Павел Корнев Ревенант

— Все! — коротко выдохнула Марта и тяжело оперлась о стену. Я сунул волшебную палочку за пояс, поднял оброненные пистоли, магические формулы на стволах которых сияли будто раскаленные, и забросил руку девчонки себе на шею.

— Мик, выводи нас отсюда!

Брошенный в коридоре факел продолжал чадить и плеваться смолой, от него мы запалили еще два и поспешили на поиски путеводных отметин на стенах. Уве, хоть и шатался словно пьяный, от Микаэля не отставал, а вот мне приходилось тащить на себе Марту. И медлить было нельзя — отчего-то не оставляла уверенность, что промедление в нашем случае смерти подобно.

3

Обратный путь отложился в памяти урывками. Огни факелов, темные коридоры, белые штрихи условных обозначений на сером камне стен. Волнами накатывал со спины эфир, мерзкий и липкий, обжигающе-холодный. Дыхание паром вырывалось из пересохших глоток, под ногами клубилась пыль и невесть что еще, а мы бежали, бежали и бежали. Втащить Марту по винтовой лестнице оказалось для меня задачей непосильной, на помощь там пришел Микаэль, благо дальше выискивать путь уже не было нужды. Поворот, еще один — и вот уже впереди полыхает костер.

Когда вывалились наружу, дымный воздух показался самой свежестью, я дышал им и никак не мог надышаться. После глянул в небо и поразился неправдоподобно большой луне, зависшей точно над головами. Пирамида, напротив, растеряла львиную долю своей материальности, она словно частично сместилась из нашего мира, каменные блоки сделались полупрозрачными и слабо светились, будто бы даже немного оплывали и теряли строгость очертаний.

— Магистр! — закричали из темноты. — Быстрее к нам! Да скорее же! Скорее!

Тут я и сообразил, что у костра никто не дежурит и лишь на краю площади мигает в полумраке необычайно светлой ночи отблеск факела. А только двинулись от пирамиды, и реальность неуловимо исказилась, уплотнившийся эфир мягко потянул обратно, как утягивает на дно водоворот незадачливого пловца.

— Быстрее, магистр!

Пирамида затмила собой половину неба и нависла над головами, грозя рухнуть и завалить обломками, с превеликим трудом нам удалось преодолеть ее противоестественное притяжение и пересечь площадь. А стоило лишь шагнуть за рассыпанную по камням дорожку пороха, Эмиль Фогель тут же ткнул в нее факелом, и в обе стороны стремительно понеслись сыпавшие искрами огни. Полупрозрачная дымная пелена словно отсекла колоссальное строение, давление эфира разом ослабло.

— Магистр, надо уходить! — заторопился Фогель. — Ждем только вас!

— Как все прошло? — хрипло выдохнул я, когда мы трусцой побежали на задний двор приютившего нас дворца.

— Ведьма мертва, сеньорита спасена, — коротко ответил магистр, не став вдаваться в подробности.

Да, впрочем, когда забежали во двор, надобность в каких бы то ни было пояснениях отпала сама собой. Вновь принявшее человеческий облик тело ведьмы лежало на замаранной кровью дерюге, а Хлодвиг Кранц примеривался топором, готовясь отсечь ей голову. Как это обычно и бывает с одержимыми, посмертная трансформация оказалась неполной, на теле и лице местами сохранилась чешуя, от носа остались две узкие ноздри, молочно-белый левый глаз расчертила вертикальная щель змеиного зрачка, а торчавший из распахнутого рта противоестественно длинный язык был раздвоен на конце. С глухим отзвуком опустился топор, и отрубленная голова ведьмы отправилась в короб с солью.

Микаэля мертвая ведьма нисколько не интересовала, первым делом он порылся в наших навьюченных на осла пожитках и выудил из мешка две фляжки. Одну кинул мне, к другой приложился сам. Прополоскав рот и сплюнув, я с наслаждением промочил пересохшую глотку, затем напоил Марту и отдал остатки воды Уве.

— Смотрите, магистр! Сеньорита! — указал тот на спасенную девицу, которую уложили на закрепленное меж двумя лошадьми полотно.

