— Как?! Прогуливать в начале учебного семестра?!
— Все ясно, — весело объявил я, — Отложим до выходных визит в пустыню. Дотерпите? — спросил, обращаясь к Тому с Фалем. Ребята переглянулись и закивали.
— А нас возьмете? — тут же подкатил к ним Машка.
— А нас? — вмешался Елка.
Ох, кажется, кого-то понесло. Пришлось волевым решением ставить жирную точку.
— В порядке очереди и в рамках конкурса 'С чего начинается Родина?', — вставил я, и все предыдущие конфликты были урегулированы. Неужели?
Глава двадцать третья
Страсти по-студенчески
Илюизмена
Я все могу понять, но с чего вдруг дракон сделался таким покладистым? Я воспитывала его вторую неделю, и всякий раз его нежелание подчиняться выливалось в очередной поединок в зале для гневотерапии. Но со вчерашнего дня он подозрительно притих. К чему бы это? О том, что вчера утром его видели выходящим от Андрея, мне уже доложили. Так что соответствующий вывод напрашивался сам собой: это психолог был напрямую причастен к столь резкой перемене в поведении моего дракона. Спускать такое я не желала. Поэтому направилась к нему, чтобы все прояснить. И застала психолога за весьма любопытным занятием, так еще и в компании сразу трех гномов, причем Триувирфара среди них не было. Тогда откуда в студклубе взялись его сородичи? Что-то раньше даже на общем собрании никого из них я тут не наблюдала. Они что-то мастерили прямо на полу, заросшем короткой травой, при этом сам Андрей принимал посильное участие в процессе, держал какие-то деревяшки, чтобы не расходились, пока его помощники ловко их сбивали между собой, и руководил, конечно.
— И что же это будет? — спросил я у него.
— О, привет! — поздоровался со мной человек, — Общий стенд для студклуба городим.
— Стенд?
— Информационную доску. Сейчас закончим, объясню, с чем его едят.
— С каких это пор древесина стала считаться у нас деликатесом?
— Наверное, с тех пор, как в мой мир пробрался местный магоед и Умка со своими жуками и измерительными приборами оккупировал мою кухню.
— Кто пробрался? И что гном измеряет на твоей кухне?
Но Андрей ответил мне не сразу. Ни намека на приличное воспитание, что с человека взять? Сначала он обратился к гномам:
— Ну, что, ребятки, дальше сами?
— Ага, — ответил самый старший из них, — А ты это... лучше поговори с темной леди, а то обидится и закончить не даст, — последнее он добавил свистящим шепотом, сделав страшные глаза. Потом глянул на меня и тут же снова уткнулся носом в свои деревяшки.
Я прищурилась. Гномы застучали своими инструментами еще усерднее.
— А с чего тебе на меня обижаться? — поинтересовался Андрей. В целях привития ему хотя бы начальных представлений о правилах хорошего тона в присутствии темной леди, я пояснила:
— Сначала ты должен был ответить мне, а потом уже заговаривать с ними. А еще лучше...
— Вообще, все бросить и заниматься только тобой? — с улыбкой спросил он.
Вот что мне с ним сделать? Придушить? Только вряд ли это его исправит. Даже Великие Матери быстро поняли, что выгоднее оставить этого человека таким, каков есть. Так он может быть куда полезнее. Но не удержалась, чтобы не подтвердить очевидные для большинства обитателей нашего мира вещи:
— Вот именно!
— Иля, но я же не темный, — с укором обронил он.
— А жаль. Не пришлось бы терпеть твою невоспитанность.
— Ты чего это с утра такая злая?
— Отойдем, — постановила я, посмотрев на гномов, которые от работы не отвлекались, но явно к нашему разговору прислушивались.
Надо будет в самое ближайшее время провести с новичками разъяснительную беседу, когда ни Андрея, ни Ира не будет рядом. Мерцающий слишком много перенял от него.
— Что ты его сказал про меня? — спросила, когда мы отошли к окну и я накинула на нас сферу безмолвия.
