Ветер и крылья - 1

Мия лениво перебрала веера. Нет, ей это не нужно.

Пошевелила кончиком пальца украшения. Интересные, вот очень симпатичная цепочка с кулоном... а как она ей пойдет?

— Примерьте, эданна?

Вот сейчас продавец почувствовал, что зацепило.

И кулон в виде какого-то языческого страшилища, вырезанный из зеленого нефрита, может сегодня обрести свою хозяйку.

— Вот, и зеркало есть. Маленькое, правда, но вы все увидите...

Мия еще раз проконтролировала свою внешность, сбросила капюшон плаща, примерила цепочку.

И взглянула в зеркало.

Ей очень повезло, что на улице раздался какой-то шум, на секунду приказчик отвлекся, глянул в окно, потому что девушка едва не упустила контроль над маской. Но словно волна по лицу пробежала.

В зеркале отражалась Мия.

Такая, какая она есть на самом деле, со светлыми волосами, кареглазая. А дома, перед выходом, она проверила себя, и из зеркала глядела эданна лет сорока, что характерно — черноволосая.

Мия чудом не упустила контроль над собой. Но...

— Эданна?

По счастью, Мия уже овладела собой.

— Я беру это, — четко сказала она.

— Кулон, эданна?

— И зеркало.

— О, вы не прогадаете! Говорят, что эти зеркала отливали на растущей луне, причем, располагали их так, чтобы внутрь стекла попал лунный свет. В нем вы всегда будете неотразимы...

Как ни была растеряна Мия, но...

— А есть какие-то сведения о мастере? О продавце? Я бы хотела заказать такое зеркало, но большое.

Продавец задумался, вертя в руках тяжелое серебряное зеркало. Рассмотрел рисунок на обратной стороне, клейма мастера...

— Это остров зеркал. Линдано. А мастер... я конечно, не знаю все клейма наперечет, но вот тут, видите? Трехлучевая звезда? И буква 'Е' рядом с ней?*

*— Emilio, прим. авт.

— Вижу, ньор, — Мия старательно держалась так, чтобы не отразиться в зеркале. Даже мимоходом.

— Это клеймо мастера Сальвадори. В своем роде легендарная личность.

— Ньор? Умоляю, расскажите? И сколько стоит это зеркало и кулон?

На стойку лег золотой лорин. Кулон Мие и даром не нужен был, но пусть уж...

— Двенадцать лоринов, эданна.

Мия хмыкнула.

Для сравнения, эти двенадцать лоринов в год мог получать подмастерье у художника или того же зеркальщика. И то, если подмастерье хороший, а хозяин щедрый. Та же Барбара получала десять лоринов в год, и была премного довольна данном Джакомо, прославляя его на всех углах.

Можно бы и поторговаться. Но...

История.

Кто такой этот мастер Сальвадори? Дядя не должен знать о ее интересе. Он мог бы и побыстрее все разузнать, но лучше не надо. Мия уже не обольщалась, Джакомо все обернет себе на пользу.

Себе. Не ей.

Итак. Мастер Сальвадори.

На стойку легло еще двенадцать теплых золотых кругляшков. Продавец посмотрел на эданну дикими глазами, он-то больше, чем на восемь и не рассчитывал, ладно — девять. Но тут же понял, что парочку сможет отначить себе, что платят ему и за информацию, и зачесал затылок, активно вспоминая историю.

Грех не помочь такой доброй и прекрасной эданне!

— Эданна, это уж лет сто тому назад было. Вот и не все в курсе, только самые-самые. Вы знаете, что Линдано называют закрытым островом?

Мия знала.

Что характерно, это только сейчас, при Эрвлинах. При Сибеллинах все было иначе, секрет зеркал хоть и охранялся, но не так строго. А сейчас мастера жили на острове безвылазно.

И то ли климат там был плохой, то ли что еще...

До тридцати лет, считай, единицы доживали. *

*— История печальна, увы. Раньше при отливке зеркал активно использовали ртуть, которой и начинали травиться с малолетства. Результат — смерть. Прим. авт.

