— Приказываю тебе: беги и прячься! Ты можешь возродить настоящих Жёлтых! А я должен погибнуть за то, что дал завлечь всех нас в ловушку, — и Ворон Кор Лакиран нацепил на себя яшмовую застежку, а золотую забрал у Урса.
Урс отрезал себе косу кинжалом, снял жёлтую повязку и ушёл в развалины домов. . Ворон бросился к цитадели, куда бежали Жёлтые. Сражения с хорошо организованной регулярной армией они выдержать не могли. А люди Клингора, взбешённые зрелищем разрушенного города и рассаженных на колья, никого в плен не брали.
Полуразрушенная стена в развалинах никем не охранялась. Урс выбрался через неё в темноту и благополучно прошёл полверсты до прибрежного кустарника. Там он бросил доспехи и всё оружие, кроме кинжала и лука со стрелами, и переплыл реку. На том берегу его ждала нежеланная встреча. Из кустов выползли ещё трое сбежавших Жёлтых. Узнав есаула, они потянулись к нему и просили увести их в леса и горы. К утру Урсу удалось от них избавиться. Он зашёл в деревню, заработал на обед у деревенского кузнеца, постаравшись при этом как следует перепачкаться (деньги у беглого были, но показывать их не хотелось). Оставшись неузнанным, он вернулся к своему луку, с которого ещё ночью была снята тетива, повесил его и открыто пошел по дороге, изображая крестьянина, отправляющегося на охоту. Да, собственно, сейчас так и было. Патрульные Клингора на него не обратили внимания, а вечером он поохотился и поспал в лесу. Выйдя вновь на дорогу с двумя зайцами у пояса, он, завидев очередной патруль, подарил избавителям от разбойников зайца, и те, смеясь, поехали дальше. Словом, через неделю Урс уже был далеко к востоку, там, где его не знали.
А в городе взятие цитадели отняло у Клингора ещё день. Вернее, стенами цитадели он овладел быстро, но с них открылось ужасное зрелище: Жёлтые перебили всех захваченных горожан. Тем временем Клингор услышал, что тайные склады взрывчатых веществ открыты и стали всеобщим достоянием. Слегка поморщившись, что планы радикальных Каменщиков пойти быстрее по дороге прогресса вновь провалились (сам-то он считал их глупыми и несвоевременными, но использовать, пока что без нарушения правил религий, накопленные средства войны был бы не прочь), принц решил: теперь ему необходимо демонстративно уничтожить эти язвы. Как раз в цитадели скопились нелюди. Их сожгли залпами греческого огня и пороха, даже не входя в цитадель.
* * *
Через несколько дней Патриарх, выслушав доклад, что Тайный Имам Жёлтых убит в Киростане и Жёлтые полностью разгромлены, порадовался хорошей вести, а внутренне улыбнулся. Жёлтые считали себя настолько хорошо владеющими психотехникой, что могут маскироваться даже внутри Великих Монастырей. Но Патриарх и Настоятели прекрасно знали, кто на самом деле Тайный Имам и в каком из монастырей он обретается под видом монаха-схимника. Заодно они контролировали (как им казалось) большинство из высших посвященных Жёлтых. Не раз люди Патриарха вроде бы невзначай говорили при Тайном Имаме, какие непотребные дела творятся в Киростане, и теперь эту язву удалось выжечь при помощи Жёлтых, не прибегая к прямому воздействию, которое почти всегда хуже. Знати ярко показано, что произойдёт, если с крестьянами плохо обходиться. И ещё одно хорошо: теперь эти дураки Каменщики наверняка уверены, что с Жёлтыми покончено. И официальные власти Империи будут в том же заблуждении (впрочем, это можно и нужно проверить). Словом, в один силок попали несколько зайцев.
Но и Патриарх не знал всего. Он не представлял, что принц Клингор имел сведения о "технарях", собиравшихся ему помочь. Он даже не мог вообразить, что Жёлтые сами завели своих удальцов в адскую ловушку, считая, что им выгоднее создать впечатление о своём разгроме, чем продолжать восстание. Словом, в Империи было больше скрытых язв, и они были глубже, чем казалось.
