Версию усиленно отрицает нынешняя Ягр, Император её полностью поддерживает. Но как он сам же говорит, 'из песни слова не выкинешь'.
Кэретта считает свою внешность совершенной. У Софи во многом аналогичная. Признак для определённой настороженности. Поневоле опять напрашивается сравнение с разноглазой, что, поссорившись с Софи утешалась тем, что откровенно выискивала чем-то на неё похожих. Небезуспешно, тем более, зная вкусы Эр, подражательниц Софи стало существенно больше Правда, закончилось всё Крионо, с которой у принцессы общего только пол.
Софи теперь не ходит в основной бассейн Дворца и горячие. Туда ходит Кэретта, а Софи опасается быть при ней не сильно одетой.
Впрочем, и бассейн, и горячие во Дворце есть в нескольких экземплярах. Кэретта не стала появляться в облюбованных Софи. Но страхи никуда не делись...
Хейс, впрочем этих страхов не разделяет, говорит, Софи слишком хорошо живётся, вот и придумывает на пустом месте всякие глупости. Хотя и признаёт: за закрытыми дверями часто скрывается много всего нехорошего. Мусор из дома иногда лучше не выносить, прямо по поговорке.
О предполагаемом интересе к Хейс Софи сказала. Так только посмеялась.
'Действительно, высоко ты забралась, девочка со скотного двора, Принцессы Империи тебе мало, Императрице понравится умудрилась!'
'И что скажешь?'
'Скажу, что людям такого уровня не отказывают... Но люблю я всё равно тебя...' Его и получает. Уже у Софи страхов становится меньше на какое-то время, хотя бы потому, что любимая настроена на ироничный лад. Да и Кэретта показавшийся интерес только Софи демонстрировала, не предпринимая в сторону Хейс никаких действий. Хейс искренне продолжает считать, что в Дворце она в абсолютной безопасности. Даже принцессе её уверенность передаётся.
С Императором Софи своими страхами не делилась — чувствовала оттенок бредовости. Но Саргон уже столько раз сталкивался с тем, что выглядящее лютым бредом оказывалось истиной... И тут может устроить разбирательство... Если хоть что-то покажется ему подозрительным... Саргон вообще очень остро реагирует на преступления против половой неприкосновенности. Причём социальный статус пострадавших и обвиняемых никакой роли не играет. Формально перед законом все равны, но все живут в реальном мире, так что некоторые равнее. В делах, попавшихся на глаза Императору разбирательство идёт строго по закону. В случае, если Софи расскажет о своих страхах, Кэретта ограничением в правах на несколько лет уже не отделается, как после давней истории с Мариной, да и то она сначала рассматривалась как полноценная подозреваемая. С роднёй Кэретта не общается связей не поддерживает, но Софи знает — от отношений там здорово попахивало кровосмешением, причём первого уровня. Да и попало им не за постельные предпочтения, а за плохое отношение к самой Кэретте. Боковые ветви были с изрядной гнильцой, сомнительно, что не зацепило главную. Тем более о своём детстве и ранней юности Кэретта предпочитала помалкивать.
В общем, какие-либо действия предпринимать Софи решила, только когда удостоверится, что у Императрицы стали подгнивать мозги. Теперь и резкости, наговоренные некогда Мариной, как-то иначе воспринимаются. Неужели зеленоглазое чудовище и в этом случае было право?
Хейс совершенно беззаботна, и, посмеиваясь, утверждает, что Софи начинает дурить от того, что у неё всего слишком много. Самой Софи вспоминается отцовское, брошенное им на родном языке: 'такая-то с жиру бесится'. Пусть так, но это правило и на Кэретту работает.
Софи продолжает в Городской Дворец приезжать из-за Хейс. У рослой красавицы нашлось что-то от маленькой девочки, захотевшей поиграть в настоящую принцессу и пожить в настоящем дворце. С Кэреттой Софи разговаривать не стала, вызвала дворцового коменданта и распорядилась, что гость Принцессы Империи останется тут на неопределённый срок. Хейс перебралась во Дворец из 'Звезды', вещей оказалось немного, кроме подарков Софи — в основном книги. В гараже нашлось место для трицикла. Хейс стала ездить в институт, на лобовом стекле появился пропуск от Первого Крепостного полка, охранявшего Старую Крепость. Шептаться за спиной Хейс стали больше. Перебраться из Дома у Старой Крепости в Большой Дворец — определённое повышение, только не вполне ясно, в какой сфере.
