— Спокойно, Спенсер, — сказала она молодому человеку, который заменил Эндрю ЛаФолле, сама не отводя взгляда от Каша. — Спокойно! Офицер Каша не хочет причинить боль кому-либо другому. Но я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы вы не были так готовы покончить с собой, офицер Каша. Довольно трудно сосредоточиться на том, что кто-то говорит вам, когда вы задаетесь вопросом, действительно ли он собирается отравиться или взорвать вас обоих в конце следующего предложения.
Каша сидел очень, очень неподвижно. Затем он фыркнул — жесткий, резкий звук, тем не менее, наполненный неподдельным юмором — и посмотрел на Зилвицки.
— Я должен тебе ящик пива, Антон.
— Говорил же я тебе. — Зилвицки пожал плечами. — А теперь, мистер суперсекретный агент, не могли бы вы, пожалуйста, выключить эту проклятую штуку? Рут и Берри обе убьют меня, если я позволю тебе покончить с собой. И я даже не хочу думать о том, что бы со мной сделала Танди!
— Трус.
Каша оглянулся на Хонор, слегка наклонил голову в одну сторону, потом немного криво улыбнулся.
— Я много слышал о вас, герцогиня Харрингтон. У нас обширные досье на вас, и я знаю, что адмирал Тейсман и адмирал Форейкер очень высокого мнения о вас. Если вы готовы дать мне слово — ваше слово, не слово мантикорского аристократа или офицера флота Мантикоры, но слово Хонор Харрингтон — что вы не будете меня задерживать или пытаться вытянуть из меня информацию, я отключу свое устройство.
— Я предполагаю, что на самом деле должна указать вам, что даже если я дам вам мое слово, это не гарантирует того, что никто другой не схватит вас, если выяснит, кто вы такой.
— Вы правы. — Он задумался на мгновение, а затем пожал плечами. — Хорошо, дайте мне слово землевладельца Харрингтон.
— О, очень хорошо, офицер Каша! — Хонор усмехнулась, когда Хоук напрягся от возмущения. — Вы изучили мое досье, не так ли?
— И характер политической структуры Грейсона, — согласился Каша. — Это, должно быть, самый устаревший, несправедливый, элитарный, теократический, аристократический пережиток свалки истории на этой стороне изученной галактики. Но слово грейсонцев нерушимо, а землевладелец Грейсона имеет право предоставлять защиту кому угодно, где угодно, при любых обстоятельствах.
— И если я сделаю это, я обязана — традицией, и честью, и законом — проследить за тем, чтобы вы ее получили.
— Совершенно верно... землевладелец Харрингтон.
— Очень хорошо, офицер Каша. У вас есть гарантии землевладельца Харрингтон вашей личной безопасности и возвращения на "Ручей Поттаватоми". И, пока я так вольно обращаюсь со своими гарантиями, я также гарантирую, что Восьмой флот не распылит "Ручей Поттаватоми" в космосе, как только вы вернетесь "благополучно" на борт.
— Спасибо, — сказал Каша и полез в карман. Он осторожно извлек небольшое устройство и активировал виртуальную клавиатуру. Его пальцы подвигались мгновение, вводя сложный код, а затем он бросил устройство Зилвицки.
— Я уверен, что каждый будет чувствовать себя счастливым, если ты будешь держать его, Антон.
— Танди, конечно, будет, — ответил Зилвицки и положил отключенное устройство в свой карман.
— А теперь, капитан Зилвицки, — сказала Хонор, — я полагаю, вы готовы объяснить, что привело вас и офицера Каша ко мне в гости?
— Ваша светлость, — тело Зилвицки, казалось, наклонилось к Хонор без видимого перемещения, — мы знаем, что королева Элизабет и ее правительство полагает Республику Хевен ответственной за покушение на жизнь моей дочери. И я надеюсь, вы помните, как была убита моя жена, и что у меня не больше причин любить Хевен, чем у любого другого мантикорца. На самом деле, гораздо меньше.
