Голова оборотня

— А мы? — возопил Вилт, с каждым словом сапожника теряющего надежду сорвать куш.

— А мы потратили двадцать золотых, чтобы присматривать за личными лекарями всех этих владельцев фаворитов, — довольно рассмеялся Мерги. — Это позволит нам быть в курсе реального состояния дел в каждой конюшне. Ближе подобраться не удалось. Да нам и этого хватит.

Слушатели переглянулись. Тейрам пожал плечами и обратился к лысому хитрецу:

— А где гарантия, что мнимый больной жокей или охромевшая лошадь — не уловка самих хозяев?

— Да, так оно и будет, половина скакунов перед финалом охромеет только на словах, — поддержал пращника Вилт.

— Я это учел, — нетерпеливо отозвался сапожник, — еще десять гемфаров уплачено людям, которые присмотрят за домами жокеев. Избранник Фегана слишком важен, чтобы на всякий случай маг не позаботился о его опеке. Светиться его люди не будут, но тех, кого я нанял присмотреть, сумеют выявить новых людей в окружении поклонников жокеев.

— Мы хоть сумеем возместить все эти затраты? — ворчливо поинтересовался Вилт, болезненно переживающий спокойствие, с которым сапожник повествует о таких больших суммах.

— На носок с песком точно заработаем, — парировал Мерги, уставший от постоянного перебивания.

— И на том спасибо, — не удержался лекарь.

— А зачем было тратиться на слежку за лекарями, если достаточно выявить людей Фегана? — спросил Тейрам.

— Затем, что без этого я не смогу определить достоверность слов тех, кто следит за жокеями, — терпеливо ответил сапожник. — Имена жокеев должны будут совпасть у обоих наблюдателей. Только тогда можно почти не сомневаться, что мы верно выявили жокея.

— Почти, но не полностью, — въедливо заметил Хемилон.

— Вы кажется забыли, что мы собираемся играть на скачках, где удача и благоволение Киргала важны не менее, чем скорость скакуна и мастерство наездника. Будь у меня не двести, а две тысячи золотых, я бы вообще не пошел на ипподром. Скачки способны разрушить самые хитроумные планы Фегана. Мало ли лошадей спотыкалось на ровном месте, или жокеи совершали грубые промахи, не говоря уже о столкновении на повороте?

— Может, в храм Киргала сходить? — задумчиво произнес Вилт. — Хотя, там сейчас полгорода толпится, бог скорее будет благодарен тем, кто не надоедает ему мольбами о победе какого-нибудь Балуна или Лютика.

— К тому же безбожники прилично экономят на подношениях, — поддержал лекаря Хемилон.

Вилт чуть не задохнулся от возмущения.

— Мало кто в Линмаре почитает богов больше, чем я, — заявил запальчиво коротышка. — И главное, я один понимаю, что богам не нужны презренное золото и серебро. Им в первую очередь нужны наше уважение и понимание.

— Что же тогда Киргал никак не оценит твое понимание? — с усмешкой поинтересовался ларморец.

— После скачек я тебе объясню, — посулил коротышка.

В завершающий день имперских скачек у стадиона было особенно многолюдно. Количество желающих собственными глазами увидеть финальный забег в разы превышало возможности огромного семидесятитысячного ипподрома в виде громадного розового эллипса с многочисленными арочными проходами вдоль длинных сторон сооружения. Многоярусные ряды поднимались высоко вверх, словно стены гигантского розового яйца неведомой птицы с белоснежными крапинками мраморных сидений.

Друзьям стоило немалых трудов добраться до своего яруса, сохранив в целости свои ребра в орущей толпе. Сели они на мрамор скамьи изрядно вспотевшими как от работы локтями, так и от жгучих лучей солнца, которые то и дело прорывались сквозь бредущие по небу стада невесомых барашков. Мерги с облегчением вздохнул, устраиваясь поудобнее: слава богам, позади остались эти безумные дни перед скачками, когда по нескольку раз на день приходилось обходить всех бездельников, которые на короткое время стали его соглядатаями, и тщанельно выспрашивать, не упустил ли что из виду очередной великовозрастный балбес.