Страхи Софи не сразу развились. Но теперь поздно давать задний ход. Несколько напрягало, что Хейс будет ночевать в одном здании с Кэреттой. Хотя здание огромное, с кем-то встретится можно только при наличии желания. Что в данном случае напрочь отсутствовало с обеих сторон. Хотя Софи подозревает какую-то игру. Хейс говорит, что действительно мечтала во дворце пожить, но фактически здесь только спит. Кэретта словно не замечает присутствия гостя. Впрочем, при размерах здания это совсем не сложно. Если, когда приезжает Софи, хочет увидеться, всегда сначала звонит по телефону. Кажется, догадывается, что, отправившись в занятую Софи часть здания, может увидеть нечто не для посторонних глаз. Причем это самое не для посторонних глаз может происходить в любое время дня и ночи, когда Софи во Дворце. В горячие в своей части здания Кэретта Софи не зовёт. Хотя такие семейные встречи в других Великих Домах, у тех же Лето и Осени довольно распространены. Рэда с ними сиживала. Но у Еггтов опять всё наперекосяк. Софи опасается как матери, так и того, что Кэретта слишком близко увидит её 'компаньонку'. Сама Софи и Хейс никого рядом с собой видеть тоже не хотят. Хотя Кэретта сказала прямым текстом сказала, что не будет против любых других гостей. Слово 'любых' было произнесено очень уж многозначительно, что Софи стало ясно — гости могут быть не обязательно одного с ней пола.
Саргон о возможных отношениях дочерей говорил Софи следующее, мешая один язык с другим: 'Вы обе молодые. Перебесится должны. Только учтите одно: через ваши 'врата любви' никто титулов, чинов и званий не получит. А так — открывать можете перед кем хотите. Хорошо, Еггте важна только кто мать ребёнка'.
Изящные манеры никодна не были сильной стороной Императора.
Хейс совершенно не воспринимает собачек Кэретты, и даже отказывает им в принадлежности к пёсьему племени, в её понимании собаками достойны называться только центральноравнинные пастушьи псы, каждый из которых способен загрызть волка, и древняя порода 'армейских сторожевых', чуть ли не Чёрной Змеёй выведенная, где каждый пёс способен загрызть человека. Причём эта порода прекрасно используется в школе по прямому назначению. Наверное, одна из причин, почему на памяти Хейс не фиксировалось попыток проникновения посторонних. Хотя, может они и были... Но исчезли в собачьих желудках. Мощью челюстей псов сравнивали с гиенами, способными разгрызать любые крупные кости, человеческие бедренные в том числе.
На Софи древность породы особого впечатления не производила. Она сказала Хейс, что по Дворцу среди прочих, шныряет довольно много лохматеньких курносых собачек породы 'Сокровище Архипелага', некогда вывезенных грэдами из погибающей Империи Островов. Загрызенный котом Пушистик был именно этой породы. Хейс сказала задумчиво: 'Потому предки и были велики. Когда вокруг всё рушилось и гибло, они спасали не только нечто ценное, но и тех, кто не мог спастись самостоятельно. В том числе, собачек этих. Без людей они бы не выжили. Я не уверена, умеют ли эти пёсики плавать вообще... Особенно по бушующему океану...'
' С этим умением у них так же, как и у всех собак, — сердито буркнула Софи в ответ, — не знаю, как насчёт плавания, но мыться они точно очень любят...'
Сторожевых выводили, используя местные породы. Лохматенькие Сокровища стали живыми памятниками погибшей Родине грэдов.
Хейс как-то раз спросила, сколько такая собачка стоит. Софи назвала цену.