* * *
Клингор стоял возле разрушенного города ещё неделю, приводя войско в порядок и обучая новых воинов, стекавшихся со всех сторон. Прошедшую битву он даже как победу не рассматривал: "Пришёл, увидел, перебил". Очень радовали его трупы Тайного Имама, Ворона Лакирана и высших посвящённых. Теперь заразу можно было считать выжженной. Затем вождь рокоша ушёл, не оставляя гарнизона: захватывать провинцию и восстанавливать столицу было не его делом. Он мчался к лену принца Кусара.
Кусар также выехал вперёд. Известия, что за ним идет сам Клингор, чьё войско молва раздула до семидесяти тысяч, привели к сдаче без боя. Клингор не мог не порадоваться: войско выросло почти до двадцати тысяч! У Кусара он задержался ещё на две недели, и тут пришли неожиданные вести.
Словом,
Бесстыдно кинул
Веривших честно людей
В жаркое пламя
Вождь тайной секты.
Но он не всех обманул.
— Глава 19. Возвращение в Колинстринну
Ближе к вечеру третьего дня пути Тор и его спутники проезжали мимо военного лагеря, где стоял отряд войск принца. Из одной палатки раздавался грубый хохот и женский визг. И вдруг из неё вышла женщина, из одежды на ней были лишь пояс шлюхи и кошелёк, привешенный к поясу. Вслед ей раздался гогот солдатни и напутствия мыться и оправляться быстрее, а то одежду не отдадут.
Женщина посмотрела на караван, бросилась к нему и упала на колени. Это была Имир.
— Господин и госпожа! Я была такая дура, когда просилась к принцу! Возьмите меня назад к себе! Я буду рабыней рабов у вас! Только снимите с меня этот ужасный пояс!
— Мы не можем забрать тебя против воли твоего господина, — ответила Эсса.
— Мой господин принц отпустил меня на свободу, сначала надев на меня пояс шлюхи и отдав своим солдатам.
— А как же нам забрать тебя теперь? — вновь спросила Эсса.
— Я готова продаться в рабство вам за одну серебряную монетку, — взвыла Имир.
Тора вся эта сцена насторожила, особенно то, что жена вынула серебряную монету и предложила Имир сыграть в орла и решку: если будет орёл, то она получает монету, а если решка — опять-таки получает монету, но становится рабыней. Он знал, что проигравший себя в рабство — позорный раб.
— Я против! — вдруг сказал Тор. — Что-то здесь нечисто.
— Не бросайте меня, господин и госпожа! Спасите меня!
— Ладно, — сказал Тор. — Я благословлю тебя.
Он, движимый жалостью к существу, за судьбу которого частично считал себя виноватым, забыв об опасностях, благословил эту падшую женщину, которая когда-то в бесконечно далёком прошлом грела его ложе. И тут Тор пошатнулся и побледнел. В него ринулся мутный поток порока, лжи, похоти, жадности, низкой хитрости, а из него будто вампир высасывал силы.
— Быстрее в церковь! — сказал он, стиснув зубы.
Кортеж повернул к близкому храму, а Ангтун соскочила с повозки и стала утешать ошеломленную Имир.
— Несчастная! Я ведь тоже была грешная и падшая. Покайся, на тебя снизойдёт благодать, и Мастер тебя возьмёт к себе.
— Дура ты! Дерьмо ты! Ты рабыня, а я — свободная, и ты не имеешь права мне указывать! А благодать я уже получила! Этот дурак поскупился на денежки и не воспользовался моей слабостью, а благословил меня, и теперь я такая сильная, хахаха! — Имир победоносно засмеялась.
Из палатки выскочили солдаты.
— Бегите сюда, тут кругленькая и аппетитненькая дичь для вас! — закричала Имир. Ангтун вздрогнула: она себя загнала в ловушку.
Тем временем Тор с капитаном Тустарлоном скакал к храму, а Линноган, заметивший, что Ангтун отстала, развернул коня и велел двум десяткам воинов взять вооружение и бегом мчаться за ним. Он в последний момент подскакал к Ангтун, вырвал её из цепких лап шлюхи, рвавшей на ней платье, перекинул рабыню через коня и закричал приближающимся солдатам:
— Вы с ума сошли, что ли! Хотите сражаться с самим рыцарем-мастером Тором Кристрорсом? Эта шлюха вас до смерти доведёт!