Не менее волнительными выдались и три дня скачек. Мерги, сохраняя уверенный вид, в душе сильно переживал из-за возможной ошибки. Но вычисленный им тайный фаворит короля пробился в финал. Единственное, что успокаивало, так это позавчерашний слух о том, что Керсал поставил пять тысяч золотых на своего Ветерка.

Сегодня должно было все решиться. По всеобщему согласию, друзья, наконец поверившие в свою удачу, увеличили ставку до четырех сотен гемфаров, разделив взносы на Мерги и Тейрама, чтобы не мелькать лишний раз перед глазами нищих.

Стадион встал, приветствуя прибытие короля е его семьи. С высоты своего места Мерги увидел внизу маленького толстого человечка, быстро поднимающегося по ступеням к своей ложе на втором ярусе. Первый ряд заняли многочисленные гвардейцы и смельчаки, которые не боялись встречи с копытами понесших лошадей.

А вот и Феган, — Вилт небрежно ткнул в сторону роскошно одетую фигуру, стоящую рядом с развалившимся на резном кресле королем. Керсал нетерпеливо взмахнул рукой распорядителю скачек, и почти сразу же из небольших балконов, опоясывающих верх стадиона, запели звонкие трубы горнистов, объявляя о начале финального забега. Вслед за этим из чрева стен начали выходить наездники, ведущие под уздцы лошадей. Примолкший на миг стадион разразился новыми, еще более сильными криками, приветствуя тех, на кого поставил свои деньги.

— А вот и наш Лютик, — в тон лекарю отозвался Мерги и указал на небольшого жилистого гнедого жеребца в белых чулках и коротко остриженным хвостом. Вел его невысокий и под стать коню крепкий черноволосый парень, равнодушно смотрящий на беснующиеся над ним трибуны.

— Лиарнор, хозяин Лютика и наследник владельца мраморных рудников, — громко пояснил друзьям Мерги.

— Ну и ну, — фыркнул Вилт, — никогда бы не подумал, что буду желать удачи будущему владельцу каторги.

— На что не пойдешь ради денег, — саркастично заметил Тейрам. Он с утра не сводил подозрительного взгляда с лекаря, явно собираясь о чем-то его спросить, но всеобщее волнение и суматоха так и не позволили ему один на один переговорить с Вилтом.

Хемилон скептически осмотрел неказистого по сравнению с другими скакунами Лютика, но промолчал. Как и остальные, он согласился на повышение ставки, вот только вид Лютика сейчас его не вдохновлял. С другой стороны, Яблочко углежогов пришла лишь третьей на вчерашнем забеге, а Красотка и вовсе пятой.

Жокеи между тем взобрались на коней и выстроились у черной стартовой линии, образованной привезенным откуда-то издалека лесным грунтом. Стадион умолк, ожидая вместе с соревнующимися сигнала. Как всегда, низкий звук гонга раздался неожиданно, заставив скакунов рвануться вперед.

— Лютик, вперед! — заорал Вилт, чей голос потонул в реве тысяч болельщиков, рядом с ним надрывались и остальные. Тейрам вскочил на ноги и надсаживая горло, подбадривал не слышащего ничего жеребца. Покрасневший Хемилон тоже что-то кричал, отчаянно при этом размахивая руками. Мерги, как мальчишка свистел, прерываясь лишь на крики и очередной вдох.

Точно также себя вели себя и остальные, невзирая на состояние и положение. Король Керсал, не стесняясь окружающих, площадной руганью гнал Лютика и его жокея вперед. Лишь Феган с кислым видом спокойно сидел в кресле, и презрительно смотрел на творившееся вокруг него безумие.

После первого круга Лютик уверенно занимал третье место, на корпус обгоняя следующего за ним Ветерка. Возглавлял растянувшуюся живую цепь Дурной — черный как ночь жеребец, про хозяина которого говорили, что сирпалид построил загон для него напротив своей спальни. Всего на полкорпуса от него отставал открытие сезона Аметист — молочно-белый жеребец, которым владел безвестный обнищавший аристократ с севера.