Кто отдаст туда своего ребенка даже на обучение? Или те, кому уж хуже некуда, или те, кому наплевать.

Эмилио Сальвадори был из первых. Такое бывает. Мать его родила от благородного дана, который благородно выкинул служанку на улицу. И та опускалась все ниже и ниже. Ребенка содержала в приемной семье, сама на панель пошла, лишь бы за него платить...

Хлебнул там мальчик, конечно...

А когда ему исполнилось семь лет... где уж ньора Сальвадори познакомилась с линданским мастером — неизвестно. Но она понимала, что ей остался год, может, два. Потом она умирает, а ее ребенок оказывается в сточной канаве. И — все.

И ньора попросила мастера забрать мальчика с собой.

Мастер исполнил ее просьбу. Что уж там стало с ньорой — неизвестно. Умерла, конечно, на панели долго не живут. А вот мальчик оказался невероятно талантливым.

Свое первое настоящее зеркало он отлил в десять лет, тогда же получил и звание мастера.

А в двадцать лет его не стало. Да так странно...

Был человек — и исчез.

Жена осталась, дети остались, зеркала, которые он отливал — тоже. А самого мастер Сальвадори не стало. Однажды утром он ушел в мастерскую. А когда вечером его пришли позвать домой, обнаружилось, что его нигде нет. Есть верхняя одежда, в углу стоит обувь, а мастера — нет.

— Уехал с острова? Договорился и его вывезли?

— Ни одна лодка к острову не причаливала.

— Убили?

— Мастерская находилась среди других. Не на отшибе. Услышали бы шум, гам, крики...

— Сам утопился?

— В центре острова?

Мия почесала кончик носа.

— Ладно. Сдаюсь. Что с ним случилось?

— Этого никто не знает, эданна, — хитро улыбнулся продавец. — Никто...

— А зеркала?

— За свою жизнь мастер Сальвадори отлил несколько десятков зеркал. Сейчас это клеймо передается в семье Сальвадори, но потомки ставят первую букву своего имени.

— Ага...

— Говорят, что он нашел какой-то секрет. Вы знаете, старые зеркала тускнеют, темнеют, но его зеркало всегда останется ясным и чистым. И он мог лить действительно большие зеркала. В которых видно всего человека.

— Потрясающе!

— Секрет так до сих пор и не раскрыт. Большие зеркала могут делать, но они тускнеют и темнеют.... Говорят, мастер Эмилио продал свою душу Дьяволу, и когда срок вышел... вы понимаете... за ним явились те, кого лучше не поминать к ночи.

Продавец смешно таращил глаза.

Мия задумчиво кивнула.

— Может, и так... а зеркала святой водой проверяли?

— Более того, эданна. Если вы посмотрите... зеркало-то серебряное! И вот... крест на нем нацарапан... кто-то постарался.

Мия кивнула еще раз.

— Да, нечисть такого не выносит.

— На Линдано есть храм. Но говорят, мастер туда почти не ходил... может, раз или два,, на него из-за этого ругались. Но там не так строго...

Мия хмыкнула.

Строго, не строго... кто ж будет ругать курицу, несущую золотые яйца? Да пусть хоть на каком она насесте сидит, лишь бы нестись не переставала!

Хотя они по воскресеньям ходили на службу, к причастию, все, как положено. И в церковь пару раз в неделю обязательно заглядывали, и в копилочку деньги бросали. Дядя очень настаивал.

— Мастер Эмилио Сальвадори. Линдано. Примерно лет сто назад?

— Да, эданна.

Мия положила себе узнать, что можно. Только вот где?

— А кто вам продал это зеркало?

Ньор замялся, но блеснул еще один лорин, лег на стойку, потом самопроизвольно растворился в воздухе, и приказчик потянул откуда-то большую засаленную книгу.

— Посмотрим, эданна, посмотрим...

Мия терпеливо ждала.

Она уже убрала и зеркало, и кулон... дома она еще посмотрится. Дома она попробует разобраться. А здесь и сейчас надо узнать все возможное.

— Ага... вот, записано. Дан Джанмария Дуранте.

— А подробности?

