— Продолжай, — настаивал он.
— Этот материал достаточно чувствителен, его можно взорвать, просто уронив, что создаст некоторые проблемы, — сказал Симаунт, сам наклоняясь вперед и размахивая своей изуродованной рукой, что Маклин счел довольно резким акцентом. — Буду удивлен, если для большинства из них не найдется способа получить решение. И если мы сможем...! Ражир, его действительно можно взорвать под водой! Если мы сможем найти способ заставить это работать, винтовки наших морских пехотинцев будут стрелять так же надежно в разгар грозы в Теллесберге, как и в солнечный день! Не только это, но возможно, что это уменьшило бы время блокировки — интервал между ударом молоточка и взрывом основного заряда. И если это произойдет, это также должно повысить индивидуальную точность.
— Понимаю. — Маклин энергично закивал головой. — Думаю, что ваш "умный молодой офицер" нащупал здесь что-то очень важное, Алфрид. Это то, чем мы должны немедленно заняться!
— Полностью согласен, — сказал барон, затем фыркнул. — Он тоже действительно умный парень. На самом деле, он также придумал еще одно интересное применение взрывчатого вещества доктора Ливис.
— Правда?
— О, да. На самом деле, думаю, что он, возможно, собирается вывести из бизнеса производителей трутниц, — сказал Симаунт и усмехнулся озадаченному выражению лица Маклина. — Он попробовал нанести немного нового состава на конец щепки и обнаружил, что может воспламенить его, поцарапав по шероховатой поверхности. Во многих отношениях это почти как волшебство. Проклятая штука сработает почти в любом месте, и если он покроет щепку небольшим количеством парафина, чтобы добавить ему надежного топлива, это не только защитит состав от воды, но и сам осколок будет гореть намного горячее — и намного дольше — чем все, что я когда-либо видел от трутницы или искр при обычном ударе.
— В самом деле? Похоже, у него может быть много применений за пределами военно-морского флота!
— Предполагаю, что так и будет, но к этому потребуется некоторое привыкание. Он воспламеняется... немного энергично и разбрасывает сумасшедшие искры. На самом деле, вы должны быть немного осторожны при использовании одной из этих вещей. Не говоря о вони...! — Он скорчил гримасу, затем внезапно ухмыльнулся. — Так или иначе, не думаю, что храмовая четверка на самом деле, скорее всего, одобрит прозвище, которое совет дал этой штуке.
— Что за прозвище? — спросил Маклин.
— Ну, учитывая искры и вонь — на самом деле это пахнет так же, как сера, — они называют эти штуки "свечами Шан-вей", — сказал Симаунт с еще одной гримасой. — Я не так уверен, что мы хотим поощрять кого-либо использовать это конкретное прозвище, когда храмовая четверка занята обвинением всех нас в ереси и поклонении Шан-вей!
— Вероятно, нет, — согласился Маклин. — Вероятно, нет.
И все же, даже когда он согласился, другая мысль промелькнула в очень укромном уголке его мозга.
Возможно, ты прав насчет того, чтобы не использовать его сейчас, Алфрид. На самом деле, уверен, что так оно и есть! Но знают они об этом или нет, ваши "яркие молодые офицеры" повесили на него совершенно правильное название. Потому что эта "свеча" — часть того, что разрушит тиранию Церкви Божьей Матери, и где бы она ни была, Пей Шан-вей будет подбадривать нас на протяжении всего пути.
.V.
Императорский дворец, город Черейт, королевство Чисхолм
— О, как я рада тебя видеть, Мейкел!
Императрица Шарлиан протянула руки Мейкелу Стейнейру, который был значительно выше ее ростом. Казалось, она на мгновение исчезла, когда он обнял ее, и Кэйлеб, ожидая своей очереди обнять Стейнейра, был совершенно уверен, что глаза его жены и его архиепископа не были полностью сухими.
— Я также рад вас видеть, ваше величество, — ответил Стейнейр через мгновение, отступая достаточно далеко, чтобы положить руки на плечи Шарлиан и заглянуть ей глубоко в глаза. — В последний раз прошло не так уж много времени с тех пор, как эти маньяки пытались тебя убить.
