'Проклятые шахты! — думал Клиффорд, часто моргая. — Проклятые деньги! Нет их — плохо, есть они — ещё хуже! И я тоже хорош, сам себе яму вырыл, а что теперь? Поджать хвост и через полгода поздравить молодоженов?'
Невдалеке, приближаясь, послышались знакомые неторопливые шаги. Кадет Вэдсуорт встряхнулся, и его подвижное веснушчатое лицо на миг исказила до свирепости решительная гримаса.
— Нет, — пробормотал он, сдвинув брови, — лежать мне в лазарете... Точно лежать!
Кассандра не знала о том, что, сама того не желая, стала яблоком раздора между двумя товарищами. Энрике ей не докладывался, а о долговязом кадете, который, бывало, едва не до слез доводил её своими насмешками, она уже и думать забыла — тем более, что он давным-давно привычку эту бросил. Миранда эль Виатор, правда, всё так же не упускала случая отпустить шпильку в адрес кадета Д'Элтар, но её приятелю, похоже, эта забава наскучила... А впрочем, что за дело Кассандре было до них обоих? У неё наконец-то были крылья — и Энрике. Энрике! До чего же красивое имя, часто думала она, отсутствующим взглядом уставившись поверх раскрытого учебника или вполуха прислушиваясь к голосу преподавателя на лекции, и лицо её каждый раз принимало такое мечтательное выражение, что Орнелла, глядя на него, только мученически закатывала глаза. Правда, с нравоучениями к подруге уже не лезла — раз что-то пообещав, герцогиня эль Тэйтана всегда держала слово. 'Хамом', 'деревенщиной' и прочими обидными словами кадета Д'Освальдо она в присутствии Кассандры тоже больше не называла, и та была благодарна ей за это. Когда же сам Энрике в очередной раз нелестно отозвался о кадете эль Тэйтана, её подруга сердито нахохлилась и сбросила с плеча его руку.
— Хватит! — заявила она. — Оставь Орнеллу в покое, она тебе ничего худого не сделала. Стыдно мужчине так говорить о девушке!
Несколько опешив, Энрике вскинул брови.
— Можно подумать, она мне дифирамбы поет с утра до вечера, — недовольно обронил он. — Да и что я такого сказал, Кэсс, в самом деле?
— Ты назвал её блестящей пустышкой! Это, по-твоему, ничего?
— Кэсс, право слово...
— Мне это надоело, — отрезала Кассандра. — Я знаю, Орнелла тебе не нравится, но это не повод так себя вести! И я не хочу больше слушать про неё гадости, ясно?
— Ясно, — после паузы отозвался молодой человек, задетый её непривычно жестким тоном. И дулся ещё два дня кряду, лишь на третий сменив гнев на милость. Зато с тех пор ни слова — хорошего ли, плохого — в адрес подруги Кассандра от него не слышала.
Это была первая их размолвка, и она очень быстро забылась. Энрике по-прежнему встречал Кассандру с дежурств и провожал до порога женской казармы, неизменно вызывая среди её обитательниц любопытное шушуканье, а у Миранды — плохо скрываемую зависть, по воскресеньям они вдвоем бродили по узким улочкам Даккарая, выбирая самые дальние, самые пустынные, и Энрике веселил Кассандру какими-нибудь забавными байками, время от времени умолкая и поднимая на неё задумчивый взгляд своих темных глаз, будто желая и не решаясь ей что-то сказать... Дни становились длиннее, в воздухе пряно и сладко пахло весной, кончились дожди, очистилось небо, а лунные ясные ночи были так хороши, что караулы уже не казались Кассандре тяжкой повинностью — особенно когда Энрике, удрав из казармы, присоединялся к ней.
День ото дня он нравился ей все больше и больше. От его ласкового взгляда у Кассандры теплело в груди, его улыбка заставляла её сердце биться чаще, а его голос, с таким знакомым тягучим выговором, музыкой звучал в её ушах. Никого не было лучше Энрике! И порой, вспоминая давнюю ссору с Орнеллой и её брошенные сгоряча слова: 'Ты еще замуж за него выскочи, дурочка!', Кассандра закрывала глаза и тихонько вздыхала, сама не зная, отчего. Не то чтоб ей так уж хотелось замуж — скорее, совсем не хотелось. Но Энрике... Он был такой чудесный. И дяде Астору он бы точно понравился.