— Однако, сказав это, я должен заявить вам, что лично полностью убежден, что Хевен не имел никакого отношения к покушению на Факеле.
Хонор несколько секунд молча смотрела на Зилвицки. Выражение ее лица было просто задумчивым, а затем она откинулась назад и скрестила длинные ноги.
— Это очень интересное утверждение, капитан. И, могу сказать, то, которое вы считаете точным. Уж если на то пошло, интересно то, что офицер Каша считает его точным. Это, конечно, не обязательно делает его правдивым.
— Нет, ваша светлость, не делает, — медленно сказал Зилвицки, и Хонор попробовала вкус жгучего любопытства обоих ее посетителей относительно того, как она могла быть настолько уверенной — и точной — в том, во что они верили.
— Хорошо, — сказала она. — Полагаю, вы начнете, капитан, с того, что расскажете мне, почему вы считаете, что это не была хевенитская операция?
— Во-первых, потому что это было бы исключительно глупо со стороны Республики, — быстро сказал Зилвицки. — Оставляя в стороне незначительный момент, что поимка в случае провала имела бы катастрофические последствия для межзвездной репутации Хевена, это было единственное, что гарантированно сорвало саммит, предложенный ими самими. А в сочетании с убийством посла Вебстера это было бы равносильно размещению всплывающих изображений с рекламой в каждом СМИ в галактике, которая говорит: "Смотрите, мы сделали это! Разве мы не мерзкие люди?"
Массивный грифонский горец засопел, как особенно разъяренный вепрь, и покачал головой.
— У меня был некоторый опыт работы с хевенитским разведывательным ведомством, особенно в последнюю пару лет. Его нынешнее руководство намного умнее прежнего. Честно говоря, даже Оскар Сен-Жюст не был бы достаточно высокомерен — и глуп, — чтобы попробовать что-то вроде этого!
— Возможно, нет. Но, если вы простите меня, все это основано исключительно на вашей реконструкции того, что люди должны были быть достаточно умны, чтобы это признать. Я признаю, это логично. Но логика, особенно когда речь идет о людях, часто является не более чем способом уверенно ошибиться. Я уверена, что вы знакомы с советом "никогда не приписывай злому умыслу то, что можно списать на некомпетентность". Или, в данном случае, возможно, глупость.
— Согласен, — сказал Зилвицки. — Тем не менее, есть также то, что я достаточно глубоко вовлечен в хевенитские разведывательные операции на Факеле и вокруг него. — Он склонил голову к Каша. — Представители разведки, действующие там и в Эревоне, полностью сознают то, что они не хотят ссориться с Одюбон Баллрум. Или, если на то пошло, со мной, при всей моей скромности. И Республика Хевен в полной мере осознает, как будут реагировать Факел и Баллрум, если окажется, что Хевен на самом деле был ответственен за убийство Берри, Рут и Танди Палэйн. Поверьте мне. Если бы они хотели избежать встречи с Элизабет, они бы просто отозвали предложение о саммите. Они не пытались бы саботировать его таким образом. А если бы они попытались саботировать это таким образом, Рут, Джереми, Танди и я знали бы об этом заранее.
— Итак, вы хотите сказать, что в дополнение к вашему анализу всех логических причин, почему они не делали этого, ваши собственные меры безопасности предупредили бы вас о любой попытке со стороны Хевена?
— Очевидно, что я не могу абсолютно гарантировать этого. Но я считаю, что это было бы верно.
— Понятно.
Хонор задумчиво потерла кончик носа, потом пожала плечами.
— Я принимаю вероятность того, что вы правы. В то же время, не забывайте, что кто-то — предположительно, Хевен — сумел добраться до моего собственного флаг-лейтенанта. РУФ до сих пор не смогло предложить, как это могло быть достигнуто, и, хотя я испытываю глубокое уважение к вам и вашим способностям, адмирал Гивенс точно не бездельничает.