Солдаты остановились и начали поносить Имир. Линноган поскакал к своим людям, они догнали караван, свернувший к церкви.
Священник вначале перепугался, когда в храм вбежал вооружённый человек и бросился на колени перед алтарем. Затем вошёл ещё один воин, оставивший, как и положено, оружие у входа. За ними вбежала женщина в разорванном платье, взявшая за руку молящеегося. Наконец, вошла дама на сносях, подбежала к этому же воину и с плачем положила ему руку на голову.
— Не смей целить меня! — проговорил Тор Эссе. — Эта вампирша высосет твою энергию тоже, а она нужна ребенку. И ты не прикасайся, Ангтун! Если уж выпьет, то пусть лишь меня.
— Что случилось? — спросила Эсса.
Тор на минуту прекратил молитву.
— Я по глупости благословил Имир. Моё благословение теперь очень сильное. Оно передаёт энергию. А мне в обмен попадают гадости из благословлённой души. Я сейчас задыхаюсь в её чёрной душе, а она высасывает из меня энергию.
— Я убью эту ведьму! — сказал Линноган. Тустарлон присоединился к нему. Они уже хотели с солдатами мчаться убивать Имир, но вмешался старенький священник, дрожавший в углу, который теперь только понял, в чём дело.
— Стойте! Послушайте меня! Брат мой, я не могу благословить тебя. Мое благословение сейчас тоже пойдет этой ведьме, — сказал он Тору. — Я буду молиться за тебя, чтобы закрыть тебя от ведьмы. А вы, воины, дураки! Надо было не болтать, а делать! Если эта ведьма будет убита с ведома благословившего, вы его отправите прямо в ад! Он допустил ошибку и должен за неё расплачиваться. А вы, дщери мои, молитесь за своего воина как можно жарче. Этим вы помешаете ведьме высасывать из него жизнь. Продержитесь, пока ведьма уснёт, и если у тебя, брат мой, останутся силы, скачи в соседний монастырь Арлана, там есть монах-отшельник, может, он тебя защитит и отсечёт от ведьмы, хотя бы настолько, чтобы ты добрался до Великого Монастыря в Ломо. Только там ведьма станет бессильна дотянуться до тебя, и через несколько дней ваша связь порвется. А сейчас она оседлала тебя и вампирит вовсю.
— Это так страшно? — простонала Эсса. — Чем я могу помочь?
— Молись, дочь моя! Молись всем сердцем, кайся в своих грехах, и ты защитишь страдающего брата моего.
— Это монах в миру, рыцарь и мастер Тор, — сказала Ангтун.
— Так вот кто этот благословенный воин! Исчадия ада подстерегают таких людей. Брат Тор, я отдам все свои скромные силы, чтобы защитить тебя от ведьмы. — И священник запел молитву.
— Чуть легче! — сказал Тор. — Благодарен вам всем! Нет, опять она присосалась! Какие отвратительные у неё мысли и чувства!
— Её посадят на кол, если ты умрёшь, — сказал священник.
— Меня это не утешит, — со страхом промолвила Эсса.
— Тогда наконец-то молись всей душой, а не одними губами,, дочь моя! А то ты вместо молитвы ревнуешь к сестре своей, что всей душой молится за брата Тора!
Эссу шокировало, что рабыню назвали её "сестрой", она хотела возмутиться, но поняла, что этим она ещё раз помогла бы проклятой ведьме, разрушив все защиты, выстроенные святостью места и молитвами других. Она с плачем рухнула на колени и стала молиться.
Храм заполнился народом. Пришли любопытствующие местные крестьяне, которых священник, оторвавшись от молитвы, стал выгонять, чтобы они не мешали борьбе с богомерзостью. Крестьяне возмущённо удалились. А вошедшие домочадцы Тора молились за него.
У Эссы текли слёзы по щекам, она произносила слова молитвы об отгнании нечисти, но никак не могла сосредоточиться на ней, и чувствовала, что молитва никак не может пойти от сердца. И вдруг она громко заговорила своими словами.