Адалинда наблюдала за дочерью издали, воздух вокруг маркизы дрожал, искрился и колыхался из-за отголосков примененных в бою чар. Троице магов пришлось и того хуже: дородный Юрген с немалым трудом взобрался в седло, лицо его опухло, из носа сочилась кровь, Клаус шатался, словно пьяный, а волосы Эмиля Фогеля, как заметил только сейчас, встали дыбом и слегка дымились.

— Собираемся! — орал он, не выбирая выражений. — Шевелитесь, сучьи дети!

Охранники и без того носились, будто им причинные места скипидаром смазали.

— Столько силы, Филипп! — прошептала Марта, когда я подсаживал ее в седло. — Там была чертова прорва силы! Ты даже помыслить не можешь, сколько...

Льдисто-серые глаза ведьмы светились в полумраке двумя огоньками, я отвернулся. Отступил от лошади, и тогда свет зависшей над городом луны высветил на стене мою искаженную тень — гротескную фигуру, размытую и словно укутанную роем ос.

Святые небеса! Только не сейчас!

Я резко мотнул головой и зажмурился, а когда вновь открыл глаза, тень уже пришла в норму.

— Отправляемся! — послышалась команда, и наш отряд поскакал со двора, выехал на радиальный бульвар и понесся прочь, словно следом гнались все демоны запределья вместе взятые. Впрочем, до этого было не так уж и далеко! Взгляд, брошенный назад, заставил зашевелиться на затылке волосы. Лившееся с неба сияние полной луны напитывало плиты пирамиды силой, они растеряли изначальную серость и казались выточенными из глыб хрусталя, да еще и пульсировали призрачным серебристо-голубым огнем. И надо сказать, прежде этот оттенок мне доводилось лицезреть лишь истинным зрением...

На улице было светло точно днем, но из-за валявшихся тут и там обломков мы не могли гнать во весь опор, а по мере удаления от центра бег лошадей замедлялся все сильнее. Через обрушившиеся крыши и перекрытия луна светила в дома, мелькавшие в пустых провалах окон тени создавали жутковатую иллюзию, будто их давным-давно умершие обитатели следят за нами со злорадным интересом. Когда над головами наконец закачались кроны деревьев и я кинул последний взгляд на пирамиду, то с облегчением перевел дух: сияние камней начало понемногу затухать. Как видно, время истинного полнолуния миновало и порождения запределья не смогли прорвать границу между мирами, место силы осталось им неподвластно.

В лесу стало заметно темней, кони могли поломать ноги, а всадники — напороться на сучья, и кавалькада перешла на шаг. Уве поравнялся со мной и горестно вздохнул.

— Не слишком-то я проявил себя...

— Что за вздор? Ты нас всех спас! — возмутился я и обернулся к скакавшей сразу за нами ведьме. — Марта, присмотрись к сеньорите. Задействуй свой дар.

Лошади, меж которых уложили дочь Адалинды, замыкали процессию, за ними бежал лишь нагруженный нашими вещами осел, поэтому ведьма придержала коня, и тот еще больше замедлил шаг.

— Тебя это тоже касается, Микаэль! — сказал я бретеру и со значением добавил: — Составь свое мнение о... ее ауре.

Меня интересовало, как сильно сказалась на девушке накачка силой в ходе кровавых обрядов, и маэстро Салазар понятливо кивнул. Я же вновь обратился к школяру.

— Уве, твой вклад невозможно переоценить! — приободрил я слугу. — Полог защитил нас от зловредных чар, а печатью ты перекрыл ведьме единственный путь к отступлению!

— Но если бы не Марта...

— Столь сложные плетения ей не по зубам, она лишь поделилась силой. Послушай, Уве! Без тебя бы все сорвалось! Будь уверен, я поставлю ее светлость в известность об этом!

— Правда, магистр?

— Да прямо сейчас обо всем и расскажу! — пообещал я и стиснул бока скакуна коленями, заставляя того ускорить шаг. Обрадованный Уве поскакал следом.

