Второе тело лежало на полу, в луже уже засохшей крови, спиной прижимаясь к стене и расправив крылья. На ней была лишь одна рана, колотая и... сквозная.
Сажусь на пол рядом с грифоншей, которая подарила мне эту жизнь, заботилась и выхаживала, согревала теплом и заботой...
"Орлы не плачут".
Протянув передние лапы, кончиками пальцев касаюсь упавшей на неподвижную грудь головы. Зрение расплывается, в груди горько и холодно, а от чувства беспомощности хочется лечь рядом и не шевелиться.
— Прости, мама... — собственный голос кажется далеким и чужим, но это меня совсем не волнует сейчас. — Прости... я... Прости, что меня не было рядом, когда я был нужен.
Чувствую, как в плечи мне впиваются острые когти, а затем к спине прижимается кто-то теплый. Мысль о том, что я здесь не один, раскаленным стержнем впилась в затылок, а затем память подсказала, что со мной рядом Герда.
— Давай уйдем, — предложила желтая пташка.
— Я в порядке, — вру, но хочется верить, что делаю это достаточно убедительно. — Нужно подготовить костры и... проверить остальной дом.
Отстранив от себя жену, левой передней лапой хватаюсь за край крыла мертвой грифонши и отодвигаю его, открывая собственному взгляду тельце маленького грифончика, зажатого между стеной и телом матери... пронзенного тем же ударом, который оборвал ее жизнь.
...
— Мастер, можно вас отвлечь? — когда мы уже вынесли во двор тела родителей и их младшего птенца, к дому подошел командир отряда Щитов, дежурящих в деревне.
— Я не в настроении разводить официальщину, лейтенант, — вспышку раздражения удалось подавить, пусть и не полностью. — Давайте коротко.
— Понимаю, — стражник кивнул. — Из-за бардака, который начался наверху, нам не поступает никаких приказов...
— Еще короче, — перебиваю собеседника, с намеком скашивая взгляд на дом.
— Что нам делать с выжившими? — огорошил меня грифон. — Двое птенцов в шоковом состоянии: мы их нашли в норе под утесом. Близнецы.
— Где? — спрашиваю хрипло, ощущая как пересохло горло и затряслись передние лапы. — Где они?
* * *
— Плохие новости, — зайдя в комнату, выделенную делегации грифонов, сходу объявил Лаки. — Помощи с родины не будет.
— Как не будет? — вскинулся глава охраны. — Почему?
— Дома случилось что-то очень паршивое, из-за чего все резервы мобилизованы и отправлены на сторожевые посты, — отозвался дипломат. — Никаких подробностей нет, но "между строк" мне намекнули, что у нас сменился император.
"Охвостеть", — промелькнула мысль в голове Жоана Луи, до этого момента подпиравшего стену со скучающим видом.
— И что нам делать? — спросила Кали, с тем же скучающим видом, сидевшая на стуле для минотавров.
— А это, цыпочка, хороший вопрос, — глава делегации усмехнулся и подмигнул, а розовый грифон внезапно почувствовал с трудом сдерживаемое желание дать ему в глаз. — У нас с вами, полная свобода действий: можем прорываться к родине, тем самым прекращая любые переговоры с двурогими, а можем вместе с воздушниками идти вглубь земель минотавров, надеясь на удачу и фактор внезапности. Огневики как раз перекинули две трети своих сил именно на границу, собственный храм оставив почти без прикрытия.
— Ты предлагаешь нам участвовать в атаке на базу магов огня? — словно бы общаясь с умалишенным, уточнил командир охраны делегации.
— А что мы теряем? — вопросительно изогнул брови Лаки.
— Кроме наших жизней? — отзеркалил его выражение морды оппонент. — И разве этими своими действиями мы не объявим войну Империи и Теократии?
— В том-то и дело, что — нет, — усмехнулся посол. — Мы будем действовать не как представители своей страны, а как отряд наемников.