Мия успела увидеть, что там и было-то всего три золотых, но ругаться не стала. Пусть уж... за такое — и больше не жалко. Да и деньги не каторжным трудом ей достались.

Продавец еще полистал свой гроссбух.

— Я бы сказал, эданна, что это или украденное, или он наследство распродает... вот, тут почти двадцать вещей, которые он принес, все хорошие, дорогие... а самого дана я помню. Сейчас вспомнил. Не так, чтобы он был шикарно одет, или богатым казался...

— Можно мне посмотреть, что еще он приносил? — попросила Мия.

Ей-ей, продавец бы не отказал ей, попроси она даже шкуру снять с благородного дана. За такие-то деньги?! Считай, ему сегодня в карман упала сумма, за которую он полгода работать должен.

Да что угодно, эданна!

Из лавки Мия уходила еще час спустя.

Кроме зеркала и кулона она купила еще несколько книг. И симпатичную шкатулку, проданную тем же человеком. Ньор позвал одного из уличных мальчишек, и тот тащил за Мией все это добро.

За пару улиц от дома она наградила мальчишку тремя сольди (что в кармане было), и тот, довольный, умчался прочь. Он-то больше, чем на пяток рий не рассчитывал.

Но эданна хорошая, эданна благородная...

Куда он ее отвел?

А он уже забыл.

У денег есть отвратительное свойство. Они прекрасно отшибают память.

Дома Мия сгрузила все на кровать.

Достала зеркало, посмотрелась в него.

Сбросила личину, еще раз посмотрелась.

И с личиной, и без личины, в зеркале отражалась именно она. Мия Феретти. Удлинить зубы? Не видно.

Сделать красные глаза?

Все равно в зеркале они карие.

Мия даже два зеркала рядом поставила, для контроля.

Но — нет.

Ее зеркало привычно показывало все изменения. Зеркало мастера Сальвадори их видеть отказывалось.

Что ж. Клеймо запомним, про мастера — учтем, а остальное...

Надо прочитать книги, надо осмотреть шкатулку и надо навести справки.

Дан Джанмария Дуранте.

Мия запомнила это имя.

Адриенна.

— Как вы съездили? — дан Рокко выглядел просто отлично. По сравнению с той бледной тенью, которой он был до приезда — вообще великолепно. И румянец на щеках заиграл, и улыбка не вымученная.

— Замечательно, дан Рокко. Все купили, все привезли, — Адриенна светилась от счастья.

— Марко! Ты же обещал мне лошадку!

Эданна Сусанна неподалеку строила из себя обиженную-несчастненькую.

Дан Марк разводил руками.

— Дорогая, я купил, было, арайку...

— Но?!

— В последний момент мне... перебили цену.

— Неужели мы нищие? Ах, я так хотела лошадь...

Эданна закатила глаза, изобразила головную боль и удалилась к себе. Дан Марк последовал за ней, продолжая уговоры... перебьешься, папенька. Ничего тебе без оплаты не светит!

Адриенна понимала, что эданне Сусанне все равно обо всем расскажут. Тот же Леонардо и постарается.

Дан Марк?

Он это тоже понимал, но не хотел начинать приезд со скандала. Он соскучился, и вообще...

— Что за арайка? — правильно прочитал выражение лица Адриенны дан Рокко.

Девушка потупилась.

— Отец действительно купил арайку. Самая для наших мест бесполезная лошадь, но выглядела потрясающе. Потратил сто лоринов. Я договорилась с торговцем, и он потихоньку заменил мне ее на трех других коней. По цене сложилось так же, а вот по полезности — мои лучше!

Дан Рокко покачал головой, делая вид, что не одобряет такого поведения. И старших уважать нужно...

А глаза у него светились юношеским задором.

Интересно же!

— Дана, вы мне обязательно все расскажете!

— Обещаю. Завтра же, как отосплюсь, — пообещала Адриенна.

И попала в заботливые руки Рози.

Горячая ванна, сытный ужин — и спать. В идеале — без сновидений.

