Посмотрим, как теперь им удастся это сделать. С хоров вести огонь могли только пять-шесть человек, поэтому основной упор был сделан на пулеметчиков и гранатометчиков. Остальные вошли в ударный отряд для последующей зачистки территории.
Под свой наблюдательный пункт я облюбовал место на колокольне под самой крышей. Вместе со мной по винтовой лестнице туда поднялись и два моих лучших снайпера: ефрейтора Усольцев и Соболев. Рассматривая с высоты бывшей церкви (костела), а ныне клуба расположенные вокруг постройки крепости понял, почему так сюда стремились немцы. Все было видно, как на ладони, и любые перемещения людей или техники можно было отследить в утренней мгле. Я послал Никитина оповестить расположенные рядом разведбат и инженеров о возможном начале войны и вероятности появления диверсантов в их помещениях. Электричество не работало. Нигде не было видно сборов по тревоге, не заводилась техника, никуда не бежали бойцы. Знать не судьба...
Показав снайперам на башню Тереспольских ворот, поставил задачу не допустить размещения на ее наблюдательном пункте пулеметчиков противника.
— Делайте что хотите, но с прекращением артиллерийского огня с той стороны ни одна сволочь не должна там находиться. Особенно пулеметчики и наблюдатели. Заодно отстреливайте и всех, кто появится в окнах башни, — сказал я им. — Сможете это сделать?
— Сделаем, — ответили парни, рассматривая в свои прицелы башню.
— Тут дистанция метров 500. Достанем,— любовно поглаживая винтовку, добавил Николай Усольцев.
Немцы начали по расписанию. В 4 часа 15 минут по Московскому времени на западе засверкали зарницы выстрелов, а крепость покрылась разрывами артиллерийских снарядов и мин. По крепости работало огромное количество орудий противника. Сотни орудий тяжелой артиллерии, реактивных минометов, дивизионных пушек посылало тонны металла на головы мирно спящих людей. Остановились мои, до этого момента всегда отлично шедшие, наручные часы.
За несколько минут все изменилось до неузнаваемости. Крепость до того бывшая красивым и убранным военным лагерем, превратилась в лунный ландшафт с кратерами воронок всевозможного размера — от огромных до совсем небольших. Десятки тысяч осколков покрыли землю. Казалось, что большой искусственный пожар охватил все вокруг. Горели автопарки разведывательного и автомобильного батальонов, горели покрышки артиллерийских орудий в артиллерийских парках, горели крыши казарм и деревья, горели склады и сараи, горели сено конюшен и дрова поленниц, сложенных во дворе. Стоявшие на открытых площадках орудия, бронемашины, легкие танки коверкало и бросало друг на друга. То, что еще недавно было грозным оружием, становилось бесполезным металлоломом. Поднятые грохотом взрывов, испуганные и ошеломленные люди выбегали из казарм на улицу и тут же падали сраженные осколками. Некоторым удавалось перебежать от одного здания к другому и спрятаться там.
Здания сотрясались от попадания в них тяжелых и реактивных снарядов, обрушивались крыши и перекрытия этажей, металлические части крыш срывало и они падали вниз. Оконные стекла, куски штукатурки и черепицы оставили свои места и сыпались на притихших и оглушенных происходящим бойцов. Каждые четыре минуты немцы переносили огонь на сто метров вглубь нашей территории, унося, чьи-то жизни и надежды.