— Знаю. — Глаза Шарлиан на мгновение потемнели, и она протянула руку, чтобы похлопать его по правому плечу. Затем выражение ее лица снова стало более оживленным, и она строго покачала головой, глядя на него. — Я знаю, — повторила она, — но не думайте, что мольба о том, чтобы увидеть вас снова, заставит меня не заметить неприличие выбранной вами формы обращения!
На секунду Стейнейр действительно казался немного озадаченным, но затем его собственные глаза заблестели, и он отступил, чтобы поклониться ей в притворном раскаянии.
— Прости меня... Шарлиан, — сказал он.
— Лучше, — сказала она ему, и он усмехнулся, повернувшись, чтобы поприветствовать Кэйлеба, в свою очередь.
С большинством мужчин Кэйлеб удовлетворился бы сцепленными предплечьями, но это был Мейкел Стейнейр, которого он не видел лицом к лицу больше года, и его собственные глаза не были полностью сухими, когда он яростно обнимал архиепископа.
— Полегче, Кэйлеб! Полегче! — охнул Стейнейр. — Осторожнее с ребрами! Они не моложе меня, ты же знаешь!
— Они — и ты — крепче старого ботинка, Мейкел! — Кэйлеб ответил немного хрипло.
— Вот так теперь уважительно описывают архиепископа, — заметил Стейнейр, и Кэйлеб рассмеялся и махнул в сторону кресла, ожидающего перед камином с углем, тихо шипящим на решетке.
— Что ж, нам просто нужно посмотреть, сможем ли мы загладить свою вину. Зная тебя так хорошо, как я, ожидаю, что это будет довольно хорошее начало. — Он указал на графин с виски на столике с края между креслом и маленькой кушеткой рядом с ним. — На самом деле, смесевое с Западного острова. Было трудно уговорить Шарли расстаться с ним — оно хранилось двадцать четыре года, — но она согласилась, что это, вероятно, будет лучшим способом привлечь ваше безраздельное внимание.
— У вас двоих, очевидно, прискорбно низкое — и пугающе точное — представление о моем характере, — сказал Стейнейр.
Архиепископ последовал за своими хозяевами к ожидающему его креслу и позволил себе сесть раньше них. Большинство — не все, конечно, но определенно большинство — архиепископов Церкви Божьей Матери потребовали бы приоритета над любым простым монархом. Можно было бы ожидать, что его хозяева останутся стоять, пока он не займет свое место. Стейнейр этого не сделал... что было одной из причин, по которой они все равно настаивали на этом.
Как только они усадили его в удобное кресло, Шарлиан свернулась калачиком на одном конце кушетки, сбросив туфли и поджав под себя ноги, в то время как Кэйлеб занялся тем, что налил терпкого янтарного виски в три прочных бокала. Он добавил воды во все три и немного льда (из того, что Чисхолм производил оптом в зимние месяцы) в свой бокал и бокал Стейнейра. Шарлиан, которую барон Грин-Маунтин научил правильно ценить изысканные напитки, расценивала загрязнение исключительно хорошего виски льдом как чарисийское извращение. Когда она была в лучшем настроении, чем обычно, она была готова признать, что, учитывая теплый круглогодичный климат Старого Чариса, варварский обычай мог иметь некоторое оправдание в действительно экстремальных условиях, но это не делало его тем, чем пристало заниматься порядочным людям. Конечно, совсем другое дело — немного родниковой воды, чтобы смягчить алкоголь ровно настолько, чтобы выявить весь спектр ароматов и оттенков.
— О боже, — вздохнул Стейнейр, полузакрыв глаза от блаженства, когда несколько мгновений спустя опустил свой бокал. — Вы знаете, не часто что-то действительно превосходит свою репутацию.
— Должен признать, что винокурни Чисхолма действительно лучше, чем наши в Чарисе, — согласился Кэйлеб. — Я все еще нахожусь в процессе отбора проб и правильного развития своего вкуса. И хорошая новость заключается в том, что мне понадобятся годы, чтобы попробовать их все.