— Замечание принято, ваша светлость. Однако у меня есть еще причина полагать, что Хевен в этом не замешан. А с учетом... необычной проницательности, с которой вы, кажется, оценили Виктора и меня, вы можете быть более подготовлены признать эту причину, чем я опасался.
— Понимаю, — повторила Хонор и перевела взгляд на Каша. — Очень хорошо, офицер Каша. Поскольку вы, очевидно, являетесь дополнительной причиной капитана Зилвицки, полагаю, вы также убедите меня.
— Адмирал, — сказал Каша, отказавшись от аристократических титулов, которые, как она знала, были его собственным тонким заявлением плебейского недоверия, — я нахожу, что ваше общество гораздо более обескураживающее, чем я ожидал. Возникала ли у вас мысль о карьере в разведке?
— Нет. Так что насчет убеждения?
Каша хрипло усмехнулся и пожал плечами.
— Хорошо, адмирал. Наиболее убедительное доказательство Антона состоит в том, что если бы Республика приказала провести такую операцию на Факеле, то ее выполнение было бы моей работой. Я являюсь резидентом ФРС для Эревона, Факела и Сектора Майя.
Он сделал признание спокойно, хотя Хонор знала, что ему было очень неприятно делать это. И на то есть веские причины, подумала она. Знать с уверенностью, кто является главным шпионом противоположной стороны, должно было сделать работу ваших собственных шпионов намного проще.
— Есть причины — причины личного характера — почему мое начальство могло попытаться оставить меня в стороне от этой конкретной операции, — продолжил Каша, и она ощутила его тщательную решимость быть честным. Не потому что он не был бы вполне готов солгать, если бы считал это своим долгом, а потому, что пришел к выводу, что просто не может успешно лгать ей.
— Хотя правда, что эти причины существуют, — продолжал он, — но верно и то, что у меня есть личные контакты на очень высоком уровне, которые предупредили бы меня в любом случае. И при всей должной скромности скажу, что моя собственная сеть предупредила бы меня, если бы кто-то с Хевена вторгся на мою территорию.
— Поскольку все это правда, я могу сказать вам, что на самом деле не существует вероятности какого-либо республиканского участия в покушении на королеву Берри. Суть в том, адмирал, что мы не делали этого.
— Тогда кто? — оспорила Хонор.
— Очевидно, что если это не был Хевен, наши подозрения естественно упали бы на Мезу, — сказал Зилвицки. — У Мезы и "Рабсилы" есть много собственных причин, чтобы желать дестабилизации Факела и смерти Берри. Тот факт, что использованный при покушении нейротоксин имеет происхождение от солли, также указывает на вероятность мезанского участия. В то же время я до боли хорошо осознаю, что в официальном разведывательном ведомстве все встанут в очередь, чтобы указать мне на нашу естественную склонность полагать, что за любым нападением на нас стоит Меза. И, честно говоря, они были бы правы.
— Что не меняет того факта, что вы действительно верите, что это Меза, — заметила Хонор.
— Нет, не меняет.
— А у вас есть какие-либо доказательства, кроме того, что нейротоксин, вероятно, пришел из Лиги?
— Нет, — признался Зилвицки. — Не прямо сейчас. Мы проводим несколько расследований, которые, как мы надеемся, представят нам эти доказательства, но у нас их еще нет.
— Что, конечно, и является причиной этого довольно драматичного визита ко мне.
— Адмирал, — сказал Каша с первой улыбкой, которую она увидела у него, — я действительно думаю, что вам следует подумать о возможности второй карьеры в разведке.
— Спасибо, офицер Каша, но я верю, что могу заниматься разведкой, не становясь шпионом.
Она улыбнулась ему в ответ, затем пожала плечами.