Мысли о дяде будили другие воспоминания, и тогда сердце Кассандры трогала грусть — она скучала по дому, скучала по Нейлу. Ей так хотелось увидеть его, забраться следом за ним на широкую ветку старого дуба и, как бывало, приткнувшись к другу под бок, до самого рассвета болтать обо всём — о Даккарае, о Яре, о том, как красива цветущая пустошь с высоты драконьего полета... Энрике больше любил говорить сам. И пусть Кассандре нравилось его слушать, но это всё-таки было совсем другое, не то, что с Нейлом. А Орнелла, конечно, ей подруга, да только... Рука Кассандры медленно тянулась к медальону, пальцы привычно скользили по кривоватому барельефу в виде веточки чертополоха, в глазах поселялась тихая печаль — а герцогиня эль Тэйтана, заметив это, с недоумением качала головой. В том, что загадочный даритель 'жуткого репейника' не был её подруге братом, она не сомневалась. 'Но как тогда всё это понимать? — озадаченно думала Орнелла. — Кэсс по уши влюблена в Энрике Д'Освальдо и, коль уж ей так хочется думать, взаимно — так что же она до сих пор за свой медальон хватается?..' Ее светлость терялась в догадках, Кассандра, не замечая пытливого взгляда подруги, молча вздыхала о своём, а время шло.
Апрель пошел на убыль, впереди замаячили долгожданные летние каникулы вместе с предваряющими их квартальными зачетами, и любопытному кадету эль Тэйтана сделалось уже не до чужих сердечных тайн — даже свои пришлось отодвинуть в сторону. Основательно запущенная учеба давала о себе знать, и к концу года 'хвостов' у Орнеллы накопилось так много, что её успехи в летном деле стало совсем мелко видно. Подозревая, что даже новое пожертвование на нужды школы вряд ли спасет её от отчисления, если весь преподавательский состав вынесет единый и неутешительный вердикт, Орнелла скрипя зубами взялась за книги и карты. И уже через неделю поняла, какого сваляла дурака, не озаботившись этим хотя бы на месяц раньше: времени на то, чтобы осилить такой объем информации, категорически не хватало, а в сутках было всего двадцать четыре часа. Кадет эль Тэйтана забыла про сон и отдых, и даже когда усталость брала свое, а голова её, склоненная над книгой, бессильно падала вниз, снилась ей всё та же опостылевшая учеба. Кассандра и Сельвия, как могли, помогали подруге, но эта помощь всё равно была каплей в море, так что теперь с заката до рассвета в комнате на первом этаже не гасла лампа — это герцогиня эль Тэйтана, с красными глазами и запавшими щеками, грызла гранит науки, про себя поминая всех демонов нижнего мира и Ричарда де Кайсара — причем последнего такими словами, что услышь их кадет Д'Освальдо, он и впрямь счел бы её недавнее фырканье на свой счет 'дифирамбами'...
Впрочем, не одной Орнелле приходилось туго. Кайя, первая на курсе по летному делу, хоть и не пренебрегала занятиями, однако сильно отставала от своих соседок по многим другим дисциплинам. И если герцогиня эль Тэйтана могла хотя бы попытаться в качестве последнего аргумента тряхнуть кошельком, Кайе об этом и думать было нечего. Оставалось надеяться на собственные силы — а много ли их, когда ты и читать-то научилась только в пятнадцать лет?..
В одну из последних апрельских ночей, когда кадеты Д'Ориан и Д'Элтар давно спали в своих постелях, а обе их соседки, склонившись над столом друг напротив друга, молча зубрили каждая свое, Кайя вдруг тяжело покачала головой и закрыла учебник.
— Всё? — подняв на неё слезящиеся глаза, без выражения спросила Орнелла. — Сундук собирать?..
В голосе её не было обычного высокомерия. Пусть эту свою соседку Орнелла не любила, считая её мужланкой и не ровней себе — не говоря уж о том, кто приходился ей братом — но сейчас они с Кайей были в одной лодке. Кадет Освальдо вновь покачала головой.