"И если нас поймают, о какой-либо дипломатической неприкосновенности даже заикаться не стоит", — констатировал Жоан, ощущающий, что желание дать в глаз одному умнику, становится совсем уж непреодолимым.
Спор продолжился, постепенно набирая обороты...
* * *
Закладывая очередной крутой вираж, почти физически ощущая на себе десятки восхищенных глаз деревенских птенцов, Морген ощущал себя цирковым клоуном. В полной броне, вооруженный от клюва и до кончика хвоста, он и его крыло, как и остальные пограничники, занимались патрулированием населенных областей империи. Мотивировано же это было тем, что "Граждане империи должны видеть, что император готов их защищать".
Учитывая, что почти все были уверены, что ночное нападение не повторится, то подобное поведение было похоже на бравое размахивание кулаками после того, как драка уже закончилась.
Молодого грифона сжирали сильнейшие эмоции: во-первых, он снова оказался не у дел, в то время когда в самой столице произошла маленькая война; во-вторых, сейчас он изображал из себя доблестного защитника государства, при этом даже мечей с врагом не скрестив; в-третьих, известие о гибели императора (по слухам, оказавшегося слишком старым и погибшего от проблем со здоровьем уже после боя) пробуждало желание мстить... только вот, оставалось непонятно — кому.
Слухи, доходящие до пограничников, вообще оказались сумбурными и противоречивыми: одни говорили о том, что на Белогорье напал лич, вышедший из-под контроля какого-то некроманта недоучки, другие утверждали, что это была попытка переворота со стороны князей (глупость какая!), третьи утверждали, что нападение устроили пони, принцесса которых хотела выйти замуж за Мола Пятого, но получила категоричный отказ... При этом в других слухах, эта самая аликорница, возглавляя собственную охрану, едва ли не спасла всех обитателей дворца и только взрыв, устроенный нападающими, не позволил ей завершить свой подвиг.
"Последнее звучит особенно глупо. Если бы это была Селестия, я бы еще поверил... Но ведь в посольстве находится какая-то молодая кобыла, только-только получившая свой титул", — ситуация откровенно раздражала, а так как связаться с отцом пока что было невозможно, Штерну оставалось только гадать о том, какой из безумных слухов окажется ближе к реальности.
* * *
"Грифоны...", — раздраженно дернув правым ухом, Селестия свернула свиток, на котором Каденс написала свой отчет, затем обвязала его красной лентой, запечатала воском и поставив магическую печать "Только для служебного пользования", воспользовалась заклинанием телепортации неживых объектов, переместив его в архив.
Несмотря ни на что, Каденс справлялась весьма неплохо, так что после возвращения её можно будет похвалить. Блюблад держался лучше, но его и готовили с самого начала как дипломата, а затем — как бойца прорыва. Впрочем, похвалить и его, в особенности за оказанную напарнице поддержку, тоже будет нелишним.
Солнце уже клонилось к закату, намекая на необходимость принять еще одну солнечную ванну, чтобы вместо нормального сна, снова засесть за отчеты агентов. Ситуация в Империи Грифонов была странной, а расклад сил между фракциями, после недавнего восхождения на престол Мола Пятого, требовал немедленного уточнения. Кроме того, личности существ, напавших на дворец Коршуна, вызывали у белой аликорницы живейший интерес, так как пониголовые грифоны — это нечто новенькое и как показала практика — опасное.
"Жаль, что к нам не попало ни одного тела: даже "пленники" Каденс куда-то подевались. Придется ждать официального заявления, или же искать подходы к ученым, занимающимся вскрытиями. Не хотелось бы обнаружить у себя под боком новую воинственную расу, способную пользоваться магией на уровне с единорогами, и драться наравне с грифонами... А ведь еще минотавры начали новый перераздел своего архипелага: и чего им спокойно не сиделось? Будто бы мне с зебрами проблем не хватает".