— Это невероятно мягко, — сказал Стейнейр, делая еще один глоток и осторожно перекатывая его по языку, прежде чем проглотить.
— Они перегоняют его трижды, — сказал ему Кэйлеб. — И большинство винокурен также обугливают внутренности бочек. Винокурня Западного острова находится недалеко от Трейнсайда, и они добавляют немного торфа в сушильную печь — вот откуда берется этот легкий привкус дыма. Мерлин говорит, что, помимо торфа, это очень напоминает ему то, что на Старой Земле называли "Бушмиллс".
— Каким-то образом, когда он сказал нам об этом, это сделало больше, чем что-либо еще — по крайней мере, для меня, — чтобы установить связь между нами, прямо здесь, сегодня, на Сейфхолде, и откуда мы все действительно пришли в самом начале, — тихо сказала Шарлиан. — Мы не только все еще перегоняем виски, но и кто-то, кто был там — на Старой Земле, — узнает это, когда мы это делаем.
— Во всяком случае, распознает вкус. — Улыбка Кэйлеба была столь же кривой, сколь и печальной. — По-видимому, ПИКА больше не может по-настоящему ценить алкоголь. И для меня это говорит о том, что Мерлин отказался от всего, чтобы быть здесь.
— Аминь, — тихо сказал Стейнейр, и это единственное слово было такой же молитвой, как и простым согласием. Архиепископ посидел несколько секунд, глядя в свой бокал, затем снова неторопливо отхлебнул и откинулся на спинку стула.
— Кстати, о Мерлине?.. — сказал он, приподняв одну бровь.
— Он будет здесь к ужину, — заверил его Кэйлеб. — Он выполняет наше поручение с Албером Жустином и графом Уайт-Крэгом.
— А? — приподнялась другая бровь Стейнейра.
Сэр Албер Жустин был чисхолмским эквивалентом Бинжамина Рейса, а Хоуэрстат Томпкин, граф Уайт-Крэг, был лордом-судьей Чисхолма. Жустин и Уайт-Крэг тесно сотрудничали, потому что в чисхолмской традиции шпионские функции распределялись несколько иначе. Жустин отвечал за слежку за другими людьми, в то время как одной из обязанностей Уайт-Крэга было не позволять другим людям шпионить за Чисхолмом.
— Могу я спросить, в чем суть поручения? — спросил архиепископ.
— На самом деле, он в основном готовит почву для завтрашнего совещания Нармана с ними, — ответила Шарлиан и скорчила гримасу. — Я боюсь, что даже сейчас Хоуэрстату трудно представить, как он встретит Нармана с распростертыми объятиями. Что-то о том, сколько лет он потратил, пытаясь отбиться от эмерэлдских шпионов.
— Так почему же это может быть? — сухо поинтересовался Стейнейр.
— Не имею ни малейшего представления, — сказал Кэйлеб еще более сухо, а затем фыркнул со смешком. — Ты бы видел их двоих, когда мы останавливались здесь, в Черейте, по пути в Чисхолм [в Корисанду?] в прошлом году, Мейкел! — Он покачал головой. — Никто не мог бы быть вежливее, но почему-то каждый раз, когда Нарман начинал немного приближаться к обсуждению чего-либо из того, во что Уайт-Крэг так долго не хотел пускать другой нос, лорд-судья внезапно обнаруживал что-то еще, что он абсолютно, непременно должен был сделать прямо в тот момент.
— Я ругала его за это с тех пор, как вернулась домой. — Шарлиан выглядела немного смущенной. — Он пообещал, что на этот раз будет вести себя лучше. Но, если быть до конца честной, я бы предпочла, чтобы он был чрезмерно подозрительным, а не слишком самодовольным.