— Ну... — то, что он сразу понял, о ком речь, окончательно убедило меня, что я не ошиблась. Психолог выдавил из себя, — Чтобы почаще с тобой соглашался.
— И зачем бы это?
— Ты же ему спокойно жить не даешь: все время свою волю насаждаешь... Нет! Подожди! Дай закончу. Для вас, темных, это нормально. Было бы странно, если бы ты вела себя как-то иначе. Вот об этом-то я ему и сказал. И он, похоже, внял и проникся.
— А если меня это не устраивает?
— Да, ладно, Иль. Я не претендую на лавры перевоспитывателя драконов. Просто ты бы никогда не снизошла до внятных объяснений. А ему именно это было нужно. Драконы ведь живут довольно обособленно, ему было неоткуда узнать, как себя с тобой следует вести.
— И для чего же ему это понадобилось?
— Чтобы как-то уживаться с тобой.
— Вот как?
— Да не злись ты! По-моему, не смотря ни на что, ты ему даже нравишься.
— Даже?
— Иль, ну не смотри ты на меня так. Сама же понимаешь, что любая из вас откровенно не подарок.
— Мне вот интересно, ты вообще отдаешь себе отчет, сколько раз ты сейчас меня оскорбил?
— Иль, ну не начинай, а? Я в этом вашем темноэльфийском этикете ни в зуб ногой. Просто называю вещи своими именами.
— Довольно.
Он даже вздрогнул от моего тона. Мелочь, а приятно, как Андрей сам говорит. Даже полезно иной раз ему напомнить, кто я на самом деле.
— Иля, — психолог попытался сказать что-то еще, но я больше не стала его слушать.
Развернулась и ушла. Мне нужно было переговорить с драконом. Узнать на практике надолго ли хватит его покладистости. В то, что он сам решил укротить свой нрав, верилось с трудом.
Елесионис нашелся не сразу и в такой компании. Из которой его было бы не просто забрать. Я обнаружила его в одной из учебных аудиторий башни факультета экспериментальной магии. Он что-то увлеченно доказывал Камарэлю Лучистому и Ириргану. Причем все трое ожесточенно спорили и что-то чертили огненными линиями прямо в воздухе. Чем им не угодила классная доска? Скорей всего тем, что маги были слишком поглощены спором, чтобы прерваться и добраться до нее. Чтобы отвлечь их, пришлось обозначить свое присутствие стуком. Все трое тут же прервались и повернулись ко мне. Самой действенной тактикой было примерить на себя типично светлый образ:
— Прошу прощение, будь мы в наших темных землях, мне бы и в голову не могло прийти извиняться перед мужчинами, кем бы они ни были. — Могу я украсть у вас Елесиониса буквально на пару минут.
— Юная леди, мы... — начал Камарэль, но его дернул за рукав Ирирган. Если бы не это, не знаю, надолго ли хватило бы моего терпения.
Я молча вышла за дверь, даже не сомневаясь, что дракон пойдет за мной. Андрей ведь его убедил, что мне от него нужно только послушание. Ну что ж, посмотрим, что он сам мне на это скажет.
Елесионис не заставил себя ждать, уже хорошо.
— Ты что-то хотела? — спросил он, прикрыв за собой дверь.
Мимо нас прошла группа студентов. Некоторые, проходя, косились в нашу сторону. Я открыла портал, и мы оказались в моей комнате. Я опустилась в кресло. Дракон остался стоять. Неужели и правило приватной беседы с темной леди ему кто-то объяснил?
— Я разговаривала с Андреем.
Стоило это сказать, как дракон переменился в лице и весь напрягся. Просто никуда не годиться. Даже самые никчемные из наших мужчин никогда бы так откровенно себя не выдали. А ведь я не применяла к нему ни одного известного метода давления.
— И что он тебе сказал?
— Что ты влюблен.
Взгляд парня стал колючим.
— Что, прямо так и сказал?
— Нет. Но вряд ли ты, мужчина не нашего рода, пошел бы на такие жертвы ради нелюбимой женщины.
— Не такие уж это были и жертвы, — дракон отвел глаза в сторону, — Просто ваш психолог кое на что открыл мне глаза.