Жокеи нещадно нахлестывали животных, выжимая из них очередную кроху дополнительной скорости. Скачущие плотной группой вслед за тремя фаворитами остальные

Наездники зорко следили за соперниками, чтобы избежать незаметного и неожиданного хлесткого удара плетью от соседа, или в свою очередь, сбить с темпа чужую лошадь метким ударом по ее корпусу.

В середине второго круга под радостные вопли значительной части зрителей на второе место вышел Ветерок. Аметист на мгновение отстал на повороте и переместился на четвертое место. Дурной шел по-прежнему всех опережал. Лютик невозмутимо бежал третьим, никак не реагируя на удары жокея и грозя оставить королевство без короля — лицо у тучного Керсала стало темно-багровым, он тяжело дышал, но тем не менее сиплым голосом обещал кары небесные и земные как невинному животному, так и всем остальным негодяям, которые его разорили. Придворные недоуменно переглядывались и опасливо шептались, не понимая, почему монарх недоволен резвым подарком урманцев.

Феган, поймав несколько раз угрожающие взгляды короля, сбросил с себя презрительное спокойствие и с тревогой начал следить за незапланированным успехом Ветерка. К концу второго круга Ветерок опередил Дурного и вырвался вперед, заставив побледнеть как мел лицо мага. Керсал, окончательно потеряв голос, начал яростно хвататься за ножны фамильного кинжала. Маг, с опаской поглядывая на трясущегося от злобы венценосца, с испугом принялся готовить защитное заклинание. За все почти пятнадцать лет общения с королем, Феган ни разу не видел его в подобном состоянии. Тщательно разработанный план летел под хвост ненавистному урманскому скакуну. Вспомнив, какие деньги пришлось взять из королевской казны, чтобы подкупить жокеев, или их любовниц, сестер и прочий сброд, лишь бы наездники незаметно попридержали пыл своих скакунов, дав вырваться вперед Лютику, Феган заскрежетал зубами, клянясь содрать шкуру с лживых негодяев. Лютик упорно бежал третьим, вызывая отчаяние у жокея.

Между тем лошади вышли на последний третий круг. Жокеи, опомнившись от горячки состязания, явно вспомнили о своих обязательствах. Дурной на повороте неожиданно вздрогнул от сильного удара жокея по шее и пропустил вперед Лютика. Оказавшись вторым, наездник Лютика принялся отчаянно хлестать бока животного, заставляя его бежать быстрее. Стадион разом выдохнул, когда Ветерок внезапно сбросил скорость, пропуская вперед Лютика. Обессиленный Керсал тут же ожил и принялся неистово бить рукоятью кинжала по мраморному перилу. Когда до победной черной линии оставалось не больше двухсот шагов, произошло чудо — Аметист, словно у него разом открылось второе дыхание и выросли невидимые крылья, рванулся вперед. Вмиг обогнав Дурного, он полетел дальше, сравнявшись с Ветерком. Испуганный жокей сдуру открыто хлестнул соперника, светловолосого юношу, по спине. Стадион взорвался криками и угрозами в адрес нарушителя. Те, кто поставили на Ветерка, предпочитали помалкивать, чтобы не стать жертвой разъяренных соседей.

Юноша, закусив губу от боли, не шевельнулся, боясь сбить с темпа Аметиста. Но жеребца уже не надо было подгонять. Он оказался из редкой породы коней, которые не терпят быть вторыми. За десять шагов перед линией Аметист опередил Лютика на четверть корпуса и в прыжке пересек победную черту.