Затянувшаяся гражданская война у полосатых соседей была крайне неприятным фактом: во-первых, она вытягивала из Эквестрии средства на найм грифонов для защиты ТОЗ; во-вторых, городок беженцев, постепенно, из временного превращается в постоянный, а многие зебриканцы вовсе уходят вглубь страны, добираясь даже до Кантерлота; в-третьих, отрядам пограничников приходится вылавливать одичавших химер и нежить, которая разбегаясь с мест сражений, что обычно происходит после гибели погонщика, разбредалась по всей стране... Идея о полномасштабном вторжении, с целью нанесения добра и порядка, становилась все более и более заманчивой.
"Ещё и Сансет захандрила: вбила себе в голову, что я в ней разочаровалась, из-за чего нашла себе новую ученицу. Хотя бы удалось переключить ее мысли в конструктивное русло, из-за чего она закопалась в записи о пространственной и зеркальной магии... И ведь не объяснить упрямому жеребенку, что она для меня как дочь, и любить я ее буду вне зависимости от того, каких именно вершин она сможет достичь в высшей магии. Нужно было отправить её вместе с Блюбладом и Каденс...".
Встряхнувшись, отгоняя от себя безрадостные мысли, принцесса дня поднялась из-за рабочего стола, молча кивнула заглянувшему в кабинет Вибриссу и направилась к выходу на балкон. Следовало отдохнуть и набраться сил перед долгой ночью, которая снова будет отдана не сну, а работе...
Примечание к части
Жду отзывов.
Как жить дальше?
— Хорошо тут, — вздыхаю и поднимаю взгляд к ночному небу, по которому в окружении звезд плывет серебряная луна с изображением головы аликорна, окруженная перемигивающимися звездами. — Тихо... спокойно.
— Дома всегда хорошо, — заметил Дак, голос которого донесся из-за спины. — Главное не забывать, что дом — это не какое-то конкретное строение, а место, где тебя любят и ждут.
Мы с отцом сидели спина к спине, на плоту плавающем по озеру, которое раскинулось под утесом, на котором расположена наша деревня. В передних лапах у нас были удочки, поплавки от которых покачивались на мелких волнах водоема, словно зеркало отражающего сияние ночного светила. В ведре уже плескались несколько мелких рыбешек, наживка в банке ещё не закончилась, прохладный ветерок трепал перья и шерстку.
— Я всегда хотел вот так вот посидеть... половить рыбу с сыном, — признался Дак.
— Мечты сбываются, — хмыкнув, слегка отклоняюсь назад, спиной опираясь на широкую спину отца. — А мне вот не хватало вас с мамой... В Башне, конечно, у нас было не так уж много свободного времени, да и соседи не давали заскучать, но... мне частенько не хватало возможности просто посидеть рядом, послушать местные сплетни... да и поплакать нередко хотелось.
— Мы — орлы, как металл: если нас бить, мы либо принимаем нужную форму и твердеем, либо ломаемся, — изрек задумчиво старший грифон. — Я рад, что ты сумел себя закалить. И я надеюсь, что ты не сломаешься под новыми ударами.
После этих слов мы замолчали, а на меня накатила жуткая тоска. Наконец, после нескольких минут тишины, мне все же удалось выдавить из себя вопрос:
— Ты же умер?
— Разве это причина, чтобы не провести немного времени с сыном? — необычно весело хмыкнул Дак. — Не вешай клюв, Жак, тебе ли не знать, что смерть — не конец?
— Ты знаешь, что это не первая моя жизнь, — констатирую очевидное, ощущая себя так, будто бы меня поймали на старой лжи.
— И что с того? — фыркнул старший грифон. — То, что ты жил раньше, не отменяет того, что мы с твоей матерью тебя родили, растили и воспитали. Помни, сын, мы всегда будем тебя любить и гордиться тобой, как бы там ни было.
— Спасибо... пап, — глаза защипало, а вот на сердце после услышанного стало легче. — Я вас люблю. И... мне жаль...