С последним не получилось, но Адриенна не была в претензии. Во сне она летала. Летала высоко, летала птицей... такие сны случались все чаще и чаще. И она видела облака у себя под крылом, видела черные перья, слышала свист ветров, которые рассекала крыльями...

И это было прекрасно!

* * *

Эданна Сусанна не спала. Она ждала сына, и не прогадала. Леонардо явился, поклонился. И ухмыльнулся, глядя на шикарную постель.

— Сегодня одна?

— Пффффф!

Проводив мужа в дорогу, эданна Сусанна позволила себе некоторые излишества. Так что... сегодня она могла и одна поспать. И завтра, пожалуй, тоже, а то болит все. И здесь, и там, и где-то еще...

Конюхи — мужики простые и грубые, но недостаток ухваток компенсируют размерами и неутомимостью. А кое-какие любовные игры им и подсказать можно.

Леонардо понимающе усмехнулся. И заговорил о том, что интересовало его матушку.

— За девчонкой я ухаживаю. Она постепенно поддается.

— Это хорошо. Время есть, не спеши, чтобы все не испортить...

— Да, матушка.

— Что там за история с моей лошадью?

— Я толком не понял. Дан Марк привел в конюшню белую арайку.

— Ооооо...!

Эданна Сусанна представила себя на белой арайской кобылке. Как бы она шикарно выглядела!

У Чески была такая... золотистая. Гнедая, с черными гривой и хвостом. Потрясающе красивая. А у нее — нет?

У нее была бы белая...

— И что с ней!? Где МОЯ лошадь!?

— Как я понял, Адриенна была против. Она сказала, что эти деньги выделили на содержание СибЛеврана, а не лично дана Марка.

— Сучка!

— И перед самым отъездом в конюшне вместо арайки оказались эти три коня. Две кобылки и жеребец. Да, по цене оно примерно сопоставимо. Адриенна объяснила отцу, что поменяла одну лошадь на трех.

Эданна выругалась погрязнее.

— Марк искал мою лошадь?

— Да. Я точно знаю, что он наводил справки на воротах, что искал, но результата не было. Никто даже не видел белую кобылу.

Эданна Сусанна гневно зашипела.

Вот ее бы воля — перетравила б она этих лошадей!

Тьфу, мерзкие твари!

Остановило простое соображение, даже два. И яда нет, и доходы упадут. А дану Марку содержание выплачивается с дохода, не с его отсутствия...

— Гадючка мелкая! Леонардо, милый, сделай мне подарок! Пусть эта тварь за тобой хвостом бегает!

— Обещаю, матушка. К весне и управимся, — порадовал почтительный сынок.

Эданна Сусанна потрепала его по руке.

Помощник растет. Защитник. Не то, что ее супруг, вот уж тряпка тряпкой... Ах, как же она продешевила, когда решила выйти замуж за это ничтожество!

Ничего!

Адриенна ей еще за это ответит!

Хотя почему именно Адриенна была виновата в выборе эданны? Ладно бы еще с проделке с лошадью! Но Сусанна такими мелочами, как логика, себя не обременяла. Вот еще...

Виноват всегда кто-то другой! И точка!

И эданна принялась строить планы мести.

Мия (Лоренцо)

Поместье дана Каттанео было и больше, и красивее СибЛеврана. И намного богаче.

Дан Каттанео мог себе позволить и арайца, и даже трех арайцев. Хотя и купить их, и содержать достаточно дорого.

И просто так их в замок не впустили, разумеется. Остановили уже на подъезде.

— По какому вопросу, ньор? Купцам — в городок, в ту сторону. Дан Каттанео не принимает.

Паскуале даже не удивился.

Чем богаче дан, тем он заносчивее. Есть и исключения, но они очень редкие. К таким, как Каттанео не то, что ньорам — и данам победнее не прорваться, небось.

— Как я могу связаться с даном?

— Напишите письмо и оставьте в мэрии. Там передадут.

Паскуале это не устраивало.

Это данам заняться нечем, а ему надо обратно до зимы.

Зима в Эрвлайне штука сложная, снег начинается не сразу. Сначала идет период грязи, распутицы... вот, попадешь в такое — считай, месяц долой.