Разумеется, мое нежелание откладывать разговор с Адалиндой было продиктовано отнюдь не стремлением устроить карьеру школяра. В первую очередь я хотел напомнить о заключенной нами сделке и выяснить, кому именно маркиза оказала услугу, отправив за решетку маэстро Салазара. Сказать начистоту, меня попросту разбирало от жгучего любопытства. Вот она — ниточка, торчащая из клубка моих неприятностей! Стоит только потянуть за нее — и получится вытащить на свет божий если и не виновника всех бед, то человека, чрезвычайно близкого к паутине заговора. У меня имелись кое-какие предположения на этот счет, и нестерпимо хотелось проверить их, а по возможности — еще и заручиться обещанием Адалинды дать официальные показания. Особо рассчитывать на это не стоило, но кто знает, как повернется жизнь?

Когда мой конь поравнялся с лошадью маркизы цу Лидорф, та прекратила хмуриться и благосклонно улыбнулась.

— Филипп, дорогой! Это ведь ты выгнал лису из норы?

— Мы сделали это, да, — подтвердил я. — И немалая заслуга в том Уве Толена, бакалавра тайных искусств и младшего клерка Вселенской комиссии.

— О-о-о! — многозначительно протянула сеньора Белладонна, и под ее пристальным взглядом школяр немедленно покраснел. Маркиза не стала и дальше смущать юношу и обратила свое внимание на меня. — Я помню о данном тебе обещании, Филипп, и при первой же возможности исполню его...

— Именно это я и хотел услышать, Адалинда, — улыбнулся я. — И, к слову, о юном даровании, которое временно находится у меня в услужении. Как оказалось, постоянные странствия изрядно утомили его и он задумывается об оседлой жизни...

— Расскажешь об этом в более подходящей обстановке, Филипп, — попросила сеньора Белладонна. — Прости, у меня сейчас голова занята совершенно иным.

Мы как раз добрались до городских окраин и миновали руины, в которых был обустроен наблюдательный пост. Заросшая высокой травой и кустарником дорога начала взбираться на холм, и наша процессия замедлилась окончательно. На фоне светлого неба уже проявился силуэт развалин оборонительных сооружений, когда в зарослях выше по склону вдруг полыхнула череда вспышек, а миг спустя слаженно громыхнула полудюжина выстрелов, и меж ветвей, выдавая позиции стрелков, заклубился пороховой дым.

Двух бойцов головного дозора снесло с лошадей, скакавшему следом Клаусу тоже досталось, и магистр-эксперт мешком повалился на землю, а вот Хлодвигу Кранцу попадание пришлось в кирасу, ему удалось усидеть в седле и даже выхватить пистоль.

— Впере-о-од! — провыл начальник охраны и пальнул в кусты.

Оттуда загрохотали ответные выстрелы, но за миг до того Уве отработанным движением сплел защитный полог, и не простой, а по новой схеме, поддерживать которую еще толком не умел. Летевшую в Адалинду пулю разметало на свинцовые ошметки прямо перед лицом маркизы, следом полыхнули серебристыми вспышками еще несколько попаданий. В такт им болезненными судорогами взбрыкнула незримая стихия, и обмякший школяр сполз с седла под копыта своего коня.

Но дело было сделано — сеньора Белладонна на пару с Эмилем Фогелем уже сотворила куда более мощный щит, и жертвой третьего залпа стал лишь охранник, которому не повезло оказаться за пределами полога. Остальные пули с сочными хлопками сгорели в пелене защитных чар. Основной откат принял на себя магистр-надзирающий, он навалился на шею скакуна и едва не выронил из руки магический жезл. Купол немедленно замерцал, задрожал и расползся на отдельные эфирные нити; в одиночку Адалинда удержать его не смогла.

Здоровяк Юрген взмахом волшебной палочки метнул в заросли шаровую молнию; та рванула, и кто-то страшно заорал, а вот второе заклинание лишь мигнуло оранжевым всполохом и погасло; нападавших прикрыл маг. Уцелевшие охранники спешились, один за другим разрядили в кусты свои пистоли и бросились врукопашную. Навстречу им вразнобой трижды прогрохотали выстрелы, кто-то пошатнулся и рухнул на землю, кто-то закричал:

— Уходят!