— Какие у меня сундуки, — таким же бесцветным голосом отозвалась она. — Но тебе, если что, собраться помогу...
Орнелла криво усмехнулась, бросив взгляд на раскрытую учебную тетрадь. Собственный почерк казался чужим, а смысл написанного она перестала понимать ещё добрых полчаса назад.
— Спасибо, — сказала она, по примеру соседки захлопывая тетрадь. — Предлагаю прямо сейчас и начать. К утру, должно быть, управимся...
— И на кой демон тебе столько тряпок? — улыбнулась Кайя. — Всё равно их тут не наденешь.
— Так кто же знал?.. — герцогиня вяло пожала плечами. Потом отодвинула тетрадь в сторону, к прочим учебникам, и подперла голову рукой. Она так устала, что у неё не было сил даже на то, чтобы встать из-за стола. — Обидно, конечно. Столько времени впустую... Ну, хоть выспимся наконец!
Кайя задумчиво шевельнула бровью.
— Не знаю, — обронила она. — На заставе особенно не разоспишься... Если отец вообще примет меня обратно. Он четыре года жилы рвал, чтобы меня сюда устроить. Едва титула не лишился и на всю семью беду не накликал — а выходит, зря. Так что, верно, лучше бы мне в Освальдо теперь и не возвращаться вовсе.
Ее скуластое лицо помрачнело.
— А куда же ты пойдешь? — спросила Орнелла. Та не ответила, только пожала плечами. — Да, скверно... Ну, хочешь — поедем со мной? В Каменном Логе тебя никакой отец не достанет!
Она говорила о родовом поместье эль Тэйтана, в Верхнем Предгорье. Кадет Освальдо, подняв голову, громко фыркнула:
— И что я там буду делать?
— Не знаю, — протянула Орнелла. — Ты здорово управляешься с драконами... Их там, конечно, не будет, зато другого зверья предостаточно. И егеря мои совсем обленились, кнута на них нет. Поставлю тебя над этими лоботрясами — то-то уж они взвоют!
Они посмотрели друг на друга и, не сдержавшись, одновременно прыснули в кулаки. На койке позади Кайи зашевелилось одеяло, над ним приподнялась растрепанная голова Сельвии.
— Что такое, девочки? — сонно пробормотала она. — Уже подъем? Так рано?..
Она слипающимися глазами посмотрела в темное окно и, зевая, села в постели. Кадет Освальдо обернулась:
— Спи. Еще ночь.
— А вы что же? — кадет Д'Ориан склонила голову набок. Окинула взглядом горящую лампу, разложенные по столу учебники и понимающе вздохнула: — Всё готовитесь? Ну нельзя же так, девочки... Отдыхать тоже нужно! Вы ведь совсем себя загоните до конца мая!
Кайя только безрадостно махнула рукой.
— Да тут хоть загоняй, хоть нет, — сказала Орнелла. — Всё равно без пользы. Не успеем, даже если совсем спать перестанем, просто времени не хватит на всё на это!
Она с отвращением кивнула на стол. Сельвия склонила голову к другому плечу:
— Ну, с первого по десятое полегче будет, — подумав, сказала она. — Для нас ведь загоны закроют на целую неделю, а это свободных четыре часа в день. Плюс два воскресенья...
— Загоны закроют? — ее светлость, решив, что ослышалась, посмотрела на Кайю, но та ответила ей лишь новым пожатием плеч. — С чего бы?
Кадет Д'Ориан улыбнулась своей детской улыбкой:
— Так ведь магов же привезут! На ежегодный выпускной экзамен! Объявление вторую неделю на входе в главный корпус висит — как же вы его не заметили?
Обе девушки уставились на неё во все глаза. С головой погрузившись в ученье, они и впрямь давно уже перестали замечать окружающую действительность. Сельвия, оценив выражение их лиц, весело рассмеялась.
— Будет у вас еще время, — сказала она, вновь откидываясь на подушку. — Гасите лампу да ложитесь скорее спать! Незачем так себя мучить...
Из темноты за спиной Орнеллы послышался шорох.