— И на что же?
— Например, на тебя! — воскликнул он и посмотрел на меня с вызовом.
Неисправим — это мой окончательный вердикт. Зато быстро учится, что немаловажно. Но, что еще важней, не злопамятен. Неплохой задел на будущее, чтобы кто не говорил. Опять же генофонд отменный. Я легко поднялась из кресла и почти мгновенно оказалась рядом с ним. Когда я резко подняла руку, дракон не отшатнулся и не опустил взгляд. Плохо. В чертогах Темного королевства такое неуважительное поведение может ему дорого обойтись. Я прижала ладонь к его щеке, потом медленно, не разрывая контакта с его кожей, переместила её ему на шею. Сдавила, выпустила когти. Он не отвел взгляд. Застыл, стиснул зубы. На щеках дракона заиграли желваки. Я улыбнулась и разжала пальцы. Втянула когти. Руку не убрала. Интересно, поймет ли он намек?
Как не странно, но он понял. Склонился ко мне. Выдохнул в лицо:
— Теперь можно?
Я опустила ресницы: теперь да. И позволила ему себя коснуться.
Алиэль
Я шел по коридору в сторону зала для гневотерапии, когда почувствовал, что кто-то крадется следом. Свернул за угол и резко вжался спиной в стену. Но никто так на меня и не выскочил. Решил украдкой выглянуть из-за угла и встретился с бесстыжим взглядом красный глаз. Неугомонный!
— Попался! — весело воскликнул Машмул, плотно прижимающийся лопатками к стене, как и я.
Я покачал головой, развернулся и пошел своей дорогой. Я был не в том настроении, чтобы адекватно реагировать на его шуточки.
— Эй! — догнал меня темный и пошел рядом, — Ты что, обиделся?
— Нет — пожал плечами. Обида тут точно была совершенно не причем. — На супруга не обижаются.
Я попытался выделить голосом слово 'супруг', но Машмул, судя по всему, так и не понял, зачем я это сделал. У него от удовольствия аж уши покраснели, но спросить, что именно я имею в виду, он не удосужился. А сам я, кажется, был еще не готов к тому разговору, который должен был состояться между нами в самое ближайшее время. Иначе завтра будет уже поздно.
— А ты вообще куда? — беззаботно поинтересовался темный, проведя пальцами по моему запястью и убрав от меня руку.
— На гневотерапию.
— С кем?
— Один.
— А смысл?
— Просто хотел побыть в одиночестве и излишки энергии скинуть.
— И откуда же у тебя столько излишков?
— Накопилось.
— То есть, если я составлю тебе компанию, ты не расстроишься?
— Обрадуюсь.
Но темному мой ответ почему-то не понравился. Он вдруг взвился, словно ему кто ухо прищемил.
— Может быть, хватит?!
— Что? — повернулся к нему, искренне не понимая, что не так.
— Не понимаешь? — прошипел темный, сверкая глазами. От его легкого настроения не осталось и следа.
— Нет.
— Ты со мной только односложными предложениями общаешься. Это, по-твоему, нормально?
— Просто я не всегда знаю, как себя с тобой вести за пределами спальни! — не выдержал уже я и, кажется, сорвался.
Хорошо, что коридор был безлюден. И никто нас не слышал.
— То есть Андрей, как всегда, оказался прав, и у нас нет других точек соприкосновения?
— Ты об этом с ним говорил?
— А ты о чем?
— Маш, это смешно! Мы же так вообще поговорить нормально не сможем!
— Так в чем дело? Давай совместим твою гневотерапию и наш разговор.
— Если зал не будет занят...
— Тогда давай туда не пойдем, а где-нибудь еще уединимся. И, заметь, я ни слова не сказал про спальню.
— Премного благодарен, — пробурчал я, но шагнул в портал, когда он его для нас открыл.