В призрачном свете луны меж деревьев замелькали устремившиеся к развалинам на холме фигуры, люди Адалинды бросились в погоню, но тут же резкий порыв шквалистого ветра кинул им в лица пыль и оборванную с кустов листву, закружился свирепым вихрем и начал напитываться эфиром, грозя превратиться в самый настоящий ураган, подхватить и разорвать в клочья все кругом. Мой конь испуганно попятился и захрипел, норовя подняться на дыбы, я осадил животинку, выхватил магический жезл и резко рубанул им воздух. Руку заморозило до самого локтя, зато выплеск силы перетряхнул незримую стихию и мощное, но безыскусное заклинание распалось на две части. Верхушка рассеченного надвое вихря осыпалась ворохом листьев и веток, а низ под треск деревьев унесся куда-то в сторону, когда вражеский колдун отказался от контроля над бесполезным обрывком чар.

В развалинах на верхушке холма громыхнуло несколько мушкетных выстрелов, точное попадание в голову снесло Юргена с лошади, словно сбитую кеглю. Я спешно выскочил из седла, юркнул в кусты и начал взбираться по склону, обходя руины по широкой дуге. Сзади послышались быстрые шаги, меня нагнал Микаэль. Вслед за ним из сумрака вынырнула и Марта.

— Не высовываемся! — прошипел маэстро Салазар, беря руководство на себя, и сверкнул совершенно безумной улыбкой. — Зайдем с тыла!

Зайдем — да, вот только и мушкет, и шпага остались навьючены на осла, а пистоли я не зарядил! Ангелы небесные! Ну что за раззява!

Ладно хоть еще в подсумке на боку продолжала болтаться ручная бомба; я вытянул чугунный шар и поспешил дальше в надежде подобраться к позициям мушкетеров на дистанцию уверенного броска. Шансы на это были не так уж и малы: взбешенная сеньора Белладонна обрушила на вершину с дюжину ослепительных молний, и от ярчайших вспышек зарябило в глазах. Эмиль Фогель тоже попытался жахнуть чем-то по руинам, но у подножия холма сгустилось облако чернильного мрака, рывком накатило на моих коллег и окутало их со всех сторон. Те сумели вовремя оценить опасность, встали спина к спине и начали вычерчивать на земле защитные формулы.

Перестрелка стихла, среди развалин зазвенели клинки. Мы прорвались через кусты и выскочили к вросшей в землю каменной стене, только побежали вдоль нее, и над головами один за другим вновь хлопнули три мушкетных выстрела.

— Поспешим! — негромко скомандовал маэстро Салазар, но сразу замедлил шаг, наткнувшись на пролом. — Сюда!

За дырой в стене обнаружились перекошенные ступени, Микаэль первым двинулся по чудом уцелевшей лестнице, через несколько шагов остановился и отвел назад левую руку с тремя растопыренными пальцами. Миг он постоял так и бесшумно двинулся дальше, только теперь вдобавок к шпаге вытянул из ножен еще и дагу.

Прикрывавшие отступление подельников стрелки перезаряжали мушкеты, наше появление оказалось для них полнейшей неожиданностью. Маэстро Салазар с ходу воткнул шпагу в ближайшую спину; второй мушкетер рванул из-за ремня длинный кавалерийский пистоль, и я махнул жезлом, не тратя время на подготовку сколь бы то ни было сложного плетения. Сотканная из эфира плеть развалила несчастного наискось, снеся верхнюю часть торса, и камни окатило кипящей кровью.

Последний из стрелков, конопатая физиономия которого показалась смутно знакомой, метнул в меня разряженный мушкет, обнажил шпагу и атаковал Микаэля. Бросок оказался неточен, и штык угодил в стену, а маэстро Салазар легко парировал неловкий замах и ткнул противника дагой в живот. Поднырнувшая с другого бока Марта резанула ножом по шее, и на траву ливануло красным. Отмучался, болезный...