— Не бери на себя больше, чем можешь поднять — надорвешься, а спину лечить будет некому, — ткнув меня локтем, произнес отец. — И вообще: тебе уже пора просыпаться.
— Так это... просто сон? — удочка, так и находившаяся в моих передних лапах, начала медленно истаивать.
— Сон, — подтвердил Дак. — Но разве это делает его ненастоящим?
— Верно, — закрываю глаза и вздыхаю. — Ты ещё придешь?
— Вряд ли, — мне пришло ощущение, что старший грифон покачал головой. — Ты уже взрослый и дополнительная опора тебе не нужна. Двигайся дальше, но не забывай о прошлом. И позаботься о мелких: им как раз защита и помощь понадобятся.
— Мог бы и не напоминать, — произношу чуть обиженно. — Что же я, о брате с сестрой не позабочусь?
— Это я и хотел услышать, — донесся отдаляющийся голос Дака до моих ушей, а затем правое плечо словно бы сжали сильные пальцы, после чего всё исчезло...
...
Проснувшись, обнаруживаю себя лежащим на спине, на кровати в комнате научного комплекса. На моем правом плече спит Кай, к левому боку прижимается Герда, которая словно мягкую игрушку обхватила Грету. Кроме меня, все обитатели комфортабельного общежития сладко сопят, видя несомненно приятные сны: все же не зря магистр Крейн подсказал использовать заклинания, зелья и артефакты, которые даже после всего пережитого, позволяют птенцам хорошо высыпаться, новыми впечатлениями вытесняя болезненные картины недавнего прошлого.
Близнецами, которых в пещере под утесом нашел отряд Щитов, оказались Кай и Грета — мои младшие брат и сестра. При нашей первой встрече они меня сразу и не признали, так как знакомы мы были меньше нескольких дней, да и состояние глубокого шока, как-то не способствовало трезвому мышлению. Впрочем, эту проблему мы быстро решили, когда птенцы слегка успокоились (пришлось воздействовать магией, притупляя критичность мышления, уменьшая остроту эмоций и укрепляя стержень расшатанного самосознания).
"Чтоб я ещё раз занимался подобным...", — ментальная магия — сложная наука, а погружение в чужой разум опасно тем, что оттуда можно и не выбраться, особенно если тебя захлестнут чужие яркие ощущения.
Если опустить все лишние подробности, то в тот же день я подал заявку на оформление опеки над близнецами, которую удовлетворили уже через сутки (хоть где-то статус мастера артефакторики помогает). К вечеру мы устроили погребальный костер для родичей и других жителей деревни, но оставаться до тех пор пока остынут угли не стали, а сразу отправились в "Одуванчик".
Так как оставить близнецов было не с кем, да и не стал бы я оставлять их в том доме хоть с кем-то, пришлось просить Альберта Крейна, чтобы хотя бы временно моим брату и сестре разрешили пожить у нас. Это, конечно, нарушение многих правил, но старик согласился и даже разбил наши с Гердой дежурства на разное время, чтобы мы могли следить за птенцами по очереди. Правда, мне теперь придется в течение года предоставить новый проект...
"Всё равно, я собирался создавать новое оружие. Так что, ничего не меняется".
Левой передней лапой тянусь к груди и сжимаю пальцами медальон, в котором теперь находится не только портрет меня и родителей, но и керамическая картинка, где я и Герда стоим на задних лапах, держа в передних Кая и Грету. Понятия не имею, был ли этот сон настоящей встречей с отцом, либо — плодом моей больной фантазии, но...
— Я о них позабочусь, — шепчу в темноту перед собой и ощущаю, словно бы мне удовлетворенно кивнули.
"Нет, голову все же проверить надо. А то сперва самодельная духовная связь, потом буря эмоций от брата с сестрой... Как бы крыша не решила уехать в теплые края", — делаю мысленную заметку в воображаемом журнале, чтобы эта мысль время от времени всплывала в памяти.