— Оннай Блюстительница, Торгит Творящий, Иклит Целитель! Простите меня, Блюстительница, Творящий и Целитель, что назвала те имена, под которыми мы вас знаем! Ответьте мне, грешной Эссе, что нужно сделать, чтобы защитить моего мужа от адских сил? Вы молчите? Значит, я недостойна. Я действительно недостойна. Я злобствовала в душе, я лицемерила, я завидовала, я строила коварные планы так, чтобы это не выглядело обманом. Я лелеяла скверну в душе под личиной добродетели и набожности. Я никогда не молилась от всей души, я только повторяла молитвы. Простите меня, что я не верила в мощь Всевышнего и в ваш, Победители, тяжкий и неустанный труд по охране нас и наших душ! Я в гордыне своей считала, что духовные силы не вмешиваются в нашу жизнь, и тем самым не видела, что, закрывая путь светлому, открываю путь аду! Я великая грешница! Уничтожьте меня, но спасите Тора! Пусть эта ведьма высосет мою душу вместо его души!
Эсса почувствовала наконец-то, что она присоединилась к защите, творимой искренне молящимися. Стремясь это закрепить, она опять положила руку на голову Тора и стала пытаться целить его. Но священник, который внимательно следил за ней, резко сбросил её руку с головы.
— Кайся дальше, дочь моя! Ты закрыла большую брешь в стене, что мы все пытаемся воздвигнуть вокруг брата Тора! Не давай этой бреши появиться вновь! А брат Тор совершенно прав: сейчас ты отдашь силы не ему, а ведьме.
— Сутр Воитель, Кансир Золотой! — вдруг раздался громкий голос Ангтун. — Помогите нам выстоять в борьбе с силами ада! Воитель и Золотой! К вам взывает та, что чуть не сверзлась в ад, соблазнившись сатанинскими силами, отдавшись самым чёрным чувствам в душе, совращавшая других и не верившая в мощь Победителей! К вам взывает душа, которая задержалась на самом краю бездны! Я недостойна обращаться к вам из-за своих тяжких грехов, но я дерзко зову вас! В этих краях прорвались в наш грешный мир исчадия Князя Мира Сего, вашего и нашего заклятого врага! Мой господин Тор едет наводить порядок в землях, которые разорены не только войной, но и враждебными душами. Он едет лечить людей и словом, и добрыми делами, и огнём, и железом! Помогите ему и заберите мою грешную душу, если надо!
Эсса почувствовала, что пока взывала к Высшим Силам Ангтун, нагрузка на неё увеличилась, священник иногда помогал ей, а в основном выставлял из храма тех, кто неискренне молился и вносил диссонанс в защиту. И тут вступил в общий хор голосов мощный голос самого Тора, который до сих пор молился лишь в душе своей.
— О пресветлый отец-Патриарх Крис! Твоим благословением я, недостойный червь, получил большую силу, но не знал, как эту силу использовать во благо! Прими ты в жертву мою жизнь и мою душу, но не дай выпить её адским силам! Взываю к тебе, пресветлый отец! Забери свой дар или вразуми меня, как им пользоваться! По неразумию своему я благословил исчадие ада, которое сам же вырастил по грехам своим у себя в дому и тем самым дал ему силу, чтобы сеять зло и грех вокруг себя! Ты, который можешь ведьму благословить так, что её злоба оборачивается благословениями добрых душ, помоги мне устоять! И помоги мне исправить плоды своего неразумия.
Тор вдруг на грани восприятия услышал в душе голос Патриарха, с которым он после благословения был связан духовно как его духовный сын. Он ощутил, что нужно оставаться в священных стенах храма до утра, а при свете солнца Патриарх даст ему защиту, чтобы доскакать до кельи в монастыре. Там нужно сколько-то продержаться, пока связь с ведьмой не разорвётся и она не начнёт сама себя пожирать, разучившись жить без подпитки энергией. Это не была телепатия в полном смысле слова. Мастер улавливал не столько слова, сколько общий смысл, и часто неясно. Но теперь хоть было понятно, что делать. И молящийся осознал, что настал критический момент. Он должен на несколько минут выйти из глухой защиты и организовать людей. Он обратился к Ангтун.