Мы оказались в университетском парке. Темный подошел к неприметной скамейке, спрятанной в бурно цветущих кустах жималвеша, сел на нее и нетерпеливо похлопал ладонью рядом с собой. Я был не готов к этому разговору. Мне нужно было время, чтобы все обдумать и выработать общую стратегию поведения, но раз уж так все получилось... Я подошел к нему, сел рядом и спросил, чтобы дать себе время хотя бы немного собраться с мыслями:
— Ты не в курсе, почему наш гном у Андрея засел?
— Жуков-магоедов изучает.
— Кого?
— Отец Рутберга на том щенке протащил в мир психолога жуков-магоедов, которые водятся только в горах Великого Хребта. На местных животных они не паразитируют, а вот иномирные звери оказались незащищенными от них.
— И что теперь? У Андрея проблемы?
— Нет. Триумвирфар уже определил, что там они долго не живут и, тем более, не размножаются. Магичекого фона там по нашим меркам, считай, нет. Вот они и дохнут уже через несколько часов, после того, как туда попали.
— А к щенкам они зачем цепляются? В них же магии нет, как в Андрее или Илье?
— О! У гнома уже есть на этот счет своя теория. Не поверишь... Хотя, постой-ка, — темный так резко прервался, что я невольно сжал руки в кулаки. Этого я и боялся. Он вспомнил, зачем мы сюда пришли. А я был все еще не готов ему признаться. — А что это мы все о ерунде какой-то? Отвлекающий маневр вздумал провести?
— Что-то вроде того... — врать и изворачиваться уже не было смысла.
— Зачем? — темный посерьезнел и попытался заглянуть мне в глаза, но я отвернулся. Конечно, ему это совсем не понравилось. Пришлось хоть что-то говорить, чтобы окончательно его не оскорбить.
— Просто... я не уверен, что готов к этому разговору.
Он какое-то время молчал. А я пытался собрать воедино разбредшиеся в разные стороны мысли. Было трудно. Я все время возвращался к тому, что успел мне сказать Андрей, пока Машмул нас не прервал. 'Просто говори с ним. Не делами и жестами, а словами. Иногда этого так не хватает...'. Но кто бы знал, что именно говорить окажется так трудно! Я мог бы сейчас наедине плюнуть на все условности, положить голову ему на колени и просто закрыть глаза. Но разве это дало бы ему полное понимание того, под какой угрозой мы оказались?
— По крайней мере, честно, — сказал темный, хлопнул меня по колену и встал, словно собираясь уйти.
И что, это все? Я сидел и смотрел на его напряженную спину. Темный не спешил оставлять меня одного, наверное, надеялся, что я попытаюсь его удержать. И только вид его спины со сведенными лопатками и напряженной шеи, подтолкнул меня продолжить разговор.
— Маш, у меня складывается такое ощущение, что мы с тобой можем нормально общаемся только в постели. И в общих компаниях. А наедине, когда я пытаюсь тебе что-то рассказать, ты же даже не слушаешь.
— Я слушаю, просто... — он повернулся ко мне и заговорил надтреснуто, почти зло: — всякий раз боюсь выдать свое невежество. Я же о вас, светлых, почти ничего не знаю. Только общерасовый этикет, который нам всем преподают, и все. Но этого же недостаточно! И все эти ваши нормы поведения... они для меня чужие. А те, которые сызмальства знаю я, к тебе почти не применимы. Я это уже понял. Но мне даже спросить не у кого. Лия — женщина, а мне нужны примеры поведения в среде светлых мужчин. Возле Ира все время Андрей или еще кто. С ним так просто не поговорить. А больше знакомых светлых, которым я мог бы не таясь, задать такой вопрос, у меня нет!
— А почему ты просто у меня не спросишь?
Уши у него снова покраснели. Но на этот раз, определенно, от смущения. А я, как последний глупец, сидел и отстраненно размышлял о том, почему на темной коже так отчетливо видно, это покраснение. Наверное, у них какой-то особый пигмент или еще что-то в этом роде. Отличие в цвете почти незаметное, но я всегда точно знаю, когда мой супруг чувствует себя неуютно или, напротив, неприлично счастлив. Бог и богиня, о чем я? Мы же о серьезных вещах говорим.