— О, тут не о чем спорить. — Кэйлеб энергично кивнул. — И Нарман, очевидно, понял. Кроме того, Уайт-Крэг был совершенно готов поделиться со мной любой информацией, которая у него была, так что Нарман все равно получил все это из вторых рук. Тем не менее, нам действительно нужно, чтобы наш имперский советник по разведке имел прямой доступ ко всем поступающим к нам разведданным. Именно это Мерлин — и Албер, который немного более... гибок в этих вещах, — подчеркивают Уайт-Крэгу прямо в эту минуту. — Император пожал плечами. — К настоящему времени все здесь, в Чисхолме, считают Мерлина моим личным посланником. И Шарли, если уж на то пошло. Они все готовы согласиться с тем, что он говорит непосредственно от нашего имени, но он может быть немного более откровенным, чем любой из нас, без того, чтобы все стало слишком официальным. И, если уж на то пошло, люди могут быть "более откровенными" в ответах ему, в то время как все делают вид, что это не вернется к нам.
— Понимаю. — Стейнейр покачал головой и усмехнулся. — Почему-то немного трудно думать о Мерлине, играющем посредника.
— Действительно? — Кэйлеб склонил голову набок, глядя на архиепископа со странным выражением, наполовину улыбкой, наполовину гримасой. — Поверь мне, "посредник" — довольно хорошее описание пары вещей, которые он имеет в виду.
— Какого рода вещи? — спросил Стейнейр более чем настороженно, но Кэйлеб только покачал головой.
— О, нет, Мейкел! Мы не собираемся обсуждать эту конкретную маленькую дискуссию до тех пор, пока Мерлина не будет здесь, чтобы самому принять в ней участие. Если уж на то пошло, он был немного загадочным даже с Шарли и со мной, так что мы вместе с вами с нетерпением ждем возможности услышать, чем он на самом деле занимается!
Стейнейр задумчиво посмотрел на своих монархов. Бывали времена, когда ему приходилось напоминать себе, что у Мерлина Этроуза были свои собственные планы. Или, возможно, было бы точнее сказать, что у Нимуэ Албан были свои собственные планы. А еще лучше — ее собственная миссия. Архиепископ никогда не сомневался в преданности Мерлина Чарису и людям, которые стали его друзьями, его семьей. И все же под всем этим — иногда скрытым этой преданностью, какой бы она ни была, — скрывалась гранитная цель, которая сознательно послала Нимуэ Албан на смерть, чтобы девять столетий спустя ее ПИКА могла ходить по земле планеты, которую она сама никогда не видела. Должны были быть моменты, — подумал Стейнейр, — когда Мерлин обнаруживал, что императивы миссии Нимуэ вступают в противоречие с его собственной лояльностью здесь, на Сейфхолде. Вряд ли могло быть по-другому, и архиепископ надеялся, что тема его сегодняшних мыслей не подпадает под эту категорию. И все же, если бы это произошло, он знал, что Мерлин встретил бы этот вызов так же непоколебимо, как и любой другой вызов, и Стейнейр обнаружил, что бормочет тихую, искреннюю молитву за душу, которая приняла такое бремя.
— Что ж, — сказал он затем, протягивая бокал с виски, который каким-то таинственным образом опустел, — полагаю, мне, вероятно, следует еще немного укрепить свои нервы, прежде чем я окажусь подвергнутым такому стрессовому откровению.
— О, какое чудесное обоснование, Мейкел! — Шарлиан рассмеялась. — Подождите минутку, пока я допью свой бокал и присоединюсь к вам!
— Не слишком укрепляйтесь, вы оба, — строго сказал Кэйлеб. — Или, по крайней мере, не раньше, чем мы закончим с нашими непосредственными делами.
— Неотложные дела? — повторил Стейнейр.
— О, я знаю, о чем он говорит, — сказала Шарлиан. Архиепископ посмотрел на нее, и она пожала плечами. — Нарман.
— Нар..? — начал Стейнейр, затем кивнул с внезапным пониманием. — Вы имеете в виду, следует ли его допускать во внутренний круг или нет? — Кэйлеб кивнул, и архиепископ с любопытством посмотрел на него. — Я просто немного удивлен, что ты хочешь обсудить это, когда здесь нет Мерлина, чтобы он вложил свою четверть марки.