— Маги? — недоверчиво-тревожно донеслось с койки Кассандры. — Какие маги? Откуда они в Даккарае?
Сельвия, закрывая глаза, сладко зевнула:
— И ты туда же, Кэсс. Для кого только вешают объявления?.. Боевые маги, конечно. Из столицы и других городов — те, кому служить на бомбардирах. У них выпускные экзамены всегда в начале мая, а бомбардиров в города не потащишь, там и условий нет... Ложитесь, девочки! Хоть немножко отдохнете до горна.
Кадеты эль Тэйтана и Освальдо не заставили себя уговаривать. Торопливо раздевшись и погасив лампу, они забрались в свои постели и уснули, едва только головы коснулись жестких подушек. Кадет Д'Ориан, перевернувшись на бок и натянув на плечо одеяло, снова зевнула.
— Прости, что мы тебя разбудили, Кэсс, — пробормотала она.
— Ничего... — отозвались из темноты. — Сельвия!
— Ммм?..
— А из Бар-Шаббы адептов привезут тоже?
— Не знаю, — после паузы невнятно отозвалась подруга. — Наверное... Спи, спи. Не бойся, магов к нам все равно не подпустят близко...
Зевнув в очередной и последний раз, девушка умолкла.
— Я не боюсь, — тихо обронила Кассандра, пусть никто её уже не слышал. И отвернувшись к стене, подложила ладонь под щеку. Напряженный взгляд её скользнул по белой штукатурке, опустился на краешек одеяла и остановился на подушке. Золотой медальон тускло блеснул в лунном свете неровными гранями барельефа. Маги! Здесь! Да как же она не знала, ведь дважды в день проходила мимо доски со школьными объявлениями в холле?
'Сельвия сказала — с первого по десятое мая, — думала Кассандра. — А сегодня двадцать восьмое... нет, уже двадцать девятое апреля. Значит, совсем скоро?' Она затаила дыхание, даже в мыслях боясь спугнуть внезапную радость. Ещё три дня — и ворота Даккарая распахнутся перед адептами боевых факультетов, и, может быть, среди них... 'Конечно, Нейл в небо никогда не рвался, я бы знала, — размышляла она. — Но ведь мог же он передумать? К тому же, он как раз на третьем курсе, и уже, должно быть, выбрал специализацию, как там у них заведено!' Она чуть нахмурилась, покусывая подушечку большого пальца. В Даккарай привезут только боевых магов. А у сына герцога эль Хаарта с боем всегда было не очень — вспомнить хоть те шесты, что никак ему не давались. Опять же, его светлость — магистр алхимии, наверняка он желал бы, чтоб наследник пошел по его стопам... Но всё-таки? Вдруг Нейл тоже приедет? Как это было бы здорово! Она закрыла глаза. И, сжав в кулаке медальон, беззвучно зашевелила губами.
Кассандра молилась Танору и Антару, чтобы они привели к ней потерянного друга. Чтобы позволили хоть мельком увидеть его, сказать с ним хоть несколько слов, попросить прощения — за всё — и получить его, если это возможно...
Маги прибыли тридцать первого апреля, совсем поздно вечером — вот-вот уже должен был прозвучать сигнал к отбою. Третьекурсники, несшие караул на стенах, как раз заступили в дозор.
— Гляди, — пихнув Энрике локтем в бок, сказал Реджинальд Стрэттон. — Вот оно, наше избавление!
Кадет Д'Освальдо согласно фыркнул. И по примеру друга навалившись грудью на обсидиановые зубцы, посмотрел вниз. Полная луна светила ярко, вся Даккарайская пустошь видна была как на ладони: по широкой дороге, петляющей среди буйных зарослей вилоры, к школе двигалась вереница одинаковых крытых возов. Энрике насчитал их целый десяток. Значит, адептов едва ли не сотня.
— В прошлом году вроде было поменьше, — обронил он, хмурясь. Рыжий Стрэттон пожал плечами:
— Так оно нам, глядишь, и на руку. Тем маем они в десять дней едва-едва уложились... Если теперь ещё пару-тройку суток поверх прихватят, я лично буду не претензии.
— Лентяй, — краем губ улыбнулся Энрике. Реджинальд снова пожал плечами.