'Действительно, сокровище, — хмыкнула Хейс, — за такие деньги племенного быка-производителя можно купить. Да и не одного, пожалуй... Не зря говорят, что от обжорства сходят с ума'.
Софи настораживается, ей важно услышать хоть что-то со стороны о неадекватных поступках Кэретты, но Хейс всего лишь иронизирует.
'Скотины как по стоимости на несколько тракторных парков, в паре комнат живёт. На родине рассказать кому — не поверят. Но ещё лучше в следующий раз со щенком самой дорогой сучки приехать... Правда, нет. Так лучше не рисковать, а то как бы саму не прибили. Мне даже тем летом дорогие книги что дядька дарил припоминали, а тут — бык-чемпион, что в карман можно сунуть, хотя ростом на крысу-переростка не тянет' — Хейс как маленькая хихикает, махнув рукой.
Софи усмехается.
— Ну, на твоей родине тоже на живность деньги тратят не самым логичным образом. То я не знаю, у вас бойцовыми петухами занимаются, и они тоже крайне серьёзных денег стоят. Конечно не как эти собачки, но тоже каждый многократно дороже порции гриля. Или острых крылышек. Насколько я знаю, их многие держат. И бои на деньги проводят. Я слышала, ещё и боевые гуси есть... Разница и смысл в содержании таких с содержанием островных сокровищ?
— Никакой, — пожимает плечами Хейс, — ты это ведь хочешь услышать? Только гусей у нас нет. В соседнем округе были, там прудов больше. Но гусаки драться не будут без гогота гусыни в поддержку. Этих ещё содержать...
— Это там ты рыбу воровала?
Хейс сдержанно хихикает.
— В пруду — значит ничье. Точнее, того, кто поймал.
— Хм. Сам Император против права собственности на природные ресурсы, а следовательно и то, что там обитает.
— С другой стороны, без этого права некоторых крупных животных мы бы никогда живьём не увидели. Те же носороги шерстистые, все виды северных слонов, некоторые виды диких быков, львы и тигры умеренного пояса, даже нелетающие голуби. Все сохранились только потому, что Великие Дома запрещали охотится на них в своих владениях. В том числе и Еггты. Насколько я знаю, носороги и голуби — во многом ваша заслуга.
— Некоторым южанами надо было быть, а то уже на памяти людской болотные носороги и лесные жирафы кончились.
— Причём в основном под пулями владельцев тех земель, где они доживали свой век. Право на природные ресурсы — палка о двух концах.
— Не зря Император как частное лицо, говорит, — замечает Софи, — что большинство прав на собственность — зло в чистом виде. Хотя без этого права слонятинки во всех видах я бы не попробовала.
— Тушёнка из них вкусная, — прикрывает глаза Хейс.
— Угу. А зачем её завезли в преимущественно скотоводческий регион, где мяса — завались?
— А такое мало кто раньше ел. Раскупалось исправно. Даже я, когда убегала, как запас несколько банок прихватила... В итоге всех на первый Новый Год в школьных стенах и слопали. Жаль, я тогда не пила. А они не обратили внимания, что там была одна банка обычной баранины с переклеенной этикеткой.
— Ну значит, эти гурманы сами те ещё бараны.
— Баранина тушёная прекрасно выходит из центральноравнинных антилоп.
— Так их как грязи в отдельных местностях, их там им из пулемётов били как растительноядных вредителей.
— Это же, вроде, нелетающих птиц...
— Этих тоже. У Императора даже есть череп антилопы с застрявшей во лбу пулей.. Притом он некогда издавал указ о запрете охоты на них. Потом о разрешении, ибо поголовье полностью восстановилось. Зверьё вообще к бесконтрольному размножению склонно. Вредители в особенности. А сейчас опять речь о полном запрете охоты идёт.
— Думаю, до конца войны никаких ограничений на стрельбу по животным не будет. Это ведь вспомогательный источник снабжения мясом, а централизованное обеспечение сейчас притормаживает.
— Людей слишком много, и все жрать хотят, — зло бросает Софи.
Хейс согласно промолчала, сама ведь занимается тем, что как раз для сокращения человеческого поголовья и предназначено.