Стадион застонал, как огромное раненое животное, получившее здоровенным копьем в брюхо. Только в этот раз никому не известный Аметист сумел попасть копытами в самую чувствительную точку болельщиков — кошелек. Злость большей части проигравших тут же выплескивалась наружу, на ближайших соседей. Тут и там начались потасовки. Кто-то громко начал поливать руганью урманцев, подсунувших бератцам полудохлую клячу, несмотря на то, что Ветерок показал себя отличным скакуном. Это было очевидно всем, поэтому с урманцев болельщики тут же перешли на Керсала, который не смог найти хорошего жокея. А вот с этим утверждением были согласны практически все, невзирая на то, что многие ставили не на Ветерка. Почти весь стадион, не занятый в драке, принялся улюлюкать и костерить короля. Взбешенный Керсал, в окружении настороженных гвардейцев и испуганных придворных, через тайный ход в ложе покинул стадион, не собираясь своим видом подливать масло в бушующую толпу. Бератская империя уже как-то лишилась императора на стадионе и повторять горький опыт предшественника король не собирался.

Феган, заметив, как окружающие его аристократы стали держаться от него подальше, почувствовал, что как никогда близок к опале. Едва дождавшись, когда они выйдут из подземелья, которое вело через улицу в здание расквартированного в нем столичного полка, маг, бросив яростный взгляд на вскинувшегося церемониймейстера, подошел к мрачному королю и тихо сказал:

— Ваше величество, в течение трех дней я верну вам все золото, которое мы поставили на Лютика.

— Как? — сквозь зубы поинтересовался взбешенный толстяк.

— Это моя забота. Произошла ужасная непредвиденная случайность. Этого проклятого Аметиста все считали резвой клячей, не больше. Но как бы то ни было, вы получите свое золото.

— Жду тебя через три дня, — отрывисто произнес Керсал холодным тоном и, повернувшись к магу спиной, приказал готовить кареты для возвращения во дворец. Феган поймал злорадные взгляды окружающих и постарался запомнить всех, кто втайне радовался падению всесильного фаворита. Керсал мог простить проигранное сражение, но не поражение на ипподроме. Это знал в Берате даже последний бродяга.

Не меньше, чем король, был подавлен и Мерги. Ведь именно из-за него они решились поставить на Лютика такую неслыханную для многих сумму. Сапожник винил себя не столько в своей чрезмерной самоуверенности, сколько в слепой уверенности, что власть предержащих в лице короля и его фаворита сможет устранить все риски, поставив на кон золото нищих. Лицо Мерги пылало от стыда. Он виновато посмотрел на друзей и молча развел руками, признавая свою вину. Хемилон и Тейрам принялись уверять друга, что ответственность за проигрыш лежит на всех, ведь решение об участии в тотализаторе принималось сообща и единогласно. Но сапожник только качал головой. Лишь Вилт застыл как каменное изваяние и молчал уже в течение целой минуты.

— Вилт, не переживай так, у нас теперь не так много денег, чтобы еще и оплачивать твое лечение у целителя, если тебя хватит удар, — участливо сказал Тейрам лекарю.

Мерги и Хемилон отвлеклись от взаимного утешения и воззрились на неподвижного коротышку.

— Вилт, слышишь, мы придумаем способ, как заработать, — обеспокоено произнес Мерги и слегка потряс лекаря за плечо.

Это помогло. Вилт, словно очнувшись, начал оглядываться по сторонам, слушая громкую брань горожан в адрес короля. При этом его рот растягивался все шире и шире. Потом он повернул голову в сторону встревоженных друзей и истошно заорал:

— Наконец-то! Мы выиграли, клянусь бубенцами Киргала. Мы выиграли!

Не на шутку испугавшись, что лекарь спятил, друзья повалили коротышку на сиденье и Мерги принялся лить воду из кувшина на голову разгоряченного Вилта.

— Лежи спокойно, и ни о чем не думай, — сказал Хемилон, кладя на лоб лекаря смоченный платок.

— Вы с ума сошли?! — взвыл рыжий, придя в себя от резкой смены положения. — Мы на самом деле выиграли!

— Лютик пришел вторым, — глухо произнес Мерги.

— При чем здесь Лютик? Я ставил на Аметиста, лысая ты башка, — завопил Вилт. — Сто пятьдесят гемфаров, которые я одолжил у Тейрама, когда он спал вчера ночью.