— Ладно, джентльмены. Я склонна верить вам. И согласиться с вами, как бы то ни было. Для меня никогда не имело смысла, чтобы Хевен делал что-то вроде нападения на Берри и Рут. Но хотя я могу поверить вам, не знаю, как много пользы это принесет. Я, безусловно, готова представить то, что вы мне рассказали, адмиралу Гивенс, РУФ и адмиралтейству. Хотя не думаю, что они купятся на это. Не без каких-то подтверждающих доказательств, кроме заверения — каким бы искренним оно ни было — старшего хевенитского шпиона в регионе, что он на самом деле не имел ничего общего с этим. Назовите меня глупой, но я почему-то не думаю, что они согласятся с тем, что вы беспристрастный, незаинтересованный свидетель, офицер Каша.
— Я знаю это, — ответил Каша. — И я не беспристрастен и не бескорыстен. На самом деле, у меня есть два веских мотива рассказать вам об этом. Во-первых, потому что я убежден, что то, что произошло на Факеле, не соответствует политике или намерениям моей звездной нации, и что это явно не в интересах Республики. Поскольку это не так, я несу ответственность за то, чтобы сделать все, что в моих силах, для смягчения последствий того, что произошло. Это включает в себя инъекцию любого голоса здравого смысла и разума, которую я могу сделать, в процесс принятие решения Звездным королевством на самом высоком уровне, что я могу достичь. Которым, в данный момент, являетесь вы, адмирал Харрингтон.
— Во-вторых, мы с Антоном, как он сказал, проводим собственное расследование этого дела. Его мотивы, думаю, должны быть совершенно понятны и ясны. Мои собственные отражают тот факт, что Республику в настоящее время обвиняют в преступлении, которое она не совершала. Мой долг выяснить, кто же совершил его, и определить, почему он — или они — хотели создать впечатление, что это сделали мы. Кроме того, у меня есть некоторые личные мотивы, связанные с тем, кто мог бы быть убит в процессе, которые очень сильно подталкивают меня к розыску людей, стоящих за этим. Однако, если наше расследование окажется успешным, нам будет нужен кто-то — на самом высоком уровне процесса принятия решений Звездного королевства, которого мы можем достичь — кто готов выслушать все, что мы найдем. Нам нужен, за неимением лучшего термина, влиятельный друг при дворе.
— Так что все действительно сводится к личным интересам, — заметила Хонор.
— Да, это так, — откровенно сказал Каша. — В вопросах разведки разве не всегда так?
— Полагаю, что да.
Хонор снова посмотрела на них обоих, потом кивнула.
— Очень хорошо, офицер Каша. Что бы ни случилось, у вас есть ваш влиятельный друг. И только между нами тремя, я надеюсь на небеса, что вы сможете найти необходимые нам доказательства до того, как погибнет несколько миллионов человек.
Глава 33
Май 1921 г. э. р.
— Принцесса Рут не едет с нами? — спросил Брайс Миллер. У него и двух его друзей — Эда Хартмана и Джеймса Льюиса — на лицах застыло расстроенное выражение.
Марти Гарнер покачала головой, стараясь не рассмеяться. — Нет, эту часть плана пришлось отменить.
— Почему? — спросил Майкл Алсобрук. Во всяком случае, выражение его лица было еще более печальным. Возможно, это было понятно, поскольку он был примерно одного возраста с Рут Винтон, поэтому, какими бы ни были его фантазии, они относились к категории очень маловероятных, чем, как в случае с тремя четырнадцатилетними подростками, к царству бреда, известному как "вы, должно быть, шутите".
Марти услышала слева от себя тихий сдавленный звук. Повернув голову, она увидела, что внимание Эльфрид Маргарет Бутре было приковано к экрану, показывающему их уход с орбиты Факела — тема, которая на самом деле была не так уж интересна. Совершенно очевидно, что матриарх клана находила романтическую тоску мужчин-членов своей команды по поводу внезапного и неожиданного отсутствия принцессы такой же забавной, как и Марти.