Насколько Софи известно, биологическая мать Кэретты всегда вела в общем-то обычную для лиц определённого круга личную жизнь. Слегка странно, что дело ограничилось единственной беременностью, причём в настолько немолодом возрасте, что многие сомневались в рождении ребёнка. Затем и пригласили медиков ЕИВ, чтобы те своим присутствием подтвердили факт рождения Младшего Еггта. За новинками медицины женщина с юности следила, абортов никогда не делала. Но рождение самой Кэретты было абсолютно законным по всем правовым нормам. И никем не подвергалось сомнению. Как с горькой иронией сообщала сама Кэретта дочерям: 'Это было лучшим, что в своей жизни она сделала для меня'. Видимо, боковые ветви слишком активно ждали что Глава умрёт, не оставив наследников. Ненависть к боковым перешла к Кэретте от биологической родительницы. Ну а потом грянула гроза, когда юная Еггта стала полновозрастной.
Саргона вполне устраивал какой-никакой, а союз с Еггтами. Особо неважно, что некогда Великий Дом состоял из одной Кэретты. Уже от него зависело, чтобы Еггты возродились снова. Отношение к прочим потомкам Старых Тигров у Императора совпадало с мнением молодой жены. Софи знает — ссорились родители по другим причинам, нежели отношение к тем, кого презрительно именовали 'Прочими Еггтами'.
Тот поступок Кэретты отличался крайней степенью свинства. Законодательные претензии можно было бы предъявить. Но Император решил, что отсылки к древнему праву более чем правомерны. О контроле над собственностью лучше разговаривать о тех вещах, владелец которых в единственном числе. Юная Еггта оказалась именно в таком качестве.
Саргон чужими руками закончил древнее противостояние со Старыми Тиграми. Впрочем, он всегда говорил про тех Еггтов: 'Это — да! Тигры были! А выводок почти все какие-то тигрятки рахитичные'. Какие-то договорённости были достигнуты. И даже соблюдались. Только Кэретта решила все разорвать. Причём в выгодную для Императора сторону.
Кэретта снова оказалась в том состоянии, что уже случалось переживать. Только на этот раз в полном достатке и абсолютной безопасности.
Сама Кэретта о 'прочих' говорить не любила от слова 'совсем', Император придерживалась аналогичного мнения, кто другая на месте Софи так и не знала бы ничего. Но Херктерент прекрасно известно: в современном мире деятельность человека оставляет множество следов, и даже если сам говорить не хочет, во множестве изданий окажется зафиксированным, что происходило в тот или иной год. А тут ещё речь идёт о крайне известных людях. Единственное, что было известно от Императрицы — то год когда она стала Главой Дома Еггт звала 'годом удара' и никак иначе. Соотнести его с привычным летосчислением — задача для начальной школы. Всё происходящее у Великих вкратце изложено в 'Ежегоднике Великих Домов' и 'Придворном календаре'. Софи и решила посмотреть эти издания за соответствующие года. Благо, даже из дворцовых книгохранилищ никому и в голову не пришло их удалять или ограничивать доступ.
Самым интересным оказались 'Дополнения', что издавались когда в Великих Домах или придворной среде накапливались изменения. Особенно интересными были 'Дополнения' к Придворному Календарю. В них было несколько Императорских указов о лишении тех или иных Еггтов придворных чинов и званий. Саргон неоднократно подчёркивал, придворные чины и звания являются почётными знаками отличия, и не дают обладателям никаких привилегий. Это раньше эти чины к армейским приравнивались. Чины Еггтов были аналогичны придворным, но жаловались Главой, а не Императором. Император по сложившейся традиции только подтверждал. Соответственно, и право лишать чинов тоже было у Главы. Этим правом изучавшая юриспруденцию Кэретта и воспользовалась, разом лишив кровную родню абсолютно всего. Еггты позабыли, что они пользуются собственностью по Древнему Праву, а не по современному. И для лишения всего одной воли Главы вполне достаточно. Другое дело, что этим правом столетия не пользовались, но его никто и не отменял.
